— Да ебаный ж ты в рот, совсем ополоумел? — раскричался какой-то мужчина, выходя из своей колесницы, подскакивая к нему. Он упал на колесницу, больно ударившись бедром, но с ним все было в порядке, он был уверен. — Мужик, ты как?
— Я? — он оглянулся по сторонам, видя, что другие водители других колесниц не обращают на них внимания, едут дальше, да и прохожие, поглазев, стали быстро расходиться. Он подумал, что это хорошо, что на них не смотрят.
— Хуя, — грубо передразнил его мужчина. — Ты. Нормально?
— Да? — скорее спросил, чем ответил он. Он смотрел в лицо с красивыми хищными чертами, яркие светлые, практически желтые глаза с острым взглядом, и понимал, что, кажется, привязывается к этому незнакомцу.
Он знал название этого странного чувства, но не представлял, что когда-нибудь испытает его к кому-то, кроме кого-то одного, которого он не помнил. Он вообще ничего не помнил, только какие-то смутные ощущения, что он все это уже видел, только не так, словно он смотрел, но был не здесь. Да и кто он, он тоже не знал. — Ты красивый, — сказал он, потому что привык честно говорить то, что думал.
— Ебать, рехнутый, — беззлобно прокомментировал мужчина, а потом, словно, что-то решив для себя, приказал. — Полезай в машину. Быстро.
Он сел в колесницу, которую Красавец назвал машиной, и они куда-то поехали.
— Я тебя сейчас отвезу в больницу, — начал медленно говорить Красавец, — чтобы тебя осмотрели.
— Не надо в больницу, — сказал он, не представляя себе, что это такое, но уже зная, что он туда не хочет. — Я правда в порядке. Просто упал.
Он заглянул внутрь себя и понял, что действительно упал, только не сейчас, а раньше, упал откуда-то свысока, где был его дом.
— Ладно, раз я тебя сбил, давай отвезу, куда скажешь, — великодушно предложил Красавец, а он подумал, что никуда не хочет, просто оставаться с Красавцем.
— Мне некуда ехать, — признался он. — Но я бы поехал к тебе.
— Ко мне, — усмехнулся Красавец, оглядывая его странным взглядом, словно оценивающим, и он поежился от этого взгляда. — Ладно, поехали ко мне, раз так хочешь. Хоть врачу тебя покажу. Ты же дашь тебя осмотреть?
— Осмотреть? — переспросил он, но Красавец смотрел на него строго, и он согласился. — Хорошо, дам.
— Умница. Тебя звать-то так? — спросил Красавец.
Он задумался, потому что не мог вспомнить своего имени, но помнил, что оно было длинным и красивым. Он долго пытался что-то сообразить, но вспомнил только короткое, не отражающее его сути, но так его называл кто-то очень-очень близкий.
— Баки, — сказал он, глядя на Красавца.
— А я Брок, — представился тот, резко выкручивая руль, объезжая кого-то впереди.
— Рад познакомиться, Брок, — церемонно сказал Баки.
— И я рад, — фальшиво улыбнулся Брок, но Баки почувствовал фальшь даже не по улыбке, а по тону, он чувствовал, что ему соврали.
— Почему ты говоришь, что рад, если это не так? — непонимающе спросил Баки. Он был растерян, не знал, как общаться с человеком, который врет даже в таких мелочах.
Брок тяжело вздохнул, но ничего не сказал, только остановил машину у дома.
— Приехали, — сказал он, выходя из машины. — Давай, пойдем, я покажу тебя доктору, и ты пойдешь домой.
— Домой? — удивился Баки, он знал, что такое дом, но его дом был очень-очень далеко, и хотя он не знал, где точно находится его дом, было уверен, что просто так до него добраться он не сможет, поэтому он грустно ответил. — Я не могу попасть домой.
— Как это не можешь? — удивился Брок. — Тебя что, выгнали? Или у тебя просто нет дома? На бомжа ты не похож…
— Я упал, и поэтому не могу попасть домой, — объяснил Баки как смог, пожав плечами. Почему-то эта закономерность была очень важна, он не мог попасть домой именно потому, что упал, но откуда он упал, он вспомнить не мог.
— Заебись, — вздохнул Брок. — Ладно, разберемся.
Они вошли в высокий дом, где было много дверей, и стали подниматься по лестнице наверх. Баки шел легко, не чувствуя усталости, глядя на идущего перед собой Брока, который шел почти так же. Они поднялись на пятый этаж, и Брок постучал в дверь, на которой было написано 56А.
