– Спит, наверное.
- Держи! – Гай перебросил ей скакалку, а сам взял другую. – У меня заминка, у тебя разминка.
- Цены бы тебе не было в нашем дворе, - пробормотала Сара, когда, споткнувшись и едва не упав, сделала паузу, с завистью глядя на скачущего Дитриха. – Мало кто из девчонок умеет так прыгать на скакалке – и скрестно, и вообще.
- Меньше болтай! – рявкнул Гай, не прерывая прыжков.
Разминку Сара вообще-то любила, но Гай во всем, что касается физзанятий и рукопашного боя, был страшным педантом с садистскими наклонностями, потому отставал от нее только тогда, когда уж все мышцы и связки казались ему растянутыми должным образом.
- Я никогда не сяду на этот чертов шпагат, - простонала Сара, изо всех сил стараясь опуститься как можно ниже. Дитрих скорчил презрительную гримасу и, без усилий забросив ногу на одну из верхних планок шведской стенки, потянулся к ее колену, потом наклонился вниз, обняв руками опорную ногу и прижавшись к ней всем телом.
- Хорош! Теперь двоечку!
Гай надел на руку «лапу».
Они некоторое время отрабатывали удары руками и ногами, а потом Дитрих отбросил в сторону «лапу» и заговорщически ухмыльнулся.
- Ну что… Захват за руку.
Сара продемонстрировала отличную технику, бросив его на мат.
- Умница, только все в три раза быстрее. Руку фиксируй и уходи с линии! Доворачивай!.. Нет, так я тебя достану. Смотри – оп!
- Ну и что? – пытаясь вырваться из захвата Гая, запротестовала Сара. – А я как заору сейчас, прибежит Марк и даст тебе по шее!
- Пусть попробует! – ловким движением Гай перекатился через девушку и мгновенно вскочил на ноги.
- Вставай! – он, смеясь, протянул Саре руку, но та неожиданно дернула Гая и, сопроводив толчком ноги в живот, перебросила через себя, перекувыркнулась и вскочила на ноги.
- Молодец! – Дитрих не торопился вставать. Сара кинула ему полотенце, вторым утерла вспотевшее лицо.
- А ты жестокая, Тальмон, - с усмешкой сказал вдруг Гай.
- Просто умею пользоваться моментом, - хмыкнула Сара. – Ну что, в море, а потом завтракать?
Освеженные купанием, они вернулись в отель. В зале ресторана уже накрыли к завтраку, но Нейсса там не было.
- Я пойду позову его, - Сара рванула было в сторону коридора, ведущего к номерам, но Дитрих остановил ее движением руки. Лицо его сделалось очень серьезным, он подхватил свой рюкзачок с полотенцем и спортивными причиндалами и первый пошел к коридору. Его движения стали осторожными и чуть замедленными, словно он с каждым шагом прислушивался или принюхивался к окружающей обстановке. И по мере приближения к их номерам движения Гая были все более настороженными.
Сара тоже как-то сразу подобралась – Дитрих был лучшим из «охотников», опасность он чуял не хуже, чем чует матерый волк запах овечьего стада. Если бы не Дитрихово чутье, и она сама, и заложники, запертые во время их последней операции в хим.лаборатории, давно уже были бы мертвы.
За несколько шагов до номера Нейсса Гай бесшумно извлек из своего рюкзачка «Магнум», взял его наизготовку и замер. Из номера Марка явственно доносились приглушенные удары, вскрикивания и стрельба. «Стой на месте!» - жестом показал Дитрих. Двумя бесшумными шагами преодолел оставшиеся пару футов до номера и привалился плечом к дверному косяку.
«Ублюдок…» - донеслось из-за дверей. А дальше – явственный звук удара и треск чего-то ломающегося. Это подействовало как спусковой механизм – Гай ударом ноги распахнул дверь и влетел в номер.
До оставшейся за дверью Сары долетел отчаянный женский визг и забористая брань Нейсса. А звуки ударов и треск между тем и не подумали стихнуть. Когда химик-биолог отряда «Тэта» вбежала в дверь, ее взору предстал Марк со спущенными штанами, замершая на коленях перед ним девица, голая и безостановочно визжащая, и пунцовый от стыда растерянный Гай. На экране телевизора очередной крутой парень громко расправлялся с очередным мировым злом.
- Нейсс, я подумал… - Дитрих махнул рукой с пистолетом, чем спровоцировал у девицы новый приступ закладывающего уши визга.
***
- Если ты параноик, Дитрих, не стоит распространять эту паранойю на всех окружающих, - за завтраком Марк успел немного остыть, чему способствовал хороший кофе и вкусные свежие булочки. Гай сидел притихший и подавленный, безучастно ковырял вилкой в тарелке с омлетом, и Саре было его искренне жаль.
- Мне сегодня приснился интересный сон, - желая перевести разговор на другое, сказала она. – Вот интересно, что предприняли бы в такой ситуации профессионалы вроде вас.
Марк мгновенно оживился, Гай тоже поднял голову от своего омлета.
- Итак, - Сара отпила кофе. – Тебя, Гай, и «папашу» Ди Рейноса держат связанными. За вами, прямо за спинами, стоит амбал с мечом. Справа вроде тоже какой-то парень, заодно с этим амбалом. Еще трое или четверо – перед вами, шагах в трех. Они собираются вас повесить.
- А петли у них уже готовы? Какое оружие? Ну-ка, обозначь, где стоим мы, где они! – Марк сунул ей под руки развернутую салфетку и похлопал себя по карманам. - Проклятье, ни ручки, ни карандаша.
