– Я… – но он не мог подобрать слов. «Как, – Бакстер вновь взял в рот его член и у Элтона плыло перед глазами, – как могло произойти, что тот самый я, который прятался в своем кабинете, слишком боящийся даже пытаться с кем-то флиртовать, теперь оказался между двух самых красивых, идеально сочетающихся драгоценных камней, которые только могут быть во вселенной?».
Его бросило в дрожь, когда с него стянули брюки и он оказался обнаженным рядом со все еще одетыми близнецами. Элтон охнул – Бакстер начал тереться об него, он схватил Люсида за плечи для точки опоры, и они сплелись в один движущийся ком.
Жарко, как же ему было жарко, и дышать трудно, еще труднее думать. До конца его жизни ничто не сможет сравниться с этим странным вечером.
Бакстер, вскрикнув, кончил позади него, еще сильнее прижимая Элтона к Люсиду и увлекая за собой в оргазм, пока они не рухнули на диван, потные и липкие.
– Может, пойдем в наши комнаты? – наконец, спросил Люсид со смехом в голосе. Взъерошенный и удовлетворенный, он выглядел еще красивее, чем в первый раз, когда Элтон его увидел. Они оба были еще красивее.
– М-м-м, – согласно протянул Бакстер. – Там продолжать будет намного легче, я так хорошо оттрахаю нашего милого, что он уйти не сможет.
Элтон сглотнул, не в силах посмотреть ни на одного из них, но не стал уклоняться, когда близнецы потянулись к нему с поцелуями.
Он действительно был глупцом.
– Милый, ты идешь с нами? – спросил Люсид. – Или с тебя уже достаточно?
Элтон рассмеялся абсурдности вопроса.
– Как такого может оказаться достаточно? – ответил он, не думая, а потом покраснел от собственных слов и попытался спрятать лицо.
Но Бакстер и Люсид лишь улыбнулись и вновь поцеловали его, а потом друг друга.
***
После трех дней ему следовало бы уже немного привыкнуть, но Элтон все еще чувствовал себя обескураженным и лишним каждый раз, когда просыпался в кровати близнецов. Такие роскошь и богатство были намного выше того уровня, который когда-то имелся у его семьи. Он подозревал, что даже канцлеры и в половину не жили так хорошо, как правители Бангкока.
Элтон перевернулся на спину и поморщился от болезненных ощущений. Покраснев, он подумал, что теперь следует привыкать просыпаться с дискомфортом в интересных местах.
Выбравшись из огромной кровати, он медленно побрел в ванную комнату. Как и прошлые два утра, там уже приготовили для него новую одежду – своих вещей он не видел с тех пор, как Бакстер и Люсид раздели его в тот первый вечер.
А еще его ждала записка, и Элтон улыбнулся от изложения близнецами своих расписаний. Они указали, где хотели бы его увидеть и что они вместе будут делать. Внутри потеплело больше, чем Элтону следовало бы допускать.
Пока что все шло как на отдыхе его мечты. Он поверить не мог, что уже три ночи они провели вместе. Элтон покраснел и постарался не обращать внимания на реакцию тела, когда он вспомнил, как именно они эти ночи провели. Ему действительно необходимо прекратить думать об этом, через два дня отпуск заканчивается, и Элтону придется считаться с действительностью и оставить позади этот мир несбыточных мечтаний.
Убрав в карман записку с расписаниями, он закончил одеваться в прекрасные наряды, которые не должен был носить, и вышел из ванной. В спальне Элтон постарался запастись спокойствием. Все больше и больше людей замечали его, докучали ему, и некоторые действовали более ловко, чем другие. Хотя он пытался избегать этого, но мало что мог поделать – нравилось ему или нет, окружающие всегда замечали, когда у Сокровищ Бангкока появлялся любовник, пусть и на короткий срок.
Но все равно нездоровое любопытство было лучше потоков брани от людей, обманутых его отцом, тех, кто винил во всем Элтона после того, как пошли слухи, что именно он помогал властям. А то, что власти ни о чем его не предупреждали, не имело никакого значения.
Отогнав воспоминания, он наконец заставил себя выйти из спальни, потом покинуть квартиру и, набравшись отваги, спуститься на общедоступные этажи Башни Черного Дракона.
