Брок не хотел Зимнего себе, он ему нужен был рядом — братом, соратником, но любовник — об этом Брок никогда не думал, он вообще не понимал эту сторону человеческой жизни, пока не влетел с размаху в Стивена Роджерса, пока его не перемололо, выстраивая заново, меняя взгляды на всю свою жизнь, мир вокруг, пока он не выковал чёртовы кольца, способные дать ему любовь и в то же время лишить всего, сделать смертным, закрыть дорогу в родной мир навсегда, оставить без посмертия.
Но то Стив — честный, идеальный, правильный во всем, преданный Броком. Барнс другой: неоднозначный, странный и так похожий на самого Брока в своей неидеальности. Он словно другая сторона насквозь положительного Капитана Америка. И это примиряло со сделанным судьбой ходом, с двумя кольцами, висящими на цепочке, с толстой нитью, тянущейся сквозь время, связывающей этих двоих, с огнём, вскипающим в крови Брока, стоит ему подумать, что он может лишиться хотя бы одного.
— Уходим! — рявкнул Брок, повинуясь внутреннему чувству опасности.
На базе живых не было, но там, за ее пределами, гудело, ширилось что-то знакомое. То, с чем Брок пока был не готов столкнуться лицом к лицу.
— Там Стив, — прислушавшись в глухой тишине и задрав голову к потолку, беспомощно выдохнул Барнс. — Он идёт сюда.
Чертыхнувшись, помянув недобрым словом свою родню и неугомонного Роджерса, выбравшего почему-то именно эту базу и именно сейчас, Брок дёрнул на себя растерянного Барнса, прижал к себе одной рукой, а вторую поднёс к губам.
Он был слишком юн для такой магии, мало знал о ней, не успев толком научиться, не до того было, рвался доказать наставнику свою взрослость. И сейчас одновременно жалел о собственной горячности и не хотел ничего менять, потому что судьба могла повернуться совсем по-другому. Но другого способа уйти, не сталкиваясь со Стивом, он просто не знал. Воевать не хотелось. Брок понимал, что не сможет ударить, рука не поднимется атаковать свою невольную половину, ведь сейчас на нём нет метки хозяина, нет поводка, вынуждавшего подчиняться даже самым нелепым приказам, но и забрать Барнса Брок не позволит, пока тот сам не решит, что готов увидеться со Стивом. А значит, придётся использовать последнее, что есть в арсенале малообученного — теперь-то он это слишком хорошо понимал —демона.
Грызанув запястье до крови, Брок запел, заговорил на своём родном гортанном наречии, чувствуя, как вокруг них сгущается воздух, как из самых темных уголков разрушенной базы, шипя и сталкиваясь боками, сползаются чёрные плотные тени, ложатся у ног, разевая беззубые пасти, подвывают, подхватывая единый ритм. Как мир меняется, расцвечиваясь всеми цветами оранжево-бордового, вспыхивает почти адским пламенем, пульсирует, оживает, наполняясь невидимыми обычному человеческому глазу существами.
— Не бойся, — шепнул Брок, коснулся губами виска замершего в его объятиях Барнса, оставляя кровавый отпечаток на бледной коже, словно своеобразную метку.
— Я не боюсь тебя и никогда не буду бояться, — ответил тот, вскидывая восхищенный взгляд, ласково коснулся пальцами живой руки скулы Брока и потянулся за поцелуем.
Стоило их губам соприкоснуться, мир вспыхнул нестерпимо ярко, полыхнул, опаляя, вплавляя одно сердце в другое, соединяя их уже навсегда, без возможности разделиться, отказаться от предложенного.
Брок и сам полыхал, наполняясь незнакомой силой, пока плохо подвластной. Он смотрел в глаза своей половины и тонул в серебристом туманном мареве, совершенно не замечая, как человеческая личина трескается, осыпаясь, оголяя настоящее. Не видел слетевшей с петель двери, не слышал громкого крика их третьего, пока не разделившего с ними мир и часть своей души. Брок был полностью счастлив и готов шагнуть за грань, взлететь в небо, расправив пока ещё слабые кожистые крылья, провалиться в бездну, сделать всё, что пожелает его «сердце», его Баки, Барнсом язык не поворачивался его назвать, слишком рвало душу грубостью и пока ещё не зажившими до конца шрамами из одного на двоих прошлого.
