— Ты доволен, отец? — Джек присел рядом, сжав тонкими пальцами сигару. — Я правильно усвоил твою науку?
Сигара с шипением опалила кожу запястья. Пахнуло палёным, но Сайлас даже не вздрогнул, эта боль была лишь тусклым отголоском настоящего безумия, превратившего всё ниже пояса в пульсирующую рваную рану, кровавым туманом оседая перед глазами, пачкая алым губы, утягивая в спасительную, но слишком припозднившуюся темноту.
— Боже, Сайлас!
Он вздрогнул, открывая глаза, слепо уставился в потолок над собственной постелью.
Сон. Всего лишь ужасный кошмар.
Сайлас сглотнул горечь пережитого ужаса и, застонав, попытался сесть. Голова привычно звенела колокольным звоном, отдаваясь гулким эхом на любое движение.
— Что случилось в такую рань? — хрипло прокаркал он, прочистил горло.
— Ты опять вставал ночью и курил свои ужасные сигары? — Роза всплеснула руками, от чего полы ее халата разлетелись в стороны, оголяя худые щепки ног, торчащие из-под подола шёлковой белой сорочки. Она запахнулась и обиженно глянула на мужа. — Сколько просила не курить в спальне.
Вздрогнув, Сайлас оттянул рукав пижамной рубашки и едва сдержал испуганный вопль — на запястье алел свежий круглый след от сигары.
«Видимо, всё-таки пора выпускать Джека», — пронеслось в его голове запоздалой мыслью.
Сайласу не хотелось верить в правоту Хелены, в то, что сны не просто сны, горячечные видения, выверты уставшего от всего этого мозга. Не хотелось, но сначала синяк, потом запах сигар, к которым он уже год не прикасался. Ещё этот ожог. Сайлас потёр пальцем красную отметину, зашипел от боли, и память услужливо подкинула особенно яркие подробности минувшей ночи.
Сразу заныла поясница, боль прострелила по позвоночнику неприятно до самой шеи. Сайлас сполз с постели. Никогда он ещё не чувствовал себя таким разбитым, казалось, в теле не осталось ни одной целой кости, мышцы гудели, как после тяжёлого рабочего дня в саду.
Пропустив привычные утренние процедуры, он сразу завернул в свой кабинет, проигнорировав поднявшуюся из-за стола Томасину, вошёл к себе и прикрыв дверь, зажмурился. Уговорить себя пойти к сыну не получалось. Стоило закрыть глаза, Сайлас видел холодный безразличный взгляд всегда чересчур эмоционального Джека, никогда не считавшего нужным скрывать свои переживания, пока… пока Сайлас не сломал его.
Постучав пальцами по крышке ноутбука, он открыл его и запустил видео с камер из комнат наследника. Первой включилась та, что была в спальне. Джека нигде не было видно, но Люсинда, по обыкновению свернувшись клубком и обняв подушку, совершенно спокойно спала.
Следующая камера также показала пустую комнату. В ванной никого, в гостиной тоже.
Сайлас сглотнул. Оставалась последняя, направленная как раз на любимое кресло Джека, повернутое к в забитому фанерой окну. Джек любил просиживать в нём целыми днями с одной и той же зачитанной книжкой на коленях, смотреть вдаль, будто бы видел сквозь любые преграды.
Развернув окно видеофайла, Сайлас вскрикнул и оттолкнул от себя ноутбук, вскакивая с места. В кресле никого не было. Лишь свешивающийся до пола старый плед, открытая на середине книга с выцветшей закладкой и бабочки, десятки легкокрылых махаонов на спинке и подлокотниках.
========== 1. ==========
Брок терпеть не мог понедельники. Именно в этот день на него обычно сваливалось всё дерьмо мира разом, давало с размаху в челюсть и заставляло всё это разгребать с непременной дежурной улыбкой на губах.
— Побольше позитива, агент Рамлоу, подчиненные должны заряжаться от вас положительными эмоциями, — каждый раз заканчивала еженедельный утренний сеанс церебральной ебли штатный психолог Гидры, прежде чем отпустить Брока к ожидавшим тонизирующих пенделей бойцам.
И Брок улыбался, правда, позитивным его выражение лица мог назвать разве что убогий, потому как и слепому по вибрациям, исходящим от командира, было понятно, что писец пришёл откуда не ждали — от миловидной блондинки с третьего этажа, к которой агенту Рамлоу предписано ходить после серьёзной контузии ещё пару месяцев.