Меньший из трех обеденных залов у Элтона быстро стал наиболее излюбленным, хотя, как и все остальное, его не переставало нервировать, что его тотчас провели к отдельному столику на помосте, забронированному для семьи Дае и короткого перечня одобренных гостей.
Когда Элтон подошел, Лана уже сидела там и встретила его хихиканьем.
– Братик, я тебе уже говорила, насколько иначе ты выглядишь, когда тебя ублажают каждую ночь? Да еще близнецы!
– Лана! – прошипел Элтон, сердито глядя на нее, и, действительно, ему уже следовало бы перестать заливаться краской. Учитывая, что именно он делал последние ночи, Элтон полагал, что стыдливые румянцы, наконец, останутся в прошлом. – Замолчи, – продолжил он, а потом усмехнулся. – Принцессам не пристало говорить такие грубости.
– Сам замолчи, – отозвалась сестра, нахмурившись, и тыкнула вилкой в кусочек фрукта.
– Кстати, где твой Уорден? – поинтересовался Элтон.
– С твоими близнецами, – сказала Лана. – Сюда заходил один из них, но его вызвали.
Внезапно выражение ее лица смягчилось, и она улыбнулась брату.
– Элли, они действительно тебя обожают.
– Я… – Элтон хмуро посмотрел в чашку, наполненную его любимым чаем – сорт «Черная роза Сатурна». – Это продолжаться не может.
Лана долго молчала, затем неуверенно произнесла:
– Элли, мы всего лишь хотели новую жизнь. А эта кажется неплохой, правда? Я говорю тебе, что они тебя обожают. Мы могли бы начать все заново здесь, ведь так?
– И принять деньги, одежду и все остальное, нами не заработанное? Вести жизнь, которая для нас не предназначена? Нет, неправда, я бы хотел, чтобы подобное стало результатом наших трудов, – он вздохнул, понимая, что глупо ведет себя, но…
– Они предложили мне место, – тихо сказал Лана, – главы здешнего дома моды.
О такой работе Лана мечтала всю жизнь – это было намного большим, чем просто иметь свой магазинчик одежды.
– Я рад за тебя, – сказал Элтон, чувствуя себя несчастным, и причин тому оказалось больше, чем он мог перечислить. – Хорошо, что ты не подписала бумаги, по которым не имеешь права заниматься любимым делом.
Выражение робкой надежды тотчас пропало с лица Ланы.
– Элли… Прости меня. С тобой поступили нечестно: сначала обманули, а потом всего лишили, потому что ты специалист намного лучший, чем был отец. Как бы я хотела, чтобы ты тогда нанял адвоката, или сказал Второму канцлеру…
– И пять лет ада превратились бы в десять? Двадцать? Наша репутация пострадала бы еще больше, и притеснения еще не закончились бы. Забудь об этом. Я покончил с миром драгоценностей, мне теперь никто не поверит, ни после содеянного отцом, ни после того, как я помог его арестовать.
– Мы можем остаться здесь, – робко отозвалась сестра.
Элтон покачал головой. Как? С драгоценностями он отныне работать не мог, а для всего остального не подходил. Ювелирное дело заполняло всю его жизнь, и Элтон не знал ничего другого. Кроме того, рано или поздно, близнецам он надоест. Бакстер и Люсид слишком хороши, чтобы вечно держать его подле себя. В конце концов, ощущение новизны пройдет, и где он тогда окажется? Еще в худшем положении, чем сейчас.
– Элли…
– Мы сидим за этим столом, в этих одеждах, едим эту пищу из-за моего дурацкого таланта, – сказал Элтон. – Не заметь я подлога ожерелья, здесь бы никому не было до нас дела. Если б не я, отец…
Он не мог этого произнести, не мог об этом думать, не мог больше этого выносить. Поднявшись, Элтон выбежал вон, не обращая внимания на оклики сестры, не обращая внимания на всех и вся.
Снаружи было легко затеряться в толпе людей – молодые, старые, богатые, бедные, посетители, работники, тихие, бросающиеся в глаза. Всех привлекал Бангкок – даже Зеро, колыбель Бескрайнего Союза, не мог с ним сравниться.
Элтон сунул руки в карманы брюк, опустил голову и куда-то побрел. Хоть он и пытался не думать о плохом, но в голове больно стучали одни и те же мысли: об отце, о бедной маме, о его собственном нечаянном предательстве и дурацком таланте.
