- …а еще у меня есть Мишка. Очень забавное создание, мистер Смайк – настоящий сангвиник, серьезный, вдумчивый. Смешно, конечно, что я так говорю о биомеханических игрушках. Но мне порой кажется, что они действительно обладают характерами. Да вот возьмите даже вашу машину, ваш ховер – разве вы не привязаны к нему, как к некоему живому существу, разве не считаете его носителем индивидуальных черт, несмотря на то, что он был сделан на конвейере в ряду сотен таких же ховеров? О более сложных механизмах я уже и не говорю. Человеку свойственно очеловечивать все, к чему он прикасается – но не выходит ли так, что и неживые, казалось бы, вещи возвращают нам сторицей то, что мы в них вкладываем?
Смайк что-то забормотал в ответ – кажется, стал говорить о своей серой белке, которая появилась у него совсем недавно. Смайк из местных, а местные как-то на удивление ладят с животными или животные с ними, говоря точнее. Тут в Уайтбурге порой встречаются дикие животные, несмотря на Стену, они попадают сюда с незаселенных территорий. Уж не знаю, больны они, пропитаны радиоактивной пылью, как все мы, или нет, но эти зверюшки кажутся более довольными жизнью, чем многие из двуногих, что я встречал в большом городе.
- Добрый вечер, - сказал я, входя в камеру. Смайк, вскочив, сразу вытянулся по стойке смирно. Я отправил его в «Электрооовцу», велев принести поужинать мне и мистеру Себастиану.
- Доброго вечера, шериф Брайант, - Себастиан с трудом сел на койке. Все мое желание надавить на него улетучилось еще во время его разговоря со Смайком. Стало даже стыдно – это мне-то, старому тертому крокодилу с дубленой кожей. На задаваемые вопросы Себастиан отвечал тихим, словно надтреснутым голосом. Да, его действительно просили достать пропуска на незаселенную территорию. Нет, он не достал эти пропуска. Нет, он не может сказать, для кого они предназначались. Шериф может сделать с ним все, что предписывает закон, Себастиан подчиняется заранее. Я смотрел на его тонкую шею – почти детскую, если бы не морщины. И в лице тоже было что-то от грустного ребенка, это впечатление не нарушала даже серая обвисшая кожа со старческими пятнами. Может, все дело было в этих его глазах, но… Я, должен сказать, встречал таких типов и раньше. Такой вот хлипкий сукин сын, посмотришь – в чем только душа держится? Но вдруг он оказывается на диво крепким орешком. И тут даже резиновая дубинка не поможет.
Пока я прикидывал так и эдак, как за него взяться, пришел Смайк с большой сумкой - миссис Флэтчер нагрузила его судками с едой и сунула бутылку ее фирменной настойки на травах и ягодах.
При виде бутыли с настойкой все мысли о резиновой дубинке у меня исчезли. Себастьян с охотой разделил со мной ужин, и я уж даже и не припомню, когда в последний раз за столом у меня был такой уютный и милый собеседник. Да я лично знаю не менее сотни человек, которые надорвали бы брюха от хохота, если б им сказали, что Гэри Брайант, «Бульдог» Брайант будет ужинать и пить домашнюю травяную настойку в обществе задержанного. И вести себя, как, прах его побери, аристократический отпрыск. Уайтбург, что ли, на меня так действует?
- Вы кажетесь мне человеком чести, мистер Себастиан, - сказал я после третьей рюмки настойки. – Я могу отдать распоряжение, вас переведут из камеры в комнату отдыха для персонала. Если вы пообещаете мне…
- Благодарю вас, шериф, - от настойки и горячего ужина его серое лицо даже как-то ожило. Но эти его глазищи в морщинистых веках сразу стали непроницаемыми. – Мне хорошо и в вашем… изоляторе. Тут вполне комфортно, а я неприхотлив.
Не проймешь! Я почувствовал прилив злости, а потом подумал – с чего, собственно? От того, что мы поужинали и выпили вместе, ничего не изменилось – я шериф, а он задержанный.
На следующий день ко мне явился протрезвевший Декерт и напал на меня – отчего, дескать, я задержал безобидного беднягу-специала.
- Пропуска, - задушевным тоном сказал я, наливая ему настойки. – Он говорил тебе что-нибудь о пропусках на незаселенные территории? Или о том, кто должен приехать за ними?