— Кто там? — послышался усталый женский голос из-за двери.
— Элис, это Брок Рамлоу с третьего этажа, — ответил Брок, а Баки почему-то отметил, что он не пытался понравиться женщине за дверью, хотя почему-то был уверен, что в таких случаях обязательно хотят нравится тому, к кому обращаются. Но Брок был честен и прост с ней. — Мне нужна твоя помощь.
— В чем? — распахнула дверь миловидная крашеная блондинка лет тридцати, чуть младше самого Брока, отметил Баки.
— Вот, — Брок потянул Баки за руку так, что тот оказался между ним и Элис. — Я его сбил, но ходить, вроде может, только с головой что-то. Ты же учишься на врача. Помоги, а.
— Заходите, — отошла Элис от двери, приглашая войти.
Баки вошел после Брока, оглядывая чистую, почти идеальную квартиру, и подумал, что Элис должна быть очень хорошей женщиной, и ей воздастся за ее доброту, но ничего не сказал. Он видел, что Брок нравится Элис, что она смотрит на него с интересом, а вот он на нее просто как на соседку, и не понимал, почему она ему не нравится.
— Присаживайтесь, я сейчас, — предложила она и ушла вглубь квартиры.
— Почему она тебе не нравится? — спросил Баки. Не мог не спросить, потому что не понимал, ведь он знал, что женщинам должны нравиться мужчины, а мужчинам женщины.
— Не твое дело, — буркнул Брок, и Баки снова уставился на свои руки, разглядывая их, словно ничего интереснее в комнате не было.
Внезапно из комнаты, куда ушла Элис выбежал мальчишка лет семи, остановился, глядя на Баки внимательно-внимательно, а потом подошел и погладил по плечу.
— Тебе больно? — спросил он, и Баки кивнул, потому что мальчик очень точно описал его чувства, ему было больно, но не физически, физически его тело было совершенно, ему было больно в душе, где-то глубоко внутри, но почему, отчего его мучила эта боль, он не знал. — Но ангелам не может быть больно, — удивленно сказал мальчик.
— Может, — грустно сказал Баки, ему показалось, что сейчас он вспомнит что-то очень важное, но момент прошел, мальчишка убежал к маме, а он растерянно смотрел то на Брока, то на свои руки.
— Ангел, значит? — ехидно хмыкнул он, а Баки мотнул головой. Он никак не мог вспомнить, что значит это слово, такое близкое, знакомое, но его значение ускользало от Баки, и он решил не заморачиваться, вообще о нем не думать.
— Нет, — качнул он головой. — Я не знаю, кто я.
— Ничего, — Брок потрепал его по плечу и улыбнулся, глядя в глаза, — разберемся.
И Баки стало так тепло от этого взгляда, от этой улыбки, он так захотел остаться с Броком, но что-то подсказывало ему, что так просто ничего не будет, что просто остаться с Броком нельзя, но почему нельзя, он не знал.
— Так, — пробормотала Элис, вернувшись в гостиную, — как вас зовут?
— Его зовут Баки, — ответил за Баки Брок, и тот почему-то почувствовал благодарность, словно тоже не очень хотел общаться с этой женщиной.
— Баки, у тебя что-то болит? — спросила Элис таким тоном, словно говорила с маленьким ребенком.
— У него болит крыло, мамочка, — высунулся из спальни мальчишка, который назвал Баки ангелом. — Оно у него оторвалось и теперь болит.
— Джим, не выдумывай, — строго сказала Элис, а Брок как-то иначе посмотрел на Баки, но сам Баки не смог сказать, что у него болит что-то конкретное. У него болело где-то внутри, но это была не физическая боль, а какая-то другая, ноющая, странная, словно ему было больно от того, что он не помнит.
— Нет, Элис, — мягко ответил Баки, проведя пальцами по ее лбу, словно этот жест что-то значил, — у меня ничего не болит. Ты зря волнуешься.
— Говоришь, ты его сбил? — строго спросила Элис Брока, доставая маленький фонарик, которым посветила в глаза Баки. Потом взяла его за запястье и посмотрела на свои наручные часы. — С ним все отлично, насколько я могу судить. Но чего ты его в больницу не отвез?
— Он не захотел, — ответил Брок, словно нежелание Баки было само собой разумеющейся причиной не везти его в больницу.
