— Ты представляешь, в каком я был ужасе?! — живо разозлился я, слушая его речи. — Я там чуть не преставился, не зная, что и думать…
— В ужасе?.. — спокойно и тихо спросил Ганнибал.
— Конечно, блин! — подтвердил я. — Да я убить был готов! Кого не знаю. Но был!
— В другой раз, что бы там ни было, никого не убивай! — предостерёг Ганнибал.
— Ладно уж… — смилостивился я.
— Если когда-нибудь я решу заняться с кем-нибудь сексом в этой гостиной, — сказал Лектер, — ты будешь безусловно предупреждён об этом заранее. Минимум за пару месяцев.
— Если мы разойдёмся, ты два месяца будешь сохранять траур по нашим отношениям? — спросил я.
— Или по тебе, — коварно улыбнулся Ганнибал. — С вареньем, маслом или сиропом сырники будешь кушать?
— Два месяца? А почему такой срок? — не на шутку заинтересовался я.
— Святые, — выдохнул Лектер. — Мы будем вместе и ты меня переживёшь, не буду я ничего хранить и тебе не следует. Масло, сироп, варенье.
— Варенье, — ответил я, наконец. — А какое?
— Сливовое.
— Тогда масло.
— Тогда масло, хорошо… С одной стороны, конечно, неприятно осознавать, как легко бы ты мог послать меня к чёрту.
— Милый… — виновато проговорил я.
Честно сказать, за время наших с ним отношений я много раз хотел и мог послать этого напыщенного типа к чёрту, и в ряде случаев лишь нечаянное стечение обстоятельств удерживало меня от этого шага… Но он-то об этом не знал. И я чувствовал за все те разы вину прямо сейчас!
Тем более, что моё к нему отношение со временем изменилось, и я решительно осознал, что потерять его было бы для меня очень скверно, поскольку даже если он и не лучший из всех людей на свете, при всех его недостатках, он обладает и внушительными… Внушительными упругими достоинствами. Характера. Достоинствами характера. Так что временами мне с ним бывало очень хорошо и почти волшебно. Настолько, что это заставляло забыть о тех временах, что были не очень-то хороши.
Ганнибал же продолжал свои рассуждения:
— Но, если посмотреть с другой стороны… — сказал он, собираясь противопоставить что-то тому, что вчера я чуть было его не бросил за откровенное «ни за что».
«Что же может быть с другой?» — подумал я.
— …ты ещё и собственник ужасный, — закончил он предложение. — Это ещё хуже. Эгоист и собственник. Но, чтобы ты точно меня сейчас понял, мне это очень нравится. Я не должен был признаваться тебе в этом, дорогой, но я боюсь, что сам ты не поймёшь, если я не поясню.
— Комплимент на комплименте… — пробубнил я.
— А ещё сырничек на сырничке, мон шер, с маслом, — он поставил передо мной тарелку.
— Когда ты… так успел? — опешил я, сообразив, что с момента моей просьбы прошло минуты две.
— Я вчера… Короче, я просто у тебя немного колдую.
— Ты моё сокровище, милый, — проворковал я. — А ты будешь?..
— Ещё бы, — откидывая полу халата и являя миру свои пусть тёмные, пусть шёлковые, но крайне полосатые пижамные штаны, сказал Ганнибал. — Двигайся.
Я пододвинулся, освобождая ему место на софе рядом с собой.
***
Я вышел из здания университета с серо-асфальтовым от усталости лицом, пытаясь не уронить в лужу свой дипломат, штук двадцать книжек формата А4 и очень большую, свёрнутую в толстый плотный рулон карту, и сделал попытку взглянуть на небо, чтобы выяснить, угрожающие тучи ли на небе или же просто облака, никому ничем не угрожающие, но, пока я выяснял это, ручка дипломата предательски выскользнула из моих пальцев и он шмякнулся прямо в лужу.
— Я подниму, — услышал я где-то очень рядом, и доблестный спаситель университетских преподавателей, доктор Ганнибал кинулся к моему дипломату, подхватывая его из лужи. — Давай мне вещи, — велел он.
— Я… Это…
— Давай-давай, всё мне отдавай, — тоном просьбы проговорил Лектер, отбирая поклажу из моих рук и подходя к автомобилю. — Можешь подушки с заднего сиденья убрать?
— Да, да, конечно… — кидаясь на заднее сиденье машины и сгребая в кучу валявшиеся там подушки, оттеснил их к противоположной дверце.
