Брандон не зря опасался, что попытка выпить с его отцом обернется для короля Эйриса плачевно: придя в себя, Эйрис снова впал в сумеречное состояние, стал мрачен и заперся в своих комнатах, где создавал какие-то горючие и взрывчатые смеси. Единственным, что могло выманить Эйриса из его покоев, была волшебная комната в подземельях, которую он долго искал, гремя чем-то в подземельях как привидение, а потом нашел по запаху и пропал.
Брандон в свою очередь отыскал Эйриса, пройдя знакомым маршрутом, запер волшебную комнату на два замка и вынес бесчувственного короля из подземелий на плечах, невольно пародируя подвиг сэра Барристана, вызволившего короля из плена в Сумеречном Доле, но Эйрис на этом не успокоился и пропал опять. Брандон вздохнул и отправился в подземелья снова, найдя Эйриса именно у той самой двери.
- Я сожгу ее, - бормотал Эйрис. – Взорву! Уничтожу! Всех, всех сожгу!
- Это я запер, брат-дракон, - смело сказал Брандон, и нервный Эйрис от него даже шарахнулся.
- Ну так открывай! – потребовал Эйрис, поднеся к Брандону факел и убедившись при свете, что это он. – И больше не запирай, ты меня ставишь в неудобное положение.
Лорд Рикард выслушал рассказ Брандона, вынесшего короля на своих плечах вторично, на этот раз ценой больших усилий, задумчиво поскреб бороду и велел истопить баньку.
Винтерфелльская баня, стоявшая около богорощи, была так стара, что постройку ее приписывали Брандону Строителю, и в народе ходили легенды, что в конце времен Брандон Строитель восстанет из мертвых, возьмет Короля Ночи за рога и запрет его в жарко натопленной винтерфелльской бане, после чего от супостата останется только мокрое место. Оставлять от Эйриса мокрое место Старки пока не собирались, но выпарить из него дурь было надо, и Брандон несколько вечеров подряд сопровождал Эйриса в подземелья и заинтриговывал его рассказами о том, что самое жаркое место в Вестеросе находится на Севере.
- Драконам не страшна никакая жара! Веди меня! – самонадеянно требовал Эйрис, и в один из дней Брандон поддался на его уговоры.
- Шапочку надень, брат-дракон, - заботливо сказал лорд Рикард, когда Эйрис шагнул в парилку и сразу почувствовал, что погорячился насчет того, что ему никакая жара не страшна. – И на верхний полок пока не садись.
- Драконы огня не боятся! – возразил упрямый Эйрис и полез на верхний полок. Отец и сын Старки устроились у ног своего короля и приготовились его ловить.
Сухопарый и самолюбивый король выдержал в парилке двадцать минут, после чего дверь бани открылась, явив миру голый тыл Хранителя Севера, и Рикард с Брандоном вытащили владыку Семи Королевств на свежий воздух вперед головой.
- Братья-драконы, что это было? – пробормотал плавно опущенный в холодное озеро Эйрис, чью душу начало грызть подозрение, что против северных драконов он слабоват.
- Твоя душа воспарила в небесные выси, брат-дракон, - ответил лорд Рикард, щадя монаршее самолюбие. – И витала там, где принц Деймон вечно парит на спине своего Караксеса.
- И что сказал мне принц Деймон? – спросил ошалевший Эйрис.
- Узнаем после второго захода, - пообещал Брандон и увидел по лицу Эйриса, что жарко протопленная северная баня страшна даже Таргариенам.
- Может, не надо? – с сомнением спросил Эйрис.
- Надо, брат-дракон, надо! – решительно сказал лорд Рикард и потянул из озера припасенные перед первым заходом веники.
Три захода в парилку действительно выпарили из Эйриса и дурь, и даже тягу к огню, настолько, что сэр Артур даже клялся потом, что он слышал, как король в своем уединении оплакивал тех, кого по его приказу сожгли на костре, потрясенный их мучениями, которые он ненадолго испытал на собственной шкуре, пошатнувшись и схватившись за печку. Спустя два дня после похода в баню Эйрис вызвал к себе Брандона и целый день делился с ним тайными знаниями, которыми больше пользоваться пока не хотел, а после того объявил, что строительство рва за Стеной от моря до моря дело решенное, и даже вступил в уважительную дискуссию с мейстером Лювином, который отрицал, что земли за Стеной могут от этого отколоться от Вестероса и уплыть ко всем чертям.