Лана, лишь искавшая счастья, была права: им дали этот шанс, и она заслужила предложенную ей возможность, а Элтон должен прекратить волноваться и ныть, и начать наслаждаться выпавшим счастливым случаем, пока есть время.
Вот только он не сильно верил в счастливые случаи, и вся ситуация с близнецами была целиком и полностью нелогична. Элтон не желал быть новой зверушкой правителей Бангкока на содержании, пусть даже от привилегий этого положения у него голова шла кругом.
Раньше он просто хотел начать новую тихую жизнь на Креске, но после трех дней с Сокровищами такое времяпрепровождение казалось унылым и пустым, и, наверное, именно это больше всего его донимало. Всю жизнь он был слишком робким и неуклюжим, чтобы пытаться добиваться кого-то или чего-то. А теперь Элтон узнал пару драгоценных камней, которую больше нигде не найдет. Ничто не сравнится с последними тремя днями. Никто не может соперничать с Бакстером и Люсидом по блеску, сиянию, бьющей ключом энергии.
Его сердце не перенесет еще одного удара, но именно на это Элтон настраивался, и винить здесь, кроме себя, было некого. «Разве не достаточно того, – печально подумал он, – что я потерял уже столько? А впереди неминуемая потеря — либо Сокровищ, либо самоуважения».
Качая головой и чувствуя, как внутри клокочут раздражение, гнев, страх и замешательство, он все шел и шел.
Наконец Элтон остановился, но только потому, что слишком устал. Он сел на скамью в парке, облокотился на спинку и принялся наблюдать за звездами, наслаждаясь захватывающим видом: сияющие далекие светила, случайные всполохи и габаритные огни прибывающих и улетающих кораблей.
Какой же он глупец. Осталось всего два дня, а сегодняшний день он безрассудно потратил, предаваясь дурному настроению и жалея самого себя. Лана, наверное, ужасно себя чувствует.
Элтон намеренно не хотел думать, хватились ли его Бакстер и Люсид. Он сел удобнее, и в кармане зашелестела бумажка. Вытащив расписание, он слабо улыбнулся. Кажется, Бакстер почти весь день провел на слушаньях. Именно он углубленно изучал право наряду со всеми бизнес курсами, которые посещали близнецы. От кого-то Элтон слышал, что их отец тоже был талантливым юристом.
Из них двоих Бакстер лучше разбирался в вопросах права, власти. По большей части именно он занимался соглашениями, переговорами и другими нюансами межпланетной политики. Когда требовалось уделить особое внимание определенным гостям, как раз Бакстер принимал послов и других правительственных чиновников.
Люсид же сосредоточился на развлечениях и искусстве. Он занимался музеями, выставками, представлениями и – Элтон видел тому доказательства – время от времени проявлял интерес к зодчеству в качестве увлечения. И когда речь заходила о высоких гостях, то он встречал актеров, избалованных особ королевских кровей, знать и другие важные фигуры.
Бакстеру лучше давались цифры, Люсиду – языки. Бакстер чаще всего выбирал им одежду, а Люсид – аксессуары. Бакстеру больше нравилась пряная пища, а Люсиду сладкое. Они оба замечательно пели и еще лучше танцевали.
Когда у них выпадало время отдохнуть, Бакстер любил читать, а Люсид – просто сидеть и слушать музыку. Если, конечно, они не расслаблялись втроем в кровати, чем очень часто занимались. Бакстер любил сосать и делал почти все, что ему говорил Люсид, еще ему нравилось, когда Люсид смотрел. Тот обожал наблюдать за братом и был согласен на все. Именно Люсид первым поцеловал Бакстера, переступив черту братских отношений.
Спустя три дня после знакомства с ними Элтон все так же не понимал, почему никто не мог их различить.
«С другой стороны, – с неожиданным весельем и нежностью подумал он, – я уже раз пять видел, как они обманывают людей». Хотя между ними и существовали отличия, близнецы явно умели хорошо имитировать друг друга, чтобы провести окружающих. Однако стало ясно, что они могли провести всех, кроме Элтона.
Он вздохнул, ненавидя себя за испытываемое замешательство, но, по большей части за то, что он оказался так слаб и уже настолько пристрастился к ним. Как же все было просто, когда небезразличны ему были лишь семья и драгоценности. Но в то же время именно любовь к семье почти все погубила.