Когда я вылез, Ганнибал аккуратно сложил на сиденье все мои вещички и захлопнул дверцу.
— Ты давно ел? — спросил Ганнибал, дёргая непослушный ремень безопасности, сидя рядом со мной.
— В обед.
— Держи, — он протянул мне бумажный пакет, сам потянувшись к ключу зажигания.
— Святотатство Пресвятого Ганнибала, — открыв пакет, сказал я. — Китайская еда в коробочке.
— Бон аппети, — отозвался Лектер.
— Спасибо, — открывая коробку и надламывая палочки, сказал я. — Это просто… — я почесал нос. — Я не знаю, как это можно выразить. Ты меня убиваешь. Вот насколько я сейчас доволен.
— Не слишком искусно сказано, — оценил Ганнибал. — Но всё равно приятно. И я тебя не убиваю! — отметил он, подняв палец. — Тебя убивает любовь к фастфуду.
— Да разве же это любовь, — набивая рот жареным в острой подливе говяжьим мясом, — Интривка.
— Фи-фи-фка, — передразнил Лектер, окатив меня презрительным взглядом.
Я же только самозабвенно улыбнулся с полным ртом и продолжил ужинать. Немного прожевав лапшу и мясо, я спросил:
— Мы же быстро управимся, а?
— Эм. Посмотрим, — пожал доктор плечами. — Я впервые планирую собственную свадьбу. Извини. Неопытный.
Я хохотнул, подцепляя лапшу палочками.
— Ну-ну, — сказал я и заглотил новую порцию еды.
Мы благополучно добрались до нашего агентства, где Лектер ходил по комнатам, как королева бала, изящно попивая из чашечки кофе, пока мы обсуждали, как и что у нас там будет, кто какую булавку где приколет и какого та будет цвета. Я, со стаканом колы со льдом, улиткой ползал за ним.
Вообще-то мне всё это очень даже нравилось. Так забавно было, что я вдруг должен решать всякое про салфетки и цвет скатертей, и это всё правда зависело от меня. Скажи я доктору, чего хочу или чего не хочу, он бы меня послушал… потому что свадьба была наша: и его, и моя. Я могу сказать: хочу огромный дирижабль, и они с нашим начальником по свадьбе (распорядителем) внесут это в список, станут обсуждать и, возможно, придумают, как это сделать. Захватывающе, не правда ли?
Однако, когда я всерьёз стал подумывать о том, чего бы мне привнести в бракосочетание интересненького, мы дружно столкнулись лбами на персиковой почве.
— …если использовать персиковый цвет и, думаю, можно использовать сами фрукты, скажем, как украшение торта или…
— Нет, постойте, — взмахнул я рукой. — Извините, но нет.
— Что нет, Уилл? — спросил Лектер, прихлёбывая свой кофе.
— Я не люблю ни цвет, ни персики.
— Но, если…
— У меня аллергия, и я просто не люблю всё персиковое, — сказал я.
— Грэм, послушай, — обратился ко мне Ганнибал. — Мы договаривались насчёт узоров на бокалах и, если ты помнишь, к ним как раз идут персиковые салфетки.
— Пусть будут не персиковые, — предложил я.
— Мы же это уже решили, — устало выдохнул Лектер.
— Ну тогда делайте, как хотите… — отстраняясь от любых решений, поднял я руки. — Делайте, как лучше. Какие скажете, такие и будут.
— Если тебе не нравится, значит не будут.
— Мне всё нравится, — отмахнулся я.
Лектер ухватился за мою коленку, наклоняясь ко мне со своего круглого пуфа, на котором он сидел.
— Можете на минуту нас оставить? — спросил он распорядителя.
Тот кивнул и молча вышел.
— Что? — посмотрел я на Ганнибала. — Я тебе правду сказал: мне понравится, что ты выберешь.
— Ну не надо, пожалуйста, — попросил он, поглаживая меня по ноге. — Я хочу, чтобы ты говорил честно, чего хочешь.
— Да я… всё-равно ничего не понимаю в организации свадеб…
— Зато я кое-что понимаю в организации тебя, — Ганнибал наклонился ко мне и чмокнул меня в губы. — Ты должен участвовать наравне со мной.
— Почему…
— Должен, — смотря на меня и не моргая, повторил Лектер. Он вдохнул, и лицо его изменилось, — Потому, что тебе нравится, — шепнул он в сторону и, не дав мне оправдаться, продолжил. — Представь, если бы мы, как и хотели, заключили договор и ничего не решали сами.