Рикард Старк тем временем получил письмо из Королевской гавани, на красивом свитке с печатями и гербом Таргариенов.
«Лорду Рикарду Старку, Хранителю Севера, - гласил свиток, исписанный знакомым когда-то Рикарду почерком. – До нас доходят известия, что здоровье нашего государя и супруга укрепляется в ваших благословенных краях. Мы воссылаем за это благодарность богам и просим вас воздерживать государя и супруга нашего от тяжких для его здоровья путешествий, пока он вновь не обретет прежнюю силу. Скрепя сердце и сознавая свою неспособность, приступаем мы к управлению державой, осиротевшей без хозяина, и просим совета в выборе верных королевскому дому и пригодных для помощи в этом деле людей, ибо лорд Мерривезер не кажется нам достаточно искушенным в правлении».
Лорд Рикард покачал головой, вспоминая королеву Рейлу такой, какой она была в юности, и поднял выпавший из свитка розовый листок с мелкими зелеными письменами, похожий на огромный лепесток розы и содержащий второе письмо.
«Рик, ты что, серьезно, что ли? Стал Хранителем Севера, рубишь головы дезертирам со Стены, четверо детей, старший сын женится, дочка на выданье? Это что, ты? Помнишь, как в Хайгардене я тебе показывала, как катапульты работают, и мороженым в тебя попала? Оленна ругала нас тогда, помнишь? А помнишь, как мой дед Эйгон у Баратеонов заложил за воротник и начал грозиться что-то из сапога достать и всем показать? После свадьбы Эйрис стал перехватывать твои письма и постоянно грозился тебя за них сжечь, ты уж прости, что я не отвечала. Я тебе сейчас так благодарна, что даже стыдно, ты, наверно, намучался уже с ним. Пусть себе едет за Стену, а мне пришли кого-нибудь в помощь, я здесь никого сыскать не могу. Не думай, что я ленюсь, просто боязно».
Лорд Рикард закрутил ус и теперь уже с удовольствием припомнил принцессу Рейлу, которая любила мороженое, голубоглазых бравых брюнетов и тягучие баллады, являя собой полную противоположность принцу Эйрису. Юный Эйрис выше всего ставил валирийскую кровь, грезил о платиновых волосах и фиолетовых глазах, о драконах и об огне, и его всегда переполняли амбициозные и немыслимые планы. Джейхерис и Шейра, находившиеся тогда под впечатлением от пророчества об обещанном принце, что должен появиться в их роду, настояли, чтобы Рейла вышла замуж за совершенно на нее не похожего Эйриса. Придворные менестрели воспевали красивую царственную пару и называли ее слиянием противоположностей и песнью льда и огня, а разумные люди, знавшие и любившие веселую, мягкую и немного ленивую Рейлу, только сокрушенно качали головами. «Ничего хорошего не выйдет с этой песнью, - предрек Эдвил Старк, отец Рикарда, - один бардак да кровопролития», - и был совершенно прав.
Лорд Рикард взял небольшой кусок пергамента, решив, что официальный и выспренний ответ он напишет завтра, призвав в помощь для подбора слов Лювина и Родрика Касселя, и сразу сел писать настоящее письмо.
«Рей, в Королевской гавани министров искать – все равно, что на свалке рыться, - писал Рикард. – Третьи сыновья, турнирные рыцари, жуликоватые сынки мелкопоместных лордов, выскочки из черни и возомнившие себя государственными людьми мейстеры – вот и все, что ты найдешь. Так что ты правильно делаешь, что их всех опасаешься. Из них никто даже замком не правил, куда им королевство доверять. Бери Джона Аррена, он трудяга и бессребреник, но власть держит крепко. Я ему напишу, а благословение Эйриса мы на это получим запросто, я теперь ношу неофициальное звание «брат-дракон». Как я его получил, рассказывать не буду, не для письма это. Аррен приедет, скажи ему кодовую фразу «куст для бани», он многое угадает. Монаршее здоровье я готов блюсти сколько угодно, хоть до самой своей смерти. Править не бойся, это только первый месяц страшно. Труднее всего карать бестолочей и пасти их жезлом железным – ты только не бери это близко к сердцу, Рей, если увещевания не помогают – используй силу».
