========== 1. Отношения. ==========
Наши с Ганнибалом отношения развивались вполне последовательно и логично.
Мы познакомились на вечеринке у общих друзей. Он подошёл к компашке из трёх человек, в которой находился я, в своём за три версты гейском свитерке с красиво запотевшим бокалом пива, больше похожего на шампанское, и с места в карьер принялся учить нас всех, как правильно жарить мясо на барбекю. Сперва я посчитал его помпезным выскочкой, но, увидев, что он и впрямь отлично управляется с мясом, отметил это про себя, однако знакомиться всё ещё не имел особого желания. Он обратился ко мне, попросил поставить на стол его стакан с пивом и, когда благодарил, улыбнулся. Его свитер — мои кудри. «Возможно всё-таки стоило в этом месяце заглянуть к парикмахеру», — подумал я.
Так или иначе, мы познакомились. Я сидел неподалёку от него, слушал его шутки, волей-неволей немного косил глазами в его сторону.
Позже мы столкнулись в коридоре дома: я заходил за вещами, он шёл из кухни. Он спросил о чём-то, я даже не расслышал о чём, но остановился. Мы немного поговорили. Когда я сказал, что мне уже пора, он, делая вид, будто ему неловко, спросил, не хочу ли я как-нибудь выпить с ним кофе. Я ответил, что с удовольствием, и тоже немного смутился, как и должен был. Мы потупили с ним с минуту, пытаясь решить, кто кому лучше даст свой номер, в итоге обменялись номерами на равных условиях, вдобавок рассмешив друг друга, что было очень даже приятным началом.
Он вызвонил меня спустя день, мы договорились встретиться.
Мы пили кофе, и это было что-то вроде свидания, единственное, что меня пугало: не окажется ли этот парень, одевающийся так, будто только что сошёл со страниц дамского каталога одежды (серьёзно, никто из моих знакомых никогда не додумался бы так одеться) на самом деле обыкновенным эстетствующим скучающим женатиком? Случается. Вроде смотришь на парня: завсегдатай гей-тусовки, а потом вдруг выясняется, что ничего подобного, просто такой образ жизни. Вот я и побаивался говорить о свиданиях, хотя, казалось бы, с какой целью ещё нам было пить кофе в компании друг друга? Подружиться? Наверное, мы могли бы стать друзьями при определённых обстоятельствах… Но таких обстоятельств не было. Я хотел от него большего, как минимум, чтобы он ароматизировал постельное бельё на моей кровати своим дорого пахнущим парфюмом.
Мне нравилось, как он пахнет, и я поймал себя на мысли, что хотел бы разложить пахнущие им вещи у себя по комнате. Его рубашки, свитера, галстуки, расчёску, полотенце, книги, зажимы для галстуков, часы. Странно звучит, наверное. Иногда приходит в голову такая ерунда. Чувствуешь аромат чьих-нибудь духов, и хочется унести человека с собой в кармане, чтобы можно было вынуть его и понюхать в макушку, когда нужно, а потом спрятать обратно.
Поначалу я сомневался, не обманываю ли я себя на его счёт и на счёт его целей. Я сидел, побаивался, задавал наводящие вопросы до тех пор, пока он пару раз не обронил фразы вроде «…подарок моего бывшего бойфренда» и «ты будешь смеяться, но у меня фетиш на парней в кухонных передниках». Последнее он сказал, покусывая ноготь, а после долго извинялся за то, что вообще такое ляпнул. Я его успокоил. Мне нравился ход его мыслей.
Но мы расстались, невинно пожав ручки. Он мог позвать меня куда-нибудь, но не позвал. Я тоже мог предложить что-нибудь, кроме кофе, но не предложил. Но вместо этого мы договорились встретиться снова, сразу назначили день и время. Как будто у нас не было телефонов. И мы оба пришли. Я опоздал на несколько минут, но пришёл. Он встретил меня с букетом цветов. На этот раз я был правда смущён. Уже очень. Так у нас всё и началось. Вечером, добравшись до моего дома, он, наконец, оставил след парфюма в моей постели.
Всё само собой сложилось не совсем так, как я планировал, но, когда я уж было отчаялся, Лектер сумел найти нужные пару слов. Спасибо ему — я больше не чувствовал себя скверным любовником. Он вёл себя немного формально, как должен вести себя джентльмен, но я успел оценить его чувственность, отблесками которой был присыпан перечень «обязательной программы».
