Серсея, впихнутая против ее воли в мужской костюм, за три дня нахлебалась мужской жизни полной ложкой и начала задумываться о том, так ли повезло Джейме. Благородные рыцари, водившиеся в романах и балладах, безусловно, должны были помогать благородной даме, особенно если та от усталости валится с ног. Уставшие после ночной дороги Роб и Нед, привыкшие к Лианне, расседлывали своих лошадей и учтиво спрашивали Серсею, черта ли она пялится на свою кобылу и не Ланн ли Хитроумный должен за нее расседлывать.
Серсея с трудом справлялась с упряжью и хромая подходила к костру, собираясь пожаловаться на лошадь, наступившую ей на ногу. При виде хромающей девушки благородный Эддард тут же вскакивал на ноги, и Серсея протягивала ему руку, рассчитывая на него опереться.
- Мать твою обухом! – ревел Эддард, проносясь мимо Серсеи и чуть не сшибая ее с ног, но рыцарски воздерживаясь от заслуженного подзатыльника. – Стреноживать-то кто будет?
- Она мне на ногу наступила, - сердито говорила Серсея, когда Эддард возвращался, таща на себе ее седло, чтобы на седло не нагадили лошади и чтобы Серсее было куда положить во сне голову.
- Значит, растяпа ты, - отвечал Эддард, сбрасывая седло около костра.
После такого опыта было немудрено, что Серсея пыталась уговорить своих спутников выйти из лесов на Золотую дорогу, расписывая им благородство и незлобливость своего отца такими красками, что даже не слишком чуткий Роберт тут же понял, что она врет.
- И зачем нам эта дорога сдалась? – спросил Эддард, рассчитывая уличить Серсею.
- Мы бы могли найти хорошую карету, - как само собой разумеющееся предложила Серсея.
Эддард только развел руками и пошел поделиться новостью с Робертом.
- На хер! – решительно сказал Роберт, услышав о карете, и весьма точно указал рукой направление движения. – На хер и только на хер!
Название «год ложной весны», которое дали году скитаний Лианны мейстеры из Староместа, сидя в натопленных комнатах, звучало возвышенно и даже романтично. У Старков же, хотя их морозом и снегом было не пронять, для такой погоды были куда более меткие выражения и уместные песни. Выражений Серсея достаточно наслушалась, когда путешественники одолевали подъем к перевалу, то верхом, то пешком, оскальзываясь в холодной грязи.
- Погоди, скоро это говно подмерзнет, - обещал Эддард, поддерживая выбившуюся из сил Серсею, а Серсея только молча поджимала губы, чтобы ее не перестали поддерживать.
- Бери веревку да вяжись к лошади, у нее все же четыре ноги, - предлагала Лианна, возвращаясь посмотреть, куда пропала Серсея. – Кстати, Нед тебе уже говорил, что в море веревка называется «конец», а в горах – «подстрахуй»?
- Истинно так, - подтверждал Роберт, в свою очередь возникая из темноты. – Тем, кто слишком бежит вперед, говорят «подстрахуй тебе в руки», а тем, кто позади всех тащится – «подстрахуй тебе на воротник».
Песни настигли Серсею в палатке, где она вечером содрогалась от холода, ожидая следующего ужасного ночного перехода.
Мир пробудился от тяжёлого сна,
И вот наступила ещё большая весна,
исполняли Лианна и Эддард дикую северную песню, сидя снаружи палатки и радуясь свежему белому снегу и кровавому закату.
Под Недостойным Эйгоном стонет кровать,
отозвался проснувшийся Роберт над ухом Серсеи и полез через нее к выходу из палатки, чтобы посмотреть, что там случилось.
Такое веселье, просто чтоб твою мать!
- В ваших северных песнях споют как отрежут, - признал Роберт, созерцая появившиеся за день на пути сугробы, обещавшие путникам то еще веселье. – И я даже не буду говорить, отрежут что.
- Здорово, правда? – спросила Лианна, когда Серсея тоже высунулась из палатки, но даже Роберт не разделял ее энтузиазма. – По первопутку сегодня пойдем. Я снега уже почти год не видела.
