Гарри нравилось подходить к школе со стороны Хогсмида. Там, где мощёная дорога затейливо поворачивала, огибая озеро, он всегда останавливался, чтобы взглянуть на замок, приветствуя его, как старого друга. Годы никак не отражались на его облике, и он оставался таким же величественным, как и запомнился, с самого первого восторженного взгляда. Гарри не торопился — до начала выпускного оставалось больше двух часов, которые он с удовольствием проведёт, гуляя вдоль озера.
Конечно, можно было прийти и позже вместе с друзьями, обмениваясь шутками о том, как они все не изменились, и вспоминая былые шалости. Причём, если бы стало известно, что их собственные дети надумали такое повторить, то их ждало бы суровое наказание. Но, как любил повторять профессор Снейп, жизнь вообще несправедлива.
Гарри уселся на нагретый летним солнцем камень и, подобрав прутик, принялся чертить на земле линии, в которых при желании можно было угадать многочисленных знакомых. Начал он почему-то со Снейпа, чей длинный нос невозможно было оставить без внимания. Хотя, с другой стороны, со Снейпом он сейчас встречался гораздо чаще, чем с друзьями — кто бы мог подумать, что собственный сын будет писать проект по зельеварению, дополнительную литературу для которого потребуется искать по всему миру?! Но раз уж дёрнул чёрт назвать ребёнка Северусом, то стоило быть готовым к такому.
Солнце пригревало спину, от озера тянуло прохладой — чего ещё желать? Гарри уже забыл, когда в последний раз мог так спокойно посидеть и подумать. Ночи не в счёт: бессонница не приносила никакого удовольствия, да и мысли по ночам одолевали совершенно дурацкие, не то что сейчас. В день выпускного Альбуса Северуса Гарри собирался размышлять исключительно о приятных вещах. По крайней мере, он очень старался, хотя мысли нет-нет и сворачивали в сторону грядущего скандала.
Как только они с Джинни приняли решение пожить отдельно, Гарри понял, что рано или поздно всё именно так и закончится, но просто не хотел об этом думать. Он был слишком виноват перед ней, постоянно недодавая — тепла, внимания, любви. Она ещё слишком долго терпела, прежде чем предложила ему этот выбор, который он малодушно позволил сделать ей. Неудивительно, что она не осталась одна — молодая, яркая, активная. Гарри бы ни за что её не отпустил, если бы не понимал, что не может ей дать то, что она хочет. Он словно выгорел изнутри, постоянно стараясь соответствовать чьим-то ожиданиям, и ему было стыдно за радость от собственного одиночества. Хорошо, хоть дети уже выросли и не винили его ни в чём.
Гарри принялся кидать в воду мелкие камешки, разглядывая расходящиеся в стороны круги. Поверхность озера казалась почти чёрной, и тихие всплески пробуждали воспоминания о жутком озере в замурованной навеки пещере. Однако перестать бередить душу Гарри не мог. Ему часто снилось, как Дамблдор умирает в той пещере от яда. Просыпался он всегда в холодном поту и, дрожащими руками наколдовав себе воду, до утра раздумывал о том, как изменилась бы история в этом случае.
— Скучаете, Поттер? — Снейп появился, как всегда, бесшумно.
— Развлекаюсь. А вы, сэр?
— Веселюсь, — мрачно усмехнулся Снейп. — Предвкушаю счастливое завтра, когда замок, наконец, опустеет.
— Вы были в Хогсмиде?
— Меня всегда поражала ваша проницательность, мистер Поттер, — Снейп собрался уходить, но остановился и словно невзначай сказал: — Ваш сын ждал вас к обеду.
Гарри смотрел вслед удаляющейся фигуре в неизменной чёрной мантии и думал о том, почему не сказал Снейпу, что тот лезет не в своё дело. Хотя сейчас он был прав, и Гарри действительно нужно найти Ала. Он нехотя поднялся и, сердито бросив в воду горсть камней, поспешил в замок. От прежнего лиричного настроения не осталось и следа. Впрочем, когда было иначе после встреч со Снейпом?
Гарри отыскал сына и даже успел с ним прогуляться по заросшей тисами аллее до квиддичного стадиона и обсудить планы на лето. Ал собирался «погулять по Брайтону», и можно было даже не сомневаться, что проделать он это планировал в компании Малфоя. Самого младшего, удивительно похожего на своего отца, который, к слову, на праздник не приехал. Вместо него явился дед — Люциус Малфой собственной персоной. Самого старшего из этой семейки Гарри не любил с первой встречи, и тот, похоже, отвечал ему взаимностью. Редкое постоянство, если вдуматься.