— Пойдём отсюда? Нам пора домой, — улыбнулся Баки, глянул через плечо на безуспешно пытающегося пробиться через полыхающее вокруг пламя Стива и попросил. — Найди нас. — И снова поцеловал, утягивая Брока в ничто.
Мир схлопнулся.
Брок не помнил перехода, лишь чувствовал ручейками вытекающую силу, странное опустошение в том месте сердца, где всегда жил и царствовал Стив, хотя если признаться честно, хотел его увидеть все эти дни, сколько помнил об их недоотношениях.
Вывалившись на пол посреди гостиной, Брок пошатнулся и упал бы, не подхвати его Баки. Тело болело, как после Трискелиона. Он словно снова оказался зажатым под плавящимися от жара бетонными блоками рухнувшего сверху здания, только сейчас жить хотелось не в пример сильнее.
— Он нас найдёт, — уверенно сказал Баки, на мгновение прижавшись губами к пульсирующему болью виску Брока.
— И пристрелит меня, — тяжело опершись на бионическую руку Баки, Брок невесело усмехнулся. — Ничего, Искорка, есть жизнь и после бывшего.
Баки пытался что-то возражать, но Брок привычно отмахнулся, отговорился обещанием позвонить Джеффу, отчитаться перед «птенцами» и ещё тысячей незначительных в любое другое время дел. Не хотелось ему говорить о Стиве, бередить незаживающую рану, оберегаемую и лелеемую. Кто бы знал, что у демона не только есть душа, но и что она умеет так страдать.
Больше Брок не гнал из своей постели Баки. Даже скорее, наоборот, сам к нему тянулся, старался хоть как-то прикоснуться, погладить, стать как можно ближе, и сердце предательски ёкало от того, с какой готовностью когда-то такой же цепной, привыкший к вечной обороне зверь подставлял горло, раскрывался, позволяя брать, владеть собой, как дрожали длинные пушистые ресницы.
— Искорка, — шептал Брок, прикасаясь губами к тонкой нежной коже внутренней стороны бедра, выцеловывая, вылизывая.
Барнс… Баки не боялся, не отводил взгляда, когда, теряя над собой контроль, Брок начинал меняться, лишь облизывал припухшие от поцелуев губы, томно выдыхал, прогибаясь в спине, подаваясь навстречу толчкам, раскрывался, хрипло постанывал, когда Брок чувствительно прихватывал острыми клыками тонкую кожу под подбородком, прижимался сильнее. И потом, лёжа обессиленный рядом, не требовал ответов, не ждал пояснений, а… любил, безоговорочно верил. Ласково касался, когда уже нельзя было слепоту списать на страсть, пока ещё очень слабых крыльев, рассматривал их, поглаживая тонкие перепонки, и смотрел, будто бы ничего более прекрасного никогда не видел. И засыпал, уверенный, что Брок укроет его своими крыльями от всего мира, защитит, не позволит разрушить всё то, к чему они так долго шли.
***
— Ещё немного, и я должен буду переписать на тебя свой магазин, — Джефф отсалютовал Броку пивной бутылкой.
— Чего ради? — не оборачиваясь поинтересовался Брок, старательно расставляя на полке консервированный горошек.
Снова чувство опасности сбоило, вибрировало натянутой струной где-то в подреберье, призывая не дёргаться, не ходить никуда, вообще запереться в квартире, окопаться в гнезде с Баки, жрать пиццу, пить пиво и смотреть бейсбол. Но кому, как не Броку, знать — с судьбой бесполезно бодаться. Она дама упрямая и прекрасно знает, когда и кого стоит огреть по темечку, чтобы знал и не сопротивлялся. Вот только по течению Брок плыть не умел и не любил.
— Сюда покупатели только из-за твоей рожи и ходят.
— Так я здесь единственный красавчик! — Брок оскалился, демонстрируя крупные клыки. — Только краситься вечно забываю.
— Или отблагодарить, — покивал Джефф, пригладил бороду. — Сегодня у тебя пока без добрых дел обошлось или опять котят с деревьев снимал по дороге в магазин?
— Сегодня обошлось малым: несостоявшийся угон, попытка изнасилования — вот какого Абадона они трахаться идут ровно под мою дверь? — и у Люси шарик улетел и за ветку зацепился.
Джефф улыбнулся, кивая каким-то своим мыслям.
— Я и говорю — герой. Капитан Америка Квинса, даже фамилия у тебя подходящая.
