– Во мне нет ничего особенного, – сказал Элтон, когда они вошли внутрь. – Почему я здесь?
– Потому что, кроме всего прочего, ты видишь двоих, а не одного, – пояснил Люсид.
Значит, в конечном счете, все дело в его таланте. Хотя так было всегда. Элтон постарался прогнать разочарование, потому что пока это оказалось самым лучшим, что ему принесли способности. Его не должно волновать, что это единственное объяснение, почему близнецы его хотят – он должен быть благодарен, что вообще существует причина, по которой такие красивые, богатые и наделенные властью мужчины его пожелали. Им принадлежал Бангкок, они буквально могли заполучить любого по своей прихоти.
Поразительным было уже то, что близнецы знали о его существовании, а они еще пригласили его на ужин. Это казалось хорошим началом новой жизни. Элтон должен быть чрезвычайно доволен.
«А я доволен», – сказал себе он. Он никогда не мог похвастаться такой привлекательностью, очарованием и живостью, как сестра. И он точно никогда не обладал таким могуществом и сногсшибательностью, как Бакстер и Люсид. Он никогда не был чем-то большим, чем скромный ювелир, распознававший фальшивки и создававший блестящие шедевры, которые позволяли сиять другим.
Но, наверное, исключением станет сегодняшний вечер, когда не один, а два живых Сокровища целовали его и утащили на ужин, заставляя чувствовать себя драгоценным камнем, а не забытым кусочком гальки.
Люсид повернулся, улыбаясь ему. Элтон попытался улыбнуться в ответ, решив по своей вине не терять времени даром, потому что не представлял, как происходящее может продлиться больше одного вечера, какие бы причины за этим не стояли.
– Милый, сюда, – сказал Люсид и повел его за собой, пересекая комнату, стоящую, скорее всего, в четыре раза больше старого дома Элтона. Помещение явно представляло собой приватный кабинет под шестиугольной платформой, стены которого оказались из высококачественного стекла, и одним из его свойств была односторонняя прозрачность: они видели посетителей в общем зале, но не наоборот.
Комната выглядела изумительно – будто вырезанная внутри брильянта. Вокруг почти одно стекло, прозрачное и цветное, лишь с некоторыми вкраплениями белого дерева и тканей пастельных тонов в мебели.
– Нравится? – спросил Люсид.
– Да, здесь очень красиво, – отозвался Элтон.
Люсид улыбнулся.
– Это одно из наших самых любимых мест, по крайней мере, среди общедоступных ресторанов. Ты раньше был в Башне Черного Дракона?
Элтон засмеялся абсурдности идеи. Даже до того как его семья опозорилась, их достаток не позволял посетить Башню Черного Дракона. Если бы ему удалось воссоздать утерянные королевские драгоценности Земли, то это, наверное, вознесло бы их фамилию на самую вершину социальной лестницы Бескрайнего Союза. Но у него бы ушли годы на изготовление всего комплекта.
– Конечно, нет, – наконец, ответил он.
– Очень жаль, – сказал Люсид, – но отныне ты будешь ее часто лицезреть.
Элтон нахмурился, но не спросил, что имел в виду Люсид. Вместо этого он постарался перевести разговор на знакомые ему темы.
– Так вы сможете найти «Последнюю императрицу»?
– Да. Мы уже обнаружили достаточно подозрительных моментов в деятельности Майера, которых раньше не замечали и, наверное, никогда бы не заметили, если бы не ты, милый. Мы полагаем, что ожерелье еще где-то на Бангкоке. Каденс сообщает нам последние новости, – он обнял рукой Элтона за плечи и притянул к себе.
Элтон постоянно вздрагивал от прикосновений. Кроме Ланы и мамы никто по-настоящему его не касался. Прикосновения самих Сокровищ приводили его в немалое замешательство, и он не представлял, как с этим справляться.
– Милый, ты думаешь, он бы расчленил ожерелье?
– Да, – ответил Элтон, холодея от одной мысли. – Целиком «Последняя императрица» бесценна, ее невозможно продать даже на черном рынке. Некоторые драгоценности просто слишком известны, слишком «горячие», чтобы рисковать. Однако если разделить на части, то отдельные камни можно продать за меньшие суммы частным дилерам и ювелирам с сомнительной репутацией, готовым играть с огнем. Никто не заметит, что камней в продаже стало больше, если соблюдать осторожность и не разглашать, что они земные. Чистая удача, что я заметил его кольцо. Иначе бы… – он пожал плечами и скривился. – Скорее всего, «Звезда империи» навсегда утеряна, камни теперь разбросаны по всему Бескрайнему Союзу. Целая вечность уйдет на их поиск, даже если допустить, что есть деньги на выкуп.
