— А потом ты уйдешь? — Баки распахнул свои невероятные глаза в пол лица и прикусил нижнюю губу, словно силился не заплакать.
— Послушай, — аккуратно заговорил он, не зная, как на все это вообще реагировать. — У меня служба, я вернулся из горячей точки, мне дали месяц отпуска, а потом мне нужно вернуться обратно. Да и вообще, за пару дней мы найдем кого-нибудь из тех, кто тебя обязательно ищет, и ты вернешься домой.
— А ты уйдешь… — обреченно сказал Баки, похоже, про дом он вообще не услышал. — Я не хочу возвращаться домой, я пришел к тебе.
— Да что ты заладил ко мне, да ко мне, — хотел разозлиться Брок, но у него не получилось. — Даже если и ко мне, что ты обо мне знаешь? Ничего. Сначала тебе нужно вспомнить все, а потом уже приходить.
— Я вспомню, — истово пообещал Баки. — Обязательно вспомню. Только… дай мне время.
Баки действительно силился вспомнить, почему этот человек так важен для него, но не мог, просто знал, что важен, что он хочет быть с ним, и все. Подумав о доме, Баки понял, что, даже ничего не помня, совершенно туда не хочет. Нет, там не было плохо, там было даже хорошо, но ему нужен был Брок, и он готов был ничего не помнить ни о себе, ни о своем прошлом, лишь бы быть рядом с ним.
— Завтра мы пойдем в полицию, может кто-то тебя ищет, — заключил Брок.
— А если меня никто не ищет? — спросил Баки, и Брок понял, что не сможет просто так взять и выставить незваного гостя на улицу. Баки был словно родной, но это чувство было таким странным, что Брок постарался отогнать его от себя.
Ни на следующий день, ни через день Баки ничего не вспомнил, он только удивлялся и радовался всему, и грустнел тут же, как Брока не оказывалось рядом, а когда тот был рядом, сразу светился, словно солнышко.
Баки никто не искал, даже никого отдаленно похожего в списках пропавших без вести не было. Поэтому он задержался у Брока и на третий, и на четвертый день, а потом подошла к концу неделя.
Брок не знал, что делать, потому что все больше прикипал к гостю душой, немного жалел его, но где-то глубоко в душе радовался, что тот остается с ним.
Брок готовил для Баки разные хитроизвернутые деликатесы, водил его гулять по городу, в парк, даже сводил в зоопарк, от которого Баки был просто в восторге.
Брок чувствовал, что между ними что-то есть, странное, непонятное, но светлое-светлое, теплое и невозможно прекрасное, и это прекрасное и теплое так не хотелось терять, хотелось завернуться в него с головой, как в кокон, и купаться в неге.
Иногда Баки касался его руки, и тогда Брока словно молнией прошивало, так хотелось продлить прикосновение.
Брок не понимал себя, не мог поверить, что всего за неделю влюбился в мужчину, о котором ничего не знал. Он не знал, что было для него более диким и непонятным, что прошла всего неделя, или что это был мужчина, потому что и то, и другое было из ряда вон выходящим событием.
Брок засыпал в своей комнате, каждый раз думая о Баки, слышал, как тот ворочался в своей кровати в соседней комнате, и хотел прийти к нему, погладить по спине, успокаивая, чтобы тот перестал ворочаться, перестал волноваться, а просто уснул. А еще лучше обнять его, защитить его от всего этого мира, для которого он был слишком добрым, светлым, пугающе правильным.
Однажды, на исходе второй недели Брок вошел в гостиную, и увидел, как Баки стоял, глядя в окно на проезжающие мимо машины и словно ежился от холода, обхватив себя руками. А за его спиной, как в жарком мареве, виднелось белоснежное перистое крыло. Брок моргнул, и крыло исчезло, но он был уверен, что видел его.
— Что случилось? — взволнованно спросил он у Баки. — Ты что-то вспомнил?
— Нет, — грустно ответил тот, — ничего. Мне холодно, Брок. Просто холодно.
Брок, повинуясь порыву, подошел и обнял Баки, прижимая его спиной к своей груди. Тот длинно выдохнул, сжимаясь, а потом вдохнул, так же длинно, и расслабился, прижимаясь к Броку.
Брок стоял, обнимая Баки, прижимаясь к нему всем собой, поглаживая по животу, груди, и Баки только выдыхал, прикрыв глаза.
