КФI-132
Стив/Брок в заявленной ситуации Стив топ, а потом онименяются
У Стива маленький член, жалкие 10-12 см, которые при его росте и комплекции смотрятся (по его мнению и по мнению какой-нибудь дурочки в прошлом) нелепо и жалко.
Все ждут, что у могучего Кэпа как у коня, 20 см минимум, и Стив страшно стесняется того, что это не так. Настолько, что оставил попытки с кем-то сойтись, потому что боится насмешек. Как они с Броком дойдут «до жизни такой» — на усмотрение автора, но без принуждения. Хочется, чтобы Брок убедил Стива, что для анального секса у него просто отличный член, ничего лишнего, и всячески его откомфортил, а Стив чтобы стеснялся и умирал от возбуждения. Если Стив при этом будет девственником или хотя бы первый раз с мужчиной — отдельное спасибо.
Кинки: маленький член, стеснение, эмоцональный херт-комфорт, целебный секс, нежный секс, ХЭ)
Такого пункта, как размер достоинства, в резюме на приём в ЩИТ не существовало, но Стив с радостью его бы вписал. И не для того, чтобы хвастаться и сравнивать на довольно частых попойках того же СТРАЙКа, а чтобы знать, с кем из агентов ходить в душ не так обидно для чувства собственного достоинства.
— Опять умотаешь к себе, Кэп? — растянув губы в улыбке и окинув его взглядом, от которого в паху сладко тянуло и кровь вспыхивала почти моментально, поинтересовался Рамлоу, стянул мокрую насквозь футболку прямо в зале, нарушая и так хрупкое равновесие Стива. — Или брезгуешь нашей компанией?
Стив только натянуто улыбнулся и вышел из зала, попрощавшись со своим личным порнокошмаром.
Влечение к своему полу не было для него чем-то, навеянным эпохой вседозволенности. Стива всегда больше интересовали мускулистые мужские тела, терпкий запах пота и мускуса. Но от этого с выбором партнёра легче не становилось. И пусть в двадцать первом веке уже мало кого удивляла неправильная ориентация национального достояния, Стив продолжал скрывать тягу к своему полу, но был один аспект, не дававший душе развернуться и поприжать в душевой того, кто снился ночами в мокрых снах.
Поначалу, когда ни здоровье, ни телосложение — скорее уж теловычитание, — ни нравы сороковых не способствовали развитию таких отношений, Стив смотрел издалека, прячась за холстом, объясняя выбор моделей лишь мужского пола своей природной скромностью. Мол, у него же всё такое же. Чего стесняться.
Стив привычно врал самому себе, что это только художественные предпочтения, врал Баки, становившемуся с каждым годом всё желаннее, что его вообще не интересует секс ни в каких его проявлениях. Да и кто посмотрит на тощего задохлика, тратящего свой и так скудный заработок в основном на краски и лекарства, чтобы не загнуться от простейших болячек и иметь возможность в редкие выходные раздеть лучшего друга до исподнего, — и пусть хотелось увидеть всё полностью, ну, и не только увидеть — уложить на диван, устроить на узком подоконнике и рисовать-рисовать-рисовать, обласкивая взглядом широкие плечи, длинную шею, острые разлёты ключиц, красивые запястья.
С Баки было одновременно безумно хорошо и до отвращения к самому себе плохо.
Стив не хотел влюбляться в лучшего друга, не хотел дрочить под тонким стареньким одеялом, представляя на себе его руки, но ничего поделать со своей физиологией и тягой не мог. Да и Баки добавлял огня в жизнь Стива, сам того не понимая. Кто уж был виноват, что он никогда не отличался скромностью?
Баки мог спокойно раздеться по просьбе Стива, принять очередную причудливую позу, замирая на необходимое время, прогибаясь в спине, мог щеголять совсем обнаженным по их маленькой квартирке, обтираться влажным полотенцем, нисколько не смущаясь жарких взглядов, которые скрывать у Стива не всегда получалось.
Всё-таки Баки был очень хорош собой, прекрасно знал об этом и не стеснялся пользоваться. В нём вообще, видимо, богом не было заложено стеснительности и критичности к самому себе.
— Надо пользоваться тем, чем меня наградили папа с мамой? — улыбался он, зачёсывая волосы назад и поправляя свой щёгольский пиджак. — Мелкий, я нам таких красоток нашёл! Закачаешься! Мелоди и Тамара! М-м! Цветник! — Баки задорно подмигнул другу. — И обе согласны совершенно на всё.