— Чего встали, куры сонные? — рявкнул Брок и присосался к высокому кофейному стакану, в три глотка допивая почти до середины.
Он не любил терять бойцов, точно так же как и понедельники, не любил просматривать новичков, выискивать среди желторотого ещё не обстрелянного стада тех самых, кто пойдут с ним бок о бок, прикрывая спину и слушаясь словно родного отца, вовремя разглядеть чрезмерную инициативность и идейность. Брок терпеть не мог бойцов, верных идеалам Гидры. Наёмник должен оставаться наёмником, чтобы по истечению контракта можно было уйти тем же составом, что и пришли, никого не оставляя за спиной и не боясь в эту самую спину схлопотать очередь.
Ещё больше Броку не нравился именно сегодняшний понедельник, потому как похмельному Роллинзу отгул подписали без разговоров, а вот ему ещё и новичков просматривать на места погибших месяц назад бойцов.
— Стройся!
Джек встал в строй, изобразив лицом вид лихой и придурковатый. Он чувствовал себя так, словно ему тут и место. И в то же время отчетливо помнил, как уснул вчера в кресле у забитого фанерой окна.
Он четко знал, что этот мужик с резкими чертами и хриплым голосом — Брок Рамлоу, командир «Страйка». Знал, что к вечеру уже будет одним из «Страйка». Но помнил, что он Джек Бенджамин, замурованный заживо принц Гильбоа, майор армии Гильбоа, опальный сын короля Сайласа. При этом Джек знал, что его зовут Джек Барнс, он рядовой боец и что быть в «Страйке» ему совершенно необходимо.
В голове была каша.
Брок окинул хмурым взглядом выстроившихся в линию новичков. Он прекрасно понимал, что они давно уже не новобранцы, кто-то служил несколько лет в полиции, некоторые прошли боевые точки, но от этого выбор не делался проще и легче. Всё-таки Гидра была не рядовой организацией, да и многим из этих бравых ребят никогда не предстояло узнать местонахождение базы, на которой они оказались, и кто её хозяин.
Милз протянул командиру личные дела бойцов и вытянулся по стойке «смирно», предвкушающим взглядом окинув будущее мясо. Все бойцы «Страйка», как один, прошли через «давилку», прежде чем занять положенное место, и никто не отказался бы посмотреть на мучения других. Командир не жалел никого, по всем проходясь тяжёлыми ботинками, не смотря на прочие заслуги перед этим обществом.
— Не знаю что вам наобещали, цыпочки, — хмыкнул он, прошёлся вдоль стройного ряда бойцов, точно так же оценивающе оглядывающих и его. — Это не армия, не охранная служба. И от вас не требуется хождения строем под дружное «кумбайя». Здесь вы сдохнете или станете моей тенью.
Брок неприятно оскалился. Пятнадцать человек усмехались ему прямо в лицо, тянули губы в улыбках, слишком явно не понимая, где оказались. Все, кроме одного, хмурого бойца в форме без знаков отличия, были уже заочно списаны, если не сумеют доказать обратное.
Пробежавшись глазами по списку, Брок ненадолго выпал. Он точно помнил, что ему говорили про пятнадцать кандидатов, он и имя шестнадцатого слышал впервые и папки с его личным делом почему-то в руках не было.
— Что за нахуй? — выругался Брок, допил свой кофе, метко забросив пустой стакан в урну у двери в зал. — Милз, за идиота меня держишь или считать разучился? Что за мужик? — Брок ткнул пальцем в того самого шестнадцатого.
— Это Джек Барнс, — отчеканил Милз, боясь вздохнуть лишний раз, чтобы потом не пришлось отрабатывать излишнюю вольность по отношению к начальству в понедельник.
— Какой к хуям Барнс? Нет у меня никакого Барнса в списке!
— О-он, новичок, вы не помните? — Милз втянул голову в плечи и застучал пальцами по экрану планшета в поисках личного дела. — Вот, зачислен в «Страйк», живёт в комнате восемнадцать «А».
Брок снова глянул на этого Барнса. Что-то не сходилось. Он знал всех своих ребят в лицо, знал наизусть их дела, личные истории, которые никогда не укажут в бумагах, знал потребности, но Джека Барнса он видел впервые.