Люсид усадил его, сел рядом и налил три бокала пурпурного вина. «Тредадское ледяное», – сообразил Элтон. Ожидаемо дорогое. Люсид передал ему один из хрустальных фужеров и отпил из своего, потом с любопытством спросил:
– Но, предположим, мы отыщем и выкупим все камни. Ты сможешь восстановить «Звезду империи»?
Элтон колебался с ответом.
– Не скромничай, – сказал Люсид. – Я подозреваю, что ты мог бы ее восстановить. Ты говорил, что был Третьим ювелиром Марса. С посредственными способностями никто так высоко не поднимается. Помню, когда мы приобрели «Последнюю императрицу», кто-то сказал нам, что марсианский ювелир получил разрешение на создание официальных копий. Мы обсуждали возможность их выкупить, когда будет закончен весь комплект, но больше ничего об этом не слышали. Это был ты?
– Я, – ровно ответил Элтон. – Но уже скоро не буду – срок действия разрешения заканчивается в конце этого цикла.
– Какая жалость, прости, милый.
– Перестань меня так называть.
Люсид улыбнулся поверх кромки бокала.
– Тебе больше нравится «дорогой»?
Элтон сердито посмотрел на него – на что Люсид рассмеялся – но не успел ничего сказать, потому что открылась дверь и вошел Бакстер.
– Люс. Милый, – он пересек комнату и присоединился к ним, усевшись с другой стороны Элтона, оказавшегося между близнецами. Бакстер тихо поблагодарил Люсида, беря у него протянутый бокал вина. Он поцеловал Элтона в щеку и спросил: – Я что-то пропустил?
– Мы просто обсуждали возможность восстановления «Звезды империи». Наверное, есть и другие драгоценности, которые потребуют его умений, а?
– Я… есть ювелиры лучше меня, – сказал Элтон. – В любом случае, я уже не ювелир. Такова была договоренность, – неважно, насколько больно расстаться с этим, шанс начать все заново гораздо дороже.
– Милый, это Бангкок, – произнес Бакстер. – Мы сами устанавливаем правила.
– Даже Бангкок доложен подчиняться решениям Бескрайнего Союза, – ответил Элтон. – Я был Третьим ювелиром, был профессиональным ювелиром. Я владел ювелирной лавкой. Теперь это все в прошлом, у меня ничего нет, кроме небольшого дома на Креске.
– Ладно, – тихо сказал Люсид. – Так чем ты занимаешься сейчас, когда отошел от ювелирного дела?
– Сейчас я просто пытаюсь насладиться отдыхом перед устройством в новом доме. Вот и все.
Люсид отпил вина, поставил бокал и снял крышку с одного из многочисленных блюд на столе. Выбрав фаршированный гриб, прожевал его и сказал:
– Тогда мы должны проследить, чтобы ты получил хороший подарок на новоселье, – он обменялся взглядами и улыбками с братом.
Элтон промолчал, лишь сделал глоток вина.
Близнецы рассмеялись.
– Милый, что еще тебе нравится? – поинтересовался Бакстер. – Что-то помимо драгоценных камней.
– Эм-м-м, это все, что я знаю.
Люсид недоверчиво хмыкнул.
– Что ты любишь пить? Вино? Шампанское? Что-то покрепче?
Элтон покраснел – кроме бангкокского рома и вриллского вина, ничего на ум не приходило.
– Я много не пью. В конце цикла могу побаловать себя бокалом вина, иногда бангкокским ромом.
Бакстер довольно улыбнулся.
– Я люблю ром, а Люсид предпочитает вино.
– Вриллское? – вырвалось у Элтона, пока он успел себя остановить.
– Вообще-то, да, – ответил Люсид с удивленным видом. – Как ты узнал?
– Эм… – Элтон покачал головой, чувствуя, как горят щеки от смущения и алкоголя. Он опять отпил из бокала, не зная, что еще сделать, и надеясь, что близнецы сменят тему разговора, но те продолжали смотреть на него и терпеливо ждать, пока он наконец не пробормотал: – Я почувствовал вкус.