А вот Стива и бог, и природа обделили по полной, посмеялись, поиздевались вволю, лишив абсолютно всего. Мало того, что он был хилым, со слабым здоровьем, плохо развитым телом, так и первое, чем обычно гордились все мужчины, втайне сравнивая друг с другом, было смехотворно мало. Член Стива даже в возбуждённом состоянии не превышал четырех дюймов, что только сильнее питало чувство собственной неполноценности и ненужности в этом мире.
— Ничего, мелкий, вырастет! — смеялся Баки, когда ещё в детстве Стив пожаловался, что его «краник» не такой, как у друга.
Не вырос! Совсем! Нисколько не увеличился!
Если в двенадцать лет такой размер был нормальным, то в двадцать Стив начал серьёзно комплексовать, особенно глядя на Баки. Тем более глядя на Баки!
Сколько раз он отказывался от знакомств с девушками, которые толпами таскались за его лучшим другом, готовые на знакомство даже с «мелким тощим задохликом», лишь бы быть поближе к Баки? Сколько раз шипел сквозь зубы, отбиваясь от того же Баки, решившего его вдруг потискать? Сколько выл в подушку, понимая, что никому никогда не сможет открыться, не станет нужным.
После эксперимента Эрскина, после того, когда он стал Капитаном, суперчеловеком с супертелом, суперсилой и супер всем остальным, ситуация нисколько не выправилась.
Стив с тайной надеждой тогда впервые раздевался в душевой казармы, надеясь, что сыворотка и там всё увеличила хотя бы на дюйм. Но, видимо, австрийского учёного больше интересовали мышцы будущего суперсолдата, а не средство для удовлетворения возросшего либидо. И пожаловаться-то было абсолютно некому. Член как был маленьким, едва заметным даже с прошлыми габаритами Стива, так и остался досадным недоразумением на теле в остальном идеального суперчеловека.
Вот только теперь Стива хотели, желали заполучить в постель как женщины всех мастей, так и мужчины.
В двадцать первом веке с собой справляться получалось ещё сложнее. Пропитанное толерантностью и мнимой открытостью время не давало Стиву и шанса остаться в стороне от этого аспекта современной жизни человечества. Секс был всюду. О нём писали, снимали фильмы, демонстрировали с огромных билбордов, о нём говорили в открытую.
— Вы видели сегодня Рамлоу на плацу?
Стив подавился кофе. О да! Он видел и чуть было не кончил от одного взгляда на разминавшегося в одних спортивных штанах командира СТРАЙКа.
— Главный самец ЩИТа, — продолжала вещать на всю аллею, где так любил отдыхать Стив, спрятавшись за кустами на скамейке, Хелен из бухгалтерии, размахивая тонкой сигаретой. — Он ещё и трахается, говорят, как боженька.
— Я бы под него легла и ноги раздвинула, — подружки Хелен радостно загомонили, заставляя Стива подобраться поближе. И нет, он не подслушивал, совсем-совсем не подслушивал. — Руки, спина, ноги… а член, девочки, так в рот и просится!
О да! Стив лишь однажды видел Рамлоу полностью обнаженным, и этого хватило, чтобы разнообразить фантазии. Также он не был дураком и прекрасно замечал интерес командира СТРАЙКа к своей персоне, понимал, что привлекает, но вот ответить… нет уж. Так позориться он не станет. Не перед Рамлоу, которого не получалось не хотеть.
— Кэп.
И многообещающая улыбка, растягивающая тонкие губы. И всё, Стива можно было бы брать тёпленьким, хватать за руку и вести в койку, на войну, под трибунал — куда угодно, лишь бы Брок улыбался, касался запястья мозолистыми пальцами, смотрел с вызовом. Но стоило вспомнить о… собственном недостатке, как по позвоночнику будто морозом прокатывало, выстужая все желания.
— Рамлоу?
— Выпить не хочешь? — Брок опёрся о прозрачную стеклянную стенку лифта. — С ребятами в бар идём, думал, и ты с нами.
— Не думаю, что это хорошая идея, лейтенант, — ответил Стив, прикладывая титанические усилия, чтобы не обернуться, не облизать взглядом поджарую — ни одной лишней жиринки, тугие канаты мышц — фигуру командира, не прикипеть взглядом к губам, не пойти следом, словно за дудкой Гамельнского крысолова.