— Мне так хорошо с тобой, Брок, — тихо сказал он, и Брок решился, развернул Баки в своих объятиях, заглянул в светлые глаза, ища там что-то, и, не найдя, потянулся к губам Баки, касаясь их своими легко-легко.
Баки тут же обхватил его руками, прижался к губам, словно давно хотел этого, но не разомкнул, словно не умел целоваться.
Брок не закрывал глаз, видел, как глаза Баки распахнулись в изумлении, когда он на пробу толкнулся языком, сам от себя не ожидая таких действий. Губы Баки приоткрылись, пуская, и Брок продолжил поцелуй, чувствуя, как по телу разливается желание. Это было странное чувство, но такое правильное, словно так и должно было быть, словно к этому все и должно было прийти. Баки ответил на поцелуй неумело, но истово, учась у Брока, и вот они уже стояли у окна и целовались, позабыв обо всем на свете. Баки гладил Брока по спине, прижимал к себе, словно драгоценное сокровище, аккуратно и нежно, а Брок почти задыхался. Он не представлял себе, что целоваться с кем-то может быть так сладко, так хорошо, так одуряюще правильно, словно они были половинки единого целого, давно разлученные, и вот теперь нашли друг друга.
С трудом оторвавшись от Баки, Брок посмотрел на него странным взглядом, словно спрашивая, что это сейчас было между ними, но Баки лишь светло улыбнулся, погладив его по скуле и волосам.
— Так люди любят друг друга? — спросил он, и Брок теперь уверился, что перед ним не совсем человек, но существо высшего порядка, только какого? Сын Элис назвал Баки ангелом, и Броку показалось, что в этом есть доля истины. Действительно, только ангел мог быть столь незамутнен, неопытен, наивен в мире людей.
— Кто ты? — спросил Брок, словно не услышав вопроса Баки. — Почему ты здесь?
— Я? — удивился Баки. — Кто бы я ни был, я пришел к тебе. В этом я уверен, хоть не помню ничего из своей жизни, я помню тебя, я тебя знаю.
— Но почему я? — Брок смотрел в глаза Баки, хотел отпустить его, разомкнуть объятия, и не мог.
— Не знаю, — честно признался Баки. — Я помню, что увидел тебя и захотел к тебе. И вот я пришел. Я так долго шел к тебе, Брок.
Брок прижал Баки к себе, погладил по спине, подспудно ища на ней крылья, вернее то, одно, правое, которое ему примерещилось, но ничего не находил.
— Баки, — выдохнул Брок ему в шею. Он не знал, что сказать, только то, что влюбился, никогда до этого он никого не любил и ни в кого не влюблялся, повинуясь плотским инстинктам, а сейчас, внезапно познав это чувство, да еще и к мужчине, к ангелу, он не знал, что делать, как себя вести, потому что хотелось большего, чем поцелуй, хотелось всего, но Баки был столь чист и светел, что мысли о сексе казались кощунственными.
— Можно я останусь с тобой, Брок? — спросил Баки, весь напрягаясь в его объятиях, словно Брок мог оттолкнуть его.
— Да, — Брок прижался щекой к плечу Баки, — конечно.
Он был невероятно счастлив, что такое чистое существо хотело остаться с ним, пропитанным смертью и грязью, войной. Брок не представлял, как все будет дальше, что вообще будет дальше, как он сможет быть с Баки, но уверился, что хочет быть с ним, хочет навсегда остаться с ним, потому что больше ему никто не был нужен.
— Я теперь могу касаться тебя всегда? — спросил Баки, словно Брок мог отказать ему в этом.
— Можешь, — кивнул Брок. — Все, что захочешь.
— Тебе больно спать, — сказал Баки, все так же прижимая Брока к себе, не выпуская из объятий. — Что тебя мучает? Я могу облегчить твою боль, если буду рядом, когда ты спишь.
— Ты хочешь спать со мной? — удивился Брок.
— Да, — просто ответил Баки. — Хочу. Не только потому, что хочу облегчить твою боль. Просто хочу быть рядом. Это странно, я никогда не чувствовал раньше ничего подобного. Быть рядом с тобой так… волнительно. И так хочется еще, ближе. Что со мной?
Голос Баки был растерянным, он действительно не понимал, что с ним происходит, и надеялся, что Брок объяснит ему.
— Люди называют это по-разному, — уклончиво ответил Брок, потому что не очень понимал, что именно спрашивает Баки.