Весь вечер Гарри старался держаться от Малфоя подальше, но в какой-то момент просто забыл о нём, переключив всё внимание на Снейпа. Тот выглядел непривычно расслабленным, охотно поднимал бокал и даже — Гарри видел это лично! — улыбался. Именно улыбающийся Снейп и стал той пушинкой, что сломала хребет верблюду. Образно выражаясь. Гарри как раз следил за ним поверх бокала и не мог понять, о чём можно столько времени разговаривать с самым младшим Малфоем, стоя от него в неприличной близости.
— Интересуетесь, мистер Поттер?
Люциус Малфой мало того, что оказался рядом с Гарри, так ещё и встал таким образом, что выбраться из ниши можно было, только тесно к нему прижавшись. Конечно же, Гарри не собирался этого делать, а выпитое позволило считать, что ему не составит особого труда заставить этого павлина убраться подобру-поздорову.
— Немного, — Гарри постарался, чтобы его улыбка выглядела искренне. — И мне кажется, что вам уже пора начинать волноваться за внука.
— А что с ним будет? — вернул улыбку Малфой. — Он же с Северусом.
— И вас ничего не смущает? — Гарри красноречиво указал взглядом на то, как Снейп склонился к самому уху Скорпиуса.
— А должно? — Малфой стал похож на книзла, перед которым поставили блюдечко сливок.
— На вашем месте я бы постарался оградить ребёнка от подобного.
Малфой лишь порочно улыбнулся:
— Ох, Гарри, «подобное» в исполнении Северуса — слишком большое удовольствие, чтобы я мог лишить его близкого человека. Вы позволите?
Гарри был слишком ошарашен, чтобы возражать, когда Малфой заменил его пустой бокал полным — лишь бы тот больше не гладил так по запястью.
— Хотите, я расскажу вам одну занимательную историю? — вкрадчиво поинтересовался Малфой.
— Про Снейпа?
Малфой тонко улыбнулся:
— Про одного моего хорошего знакомого… не будем называть имён.
— И что же с ним такого интересного было? — не сдержался Гарри.
— О-о! — Малфой пригубил шампанское, мечтательно прикрывая глаза. — Много чего.
— Например?
— Ну, например то, что на него обратил внимание мой отец, а уж он-то знал толк в удовольствиях.
— Ваш отец… с ним…
— Не сразу, — Малфой самодовольно усмехнулся. — Соблазнил его я, и ни мгновения не жалел об этом. Лучшего любовника трудно себе представить, и отец, конечно же, не смог устоять.
Гарри осушил бокал, потрясённый развращённостью этой семейки и той лёгкостью, с которой об этом можно рассказывать, да ещё и таким искушающим тоном.
— …отец научил его искусству глубокого минета. О, Гарри, знали бы вы, какие потрясающие вещи он умеет и как любит это тонкое мастерство, чутко различая грани наслаждения. А как он виртуозно отдаётся! Для трёх поколений Малфоев он стал чем-то вроде любимого инструмента, на котором можно исполнить потрясающую мелодию.
— Он и с Драко?!
— А как иначе? Мой сын достоин самого лучшего, — Малфой улыбнулся и, мечтательно прикрыв глаза, продолжил: — А какие вечеринки мы устраивали, иногда даже с кентаврами. Вы не представляете, какое это эротичное зрелище! А когда кентавр уставал, мы брали нашего лакомку вдвоём. Это было поистине волшебно, особенно, когда он начинал просить ещё и проявлял нетерпение.
— Нетерпение? — Гарри поперхнулся коньяком, и Малфой заботливо постучал по его спине.
— О да. Он всегда такой горячий, такой жадный до ласк, недаром он так любит носить женское бельё.
— Что?!
— Считайте, что я вам этого не говорил, хотя как вспомню эти стройные ноги, обтянутые тончайшим шёлком чулок… корсет, шнуровку которого так приятно развязывать зубами… и всё это под строгим, почти монашеским костюмом… или возьмём , к примеру, шибари.
Гарри проклял своё дурацкое воображение, благодаря которому сейчас испытывал дичайшее возбуждение, щедро замешанное на неловкости и ещё каком-то чувстве, которому никак не мог подобрать названия.
— И эта его мгновенная готовность ко всему…
Бокал выскользнул из влажных ладоней Гарри, разбиваясь с тихим звоном, который вернул некоторую ясность мышлению.