— Как знаешь, Капитан, — горячее дыхание обожгло ухо, шею, подожгло кровь, заставляя сердце учащённо колотиться, рискуя разбить грудную клетку в мелкое костяное крошево, лишь бы дотянуться.
Стив вздрогнул, закрыл глаза на мгновение, чтобы собраться с мыслями, не выдать взглядом безумный тактильный голод, разрывающий на куски, обернулся, но Брок будто бы передумал, не звал, не собирался, да и вообще разговаривал с кем-то другим, только махнул рукой из-за плеча и вышел, весело насвистывая, оставляя Стива в растрепанных чувствах.
— Вызови шлюху и потрахайся, — сказал бы Баки.
Стив честно пытался набрать телефонный номер, честно искал в интернете и пробовал снять в клубе, но как представил, что придётся раздеться, и кто-то незнакомый увидит его всего, полностью без одежды… Стив тряхнул головой. Да, Баки был бы определённо прав, будь Стив обычным клерком или простым военнослужащим без громкого звания национального достояния и лица, глядящего с укором с большинства плакатов по всей Америке. А Капитан Америка обязан быть идеальным!
— Блядь, Кэп!
Над головой что-то громко ухнуло, осыпалось белой пылью штукатурки.
Стив тряхнул головой, прижался к стене, с обреченностью умирающего глядя на расползающиеся по стене трещины. Он не успевал выбраться, не успевал добраться даже до лестницы. Можно было попробовать добраться до крошечной подсобки в другом углу подземного склада, но и туда он вряд ли успеет. Да и стоит ли торопиться? Стив не был фаталистом, но сейчас отчего-то двигаться совершенно не хотелось.
Кто-то чувствительно дёрнул за руку, и в скулу впечатался жесткий кулак.
— Двигай! — гаркнул Рамлоу, дёрнув за руку, потащил за собой следом. — Давай!
Словно очнувшись, вынырнув на поверхность, Стив похолодел. Он сам-то может выжить и не в таком пиздеце. Что там обваливающееся здание? Откопают. Не впервой. А вот Брок хоть и охуенный во всех отношениях, сильный, невероятно ловкий и везучий мерзавец, но самый обычный человек, без разогнанной сывороткой регенерации. Подхватив его на руки и небрежно закинув на плечо, Стив ломанулся в присмотренную ранее подсобку. Ее если и завалит, то не полностью, оставив воздушный карман для дыхания, а там, глядишь, и откопать успеют. Брок повис на плече, очень предусмотрительно не дергаясь, будто бы отлично знал, чем чреваты сейчас задержки.
— Роджерс, не так я мечтал провести с тобой вечер, — хмуро сказал Брок, хлопнув фонарём о коленку, заставляя его засветиться ровным голубоватым светом. — Кой черт тебя сюда понёс без разведки нормальной, а?
— Здесь ещё могли остаться гражданские, — начал Стив, умом уже понимая, что не прав, но остановиться не мог. — Я должен был все сам проверить.
— Да ёб твою мать, Роджерс, нас ты зачем держишь? Мы все как один профессионалы. Мы работать в ЩИТ пришли, а не бегать кордебалетом у тебя на подтанцовке, — рыкнул сквозь зубы Брок, дёрнув Стива на себя за ворот его формы. — Ты совсем нам не доверяешь?
— Доверяю, — стушевался Стив.
— Не пизди, — как-то устало отмахнулся Брок, выпустил ворот куртки из рук, откинулся назад, удобно устраиваясь у стены.
В ровном голубоватом свете фонаря лицо Брока казалось мертвенно-бледным. Он сидел, закрыв глаза, застыв на месте, будто бы спал, но Стив всем существом чувствовал, что его товарищ по несчастью внимательно прислушивается к любому звуку, доносящемуся снаружи их общей могилы. Сам же Стив был почему-то спокоен. Он не привык сидеть и ждать милости от мира, но сейчас хотелось именно никуда не двигаться, не торопиться выйти из душной темницы.
— Ты пойдёшь с нами выпить, как только мы выберемся из этой задницы, — совершенно не меняясь в голосе и не двигаясь с места, сказал Брок. В мерном свете фонаря сверкнули его глаза.
— Зачем я вам, лейтенант? — как можно более официально спросил Стив, хотя самого потряхивать начинало от одних звуков голоса Брока.
— Чего же ты такой тяжёлый, а? — насмешливо фыркнул тот в ответ. — Мне что, цветы тебе дарить и в кино на свидание звать?