- Не понимаю, о чем ты, - ответил Дек, подостыв и рассматривая мой кабинет сквозь стакан с настойкой.
- Дек, я бедный продажный коп, - сказал я, - и все, что мне нужно – узнать, кого собирается встретить мистер Себастиан в этой чертовой глуши.
- Это информация деликатного свойства, - Декерт посмаковал настойку.
- Такого же деликатного, как твоя сбежавшая подружка? – вдруг спросил я, вспомнив разговоры Себастиана о неживых вещах. Дек медленно поднял голову. Уж можете мне поверить, он продырявил бы меня насквозь, будь у него при себе пушка. Но пушки не случилось, потому он только со злостью стукнул своим стаканом о столешницу.
- Некогда ты мучился от сочуствия к «анди» женского пола, потом один из «анди» спас тебе жизнь, потом ты сбежал с девчонкой, которая родилась в автоклаве Тайрел Инк., - продолжал я. – А теперь вступаешься за человека, который, между прочим, вхож в самую верхушку Тайрел. Не слишком ли много совпадений?
Декерт вышел из моего офиса, хлобыснув дверью. А я, довольный собой, откинулся на спинку и положил ноги на стол. Хотелось закурить, но сигары, как назло, кончились. Брошу, твердо решил я.
***
Проезжих прибавилось. Прямо уж не знаю, медом что ли у нас в Уайтбурге им намазано. Правда, это все были обычные эмигранты, собиравшиеся лететь на Марс или еще куда подальше с Северного. Я каждый день был занят – не скажу, что по горло, но все же не просиживал штаны зря. А вечерами мы ужинали с Себастианом и коротали время за разговорами. Этот коротышка оказался отличным шахматистом, он обставлял меня постоянно, но потом щедро делился своими наблюдениями и рассуждениями, когда мы разбирали партии. Я, признаться, в шахматы играю из рук вон плохо, но очень люблю это дело. И конечно, я ухватился за возможность поднатаскаться, тем более что Себастиан как-то умудрялся учить меня, не кичась своей образованностью и умом. В течение дня он беспрестанно что-то мастерил, и получались у него смешные чудики из обрезков жести и всякого рода ошметков, которые приносил ему Смайк с моего разрешения. Изделия Себастиана Смайк потом раздавал детишкам – Санта чертов, вечно он с детьми возится, женился бы уж поскорее. Но в Уайтбурге уж так повелось, что дети всюду суют свой нос. Странный город, что и говорить, и все же он мне нравится чем дальше, тем больше.
Я разделывался с очередными эмигрантами, когда прибыли эти двое. В окно офиса было видно, как они выходили из ховера на общей стоянке - крепкий загорелый парень со странно светлыми, почти белыми волосами и коротко стриженная брюнетка. С ними был здоровый черный пес, ротвейлер. Вид у парочки был не то что агрессивный, а… как бы это сказать,.. на взводе. Обычно в паре сразу видно, кто у кого под каблуком, уж можете мне поверить, у меня глаз наметан. А у этих словно бы главными были сразу оба. Особенно дамочка меня раздражала – что хотите со мной делайте, но вот не выношу таких. Вся как из иголок, острая, колючая.
К вечеру я уже знал от миссис Флэтчер, что брюнетка - имя ее было Шона Ланг, а ее спутник звался Роем Эйсхофом, - интересовалась, не было ли в городе такого мистера Джей Эф Себастиана. Можно спокойно ожидать визита, подумал я – парочка явно не пыталась скрываться.
Вечером я пошел в «Электроовцу». Как всегда, старина Сэм играл на раздолбанном пианино что-то запинающееся и икающее, как речь пьяницы. Он называл это джазом. Сэму подыгрывал Вождь, громадного роста специал, индеец-недоумок, только и умевший, что бренчать на бутылках и нажимать кнопку на прессе маленькой фабрики по разведению и переработке водорослей.
Народу в «Электроовце» было больше обычного – получившие мою визу эмигранты должны были отбыть только утром, а вечер они решили провести весело. Несколько пар оттаптывали друг дружке ноги между столиками. Сэм заиграл что-то отвратно приторное, и тут я заметил Рика Декерта. Трезвого, судя по его взгляду. Он, не отрываясь, смотрел куда-то в угол. Проследив за его взглядом, я увидел ту самую парочку – Эйсхофа и Ланг.