Рикард Старк не верил в чудесное исцеление Эйриса, хотя за время своего добровольного затворничества Эйрис окончательно протрезвел, утратил тягу к огню, обложился валирийскими манускриптами и вел вечерами ученые диспуты с мейстером Лювином, приглашая того к себе несколько раз в неделю.
- Азохен вей, как такая светлая голова попала к такому дуралею, - бормотал мейстер Лювин, возвращаясь от Эйриса и будучи раздосадован упрямством короля-нонконформиста. – Я с него умру. Он мне будет доказывать, что Вестерос плавает в море как скорлупка, макес ему на живот! Будет нырять в море в бочке и смотреть сам, так ли написано в наших книгах, как есть на самом деле. Как можно объяснить что-то человеку, которого интересует не истина, а гипотезы, которые интересно проверять?
Лорд Рикард разделял скепсис своего мейстера, особенно после того, как Эйрис пронесся по коридору Винтерфелла мокрый и голый, с валирийским криком «Эврика!», похожим на очередное таргариенское имя, и потому Рикард с неохотой откликнулся на приглашение короля посмотреть, как просмоленная бочка уходит на дно озера вблизи Винтерфелла.
Бочка с привязанными сверху длинными веревками болталась посреди озера, когда Эйрис, Рикард и Лювин подплыли к ней в тяжело груженой лодке. Чудаковатый король лично перевернул бочку, зацепив веревки за борт лодки, и стал привязывать к ним мешки с камнями.
- Для этой бочки хватит пяти мешков, - заявил Эйрис, и бочка действительно ушла под воду сразу после того, как Рикард помог королю сбросить в воду пятый мешок. – А теперь подождем на берегу, пока она снова всплывет.
- Вещь, которая достаточно тяжела, чтобы потонуть, не станет достаточно легкой, чтобы всплыть, - рассудительно сказал Рикард. – Мокрое всегда тяжелее.
- Ваше величество, я люблю вас как родного, - поддержал своего лорда Лювин. – Но всплывает только утопленник, в котором заводится дурной дух. Если вы не верите мне, таки спросите любого мейстера в Староместе.
Эйрис только усмехнулся и уселся на берегу озера, и через полчаса Лювин и Рикард стали протирать себе глаза – немного покосившаяся и сильно просевшая бочка снова плавала в середине озера.
- В одном из мешков была соль, - пояснил Эйрис, смолчав о том, что всплывающая бочка приснилась ему в странном сне, похожем на кошмары с ледяными людьми и горящей столицей. – Давай-ка мне людей и материалов, брат-дракон. Буду строить бочку побольше.
Пораженный выдумкой Эйриса, лорд Рикард дал ему все требуемое без попыток замотать вопрос и довольно скоро об этом пожалел.
- С этим человеком невозможно работать! – возмущался мейстер Лювин, вернувшись с места строительства подводного аппарата. – У него слишком много ума и слишком мало совести! Он выбрал работника потощей и поставил его смолить бочку изнутри. А мне говорит, серая хворь ему на тухес: «Пусть привыкает, его-то мы там и законопатим». Я спрашиваю: «А воздуха парню хватит, пока соль растает?», а он мне: «Вот и посмотрим». А оно мне надо, вот такой вот репутации? Шоб да, так нет!
========== VIII ==========
Ты сказала, что устала,
Что не можешь так жить,
Что каждый день всё сначала,
Ты готова волком выть.
(с) Секрет
Идея написать лорду Тайвину письмо была полезной и мудрой, а то, что Серсея немного легкомысленно написала его своей рукой, тем самым взяв на себя большую часть ответственности, и вовсе было большой удачей, но, когда письмо было написано, Эддард хватился ворона, а воронов среди леса не было, по крайней мере почтовых.
- Мы с Робом мигом обернемся, - пообещала Лианна, и Эддард молча ткнул ей карту. – Ну или не совсем мигом. Все равно лагерь лучше каждый день переносить.
Отданную вскорости команду «по коням» выполнили все, кроме Серсеи, которая попыталась усесться в мужском седле боком и через полсотни ярдов из него вылетела.
- Кости целы? – спросил Роберт, который первый оказался рядом. – Ну тогда вставай давай.
- Подай мне руку! – потребовала Серсея с земли.
- Конь копыто подаст, - заржал Роберт, который заботился о личном составе, но никому не собирался вытирать сопли. – Чего еще? Лия, ты же сама на это не обижаешься.