— Говоришь, уже в «Страйке»? — Брок прищурился, разглядывая Джека. — Ну что же, пообщаемся. Джон! — рявкнул он, пихнув в руки Милза папки с остальными делами. — Мясо в «давилку», но не переусердствуй. Хоть кто-то должен выжить, чтобы разнести благую весть. Барнс, за мной.
Джек последовал за Рамлоу. Он был удивлен не меньше него, но показывать удивления не собирался. И болтать лишнего тоже.
В маленьком кабинете было прохладно, вовсю жужжал под потолком кондиционер, приглушенно пахло кофе и дорогим хорошим табаком. Брок уселся за стол, не став предлагать садиться незнакомому новичку, которого лично он не одобрял в отряд, сдвинул папки с отчетами в сторону и хмуро оглядел Барнса.
— Дело я твоё видел, а тебя нет. В свой отряд не беру никого лишнего, пусть даже тебя президент одобрил, мне оттуда, — Брок ткнул пальцем в потолок, — доносчики не нужны, и так следилок понатыкали, как в ток-шоу, блядь. Расскажи-ка мне, кто такой и откуда взялся.
— Зимний Солдат привел, — брякнул Джек.
— Охуеть, — выдохнул Брок, откинулся на спинку скрипнувшего стула и закурил. — Так он же спит, хотя… Зимний, говоришь. — Брок снова открыл на мониторе ноутбука личное дело Джека Барнса. — Сядь, не маячь перед глазами.
А вот это многое объясняло. Точнее, не объясняло совсем ничего, но на базе было не принято спорить с решениями «спящей красавицы», чревато, вот только Брок терпеть не мог, когда его вот так нагибали и имели на сухую без смазки и удовольствия.
— Значит так, Джек Барнс, мне поебать, кто ты такой, как попался нашей красотке и как проник на базу, хоть и все подписи и печати на месте, я ни на грош не верю во всю эту историю. Но раз уж ты здесь, что же, добро, блядь, пожаловать в семью, — оскалился он, взглядом обещая подкидышу натаскать его и рассмотреть потом подробнее. — Свободен. Расписание скину тебе на комм.
Джек шел по знакомым коридорам базы, которую видел впервые, стремясь наружу. Он до дрожи хотел увидеть солнце и небо. Он три года их не видел.
А небо оказалось серым и сеялось мелким снегом. Потерявшийся в счете дней Джек даже не подумал, что сейчас зима. И все равно это низкое комковатое небо было самым прекрасным, что он видел в своей жизни.
Джек подставил лицо снежинкам и долго стоял так. Снежинки таяли, капли воды стекали по лицу. Джек дышал холодным воздухом, наслаждаясь им.
А потом вернулся в здание и пошел в тренажерный зал. Надо было понять, в каком он состоянии. Тело требовало активности и нагрузок. Да, он ни к черту не годится по сравнению с прочими бойцами «Страйка», но надо же хотя бы понять, в каком направлении двигаться.
Брок был зол, утреннее похмелье всё ещё било молотом по голове, отзываясь в висках болью, но, вытащив кресло на середину тренировочного зала и усевшись поудобнее, он наконец расслабился, наблюдая, как уверенные в себе и своих силах бойцы стонут, валятся на маты, не выдерживая простейшей для любого страйковца полосы препятствий.
— Ну что, девочки, всё ещё считаете себя самыми крутыми? — усмехнулся он, приняв от Милза второй стакан с лучшим на свете кофе, краем глаза заметив возвращение в зал Джека Барнса.
Джек вышел на полосу, сжав зубы. Эти парни были крепче него… а впрочем, сила ведь не главное, как говорил тренер в военной академии.
Брок переключил всё внимание на навязанного ему новичка. Нет, он уважал Зимнего, любил с ним работать, всегда считался с мнением, но вот такие подставы выводили из себя, особенно с похмелья, в понедельник, особенно, что он не посчитал нужным хотя бы предупредить, чтобы Брок не чувствовал себя таким идиотом в глазах какого-то там… и Брок не вспомнил, в каком звании был этот Барнс. Правда, отказывать Зимнему он всё-таки не любил, хотя и мог бы залупнуться, перевести подкидыша в другой отряд, подальше от себя и «Страйка», а значит примет, отогреет и на путь истинный наставит. И всему виной странная слабость к «спящей красавице».
— Ну что, сиротка, — крикнул Брок, удобнее устроившись в кресле и закинув ноги на сваленный на полу рюкзак одного из новичков. — Покажи, что ты можешь.