— Как много бы у нас освободилось свободного времени! — воскликнул я.
— А потом бы нам всё засыпали персиками, торт был бы из персиков, жаркое из персиков, вместо гостей посадили бы персики и сшили обоим персиковые костюмы. И нас бы женил персик.
— Я сейчас представил его, как человека с мошонкой вместо лица, — высказал я вслух.
— Молодец, — похвалил Лектер. — Мне об этом только говорить было не обязательно.
Я немного устыдился своего просторечия, но понял, что всё-таки, в проблеме мы по большей части разобрались: никаких на свадьбе персиков, и я официально важный и нужный член свадебного совета. Тьфу ты. Член! Ну, хотя…
Расхаживая поздним вечером по дому, мы всё никак не могли успокоиться и напропалую продолжали обсуждение торжества.
— Обязательно звать Фредерика? — щурясь, спросил я.
— Да, он мой друг, почему не позвать?
— Вы странные друзья, — заметил я. — Половина твоих лучших шуток — тонкие сарказмы в его адрес.
— Друзья разные бывают, — сказал Лектер. — Ты не хочешь, чтобы он приходил?..
— Нет… Просто он кажется мне странным, — признался я. — Ничего кроме. Просто… Я просто думал, что вы не то, чтобы друзья… Но, раз ты говоришь, что он твой друг, тогда конечно. Без вопросов. Я буду рад.
— Точно?..
— Да, определённо буду рад, если тебе будет весело, — улыбнулся я.
Лектер с достоинством кивнул, откидывая со лба чёлку.
— А ты кого планируешь позвать? — спросил он.
— Кого мне звать-то, …споди… — проговорил я. — Кроуфорда, разве.
— А эти… В лаборатории ты у них чай пьёшь…
— Точно! — спохватился я. — Сладкая парочка Твикс. Их позову, если пойдут.
— Я планирую ещё Блум… — произнёс Лектер, не придавая этому особого значения и просто перечисляя.
— Алану?.. — выпадая из благостного настроения в растерянное, переспросил я. — А не ты мне разве рассказывал, что у вас какой-то там роман был…
— Это было очень давно, — отрицательно покачал головой Лектер.
— Я бы не хотел, чтобы она приходила, — судорожно облизывая губы, сказал я.
— Уилл… — стараясь меня успокоить, улыбнулся Лектер. — Я уж и не помню, что там было да когда… Это когда я ещё преподавал.
— Я бы не хотел, чтобы она приходила, — ещё более холодным тоном сказал я. — Я… Я против, чтобы она приходила.
— Брось, у неё счастливая семейная жизнь с одной дамой… Как-то… Верген, Берген… Верджер, кажется, её фамилия. Так или иначе — ей сейчас не до меня. Они придут, тихонько поедят торт и уйдут.
— Их не будет на нашей свадьбе, — бескомпромиссно сказал я.
— Почему? — спросил Лектер.
Я молчал, но разные не нужные слова так и рвались из моего горла, и я не смог абсолютно скрыть эти порывы. Мне ничего не хотелось говорить, но почему-то я вот-вот готов был заикнуться.
— Говори, — велел Лектер.
— Мы… — проскрипел я, как ржавая дверная петля. — Я и Блум — мы работали вместе…
Лектер безнадёжно вздохнул — он уже примерно понял, что мы там с ней наработали в своё время, но из уважения ко мне молчал и слушал моё мямленье.
— Я… Она-а… — я нервно почесал лоб. — Мы, типа… Ну. Встречались.
— То есть, и у тебя с ней был роман?.. — спросил Лектер.
— Выходит, — усмехнулся я, как слабоумный гусак.
— Долго вы пробыли вместе?.. — осторожно спросил Ганнибал.
— Один… — я сделал попытку стереть с лица смущение прямо ладонью, — день.
Лектер тут же подобрался ко мне, укутывая в объятья и зашептал на ухо:
— Ты ж мой герой… любовник…
Я покраснел и готов был немного пообижаться, но он поцеловал мой нос, потом стал целовать ещё какие-то части лица, в конце-концов, добрался до губ, и я чего-то не стал уже затевать всю эту волынку с обидами, просто коротко поцеловал его в ответ.
— Она уж и лица-то твоего не помнит, — не унимался мой дорогой сарказм-мастер.
Мне стало ещё обиднее за свою мужскую честь и достоинство, и только поэтому я ляпнул:
— А это не всё!