Идти почти по пояс в снегу, ведя за собой в поводу лошадь, оказалось еще труднее, чем карабкаться на перевал, и только Старки не унывали, слегка поругиваясь на свою непредусмотрительность и употребляя в разговоре между собой диковинные слова «лыжи», «волокуши» и «снегоступы», а потом, когда луна зашла за тучи, принялись в кромешной тьме развлекать спутников песнями, которые Старкам строить и жить помогают.
Со Стены Бринден Риверс прислал мне коньячок,
За Стеною по тундре шел мертвый мужичок,
пели в третий раз Эддард и Лианна, потому что Роберту нравилась часть про короля Эйгона и уханье в припеве,
Солонина на ужин, и она ж на обед,
Мужичок тот мертв – а мы ещё нет! *
- Слушайте, у вас нормальные песни есть? – взмолилась юная Серсея на привале, хотя что-то внутри уже нашептывало ей, что припев «ой-ё, веселее некуда, ой-ё, веселее нельзя» и прекрасно описывает обстановку, и помогает приналечь на подъеме. – Ну баллады какие-нибудь вы знаете, например, про Флориана и Джонквиль?
- Это можно, хотя она и занудная, - сказала Лианна и довольно красиво запела. – «О Матерь, Матерь всеблагая, помилуй наших сыновей…»
- Это Гимн Матери, Лия, - подсказал Роберт, потому что потрясенная Серсея ничего сказать не могла, не понимая, как можно так спутаться, и не зная, что на Севере южные песни вертели на копье, если не сказать точнее, и вполне могли исполнить «Медведя и прекрасную деву» на мотив «Весенних цветов».
- А, ну ладно, - легко согласилась Лианна, - значит, про Флориана я не помню.
- А ведь как расхваливали, даже вот этот, - поддел жену Роберт и кивнул на Эддарда. – «Играет на арфе и колокольчиках, пишет стихи…»
- Я пишу, - ввернула Лианна. – Я только больше про заек.
- «Красиво одевается, красиво говорит…» - перечислял Роберт. – Я аж струхнул.
- Это наша северная маскировка, - признала смеясь Лианна. – Можно даже в своей обычной одежде выйти женихов посмотреть, все равно никто не узнает.
«Никогда и ни за что, - твердо сказала себе Серсея, и ей почему-то припомнилась очередная зловещая северная песня про то, как срубленные головы стремительно умнеют. – Если у меня будет сын, ни на ком с Севера он не женится. Только через мой труп. Все, что угодно, но только не это».
––––––––––––—
* Песню Старков с современными реалиями можно прослушать здесь: https://youtu.be/dZIg1_gFk04
========== IX ==========
Не переживай, я все решу, так и знай,
Не переживай!
(с) Секрет
Молодой Роберт Баратеон иногда думал, что его силы беспредельны, и во время перехода через горы постоянно прокладывал дорогу через сугробы не в очередь, распахнув куртку на мокрой груди и не слушая добрых советов северян. Поэтому вскоре после того, как Роберт и его спутники преодолели Западные холмы, молодого лорда Штормовых земель стало серьезно штормить. Еще пару дней Роберт держался, по-прежнему лихо сидя в седле, и только Лианна с опаской поглядывала на холодный пот на его лбу, но когда граница Западных земель осталась позади, Роберта начало со страшной силой тянуть за две сотни миль в Эшфорд, где ему, никогда там не бывавшему, якобы всегда везет, и где надо выловить этого педераста Тирелла и покарать его за то, что его отец Арима занял какой-то замок в Штормовом пределе.
- Мейстера надо, - сказала Лианна, которую, когда она болела, мейстеру Лювину приходилось ловить по крышам, и Эддард, уложив своего друга спать и все еще усмехаясь ерунде, которую тот городил, только отмахнулся, но потом взглянул на лицо сестры и переменил свое решение.
- Ложись спать, Лия, - твердо сказала Эддард, потому что у Старков в трудную минуту командование всегда принимал старший. – Вечером поеду за мейстером.
Из Дорна в Простор дул теплый пустынный ветер, согревая уснувших среди кустов путников, жаркое дневное солнце обещало еще одну, уже настоящую, весну, а молодой Роберт беспокойно ворочался на траве на опушке леса, взмахивая руками и надрывно храпя, пока его неожиданно не разбудили.
- Роберт, ты, пожалуйста, не помирай, - попросила Серсея, кладя руку Роберту на мокрый лоб.