Первая ночь с ним, этим парнем, была прекрасной. Ничто не способно было её испортить, даже лёгкое чувство вины, которое я испытывал от своей неловкости. Прекрасно было в первую очередь то, что он оказался внезапно очень приятным сам по себе. Цвет ауры совпал или ещё какие социотипы… Не знаю.
Он был приятным на вкус, источал приятный запах и был очень тёплым. Как чашка кофе в прохладный осенний день, как согревающий плед, как кот, свернувшийся клубком на коленках, как душ после морозного дня.
Вероятно, такое случается время от времени с каждым, и вот случилось со мной.
Мне хотелось возвращаться к его телу, хотелось тратить на него энергию, на поцелуи, на то, чтобы вызвать в нём ответное желание делать всё это со мной. Чтобы он позволил ощущать это тепло. Хотя его ноги!.. Когда он только улёгся в кровать… они у него были холодные! Но, с другой стороны, это было поправимо. Может быть, не в первый же раз (не к чему мне было вызывать подозрения насчёт необычных пристрастий), но я знал, что смогу согреть все те его части, которые будут в этом нуждаться.
После первой секс-ночёвки несколько дней мы раздумывали каждый о своём. Раздумывали, раздумывали, потом я приехал к нему домой, и дальше уже была любовь. Звонки, подарки, стыдливые улыбки при посторонних, бурные ночи с разговорами, поездки на выходные, да даже просто сидение рядом на диване — всё было наполнено высшим смыслом. Я долго отказывался говорить, что люблю его, потом зачем-то сказал совершенно невпопад, едва ли не напугав нас обоих. Закончилось всё объятиями в коридоре и вынужденными поцелуями. Всё-таки нельзя было это оставить просто так.
Друзья шутили, что как бы такими темпами он не съел меня к рождеству. Я говорил: пусть ест. А он добавлял, что я ещё недостаточно мясистый для этого и обещал к рождеству как следует меня откормить.
У меня и так была собака, но зачем-то мы завели ещё и кота. Просила душа? Кот жил у него, но назывался официально «нашим». Я называл кота «Том», он — «Томас Британский», хотя ничего британского в этой наглой сытой морде не было ни на грамм.
Со временем начались разговоры о том, чтобы съехаться. Я не хотел переезжать к нему, а он не спешил переезжать ко мне… В конце концов, первым сдался я, признавая удобство совместного проживания.
Ему пришлось смириться с моей собакой и тем, что ему придётся периодически её выгуливать, нравится ему это или нет. Я расстался со своим привычным домом, но обрёл право быть рядом с ним и наслаждаться его теплом каждую ночь вне зависимости от того, чем мы в течение ночи занимались — спали, валялись в обнимку перед ноутбуком, смотря фильм, или бурно выясняли местонахождение эрогенных зон друг друга. В общем-то, мне всё нравилось. И продолжало нравиться, когда страсти улеглись и начались те самые «отношения», о которых говорят, что «их нужно строить».
Мы перестали неизменно в хорошем настроении вспархивать с постели каждое утро, готовить друг другу ранние завтраки, заменяя утренний приём пищи обычными яичницами или хлопьями с молоком, научились шастать по дому в трусах (как бы он ни задирал нос со своим щегольством и модничаньем, и он время от времени предпочитал наведываться на кухню задумчивыми ночами в одних трусах. А то и вовсе без них), научились признавать, что оба иногда устаём на работе, что время от времени нам лень мыть посуду, что не всегда, если один из нас решил устроить генеральную уборку, другой обязательно это поддержит, а не захочет проваляться на диване с книжкой в свой единственный выходной день.
Мы, бывало, ссорились, обычно по глупым причинам, дулись друг на друга, могли не разговаривать пару часов. А потом, успокоившись, понемногу начинали говорить, пока, наконец, не забывали о своих обидах. Иногда, когда виноват был он, он приходил, садился рядом и, виновато посидев, утыкался мне в плечо. Несмотря на его внушительные размеры, это выходило у него чертовски мило. Раздражение проходило, когда он так делал. Я глубоко выдыхал и тогда уже мог обнять его.