— Постойте, мистер Малфой, а вы это точно говорите о Северусе Снейпе?
— А сами-то как думаете? — Малфой улыбнулся, как чеширский кот, и отошёл, оставив Гарри приходить в себя.
Тем временем Снейп ласково потрепал Скорпиуса по плечу и направился к Макгонагалл. Проклятье! Как Гарри раньше не замечал этой похотливой грации, этих чувственных движений, этого призывного взгляда? Да нет же! Замечал, только не понимал, с чем имеет дело. Трудно заподозрить эротизм в человеке, который снимает баллы с твоего факультета. Чёрт возьми! Теперь даже словосочетание «снимает баллы» таило в себе подтекст, от которого бросало в дрожь.
Гарри старался не упустить ни одной детали, гадая, сколько правды было в словах Малфоя. По всему выходило, что тот ещё сильно приуменьшил, потому что Снейп вёл себя очень вызывающе! Он не просто подносил бокал с шампанским ко рту, нет! Словно поддразнивая невольного зрителя, он медленно облизывал губы перед тем, как их приоткрыть, касаясь холодного стекла, а потом делал глоток, прикрывая глаза, словно в любовной истоме. Блядь! А Макгонагалл тоже хороша — хихикая, вздумала что-то шептать ему на ухо, заставляя наклониться и…
Снейп вдруг взглянул Гарри прямо в глаза и, отсалютовав бокалом, неторопливо выпил, снова вызывающе облизнув губы. Этот гад явно нарывался! Гарри следил за движениями его кадыка, испытывая бешеное желание подойти, дёрнуть за волосы, опуская на колени и вынуждая запрокинуть голову, провести пальцем по этим губам, заставляя открыться, а потом…
Гарри зажмурился, разрывая зрительный контакт, и, почувствовав головокружение, оперся о стену. Такого с ним никогда не было, и он попытался избавиться от наваждения. Выходило отвратительно. Чтобы восполнить нехватку воздуха, Гарри вышел на улицу. Когда мысли немного прояснились, стало очевидно, что во всём виноват Малфой. Снейп, конечно, тоже не ангел, но именно Малфой подсунул Гарри бокал с шампанским, в которое наверняка подмешал Приворотное или ещё какую гадость. А это уже статья!
От негодования Гарри едва не забыл попрощаться с сыном — очень уж хотелось ему поймать развратника Малфоя по горячим следам! — и поспешил в госпиталь святого Мунго. Время ожидания приёма целителя пролетело незаметно — Гарри представлял, как Малфой растеряет весь свой лоск и уверенность, когда за ним придут люди в красных мантиях. Мысленно он уже сидел в зале Визенгамота, ожидая вынесения приговора, и подбирал слова, которыми можно было выразить сожаление о том, что кое-кому придётся ближайшие пять лет обходиться без услуг Снейпа, в то время как сам Гарри…
— Мистер Поттер, какими судьбами? — целитель распахнул дверь, пропуская его в кабинет.
— Добрый вечер, мистер Стентон. Я к вам по очень деликатному делу.
— Ничуть не сомневаюсь, это моя специальность. Ну-с, показывайте своё деликатное дело, — целитель Стентон уселся за стол и, устроив подбородок на сложенных домиком ладонях, взглянул на Гарри поверх очков.
— Да мне, в общем-то, надо проверить одно предположение, — Гарри прокашлялся. — Хотелось бы исключить Приворотное зелье, ну и чары соответственно.
— Как же так? И кто у нас такой неосторожный? — целитель принялся водить над Гарри палочкой, шепча выявляющие порчу заклинания. — Тише-тише, дорогой, сейчас кровушки немного нацежу для анализа. Это совсем не больно… кто у нас молодец? Хороший мальчик.
Стентон был замечательным целителем, но раньше он работал с детьми и никак не мог избавиться от некоторых привычек того времени. Хорошо ещё, он перестал сюсюкать, чего Гарри просто терпеть не мог, а общение как со слабоумным пережить можно.
— Ну, что я вам скажу, голубчик? Вы чисты.
— В смысле?
— Сейчас ещё разик кровушку проверю, чтобы уж наверняка.
— Но… этого не может быть!
— Отчего же? В жизни всякое бывает, как в песне поётся, — Стентон фальшиво запел про котёл, полный любви.
— Давайте вы проверите ещё раз, — настаивал Гарри.