- Тебе-то что за печаль? – огрызнулся Роберт, у которого за время похода на Серсею появилась небольшая аллергия, в отличие от Старков, которые в конце концов к Серсее немного потеплели, как и она к ним.
- Я тогда всю жизнь буду думать, что это из-за меня, - трагическим голосом сказала Серсея. – Это же из-за меня ты постоянно не в очередь впереди шел.
- Ага, от великой и несчастной любви, - ответил Роберт, чувствуя новую, уже легкую и воздушную, слабость в руках и ногах, и небольшой звон в светлеющей голове. – Как гляну, как ты с лошадью через сугробы лезешь, так и думаю: «Что за несчастье!»
- Дурак ты, - ответила Серсея, но не обиделась, потому что поход выбил у нее из головы идеи, что все в нее влюблены, и даже объяснил ей, что в жалости нет ничего оскорбительного, потому что жалеют тебя только те, кто чувствует твою боль и готов помочь. – Принести тебе воды?
Когда Серсея вернулась с водой, Роберт уже снова захрапел, и Серсея улеглась на свой плащ, который когда-то, еще в Утесе Кастерли, снял с себя и накинул на нее Роберт. В родительском доме все капризы Серсеи немедленно исполнялись, так что она даже начала считать, что правда – это то, что ей угодно считать таковой, и поэтому теперь, когда она хотела помочь Роберту, ей было особенно тяжело осознавать свое бессилие, и эта тяжесть породила памятный для Серсеи сон. «Не жалей, - сказал ей во сне Роберт, и его лицо расплывалось, словно Серсея видела его сквозь слезы. Судьба Роберта была еще не написана, и умирающий лорд Баратеон казался спящей Серсее то совсем молодым, то сорокалетним, а то дожившим до лет своего прадеда Лионеля. – Главное себя не жалей, тогда о тебе пожалеют. Иначе таких детей вырастишь, что хоть ядом трави, хоть в окошко выбрось».
Вечером, когда Эддард проснулся, чтобы ехать за мейстером, обнаружилось, что Роберт пропал.
- Лия, погоди, - остановил сестру Эддард, потому что Лианна сразу взлетела в седло. – Конь его здесь, вряд ли он пешком отправился в этот свой Эшфорд. А вот куда…
Но долго гадать Эддарду не пришлось, потому что Роберт уже выходил из леса с увесистым кабанчиком на плечах.
- Ты болван! – закричала на него Серсея, сначала побледнев, но потом догадавшись, что кровь на плечах и груди Роберта – это кровь кабана. – Ты же мог погибнуть! Ты утром даже руку не мог поднять!
- Э, да брось, - отмахнулся Роберт, легко скидывая кабанчика наземь, и счастливая Лианна по его веселым и ясным глазам поняла, что силы молодого Роберта действительно почти беспредельны, и еще очень долго никакая болезнь не перекусит его тугие жилы. – Чтоб в кабана промазать – это ж я столько не выпью.
- А не развести ли нам костерок? – предложил Эддард, чтобы поберечь своего выздоравливающего друга и не ехать дальше. – Тиреллы нас небось не сдадут.
Когда до Башни Радости оставался один дневной переход, за поход постепенно увеличившийся вдвое, оказалось, что каждый из участников видит окончание похода по-своему. Эддард хотел подъехать к Башне Радости вчетвером, потому что ему почему-то хотелось на нее посмотреть. Роберт вызывался поехать один в качестве переговорщика. Серсея осталась верна себе и требовала достать ей хоть какое-то платье. Лианна, как обычно, была ни с кем не согласна.
- Знаю я, какой ты переговорщик, - сказала мужу Лианна. – Отъедешь переговорить, а потом рубины в одну сторону, рыцарь в другую, а лошадь его вообще волки в овраге доедают.
- Эту историю я еще не слышал, - заинтересовался Эддард.
- Да было дело на Трезубце, еще пока тебя не встретили, - отмахнулась Лианна, которая не любила рассказывать о тех случаях, когда Роберт не давал ей за себя постоять и вступался за нее как за благородную даму.
- Я одна поеду, - сказала Серсея, которую немного испугала перспектива таких переговоров.