Рик пригласил мисс Ланг на танец, и я с интересом стал следить за ее спутником. Но Эйсхоф даже не пытался выглядеть недовольным. Он осматривал окружающих, и взгляд его отчего-то напомнил мне сканер. Слишком внимательный, улавливающий малейшие детали, мне чего-то даже показалось, что я слышу тихое жужжание в его башке.
- И вот я поселюсь на Марсе, открою свое дело…- раздался громкий с подвизгом голос. Рыжий недомерок с торчащими усами, видно, хлебнул лишнего. На подначки своего приятеля насчет бунтующих периодически «анди» он орал, что всех «шкур» на Марсе будет «вот так держать!» И показательно стискивал кулак.
Многие стали оглядываться на крикуна, а тот уж разошелся вовсю. Я увидел, как Эйсхоф медленно поднялся и прошел между столиками и танцующими к Сэму и его пианино. Минуя рыжего крикуна, он небрежно потрепал его по макушке, будто шаловливого мальчишку. От неожиданности крикун словно язык прикусил. А Эйсхоф был уже возле Сэма и говорил ему что-то. В ответ черная, как лакированный башмак, рожа Сэма расплылась в ослепительной улыбке, он прервал свою ванильную тягомотину и кивнул головой. Эйсхоф вернулся к своему столику, где его уже ждала его спутница. Лицо у нее было, как я заметил, не слишком веселое.
Сэм начал играть что-то мне не слишком знакомое, ритмичное, но совсем не танцевальное. Я заметил, что Вождь и еще один молоденький мулат встали рядом с пианино, и вид у них был почти торжественный.
When Israel was in Egypt land…
– начал Сэм. А мулат и Вождь подхватили:
Let My People Go!*
Oppressed so hard they could not stand…
– продолжил Сэм. Я едва его понимал его старозаветный выговор. Так, должно быть, черномазые говорили еще до Заключительной войны, а может и того много раньше – во времена рабства.
«Это же песня Айзры Уейкема!» - услышал я от кого-то. Имя было мне смутно знакомо, но джин и настойка миссис Флэтчер упорно мешали мне вспомнить, где ж это я мог его слышать.
Let My People Go!
– снова подхватили индеец и мулат. У Вождя голос был гулкий, как в бочку. Они пели про Моисея, которому Господь повелел идти к фараону и требовать освободить его народ, и про то, как Моисей пригрозил фараону, что поразит всех первенцев в его стране. Что-то было в этой песне такое, от чего у меня мурашки подрали по спине. А в особенности, когда я увидел лицо Рика Декерта – тот смотрел то на поющих, то на Ланг и Эйсхофа. Последнего Дек и вовсе пожирал взглядом – вот-вот дырку прожжет, казалось мне.
***
На следующий день Шона Ланг попросила у меня свидания с мистером Себастианом. Он-де был хорошим другом ее покойного отца. Сама мисс Ланг вместе со своим спутником (бойфрендом, мысленно перевел я) собирались выехать во внешние колонии и ожидали друзей, которые должны были привезти им необходимые документы.
- Я случайно узнала, что мистер Себастиан собирался поехать отдыхать в Уайтбург, - говорила мисс Ланг. Врет очень умело, подумал я.
- Шериф, это безобиднейший человек, поверьте! Разве нельзя сделать для него исключение? Поверьте, вы не пожалеете об этом.
Если бы не звонок Доктора, я бы не колебался и минуты. Разве что поторговался бы. Но тут рыба была явно крупнее, правда, поддеть ее пока было нечем. Поэтому я решил разрешить ей свидание с Себастианом.
Шона Ланг пришла вместе со своим псом. Увидев его, Себастиан засиял как лампочка, он долго трепал ротвейлера по голове – по тому, как пес стойко сносил это, я понял, что он искусственный, - потом взял руку своей гостьи да так и не отпускал больше. Говорила в основном Шона, и трещала она так торопливо, что у меня уши в трубочку закручивались. Ненавижу бабскую болтовню!
- От Роя вам тоже привет, Джей Эф! – сказала напоследок мисс Ланг.
- Передавайте и ему от меня привет, Шейла, - отозвался Себастиан.
- Ох, вы шалунишка, Себастиан, - серебристо рассмеялась мисс Ланг, и я едва не сплюнул. – Уже и мое имя путаете. Признавайтесь, сколько подружек вы переменяли с тех пор, как мы виделись? Всего доброго. Я зайду еще.