От его размышлений отвлек звук чьих-то шагов. Элтон посмотрел в ту сторону и увидел Каденса.
– Да?
– Их светлости настоятельно просят вашего присутствия на встрече, которая без вас начаться не может.
Встреча? В расписании ничего подобного не было. Внутри все сжалось. Значит, вот оно? Настало, наконец, время ему проснуться? Но Элтон лишь поднялся и сказал:
– Хорошо, – он поморщился от боли в ногах, воспротивившихся новому движению после чрезмерной нагрузки.
Немного нахмурившись, Каденс взглянул на него, но промолчал. Вместо этого повернулся и направился к ближайшему транспортеру, затем ввел код, чтобы их перенесло прямо на приватный этаж Башни Черного Дракона.
По прибытии Каденс провел его к двери, ведущей, как знал Элтон, в конференц-зал, затем, с полупоклоном, удалился.
От беспокойства Элтона замутило, он шагнул ближе к двери, которая тотчас отъехала в сторону. Зайдя внутрь, он не знал, куда глаза девать, поэтому просто испугано застыл на пороге.
На одном из двух стульев, стоящих у окон во всю стену, сидел мужчина, который не мог быть никем иным, кроме как отцом Бакстера и Люсида. Если бы не очевидная разница в возрасте, он бы с легкостью сошел за третьего близнеца. С годами Сокровища явно станут еще более впечатляющими, если судить по их поразительно привлекательному родителю.
Рядом с ним расположился широкоплечий голубоглазый – таких ярких глаз Элтон больше ни у кого не видел – мужчина с бледной кожей, светлыми волосами, облаченный в насыщенно синюю форму служащего правительства Бескрайнего Союза. У него была добрая улыбка, которую Элтон помнил еще лучше, чем глаза.
– Второй канцлер Кавалеров, здравствуйте, – наконец поприветствовал он его. – Не думал, что вновь встречусь с вами.
Тот рассмеялся.
– Многие надеются никогда второй раз со мной не встречаться, если уж не избежали первого знакомства. Кажется, здесь тебе намного лучше, чем на Креске, – Кавалеров подмигнул ему.
Элтон покраснел, перевел взгляд на близнецов и вздрогнул, увидев, сколько беспокойства в их улыбках и застывших фигурах. На них не похоже. К тому же они с ним не поздоровались и даже не сделали движения ему навстречу.
О, звезды. Значит, действительно все кончено. Скорее всего, они получили доступ к закрытым файлам с его делом и больше не хотят иметь с ним ничего общего.
Это причиняло более сильную боль, чем он думал.
Отвернувшись от Бакстера с Люсидом, он проигнорировал замечание Кавалерова и просто спросил:
– Что случилось?
Кавалеров и отец близнецов удивленно переглянулись.
– Все в порядке, – ответил канцлер. – Мы с Треснором прорабатывали последние детали, чтобы убедиться, что ничего не упустили.
Треснор улыбнулся, и по одной этой улыбке стало понятно, от кого близнецам досталось их озорство и обаяние.
– Вижу, что мои сыновья не посвятили тебя в происходящее. Все бумаги готовы, не хватает только твоей подписи. Мы оставим вас троих обсудить все тет-а-тет. Петр, пойдем поужинаем. Элтон, было приятно с тобой встретиться, хоть и ненадолго. Запланируем новую встречу на более поздний срок.
Потом они ушли, оставив Элтона наедине с Бакстером и Люсидом. Повисла неловкая и ужасная тишина. Элтон ненавидел такую тишину.
– Милый, ты действительно так несчастлив…
– Значит, все, наконец, закончилось.
Они умолкли, вновь погрузившись в тишину.
Бакстер пересек зал и прижал Элтона к себе, смяв его рот поцелуем.
– Милый, – выдохнул он ему в губы, – не оставляй нас.
– Я… – но Элтон не успел больше ничего сказать, потому что теперь целовал его Люсид, и только несколько минут спустя он смог заговорить. – Вы не избавляетесь от меня?
– Нет, милый, – ответил Бакстер, проводя дрожащей рукой по его волосам. – Почему я с легкостью могу выиграть спор по трелламоранскому праву или убедить кресканца вступить в армию, но не могу донести до твоего разума, что мы хотим, чтобы ты навсегда остался с нами?