— И я очень благодарен тебе за это, Брок, — мягко сказал Баки. — Можно мне воды?
— И что ты теперь будешь с ним делать? — спросила Элис, подавая Баки стакан воды. — Он, похоже, немного не в себе.
— Ага, нифига не помнит, — подтвердил Брок, с сочувствием глядя на Баки.
— Съезди в полицию, вдруг кто-то заявлял о его пропаже, — предложила Элис, и добавила чуть заигрывая, что почему-то не понравилось Баки. — Не может быть, чтобы никто не искал такого красавчика.
— Да, хорошая идея, — согласился Брок, поднимаясь. — Ты уверена, что с ним все в порядке?
— Да, уверена, — кивнула Элис открывая им дверь. — Если что, заходите. Пока, Баки.
— Прощай, Элис, — отозвался Баки серьезно глядя на нее, — храни себя и своего сына.
— Пока, ангел, — помахал Баки рукой Джим. — Возвращайся на небо.
Элис закрыла дверь, и они с Броком спустились на два этажа ниже, Брок открыл дверь в свою квартиру, приглашая войти и Баки.
— Есть хочешь? — спросил у него Брок, проходя на кухню, и сам себе ответил. — Да что я спрашиваю, конечно хочешь. Проходи, сейчас приготовлю.
Баки прошел на кухню и сел на высокий табурет, оперевшись локтями о столешницу.
— Брок, я потерялся? — спросил он, потому что никак не мог разобраться в происходящем. Ему казалось, что он, наоборот, нашел того, кого искал. Это было странное ощущение, Баки вот-вот был готов вспомнить что-то важное, но оно никак не приходило, ускользало в тот момент, когда он почти хватал мысль за хвост.
— Не знаю, — честно ответил Брок. — Может быть ты сбежал откуда-то и не хочешь возвращаться. Баки, я знаю тебя всего час, и все, что я могу для тебя сделать, это накормить и отвезти в полицию, чтобы тебя нашли. Может быть кто-то очень волнуется, потеряв тебя.
Баки слышал в голосе Брока печаль и горечь, словно Брок хотел Баки себе, но не мог позволить этого, но сам Баки был уверен, что может остаться с Броком, словно именно для этого он и пришел. Но откуда он пришел и зачем, Баки не знал. Но был уверен, что есть кто-то, кто очень опечален его исчезновением и ищет его. И обязательно найдет, чего бы ему это ни стоило.
— Брок, меня найдут без… полиции, — начал Баки, сам не зная, чего хотел добиться. — Только… Наверное, будут долго искать. Я… далеко ушел. А потом упал.
— Спрашивать, как ты оказался посреди Манхэттена, думаю, бесполезно? — риторически спросил Брок, переворачивая мясо на сковороде. — И ты не хочешь в полицию, я правильно понял?
— Мне нечего там делать, — пожал плечами Баки, и честно сказал: — Я хочу остаться с тобой. Позволь мне.
Брок тяжело вздохнул, Баки видел, как в нем боролись два противоречия: отвезти Баки в полицию и навсегда забыть о нем, или же оставить у себя и помочь найти дом самостоятельно.
— Я буду жалеть об этом, — сказал Брок сам себе после долгого раздумья, а потом повернулся к Баки. — Не больше, чем на пару дней, понял? Надеюсь, за пару дней ты все вспомнишь.
— Спасибо, Брок, — поблагодарил Баки, он чувствовал, что остаться рядом с Броком правильно. Что так и надо, так и должно быть, но почему, не имел никакого представления. — Я могу тебе чем-то помочь?
— Сиди уже, помощник, — усмехнулся Брок, продолжая готовить ужин, теперь уже на двоих. Странно, но он был рад, что этим вечером будет не один, не напьется, как обычно бывало, чтобы попытаться выгнать из памяти воспоминания о войне, которые превращали его из человека в никчемное существо. Он никак не мог простить себе, что выжил, а его ребята все погибли, он видел во сне их лица, слышал один и тот же вопрос: почему? Почему? Почему? У Брока не было ответа, он просто пытался забыть то, что забыть было невозможно. И сегодня вечером незваный гость почему-то казался кстати, словно он сидел на этом высоком табурете уже давно, словно он не впервые появился в квартире Брока, но Брок отогнал от себя эти мысли, считая их идиотскими.
— Прости, — склонил голову Баки, разглядывая свои руки.