— Рамлоу… — Стив подавился воздухом, чувствуя, что краснеет под внимательным, будто сканирующим взглядом.
— У меня, вообще-то, имя есть.
Фонарь мигнув, дважды погас, погружая каморку в непроглядную темноту.
— Заебись! — резюмировал Брок. — Кэп, ты темноты не боишься?
— Нет, — дрогнувшим голосом ответил Стив.
— А жаль, я бы тебя укрыл от всех страхов.
— Укрой, — вырвалось у Стива раньше, чем он успел зажать рот ладонью.
Брок никогда не был милым, мягким и заботливым человеком. Стив потратил достаточно времени, наблюдая за командиром военизированного подразделения огневой поддержки СТРАЙК Броком Рамлоу, чтобы понять — он жёстким и прямым был от природы, если что не так, говорил сразу в лицо без предисловий и обиняков, но за ребят из своего отряда готов был вырвать глотку даже Фьюри, наказывая за проёб лично и с особой жестокостью, но всегда справедливо.
Ладони коснулись мозолистые пальцы, прочертили по линии вен до локтя, сжали плечо, притягивая к себе ближе. Чувствительного места за ухом коснулись горячие губы, выжигая последние мозги. Не успел Стив отреагировать или понять хоть что-то — его обняли, прижали к груди, и правда укрывая от всего на свете, что-то меняя в самом Стиве. Темнота вокруг перестала казаться холодной и непроглядной, в груди сделалось тепло и правильно. Брок не лез руками, куда не следовало, молчал и крепко прижимал к себе, к груди, давая услышать, как частит и сбивается дыхание, гладил по плечам, спине.
И не надо было говорить ни о чём, придумывать причины остаться так дольше, касаться друг друга в звенящей тишине, чувствовать. Сейчас, в этот миг они были бесконечны, правильны и едины. Стив всё сильнее жался к Броку, дышал им, наполнялся живым теплом, терпким запахом, желая только одного — остаться так подольше.
Вот только откопали их непозволительно быстро. Не прошло и пары часов, как за стеной что-то глухо ухнуло, протяжно заскрипело, осыпаясь каменной крошкой, послышались далёкие голоса, и Стиву пришлось со вздохом отстраниться. Брок не пытался его удерживать, лишь коснулся пальцами скулы, провёл до подбородка, сжал его крепко и поцеловал.
Вокруг суетились люди, сновали взволнованные медики и бойцы СТРАЙКа, а Стив стоял оглушенный, смотрел на прямую спину Брока, всё ещё чувствуя сладость чужих губ, их горячую мягкость. Почти ненавидя себя за то, что оттолкнул, не дал коснуться интимнее, прижать сильнее, вплести пальцы в волосы. За то, что испугался окончательно влипнуть в человека, с которым им быть вместе не суждено. За горькую улыбку на этих самых губах, когда их наконец-то выкопали.
Брока обступили его бойцы, распрашивая о ранениях, щупая, хлопая по плечам. И Стиву отчаянно хотелось дёрнуть его за руку, задвинуть себе за спину, не давая никому из чужих прикасаться.
— Кэп, ты ведь помнишь, что обещал с нами выпить? — не оборачиваясь и нисколько не повышая голос напомнил Брок.
Стив помнил, что ничего не обещал, помнил, что это сам Брок так решил, но отказаться не получилось, потому он молча кивнул, зная что Броку не обязательно слышать ответ, он и так его знал, чувствовал всем существом по легкому дребезжанию натянутой между ними нити, пока ещё очень тонкой, едва заметной в солнечном свете. Как и Стиву не надо было уточнять время и адрес.
Когда отчёты были сданы, подписаны, перепроверены, Стив откинулся на спинку кресла, глянул на правую ладонь, чувствуя, как по телу пробегают мурашки, как все волоски разом становятся дыбом. Он не слышал, не видел, а скорее почувствовал, как дверь отворилась впуская в сумрачную темноту кабинета высокую фигуру.
— Вас не учили стучаться, лейтенант? — Стив улыбнулся.
— Меня учили, что не стоит ждать милости от судьбы.
Брок обошёл массивный стол, так любимый Стивом, потому что не было в нём ничего от современной лёгкости пластикового века, он был таким же тяжеловесным и старым, как и сам Стив, правильным и весомым.
— Я хочу тебя, Роджерс. Очень давно хочу.