Улыбка Люсида была точь-в-точь как улыбка Бакстера несколько секунд назад, и у Элтона вдруг закружилась голова от поцелуев с двух сторон, одного за другим, в сочетании со смелыми руками, касающимися его там, где еще никто не дотрагивался, и очень скоро стало невозможно определить, где чьи руки. Этого никак не могло с ним происходить.
– Милый, я считаю, что ты – самое настоящее сокровище, – сказал Люсид, облизывая губы. От этого движения Элтона бросило в дрожь и перехватило дыхание.
Но его слова задели что-то в нем, он вновь заговорил, не подумав:
– Потому что я вас различаю? – Элтон захлопнул рот и решил, что больше не пьет вино, но вместо того, чтобы поставить бокал на стол, сделал еще глоток.
Бакстер забрал у него фужер и взял за руку, поцеловал тыльную сторону ладони и легко прихватил зубами пальцы.
– Милый, заверяю тебя, что как только мы поняли, что ты не связан с кражей, то начали строить планы по твоему завоеванию. Что бы ты ни думал, ты красив и более чем немного желанен. Мы не ожидали, что ты сможешь нас различить. Это просто…
– …превзошло все наши надежды, – закончил Люсид. – Не знаю, как описать словами, что значит видеть узнавание на лице собеседника, знать, что кто-то различает меня, различает Бакстера, понимает, что мы два разных человека.
– Вместо сменяющихся копий с двумя именами. Знаешь, нам как-то предложили выбрать одно имя.
– А кто-то другой сказал, что мы должны прекратить привередничать и признать, что между нами нет разницы.
– Но… но… – Элтон в ужасе смотрел то на одного, то на другого. – Кто может такое говорить? Ничего более глупого и жестокого я еще не слышал. Вы разные. Не может быть, что людям так трудно вас отличать.
И внезапно он осознал, почему они так обрадовались, когда обнаружили, что Элтон их различает. Все равно было грустно, что это единственная причина, по которой они его хотели, но теперь он понимал это лучше.
– Вы не так уж похожи. Не знаю, почему вас путают. У вас разные походки. Разные улыбки. Вы по-разному держите голову. Вы разные на вку… – он залился жгучим румянцем. – Эм-м-м… Вы разные. Вы… по-разному блестите, – закончил он, чувствуя себя глупо за такое объяснение, но для него это был лучший способ растолковать.
– О, милый, – выдохнул Люсид ему в ухо. – Ты действительно ценнее любого из брильянтов, которых ты так обожаешь.
Элтон покачал головой.
– Вряд ли.
Бакстер прихватил его зубами за шею.
– Такой неподдельно скромный, даже осмелюсь сказать, очаровательно рассеянный. Ты – самое прекрасное, что появлялось на Бангкоке. Знай мы, что для того, чтобы получить тебя, нас должны ограбить, давно бы сами наняли воров.
Элтон нервно рассмеялся.
– Глупости! Умение вас различать ничего не значит. Я мог бы оказаться ужасным человеком или эм… занудливым.
– Милый, это детали, – сказал Люсид, снова лизнув его в губы. Элтон очень надеялся, что всхлип, прозвучавший в голове, наружу не вырвался. Но улыбка Люсида говорила о том, что это, скорее всего, надежда пустая. – Лишь детали. Если я выдерживаю своего брата-идиота, то с тобой трудно не будет.
Бакстер рассмеялся и больно ущипнул Люсида.
– Ай! – тот дернулся и перевернул бокал с вином, которое потекло по столу, ему на колени и немного запачкало брюки Элтона.
Люсид перегнулся через Элтона и с силой ткнул Бакстера в грудь.
– Смутьян.
– Сам начал, – возразил Бакстер, потирая место, куда ударил брат, и посмеиваясь.
– Неправда, – притворно надменным тоном сказал Люсид. – Иди сюда и почисть меня.
Бакстер закатил глаза, но допил свое вино и покорно поднялся. Пройдя позади Элтона, он склонился над Люсидом, уперевшись в подлокотники его кресла, и поцеловал. Элтон смотрел на них широко распахнутыми глазами, не в силах отвести взгляд, гадая, как, во имя звезд, ему вообще удалось увидеть подобное.
К инцесту в Бескрайнем Союзе относились неоднозначно: у некоторых культур он был обычаем, например, у партонцев. У некоторых под табу, например, как на Марсе. Другие, как форнарианцы, вообще не имели такого понятия. Здесь, на Бангкоке, Бескрайний Союз не мог это запретить, но споры не утихали.