— Иди ты знаешь куда? — беззлобно огрызнулся Брок, прекрасно понимая, что Джефф прав во всём. Все эти происшествия — неудачами их назвать язык не поворачивался — словно липли к нему, притягивались, как к магниту, а он почему-то не мог пройти мимо, не помочь, не сделать хоть что-то.
— Долбанный Роджерс, — ворчал Брок влезая на дерево за шариком, вытаскивая ключи мадам Гросс из ливнёвки, переводя очередную старушку через дорогу, встряхивая за шкирку горе-грабителей.
А Баки только добавлял абсурдности всей ситуации. Нет чтобы дать по шее, оттащить от очередного невинно обиженного — отморозок, наоборот, гордился своим командиром, своим любовником и смотрел так, что у Брока в груди всё обмирало и хотелось наивно верить в лучшее. Но зато он явно успокоился, не рвался теперь сквозь толпу, завидев смутно знакомое лицо, не просыпался посреди ночи, падая с кровати на пол, стараясь нашарить оружие, не кидался на Брока.
— Он нас ищет, — улыбался и упрямо твердил одно и то же.
— Ищет-ищет, — кивал Брок, согласный уже поверить во что угодно, лишь бы Баки не переставал улыбаться, просыпаясь у него на груди, лишь бы продолжал оживать.
Да и самому хотелось, чтобы действительно искал, чтобы это не было слепой надеждой всё ещё по-детски наивного Баки Барнса.
По-хорошему, Брок понимал, что они засиделись на одном месте, примелькались местным жителям, служителям правопорядка, приросли к Квинсу, начали считать его своим домом. Обзавелись друзьями, связями, обросли вещами, гнездо из спальни сделали почти полноценное, но Броку было неспокойно с самого утра. С Баки тоже творилось что-то непонятное. Брок очень удивился, когда не терпевший обычно поспешности в постели Искорка зажал его на кухне, собственнически облапал, будто бы стараясь запомнить, запечатлеть в памяти, жадно поцеловал, прикусывая губы и бухнулся на колени, стянув с Брока домашние штаны вместе с бельём. Не то чтобы он сильно протестовал против таких действий любовника, всё же пухлые губы Баки не раз возносили его до небес, но в сознании Брока он своими действиями словно кричал, молил запомнить его навсегда.
— Эй, малыш, что такое? — кое-как отдышавшись, Брок дёрнул его на себя, поднимая с колен, стёр большим пальцем тонкую струйку слюны.
— Не исчезай! — взмолился Баки, отчаянно хватаясь за Брока, до боли стискивая в объятиях. — Что бы ни произошло, не оставляй меня одного.
— Откуда такие глупости в твоей голове? — спросил Брок, внимательно вглядываясь в его лицо, стараясь разглядеть то, что так мучило и пугало Баки.
Тот не ответил, лишь прикусил пухлую нижнюю губу, стиснул в крепких объятиях и отпрянул.
— Ты мне обещал, — хрипло выдохнул, не оборачиваясь.
Брок хотел было дёрнуть его обратно к себе, обьяснить на деле, что совершенно никуда не собирается, но Баки с легкостью ушёл от прикосновения, отстранился, скорбно сгорбившись, понурив плечи, словно доподлинно знал — они прощаются, и сегодня Брок не вернётся домой.
— Иди, Джефф ждёт.
Брок потёр затылок, скривился, поставив банку консервированного горошка на полку. Лучше бы он и правда остался сегодня дома в гнезде, обнимал Баки, кормил его разной вкусной дрянью и подарил бы одно из чертовых колец, а потом бы вылюбил этого фаталиста со всем пылом и любовью, на которые вообще способен, попробовал бы вбить в его промороженную голову, что никуда не собирается деваться.
— Значит, ты и есть Капитан Америка?
Брок зажмурился.
Лучше бы он остался дома.
Стив был единственным, против кого у Брока никогда не срабатывало чувство опасности, кто мог, совершенно не таясь, подойти и остаться незамеченным. И тут дело было даже не в том, что Брок не ждал от него подставы или нападения, не сейчас точно, не после «Гидры» и Озарения, не после предательства и Барнса, не после базы в Уилмингтоне. Тут и сам Брок понимал, что не заслужил от бывшего любовника ничего хорошего, кроме контрольного в висок за все свои тайны и проёбы, но сам не мог ничего ему противопоставить, слишком любил, слишком привык оставаться открытым, уязвимым рядом с ним, хотя и никогда не говорил об этом, вечно держа лицо, стараясь сохранить себя за маской из сарказма и пошлых шуточек, надеясь, что Стив сам разглядит его чувства.