— А как это называешь ты? — Баки потерся щекой о лоб Брока, а потом коснулся его губами.
— Влюбленность? — спросил у него Брок, словно Баки мог знать, что это значит. — Ты когда-то чувствовал такое раньше?
— Нет, — подумав ответил Баки, — только с тобой. Мне кажется, что рядом с тобой я могу все. Только не могу вспомнить ничего о себе. Я нужен тебе такой?
— Нужен, — уверенно сказал Брок. — Больше, чем ты можешь себе представить. Больше, чем я мог когда-то себе представить.
— Ты не уйдешь от меня? — Баки отодвинулся от Брока, чтобы заглянуть ему в глаза. — Не оставишь снова одного бродить в темноте?
— Нет, — глядя ему в глаза ответил Брок, понимая, что не уйдет. Сделает все, чтобы уволиться, найти мирную работу и никуда не уходить от Баки. — А ты? Ты сам не уйдешь от меня?
От мысли, что Баки может его покинуть, внутри все обрывалось жалобным стоном, а на глаза сами собой наворачивались непрошенные слезы, а последний раз Брок плакал, так давно, что и не смог бы вспомнить, когда. Даже павших боевых товарищей он оплакивал молча, иногда заливая горе спиртным.
— Как я могу покинуть тебя? — изумился Баки, прижимая Брока к себе, словно не в глаза смотрел, а в душу заглянул. — Что ты, мой хороший, ты же мой, я не смогу оставить тебя.
Брок сдавленно вздохнул, борясь с ураганом эмоций внутри себя, а потом снова поцеловал Баки, обхватывая его щеки ладонями, нежно касался губами губ, целовал и целовал, не в силах остановиться, отпустить. Баки откликался на каждое прикосновение губ, чутко улавливая тонкие оттенки эмоций Брока, гладил его по плечам и спине, сжимал в своих сильных объятиях.
Этой ночью между ними ничего не было, они просто уснули в одной постели, под одним одеялом, и Баки обнимал Брока, касаясь губами его лба.
Этой ночью Броку не снилась война, ему вообще ничего не снилось, он просто спокойно спал, обнимая единственное действительно нужное ему существо, и не знал, кого за это благодарить.
С каждым проведенным вместе днем Брок все больше прикипал душой к своему ангелу. С каждой, проведенной вместе ночью он все больше хотел его, Брока все больше одолевали истинно плотские желания, и он не знал, что с этим делать. Он яростно дрочил в ванной, понимая, что так не может продолжаться долго, что нужно поговорить с Баки, спросить его, хочет ли он, но что делать, если ответ будет “нет”, Брок даже не представлял. Все решилось само собой.
— Тебе больно? У тебя что-то болит? — спросил Баки, когда Брок вышел из душа, собираясь ложиться спать. Баки уже сидел в постели и читал какой-то женский роман, потому что на книжном лотке его заинтересовала картинка, и Брок просто купил ему эту книгу, даже не представляя, о чем она.
— Нет, — удивился Брок. — С чего ты взял?
— Ты стонал, как будто тебе больно, — объяснил Баки, и Брок почти залился краской смущения, понимая, что слышал Баки.
— Нет, мне не больно… — и, подумав, решил, что раз разговора, все равно не избежать, почему не сейчас. — Мне приятно.
— Но что ты делаешь? — не понял Баки, откладывая книгу, заинтересованно глядя на Брока, который стоял в одном белье, и чувствовал, что у него опять встает, просто от взгляда на Баки.
— Понимаешь, — Брок вздохнул и сел рядом с Баки на кровать, накрыв его руку своей, — люди иногда хотят доставить друг другу удовольствие. Для этого они занимаются сексом.
— Это также, как целоваться? — спросил Баки не совсем понимающе глядя на Брока.
— И да, и нет, — уклончиво ответил тот.
— Но, ты стонешь, потому что тебе хорошо, и ты занимаешься сексом? — вывел мысль Баки, а Броку захотелось зарыться лицом в подушку.
— Не совсем так. Боже… — Брок потер лицо руками, а потом посмотрел на озадаченного Баки. — Я хочу доставить удовольствие тебе, — наконец решился он. — Это не так, как поцелуй, но тоже приятно. Ты мне позволишь?
Броку безумно хотелось отсосать Баки, сделать ему приятно, хорошо, просто охуительно, но он не очень представлял, как подступиться к нему. И вот сейчас решился, понимая, что объяснить всего просто не может.