Элтон никогда не подозревал, что станет его сторонником.
Когда близнецы, наконец, оторвались друг от друга, Люсид произнес:
– Вино не сюда пролилось.
– Чертенок, сейчас я туда доберусь, – пробормотал Бакстер. – Но правило гласит, что сначала гости.
Люсид улыбнулся и посмотрел на Элтона, в аквамариновых глазах горел огонь.
– Да, верно, позаботься о нашем госте.
– Что… – Элтон забыл, что хотел сказать, когда его поцеловал Бакстер, вытаскивая из кресла и обхватывая ладонями ягодицы. Элтон застонал и тоже обнял его, крепко вцепившись в шелковый пиджак. Ему захотелось набраться безрассудной смелости касаться в ответ.
Он удивленно вскрикнул, когда объятия разомкнулись и его потащили за руку к белому дивану с разноцветными нитями, вплетенными в ткань. Бакстер толкнул его на мягкие подушки, сел рядом и глубоко поцеловал, заставляя стонать и всхлипывать. Потом он немного отстранился, обжигающе улыбаясь, и от этой улыбки Элтон задрожал.
– На всем Бангкоке нет никого, подобного тебе, милый, – пробормотал он, расстегивая рубашку Элтона и задирая нижнюю сорочку. Элтон еще больше задрожал.
Он хотел что-то произнести, хоть что-нибудь, полностью сбитый с толку происходящим.
Бакстер тихо рассмеялся, хотя Элтон не понял, что его развеселило. После некоторого замешательства обе рубашки сняли и небрежно отбросили в сторону. Когда Элтон немного пришел в себя, Бакстер стоял перед ним на коленях. Элтон резко дернулся, когда Бакстер, еще более горячо улыбаясь, хотя немного самодовольно и очень вызывающе, обхватил его плоть через брюки, потом расстегнул ремень и ширинку, стягивая мешавшую ткань, пока не добрался до члена Элтона.
Элтон почти кончил на месте, едва сумев сдержаться, и закусил губу, не позволяя вырваться хриплому крику.
Но все-таки заорал, да так громко, что пришлось заткнуть себя ладонью – потому что Бакстер убрал руку, заменяя ее ртом.
Элтон всхлипнул и в поиске опоры заскреб по гладкой ткани дивана, неосознанно толкаясь бедрами вверх – тело жаждало еще больше влажного, горячего рта.
– Хватай его за волосы, – внезапно раздался голос Люсида, и Элтон еще никогда так не краснел, как в тот момент, осознав, что они не одни. Он оторвал взгляд от губ Бакстера, обхвативших его член, и посмотрел на Люсида, который наблюдал за ними, устроившись в кресле напротив дивана, раздвинув ноги и неспешно лаская себя.
Элтона накрыл оргазм с такой скоростью и силой, что на мгновение дыханье перехватило.
Бакстер медленно выпустил его плоть изо рта, потом вдруг потянулся вверх, чтобы поцеловать его, жестко и основательно, и у Элтона не было слов, чтобы описать свои чувства, когда он ощутил свой вкус в пряном рту Бакстера.
Потом Бакстер оторвался от него, пробормотав что-то о «милом» и «сладком», и подошел к покорно раскинувшемуся Люсиду, чтобы подвергнуть его той же изысканной пытке.
Элтон громко застонал, сжав кулаки, и его только что излившийся член дернулся. Виной стало зрелище того, как один близнец отсасывает другому: Люсид зарылся пальцами в волосы Бакстера, с его губ срывались ругательства вперемешку с похвалами, пока он не задрожал, кончая и выкрикивая имя брата.
– Ты прекрасен, как всегда, – тихо сказал Люсид, расчесывая пальцами пряди, за которые только что держался. – Думаю, наш милый согласен.
И она оба посмотрели на Элтона. Тот сглотнул и выдавил:
– Эмм… Вы оба прекрасны. Просто великолепны. Слишком хороши для меня.
Близнецы протестующе фыркнули и поднялись, двинувшись в сторону дивана. Элтон всхлипнул при виде того, как противоречиво они выглядели – тела укрыты модными костюмами, но из ширинок вытащены члены, у Бакстера все еще стоящий и сочащийся.
Он легко подался навстречу, когда его увлек в поцелуй Люсид, и громко застонал, когда Бакстер притиснулся сзади, почти устроившись сверху и зажимая Элтона между ними. Видят звезды, он не должен был так возбуждаться от этого, но возбудился.