— Можно и так сказать, — невесело усмехнулся Брок, собираясь с силами. — Считай, Кэп, что я подручный Санта Клауса.
— Где Баки, Рамлоу?
Покачнувшись, Брок схватился за полку.
А чего он, собственно, ожидал? Он мало того что не ответил тогда на робкое признание в любви, так ещё и через несколько дней оскалившись втирал про «ничего личного, Кэп». И наплевать, что это были не его слова, что горло крепко стискивал хозяйский ошейник и поводок ощутимо дёргал. Брок сам прохерил всё возможное, не рассказав раньше, пока ещё мог говорить, надеясь справиться самостоятельно. Не справился. А Стив всегда был чертовым идеалистом, правильным, упрямым. Получив под дых, он вставал и шёл дальше, но уже не оглядываясь на предателя.
Брок мысленно отсчитал до десяти.
— Дома, ждёт домой супруга и готовит ужин, — отчаянно фальшивя, оскалился Брок, развернулся на пятках, чтобы Стиву не надо было додумывать.
А ведь Баки чувствовал, знал, что сегодня грянет буря, ощущал по тихо вибрирующей между ним и Стивом связи, потому и вёл себя так странно, не мог перестать касаться, трогать, одновременно не хотел отпускать и выпихивал навстречу с судьбой в лице Стива Роджерса.
— Я не знаю, что ты такое и что сделал с Баки, но либо ты его отпустишь…
— Либо? — Брок склонил голову набок.
— Либо я убью тебя.
Стив смотрел прямо, в глаза, нисколько не тушуясь. Броку хотелось бы ошибиться, принять холодность за обиду, желание наказать бывшего любовника, но ни слепым, ни дураком он не был.
— Джефф, я отлучусь ненадолго? — бросил он застывшему за прилавком другу.
— Ты, это, береги себя.
— Обязательно.
Брока и правда очень любили соседи, переживали, волновались за его судьбу. Всю дорогу до дома он ловил на себе встревоженные взгляды тех, кого выручал не раз, ни разу ничего не попросив в благодарность. Мадам Милз и вовсе, заступив им дорогу, окинула Стива неприязненным взглядом и поинтересовалась, всё ли у Брока в порядке и не стоит ли обратиться в полицию, слишком уж у молодого человека лицо подозрительное, чем ввергла Стива в шоковое состояние. Видимо, не ожидал настоящий Капитан Америка, что может оказаться в числе «подозрительных личностей», в то время как террорист, предатель и пособник «Гидры», наоборот, своим в доску парнем, на защиту которого вставали все от мала до велика.
Открыв дверь своим ключом, Брок прошёл в дом, не останавливаясь в коридоре надолго, лишь разулся и повесил куртку на крючок, не видя смысла оттягивать неизбежное — они с Баки всё равно увидятся, воссоединятся, срастутся заново, и кто знает, может, и для Брока останется место в их маленьком тесном мирке, рассчитанном только на двоих.
— Обувь сними, Баки только утром полы мыл, — велел Брок, проходя в гостиную.
— Идите сразу на кухню, мясо как раз должно было подойти, — позвал Баки.
Брок видел, что тому явно не по себе, так же как и самому Броку в магазине Джеффа. Баки трудно было поднять глаза, взглянуть на Стива, а потому он молча подался вперёд, привычно здороваясь с Броком, обнял, оплёл руками, ощупывая, чтобы удостовериться — любовник цел.
— Всё со мной нормально, Искорка, — искренне улыбнулся Брок, коснулся губами высокого лба. — Иди, поздоровайся, пока Кэпа удар не хватил.
Наблюдать за их воссоединением Броку отчаянно не хотелось, но он прекрасно понимал, что теперь ему не нужны были глаза, чтобы чувствовать, как Стив трепетно, чересчур аккуратно коснулся Баки, словно не в силах был поверить в его существование и до последнего момента боялся, что тот рассыпется яркой сияющей пыльцой, осядет на пальцах, вновь оставшись лишь сладким воспоминанием из далекого прошлого.
— Как же долго ты нас искал, Мелкий.
Брок зажмурился, слишком явственно ощущая чужой трепет и волнение, нетерпение, желание переплести пальцы и не отпускать руки никогда. Слишком его тянуло к ним, влекло правильностью момента.