- Вот я и говорю, куда тебе платье? – повернулась к ней Лианна, обрадовавшись возможности сменить тему. – Как ты в нем верхом поедешь? А у Башни степь, там переодеваться негде. Давай лучше тебе лютню купим. Я такую историю слышала, как одна девушка переоделась юношей, прибыла ко двору лорда, назвалась Цезарио…
- Короче, и так, и так к Каронам ехать, - подытожил Эддард. – То ли лютню нам, то ли платье, то ли севрюжины с хреном.
Серсея была настоящей женщиной и нашла из дилеммы платья и вареной кожи оригинальный выход, надев свободное платье поверх вареной кожи.
- То-то принцу будет сюрприз, - не сдержался Роберт и получил от Серсеи лютней по голове.
- Думаешь, в последний раз? – спросила Лианна, когда все четверо подъехали к Башне Радости, и Эддард сказал, что достаточно на нее насмотрелся. Серсея еще с горного перевала клялась, что больше никогда не наденет походной одежды, рассудив про себя, что в положении слабой женщины есть много преимуществ, если рядом будет хороший мужчина.
- Как повезет, - признала Серсея, и Лианна подумала, что для попытки сорвать банк, полагаясь на милость судьбы и благородство своего избранника, тоже нужна своя храбрость.
- Мы в Королевскую гавань, а потом в Винтерфелл, - сообщила Лианна. – Если что, посылай ворона, мы тебя обратно украдем.
Серсея проехала половину оставшегося пути в одиночку и, остановив свою лошадь, тронула струны лютни и запела печальную песню, которую никто из ее спутников не знал, и трое оставшихся позади следили за ней до тех пор, пока из башни не прозвучали звуки серебряной арфы, подхватывающей мелодию. Тогда Лианна начала тихо насвистывать знакомую с детства песню про то, что наша крыша – небо голубое, а Роберт первым развернул коня и пообещал привезти всем на пяти милях триста футов.
Джон Аррен, властвующий в Королевской гавани, был уже стар и сед, но прожитые годы не смогли ни согнуть его спину, ни потушить его энергию. Когда Роберт, Эддард и Лианна вступили в покои десницы, Аррен сидел за столом на шестерых в кольчуге и боевых поручах, всю длину стола справа от него занимал его тяжелый меч, в середине на крутящейся подставке стояли два блюда и два кубка, а на другом торце стола, напротив Аррена, сидел встревоженный Варис.
- А еще слыхал я, лорд Варис, про яд-душитель, - рассказывал Аррен, всегда умевший напасть на хорошую застольную тему. – Глотка от него сама сжимается, как очко труса перед боем, и человек так силится вдохнуть, что кровь из глаз, да так и задыхается. Дорогой яд, но уж больно его алхимики уважают.
- Готов за державу голову сложить? – спрашивал Аррен побледневшего от описания яда Вариса и крутил подставку с едой. – Выбирай себе блюдо и кубок.
- Весело живешь, батя, - вместо приветствия сказал Роберт. – С кем воюешь?
- Да я всех тут разогнал, - сообщил Аррен, принимаясь за свое блюдо и весело поглядывая на Вариса. – А Россарта-алхимика повесил, после того как целый склад Дикого огня под септой Бейлора накрыл. Одного лорда Вариса вот оставил, он божился всеми богами, что у него уникальная шпионская сеть, каждый день мне про меня новый анекдот с базара приносил. Ну посмотрим, какова его шпионская сеть, сдюжит ли против алхимиков да придворной сволочи, – если кто из нас двоих откинет копыта, значит, не так уж и хороша. Из одной миски мы с ним еще не едим, не сдружились настолько-то, а что нам принесут, то на карусельке крутим. Если покушаются на меня – то шанс у нас обоих пятьдесят-на-пятьдесят.
- Лорд Джон умеет замотивировать личный состав, - пояснил Эддард сестре, держа ее за локоть, на случай, если в ней проснутся благородство и авантюризм и она потребует сдать на нее тоже, чтобы улучшить шансы Аррена.
- Вы ступайте-ка в Твердыню Мейгора, - посоветовал лорд Аррен. – Представитесь королеве, на дочку ее маленькую посмотрите. Заодно и поедите без рулетки. Если встретите вдруг Ланнистера, будет он вас задирать – сильно не бейте, в коленках он слабоват.
- Что, можно просто припугнуть? – осклабился Роберт.