Но стоило скинуть Джеку куртку, Брок удивленно вскинул брови и заранее списал «доходягу», даже у Мэй мускулатура была рельефнее, хотя само желание поучаствовать в «давилке» подкупало, и Брок, смилостивившись, крикнул Таузигу:
— Джон, страхуешь сиротку, а то он у нас уже на балансе числится.
То, что Джек не будет хватать звёзд с неба, стало понятно с первых секунд. Руки слабоваты, дыхалка ни к черту, и сколько бы он ни падал с брусьев, ни стонал, поднимался молча, сильнее стискивая зубы, и начинал сначала. Брок аж с кресла привстал, когда Джека снесло с перекладины тяжёлым мешком с песком, а он лишь потряс головой и, оттолкнув руку Джона, полез обратно. Было видно, что сил идти дальше не было, тогда он пополз, вставал, падал почти сразу же, но двигался дальше и рухнул прямо на финише, перевернулся на спину, тяжело дыша, раскинул руки.
— Молодец, сиротка, — Брок присел рядом, открутив от бутылки с водой пробку, плеснул Джеку в лицо. — Но это не значит, что ты сразу стал моей любимой дочкой. Вали в казарму. Завтра утром будешь жив, посмотрим, что с тобой делать.
До казармы Джек дополз с трудом. Упал на койку и лежал там, пока голод не пересилил все прочие ощущения. Надо было поесть.
Джек добрел до столовой, набрал на поднос чего попалось, расплатился картой-пропуском, уже даже не удивившись этому, и сел за стол. Только к десерту — химически-розовым пончикам с разноцветной посыпкой — он более-менее пришел в себя.
Брок вошёл в столовую и снова наткнулся на «сиротку». Он, оторвавшись на претендентах в «Страйк» и отобрав-таки двоих не самых дохлых, пребывал в более благожелательном настроении, но Джек Барнс его определённым образом бесил.
— Чем кормишь нас сегодня, красавица? — обратился он к дородной поварихе, подмигнул ей, составляя на поднос всё что нравилось.
— Как обычно, сладкий, для вас всё самое лучшее, — хохотнула в ответ она, передав тарелку с лимонным пирогом, который не числился в меню и был только для самых вежливых.
Джек ковырял пончик вилкой и наблюдал за Рамлоу. Вот человек, под руку которого он встал. Жестокий, жесткий, резкий. По-своему обаятельный. Может быть, справедливый. Хотя это вряд ли. В справедливых людей Джек не верил.
Пока Рамлоу выбирал себе еду, Джек любовался его спиной, раскачанными плечами, здоровенными бицепсами, роскошной задницей, на которую можно было поставить стакан. Рамлоу не портили даже кривоватые ноги и хриплый голос.
Интересно, каким он окажется командиром?
Телефон в кармане пискнул входящей смской. Джек достал его — незнакомая модель. Смска сообщала о зачислении на счет… Джек посчитал нули, почесал в затылке. Интересно, почему доллары? В какой он вообще стране? Что творится в Гильбоа?
Брок ел молча, поглядывая в сторону Сиротки, не дорос ещё Джек Барнс до того, чтобы его звали по имени. Что-то в этом бойце его сильно настораживало, только он понять не мог, что именно. Жалко, что у Зимнего не планировалось никаких миссий, вот бы с кем Брок с удовольствием побеседовал бы по душам.
Домой Брок не поехал, он вообще редко бывал в своей городской квартире и, казалось, держал её только ради Зимнего, которому нравилось в перерывах между миссиями жить у него на диване, жрать мороженое и смотреть разные ток-шоу, веселя потом бойцов фразочками оттуда и доводя самого Брока до перманентного стояка. А потому снова остался на базе, выгнал лязгающего железом Глазго из зала и завалился на удобный диванчик в своём кабинете. Сегодняшний день стоило обдумать в тишине.
Обычно понедельники не приносили ничего, кроме головной боли и беспокойства, именно в понедельник на их отряд и свалили Зимнего, в понедельник же Брок и подписал контракт с Гидрой, хорошенько подставив своих ребят, в понедельник у них из воздуха нарисовался Джек Барнс, который, хоть убейте, не был похож на пресловутого Джека Барнса. Кто такой Брок, чтобы колупаться в чужой жизни? Но с Зимнего он точно ещё спросит за такие вольности, и с процентами.