- Нед, Роб, валите оба вперед, - распорядилась Лианна, спешиваясь и быстро понимая, что девушку, завернутую в плащ поверх ночной рубашки так запросто по-мужски в седло не посадишь. – У нас тут, похоже, намечается девичий разговор.
Проявленная женская солидарность привела к тому, что эту ночь с Серсеей маялась Лианна. Эддард, устав постоянно останавливаться и оглядываться, раза четыре предлагал повезти Серсею на руках, как в прошлую ночь, но Лианна гнала его прочь, даже не давая Серсее шанса согласиться. Сердце Лианны тронула рассказанная в темноте история о том, что в детстве Серсею и Джейме было не отличить, а потом Джейме подарили меч и стали учить всему нужному, а Серсее жизнь скроила кукиш, но Лианна не стала по-женски сочувствовать Серсее, а сделала из ее жалоб немного неожиданные выводы.
- И одежку тебе захватим! – крикнула неутомимая Лианна из седла, уносясь от стоянки вслед за Робертом к ближайшему городу, и Серсея даже не успела крикнуть в ответ, какой цвет и фасон платья для нее брать.
Эддард, опять оставленный наедине с Серсеей, развел костер и завалился спать.
- Будет холодно, ты подкатывайся, - дружески предложил Эддард. – Только давай, пожалуйста, без фигни, не как в прошлый раз.
- Очень ты мне нужен, - огрызнулась Серсея, потому что перед ней витал образ принца Рейгара, перебирающего длинными тонкими пальцами серебряные струны своей арфы.
- Кто из мужчин может сравниться с ним красотой? – мечтательно произнесла Серсея, устраиваясь спать рядом с костром и думая о том, как бы ей не обгореть на солнце и остаться такой же белокожей, как ее милый принц.
- Робу тоже голову не морочь, - пробормотал засыпающий Эддард, думая, что Серсея запала на Роберта, на которого постоянно все вешались. – Лия зарежет.
- Да при чем тут твой Роберт, - отозвалась Серсея через несколько минут. – По сравнению с принцем даже Джейме просто мальчишка.
«Тоже мне мерило мужской красоты, - подумал Эддард сквозь сон. – Собственный брат. Извращенка какая-то».
Эддард был морально готов к тому, что вернувшаяся в лагерь Лианна не ляжет тихонько спать, но неожиданно разбуженная Серсея чуть не прыгнула спросонок в костер.
- С нами мечты сбываются, - весело заявила Лианна, бухнув перед Серсеей пухлый сверток. – Мы специалисты по сбыче мечт. А колдунье твоей мы еще пинков надаем.
- Ну давай, рассказывай, - предложил сестре Эддард, понимая, что уснуть обратно в ближайшие полчаса все равно не получится, и Лианна развернула сверток, в котором оказался боевой костюм из вареной кожи.
- Нашла рыцаря потощей, - пояснила Лианна. – И сказала ему: «Мне нужна твоя одежда, твои сапоги и твой подшлемник!»
- Я это не надену! - обиженно заявила проснувшаяся Серсея.
- Да брось, - отмахнулась Лианна. – Он хамил и дохамился. Можно сказать, выиграла тебе одежку в честном бою, как на турнирах полагается. Проиграл – отдавай. Да я даже доспехи ему оставила!
- Это мужская одежда! – рассердилась Серсея.
- Была мужская, станет женская, - ответила Лианна, но Серсея надменно отвернулась. – Эй, ты чего! Нет, вы посмотрите на нее: как жаловаться на женскую долю, что мужчинам достается и сила, и слава, это мы первые. Как хвастаться «я лучше бы вышла навстречу мечам», «сама бы посшибала им головы», так это всегда пожалуйста. А как учиться ездить верхом, так никого нет дома? Ты погоди, я тебе в следующий раз меч привезу. Просила – получишь.
Возможно, письмо беглянки-дочери, устремившейся за вестеросской короной, и возымело на лорда Тайвина умиротворяющий эффект, но никому из четверых путешественников это было неизвестно, потому что ответ на письмо им было получать негде. Лианну это совсем не беспокоило, потому что она предвкушала горные перевалы, где в прошлый раз она учила Роберта играть в снежки и лепить снеговика. Роберт, верный себе, снеговика в тот раз лепить не стал, а вылепил на вершине огромный снежный фаллос, аккуратно пометив потом это место на карте, после чего в его обиходе дорога до Западных холмов стала называться «до хера», а текущее направление движения возвращающегося отряда – «на хер».