У Себастиана сделалось такое испуганное и несчастное лицо, будто он пустил под себя на людной площади. Меня же, черт возьми, не покидало ощущение, что они оба как-то ухитрились обвести меня вокруг пальца.
- Всего наилучшего, шериф, - кивнула мне мисс Ланг, выходя.
В окно я видел, как она быстро подошла к ожидавшему ее Рою и стала что-то торопливо говорить ему. У обоих лица были очень серьезными, и куда только подевалась беззаботность мисс Шоны.
- Вы не знаете, кто такой Айзра Уейкем? – решил я спросить Себастиана, который сидел на койке с лицом серым и будто замороженым. Неожиданность – первое дело; кто знает, может и повезет мне его разговорить сейчас, тепленького, как говорится.
- Уейкем? – переспросил Себастиан, будто просыпаясь. – Один чудак, который считал, что при определенном уровне искусственно созданные человекоподобные организмы имеют право претендовать на всю полноту прав и свобод.
Прах его побери, верно! Вот откуда я помнил эту фамилию – из истории. Идейный, мать его, вдохновитель восстания андроидов, после которого была принята резолюция ООН, запрещающая использование и вообще пребывание «анди» на Земле. И песня эта старая, верно, была чем-то вроде гимна восставших.
Себастиан закашлялся. Выглядел он, надо вам сказать препаршиво – эта болячка, ускоренное старение, как он ее назвал, похоже, готова был доконать его. Мои мысли снова вернулись к посетительнице Себастиана и ее бойфренду. Если Себастиан и правда передал ей какую-то информацию, то, возможно, имеет смысл…
- Я готов отпустить вас, Джей Эф. Вам нужна помощь врача,- сказал я. Человечек-черепашка, как я мысленно называл Себастиана, слабо улыбнулся в ответ.
- А как же наши шахматы, мистер Брайант? - ответил он. – Вы, мне кажется, стремительно прогрессируете, и мне было бы жаль терять такого способного ученика.
Мы сели за шахматы, и я впервые без подсказок Себастиана свел партию к технической ничьей.
- Что вы там говорили моему Смайку про возвращение вложенных в неживую вещь эмоций? – гаркнул я, когда мы разобрали партию и Джей Эф меня поздравил. – Эти чертовы фигурки действительно способны радовать.
- Как и любая вещь, которую мы считаем неживой, - тихо отозвался Себастиан.
- Вы сентиментальный романтик, Джей Эф. Видите все в розовом свете и верите в победу добра над злом.
- Нисколько, Гэри, - голос у Себастиана сделался грустным и усталым. – Таким, как я, трудно верить в добро и быть романтиками.
- О! – я вспомнил замечание мисс Ланг о «шалунишке» и расхохотался. – Отчего это, а, Джей Эф?
Он посмотрел на меня своими большущими, почти нечеловеческими глазами – такие разве что у лемуров бывают, я одного видел как-то в большом зоомагазине, - и я поперхнулся. Было что-то в его тоне, отчего мне захотелось выматериться, выпить или затянуться крепкой душистой сигарой. Что-то, от чего заскребло примерно там, где на форменной куртке я цепляю всегда шерифскую звезду. Только поглубже.
- Вы ведь понимаете, Гэри, что таким, как я, трудно заводить друзей, а уж тем более пытаться ухаживать за женщинами. Жениться и иметь потомство я как специал не могу, и всегда это знал, но и простого человеческого внимания мне выпадало не так много.
Мне припомнилась мисс Ланг с ее быстрой улыбкой-укусом. «Никак, попался», подумал я. Однако Себастиан заговорил совсем не о мисс Шоне Ланг – он рассказал мне историю о девушке, случайно встреченной им на улице, у его дома. Сперва я ничего не понимал, и смог раскумекать только тогда, когда Себастиан назвал ее имя – Прис. «Шкура» из последней группы Нексусов.
- Это было самое близкое к любви переживание, которое я только знал в жизни, - закончил Себастиан. – Вы, Гэри, единственный, кому я рискнул рассказать это. Друзей у меня нет.
- А мисс… - я почувствовал себя глупо.
- Она все-таки женщина, - ответил Джей Эф. Он смущенно посмотрел на меня и встал из-за стола.
- Устал я, Гэри. Пойду к себе, с вашего разрешения.