Странно, но всё то, с чем у нас были проблемы, мне легко было перечислить. Но почему мы, тем не менее, оставались вместе, я точно сказать не мог. Я не был уверен, что мне действительно необходим кто-то второй. До его появления я прекрасно справлялся со своими делами в одиночку. Я не мог с уверенностью сказать, что он любовь всей моей жизни. Конечно, я говорил ему, что люблю его, но говорил я это в первую очередь затем, чтобы сделать ему приятное и дать понять, что рядом с ним мне комфортно. Хотя, может быть, это и есть любовь?
Я ведь решил быть с ним, пусть даже не всё меня устраивает. Я согласился жить вместе. Я добровольно ввязался во всё это и пока у меня не возникало желания вывязаться обратно. Иногда целый вечер мне приходилось выслушивать колкие упрёки о том, что я всё делаю не так. Мешаю ему работать, неправильно завариваю чай, неверно ставлю ударение в слове… Я мечтал о ночи, когда, может быть, наступит долгожданный мир. А мир так и не наступал, и засыпали мы оба такими же раздражёнными, какими и ходили весь этот день.
А утром он вдруг просыпался, улыбаясь ярче солнца, и я уже не помнил о том, что было накануне, и меня снова ласкали, осыпали комплиментами, заботились обо мне, бежали вперёд меня гулять с собакой, готовить мне завтрак, варить кофе и спрашивали, не подкинуть ли меня до работы.
Интересно, а что имел в виду он, когда говорил, что любит меня?
Комментарий к 1. Отношения.
90% - концентрированная милота, 10% - вазелин.
========== 2. Парк. ==========
Мы сидели с ним на траве в парке. Он читал, опираясь спиной на дерево, я в полудрёме лежал в его объятьях. День был жарким и свежим. Пахло травой. Я приоткрыл глаза и увидел, как мне на колено приземлились пара стрекоз.
- Стрекозы трахаются, - проговорил я. - Странная у них форма…
Ганнибал остановился в чтении, взглянул на стрекоз.
- Фаллический символ, - вырвалась у него ассоциация.
- У тебя всё — фаллический символ, - вползая повыше, заметил я. - О, Господи! - воскликнул я, обернувшись на дерево и желая подразнить Ганнибала. - Там ещё! Столько деревьев! Смотри, и травинка… Погляди, она такая продолговатая. О чём ты подумал, а? А это что у нас? - уходя в крайнюю степень издевательства и демонстрируя свой собственный средний палец. - Не может быть! - тыкая пальцем ему в лицо, воскликнул я.
- Перестань, - с досадой в голосе попросил он, убирая мою руку от лица.
- А это? - я ухватил его между ног, - Ого! Настоящий фаллос! Кошмар!
- Уилл, - немного сердясь, но улыбаясь, одёрнул он, убирая мои вездесущие руки. - Сорока болтливая, - заявил он, и добавил мягким тоном. - Дурак.
- Дурак или дурачок? - уточнил я, отклонившись к нему.
- Дурачок, - поправился он, наклоняясь и сладко целуя меня в щёку.
Я был удовлетворён и вновь спокойно улёгся.
- Что читаешь? - спросил я, полежав молча.
- Книгу, - сказал он, стискивая меня сильнее, перелистывая страницу.
- Что за книга?
Я взял его книжку за край и он позволил мне посмотреть обложку.
- Краткая история времени, - прочёл я. - Хокинг. О. Я бы перечитал.
- Дочитаю и отдам тебе, - пообещал он.
- Окей, - отозвался я, выворачиваясь и подбираясь к его шее.
Какое-то время я развлекался тем, что мягко целовал его в шею, в конце концов он не выдержал, откладывая книгу и снимая очки, складывая их поверх книги, и крепко-крепко меня обнял.
- Сладкий мой, - пробормотал он, теребя меня по волосам на затылке.
Обычно мне не нравилось, когда меня называли сладким, но на этот раз я лишь блаженно мякнул, слегка потягиваясь, и обхватил его рукой за шею.
========== 3. Забыл. ==========
Я сидел в спальне, уткнувшись в планшет, когда лежащий на столе неподалёку мобильный зазвонил. Дотянувшись до стола, я нажал на кнопку ответа и приложил телефон к уху.
- Грэм.
- Кхм, - кашлянули мне в ответ.