— Ты хочешь поцеловать меня? — спросил Баки. — Целоваться приятно.
— Да, я хочу поцеловать тебя, — согласился Брок, — но не в губы.
— Не в губы? А как? — заинтересованно ответил Баки, и Брок решился.
— Сейчас покажу. Только не дергайся, — попросил он, но сначала коснулся губами губ Баки.
Тот ответил сразу же, Брок знал, что ему нравится целоваться, лизнул губы Брока, переплел язык с языком, и Брок бы мог вечно целовать Баки, но он хотел другого.
Брок поцеловал Баки в шею, тот засмеялся, ероша его волосы, и Брок продолжил дальше, с шеи перешел на ключицу, потом на грудь, сжал губами сосок, который тут же затвердел, а с губ Баки сорвался тихий-тихий стон, а рука прижала его голову к груди. Брок еще раз сжал сосок, теперь уже зубами, Баки тихо выдохнул, напрягаясь всем телом, а потом расслабился, словно растекся, поглаживая Брока по волосам, и тот спустился ниже по груди к животу, лизнув впадинку пупка. Баки вздрогнул, засмеявшись, как от щекотки, но не отталкивал Брока, и тот решился, оттянул белье, беря в руку полувозбужденный член, и поцеловал головку. Баки резко выдохнул застонал жалобно, потянув голову Брока за волосы от себя.
— Что ты? — спросил Брок. — Я не сделаю тебе ничего плохого.
Он поднял голову, глядя в глаза Баки, которые затягивала поволока, а на губах расплывалась улыбка, но все равно взгляд был тревожный, и Брок, продолжая ласкать уже вставший член рукой, погладил его по щеке.
— Я сделаю тебе приятно, не волнуйся, — снова сказал он, и, не дождавшись ответа от Баки, снова нырнул вниз вбирая головку в рот, обводя ее языком.
Баки шумно выдохнул, убрал руки от волос Брока, потом снова положил их обратно, словно не знал, куда деть.
— Брок, но… — пробормотал он, но Брок взял глубже, и не узнал, что хотел сказать ему Баки.
Брок никогда никому не делал минет, смутно представлял, как это делается, но ему так хотелось доставить Баки удовольствие, что он принялся сосать, как одержимый, пытался брать глубоко, кашлял, но упорно не прекращал своего занятия. Он ласкал яйца Баки, тяжелые, поджавшиеся, лизал головку, играл кончиком языка с уздечкой, слыша рваное дыхание и стоны своего ангела, и больше всего на свете хотел сейчас, чтобы ему было хорошо.
— Брок! — вскрикнул Баки на очередное касание языка к головке, инстинктивно прижал голову Брока к своему паху и кончил, вздрагивая всем телом.
Брок проглотил сперму, выпустил член изо рта и облизнулся, глядя на поплывшего Баки, который гладил его по лицу, словно извиняясь за грубость.
— Я тоже хочу сделать тебе хорошо, — сказал он, притянув и поцеловав Брока. — Но не умею… Ты скажешь, как тебе приятно?
И, не дав Броку опомниться, перевернул его и склонился, оттянув белье с колом стоящего члена. Взял его в ладонь, проведя по всей длине и, не ведая ни страха ни сомнения, облизал головку. Брок рыкнул, убирая руки подальше от Баки, потому что не был уверен, что сможет не насадить его до конца, а тот увлеченно посасывал и облизывал головку, словно это был леденец, но потом оторвался.
— Как тебе нравится? — спросил он, просто держа член в руке.
— Поводи рукой по всей длине, только сожми покрепче, — попросил Брок, желая чувствовать этот манящий рот с яркими губами на своем члене. Желание было таким острым, таким всеобъемлющим, что он не знал, как сдержаться, чтобы не вбиваться с силой в него. А Баки снова принялся посасывать и облизывать головку, надрачивая член. Ощущения были такими яркими, что Брок не смог удержаться, заставляя Баки взять глубже, его всего тряхнуло и он кончил от этих ощущений.
Баки поднял голову, облизываясь. Он смотрел на Брока улыбаясь, но так же с толикой волнения.
— Мне понравилось, — ответил он на немой вопрос. — Очень. Иди ко мне.
— Это и есть секс? — спросил Баки, укладывая голову на плечо Броку, обнимая его руками и ногами, как больше всего любил. — Мне тоже понравилось. А так можно часто?