— Да ладно, — махнул рукой Брок, накрывая сковороду крышкой. — Пойдем, одежду тебе дам.
Они прошли в спальню Брока, где он достал из шкафа черные трикотажные штаны и серую футболку.
— Держи, что ли. Тебе, правда, слегка маловато будет, но ничего. И дуй в душ, а то извалялся на мостовой, — он проводил Баки в душ, показал, как настроить воду, выдал полотенце и оставил неожиданного гостя одного.
Броку было очень странно рядом с Баки, к нему словно магнитом тянуло, его хотелось обнять, отогреть, чтобы увидеть улыбку на пухлых губах и в ясных серых глаза, хотелось забраться руками в его длинные волосы и перебирать тяжелые даже на вид пряди. Хотелось сделать все, даже перевернуть мир, лишь бы Баки просто улыбнулся ему и погладил по плечу. Хотелось, чтобы Баки был рядом и смотрел только на него, хотелось стать для него центром вселенной, стать лучше, правильнее, стать для него всем.
Брок отогнал странные мысли, очень похожие на желание, потому что никогда не желал другого мужчину и начинать, в общем-то, не собирался. Пока Баки плескался в ванной, он накрыл на стол, и принялся ждать его, совершенно не понимая, что с ним самим происходит.
Баки встал под прохладный душ и несколько долгих минут просто стоял так, не двигаясь, наслаждаясь прохладой льющейся на голову воды, ему нравилось ощущение, и он почему-то был уверен, что где-то — неведомо где — дома, он также любил стоять под потоками льющейся воды, особенно после того, как долго смотрел на Брока. В Баки блуждали смутные образы того, как он глядит на Брока откуда-то сверху, волнуется за него, переживает, а потом отдыхает под водопадом.
Тряхнув головой, Баки отогнал от себя образы, потому что не мог понять их значения, и вышел из под струй воды. Вытершись, он глянул на себя в зеркало, удивившись столь точному отражению, и долго рассматривал себя, словно заново изучая. Кривил губы в фальшивой улыбке, которая не касалась глаз, прищуривал глаза, широко распахивал их, но быстро наигрался, оделся в предложенную одежду и вышел, вернувшись на кухню, ощущая, что Брок именно там.
— Ты чего голову не вытер? — спросил Брок, видя, как с волос Баки капает вода.
— А надо было? — удивленно спросил тот. — Я никогда не вытираю волосы.
— Ну ладно, если тебе так удобно, — пожал плечами Брок. — Садись, ешь.
И сам, положив себе мяса и свежих овощей, принялся за еду. Баки внимательно посмотрел, как тот ест, и стал не очень ловко повторять его движения, чтобы нарезать мясо. Получалось не очень хорошо, но Брок молчал, только поглядывал на него, словно на ребенка.
Баки положил кусок мяса в рот, прожевал, чувствуя странный, новый для себя вкус и по-детски удивленно посмотрел на Брока.
— Очень вкусно, — сказал он, словно сам не верил в это.
— Я рад, что тебе нравится, — смутился Брок такому калейдоскопу эмоций, которые сменялись на лице Баки. — Ешь, еще есть.
Баки ел, а Брок наблюдал за ним. Как тот аккуратно кладет в рот кусок за куском, жует, жмурясь от удовольствия, жует медленно, словно никогда раньше не ел подобного, глотает.
— Ты совсем ничего не помнишь? — спросил Брок.
— Я шел к тебе, — задумчиво ответил Баки. — Потом мне было больно, и я упал.
— Ко мне шел? — не понял Брок.
— Да, к тебе. Это точно, я хотел к тебе, и я тебя нашел. Вот, — ответил Баки, будто бы это все объясняло. Хотя у Брока появилось больше вопросов, чем ответов.
— Ты точно головой нигде не ударялся? — прищурился он, пытаясь уловить ложь, но Баки посмотрел на него ясным взглядом.
— Нет, не ударялся, — он мотнул головой. И вдруг спохватился. — Ты же никуда не уйдешь?
— Нет, — мягко ответил Брок. Ему постоянно казалось, что он говорит с маленьким ребенком, очень наивным и легко ранимым. — У меня отпуск. Целый месяц, — зачем-то добавил он.
— А месяц — это долго? — спросил Баки.
— Не знаю, — растерялся Брок, не представляя, как объяснить, сколько это — месяц. — Это тридцать дней, — пожал он плечами.