- Ганнибал? - удивился я, отстраняя от себя телефон и глядя на имя абонента, - Ты разве не дома?
- Грэм, будьте так любезны принести мне рулон туалетной бумаги из упаковки, которую я попросил вас отнести в туалет два часа назад.
Услышав это, я понял, что слегка покраснел.
- Извини, - робко проговорил я.
- Просто принеси бумагу сюда, - велел Лектер.
Отключив мобильный, я метнулся к пакету, стоящему в кухне, выуживая из него упаковку с рулонами, после чего пришёл с ней к туалету.
- Ганнибал, - позвал я. - А как мне её тебе отдать?
- Я открою дверь, ты поставишь и закроешь.
- Окей, - согласился я. - Прости, что забыл принести…
- Давай ты попросишь прощения, когда я выйду из туалета?
- Хорошо, - невольно улыбнулся я, сунув упаковку в щель между дверью и стеной и закрывая дверь обратно.
========== 4. Тоже. ==========
В ванной шумела вода. Я натирал тело мыльной мочалкой, думая о всякой ерунде. Флакон с гелем для душа был серого цвета, но пах цитрусовыми; это сочетание казалось мне странным. Было бы логичнее, если бы гель был с каким-нибудь свежим ментоловым ароматом. Впрочем, цитрусовые меня тоже устраивали. Намылившись полностью, я встал под воду, смывая пену с тела.
Закончив с ритуалом очищения кожи, я потянулся за шампунем. Их было два: мой — какой-то мужской неприлично большого размера, купленный мной в торговом центре со скидкой, и шампунь Ганнибала — маленький, в прозрачной стеклянной ёмкости без рисунков, только с какой-то этикеткой, на которой даже не был указан состав, только название, количество и клеймо производителя.
«Если я возьму его шампунь, даже под слоем моего бальзама для волос Ганнибал непременно это учует», — подумал я. Я улыбнулся и взял его шампунь, открывая его и выливая немного себе на ладонь. Его шампунь почти не мылился, но я брал его не в первый раз и был к этому готов: в составе этого ведьминого варева отсутствовали какие-то синтетические добавки, благодаря которым обычные средства обычно дают обильную пену. Но это варево прекрасно отмывало волосы и без пены, и мне нравилось его действие на мои волосы. Поэтому иногда я пользовался им вместо своего шампуня.
Оставив шампунь ненадолго на волосах, я взял с полки свою зубную щётку и вынул из стакана тюбик пасты. Я начал чистить зубы и в процессе задумался о проблемах мироздания, так что закончил я, когда вкус пасты во рту уже практически не чувствовался. Очнувшись от размышлений, я сполоснул щётку, убрал её на место, прополоскал рот и заодно смыл с волос шампунь. Пригладив волосы назад и отплёвываясь от воды, я взял бальзам для волос, нанёс его и задумался о том, чем бы мне заняться, пока он впитывается. Мысль о самоудовлетворении я сейчас же отогнал: поскольку завтра выходной, не исключено, что мне ещё обломится перед сном от владельца странного шампуня. Так ничего и не придумав, я привалился к прохладной стене, позволяя струям воды греть моё плечо, и закрыл глаза, выдохнув.
Спустя несколько минут я смыл бальзам с волос, для верности потерев кожу на плечах, груди, бёдрах, после чего выключил воду, ещё раз пригладил волосы, выжимая излишки воды и вылез на свет божий за полотенцем. Быстро обтерев кожу, я накинул полотенце на голову и принялся энергично лохматить им волосы. Более-менее вытеревшись, я сдёрнул с крючка для полотенец предварительно нацепленные на него трусы цвета робких сумерек, надел и, развесив полотенце сушиться, вышел из ванной, выключая в ней свет.
В коридоре около ванной я взял со стеллажа фен, размотал шнур, втыкая вилку в розетку. Я не стал включать самый мощный режим, чтобы сильно не шуметь, поэтому волосы сушил немного дольше, чем обычно.
Когда я вошёл в спальню, Ганнибал лежал под одеялом, натянув одеяло до груди и заложив руки под голову. Обычно в это время он что-то читал, но, видимо, ему это надоело и он решил дать отдохнуть спине. Раскрытая книга лежала на прикроватной тумбочке под ярким светом лампы вверх обложкой, очки для чтения лежали там же.