— Эх, мистер Поттер. Ну, не похожи вы на человека под воздействием подобных чар. Взгляд ясный, пульс ровный, тоны сердца чистые, дыханье свободное. Вы — исключительно здоровый молодой человек, голубчик.
— Но я почувствовал… влечение. Сильное.
— С чем я вас и поздравляю, — Стентон мечтательно прикрыл глаза. — Эх, молодость…
Гарри в отчаянии прикусил губу:
— Это влечение… оно совершенно ненормальное. Без каких-то предпосылок… я никогда прежде не думал об этом человеке… так…
Стентон добавил в образец крови какой-то порошок и задумчиво поводил палочкой над закручивающимся ровной спиралью дымом.
— Я мог бы объяснить это явление, но боюсь, вам не понравятся мои слова.
— Это древнее проклятье? Болезнь?..
— Это любовь, голубчик. Бывает и такое.
Гарри в ответ мог только рассмеяться. Действительно, любовь. Ха! Он влюбился в Снейпа, стоило узнать, что тот ублажает не одно поколение Малфоев. Бред-то какой.
— Сейчас-сейчас, голубчик. Пустырничком головушку-то успокоим. У меня отварчик волшебный есть, сам Снейп варил по моему рецепту.
Упоминание Снейпа почти довело Гарри до истерики, но отвар точно оказался волшебным — успокоил практически мгновенно.
— Так-то лучше, — продолжал бормотать Стентон. — Вы молодой, здоровый, когда же ещё любить, если не сейчас?
Гарри мог сказать, что это точно не любовь, что лично он уже своё отлюбил и теперь мечтает о спокойной старости, что его никто не привлекает и ему никто не нужен — но вместо этого лишь вежливо попрощался и покинул кабинет. Действительно, волшебный отвар.
Домой Гарри вернулся, чувствуя приятную усталость. Он немного прошёлся по улице, наслаждаясь тихим летним вечером, потом принял душ и, ещё раз посмеявшись над целителем-романтиком, отправился спать.
Проснулся Гарри оттого, что его кто-то тихо погладил по лицу. Ситуация была настолько дикой, что, даже не вспомнив про палочку, он открыл глаза и ничуть не удивился, увидев Снейпа.
— Что…
— Тш-ш, — прошептал Снейп, искушающе улыбнувшись.
Гарри мгновенно принял правила игры, касаясь его губ кончиком пальца и грубовато поглаживая. В ответ Снейп лизнул палец, а потом всосал его с таким видом, будто это самое естественное проявление вежливости. Гарри понял, что хочет гораздо большего, и, рывком усевшись на кровати, потянулся к тугому воротнику застёгнутого наглухо сюртука Снейпа. Не встретив никакого возражения или недоумения, Гарри принялся расстёгивать мелкие пуговицы, с удивлением замечая, что под грубым сукном скрывается мягкий шёлк корсета. Конечно же, чёрного.
Снейп повёл плечами, избавляясь от мешающего сюртука, и с блядской улыбкой заскользил кончиками пальцев по корсету, пока не достиг ремня брюк, от которых избавился так быстро, что Гарри не успел даже перевести дыханье. Трусов Снейп тоже не носил.
— Блядь… — только и сумел выдохнуть Гарри.
Снейп порочно усмехнулся и, продемонстрировав обтянутые чёрными чулками ноги, забрался на кровать, где, стоя на коленях, взялся за резное изголовье, словно проверяя его на прочность. Гарри не нуждался в дополнительном приглашении. Он мгновенно оказался рядом, опуская мигом повлажневшие ладони на подставленную ему задницу, и смял её, балдея от внезапной вседозволенности. Снейп одобрительно вздохнул и подался навстречу, потираясь задницей о стоящий колом член Гарри. Как блудливая кошка.
— Я тебя сейчас выебу, — пообещал Гарри.
— Тш-ш, — напомнил Снейп и прогнулся в пояснице, оглядываясь на него.
Лунный свет придавал коже Снейпа неестественную белизну, которую лишь подчёркивала чернота волос, глаз, корсета и чулок. Гарри потянул за шнуровку корсета, то ли желая ослабить, то ли затянуть сильнее. В ответ Снейп глухо застонал и улёгся грудью на постель. Теперь его голова лежала на руках, которыми он продолжал держаться за изголовье, а волосы словно стекали вниз. Гарри осторожно убрал их с лица и, погладив щёку, коснулся губ, которые тут же мягко обхватили его два пальца.