— Интересно. В автобусе потом ещё разок встретились?..
— Марго Верджер была от меня беременна, — залепил я Лектеру, чтоб было в иной раз неповадно.
Он, в самом деле, залепился, замолчав и задумавшись.
— И что же стало с её беременностью? — спросил Ганнибал, собрав мысли воедино.
Я помолчал, теребя рукав водолазки.
— Ничего не стало, — насколько мог безразлично дёрнул я плечами, — Не вышло у нас…
— Вот как, — упавшим голосом проговорил Ганнибал.
— И это тоже было очень давно, — горько улыбнулся я, стараясь всё поправить. — Как будто это происходило не со мной, а с кем-то, кто сидел в моей голове лет десять назад. Даже, знаешь… пусть они приходят. Мне, кажется, было важно только, что ты можешь всё это узнать не от меня и подумать не весть бог что. Но, поскольку я уже всё тебе рассказал, то… вот. Зато теперь мне совершенно наплевать, кто придёт, а кто — нет, — я сдавленно выдохнул. — Прости, я что-то не то устроил из разговора… Ты не обязан был это выслушивать, конечно… Прости ещё раз.
— Мы можем просто не говорить об этом, — произнёс Лектер.
— Да, — обрадованно согласился я. — Потом, может быть. Ещё лет через десять!
— Уилл, — негромко произнёс Ганнибал. — Не бойся.
— Кто тебе сказал, что я боюсь? — сразу приходя в себя после этой фразы, усмехнулся я. — Я вообще ничего не боюсь. Вернёмся к списку. Фредерик Чилтон плюс один, Кроуфорд с женой, Прайс с Зеллером, половина твоего шахматного клуба…
— Не половина! Только треть, — слегка улыбнулся доктор.
— Треть твоего клуба, три психотерапевта, двадцать капуцинов, сорок благодарных пациентов и один маленький дикобраз.
— Ты бредишь или просто хочешь спать? — спросил Лектер.
— А ты сам как думаешь? — показав ему в улыбке бОльшую часть своих зубов, поинтересовался я.
— Иди, моя детка, чисти зубы и натягивай пижамку…
— Я б что-нибудь ещё понатягивал перед сном, — покачал я бровью.
Лектер поглядел на меня, кривя губы в мона-лизовой улыбке, и сказал:
— Как такому откажешь.
========== 8. Джаст факин мэрид, бич. ==========
Наверное, бывают такие свадьбы, которые хочется вычеркнуть из памяти и никогда о них не вспоминать. Не стану хвастаться, что наша была наихудшей — определённо дно бракосочетания ещё очень глубоко по сравнению с нашим, но мне определённо хватило этого уровня, чтобы пару раз подумать о самоубийстве.
Подготовка мероприятия была долгой, хотя и не слишком обременительной.
Ганнибал был всем на свете доволен, почти не спорил и производил впечатление абсолютно счастливого человека, что, возможно, должно было меня насторожить, но, глядя на него, такого солнечного, я и представить не мог, что это состояние каким-то волшебным и неведомым мне образом может перемениться.
Когда наступил этот день, готово было буквально всё: приглашения были разосланы и получены, зал убран наилучшим образом, еда подготовлена отменная… Всё с самого утра шло ровно и точно так, как и было запланировано. Теоретически, такой ход событий обязан был посеять семя тревоги в моём сердце, но в этот — единственный из разов — никакой тревоги не было и это было похоже на пощёчину интуиции.
Ганнибал, хоть и беспокоился немного, всё же делал это больше для вида, а я, видя его это кокетливое волнение, был искренне очарован его величественным благодушием и, конечно, мне нравилось то, как он, в моменты наших кратких встреч в течение утра, с улыбкой поглядывал на меня.
Я окончательно выдохнул, когда мы с ним обменялись клятвами, кольцами и мне было позволено прилюдно поцеловать своего нового документально заверенного близкого родственника в губы, и все вокруг были счастливы, и всё вокруг было счастливо вместе с нами и за нас.
Именно под этим счастливым кайфом, глубоко внутри лелея мысль всё привести в гармонию и помня, что во всём — во всём признался своему лекарю душ, я решил — а была не была — примириться с Аланой Блум. Единственно для того примириться, чтобы не оставляя никаких недомолвок смочь полностью вступить в избранную мной семейную жизнь с Ганнибалом Лектером и забыть о том, что бывало со мной раньше раз и навсегда.