- Вот, смотри, - Сара начала раскладывать на салфетке горошины и кусочки моркови. - Тут Гай и «папаша»… А тебя, Марк… - начала было Сара – и замерла, вспомнив детали своего сна.
- Ты, Марк, был заодно с этими, которые собрались вешать! – воскликнула она.
- Ого! – весело хмыкнул Марк. – Значит, и во сне Дитрих успел мне досадить? И что же он сделал такого, что я решил его повесить - снова прервал общение с прекрасной дамой? Или что-то похуже?
Гай смущенно улыбнулся.
- Я сейчас… ребята, - Сара, которую не оставляло тягостное чувство, встала из-за стола и, двигаясь как во сне, прошла с террасы ресторана в сад.
- Да черт с ним, давай-ка действительно подумаем – долетали до нее слова. - Тальмон, у них только холодное оружие? А где остальные стоят? Ландшафт каков? – Нейсс принялся азартно переставлять на белой салфетке горошины и морковь, которые обозначали дислокацию противников и своих. – Антитеррористическая операция… Так, возьмем самые жесткие условия – они профи, владеют рукопашным и имеют «пушки».
Дитрих, забыв о своем подавленном настроении, включился в обсуждение.
Я тоже была там, с каким-то потусторонним ужасом вспомнила Сара. И это я, именно я, приговорила их к смерти – Гая и полковника Ди Рейноса. Но почему вдруг, за что? И ладно бы полковника – но Гая, Гая Дитриха?!
«Сегодня, футбольный матч «Гисборн Сити» против «Отаго Юнайтед» - бросился ей в глаза плакат у главной дорожки сада.
Гисборн… отчего-то это слово не давало покоя. Гисборн, Гисборн… Что-то занозой засело в ее сознании, не давая успокоиться и в то же время будучи слишком глубоко, чтобы быть извлеченным на поверхность и обезвреженным.
- Как прекрасны хризантемы в этом саду! – раздался рядом с ней мягкий вкрадчивый тенор. Сара вздрогнула и оглянулась. Рядом с ней стоял азиат лет тридцати - тридцати с лишним, в идеально отглаженных шортах и нежно-лиловой тенниске. Он подошел к ней абсолютно бесшумно, но это почему-то совсем не удивило Сару. Она проследила за его взглядом и действительно увидела прекрасную клумбу хризантем редкого окраса.
- Прошу прощения, если напугал, - незнакомец слегка поклонился. – Взгляните, вот такой же сорт растет в саду императорского дворца.
- Вам лучше знать, - улыбнулась Сара – неожиданно ей стало очень легко, и даже приснившийся тяжелый сон почти забылся. - Мистер…
-Абэ, Хироюки Абэ, - японец слегка поклонился.
- Сара Тальмон, - представилась девушка в ответ, неосознанно копируя поклон. Господин Абэ чуть улыбнулся, в его асимметрично посаженных раскосых глазах вспыхнул и погас зеленоватый огонек.
- Красивый город, - начал он, поигрывая бумажным журавликом, который в его ловких пальцах то складывал крылья, то расправлял.
Дальнейший разговор был схож с прихотливой арабской вязью, которую Сара видела на расписной тарелке, купленой на рынке в Марокко. Он вился, касаясь то одной темы то другой, своевольно изгибаясь как весенний лесной ручеек, сворачивая в сторону и расплескивая фонтанчики веселых брызг. Однако если бы Сару спросили, о чем конкретно говорили они с господином Абэ, она очень затруднилась бы с ответом. Подошли разыскивавшие Сару Гай и Марк, они были представлены господину Абэ - и снова пошла плестись все та же причудливая вязь беседы ни о чем и обо всем.
Господин Абэ рассказал, что он родом из окрестностей Киото, и в настоящий момент является владельцем маленького магазинчика фокусов. В Новой Зеландии он был впервые. Разумеется, никто из отряда «Тэта» не упомянул о своей настоящей профессии – Марк заявил, что все они работают в скромной фирме по торговле оборудованием для супермаркетов. По лукавым искоркам в глазах японца Сара догадалась, что тот вряд ли поверил Нейссу, но это странным образом не помешало общению. Даже подозрительный и недоверчивый Гай в обществе мистера Абэ расслабился. Спустя несколько минут все четверо пили ледяной мохито у стойки бара и говорили о достопримечательностях городка, в котором господин Абэ отдыхал уже неделю.
- Ну мы-то залетели в эту дыру исключительно по выбору возжелавшего нас поощрить начальства, - со смехом сказал уже не слишком трезвый Марк. - А что вас заставило выбрать для отдыха именно Гисборн, Абэ-сан?
Японец поднял на Нейсса свои асимметричные глаза, снова опустил их и чуть улыбнулся, едва заметным кивком благодаря за обращение.
- Меня привлекло его название, мистер Нейсс, - ответил он, задумчиво помешивая коктейль в своем бокале и следя за тем, как листочки мяты скользят между ледяными кубиками. – Название связывает то, чему оно дано, придает ему смысл. Общие названия неизбежно придают вещам нечто общее. Поэтому перемена имени подчас меняет судьбу. Вот этот город, например, на языке маори называется Тууранга нуи а Кива, то есть «большая стоянка Кива»…
- В честь птицы киви? – с улыбкой спросила Сара.
- В честь могучего бога океана, - возразил Абэ. - Англичане же дали ему название Гисборн, в честь одного из губернаторов. И мне интересно, не обнаружится ли тут нечто, связанное с этим… словом в его иных значениях.
========== Напарники ==========
Если всматриваться в черную водную гладь, постепенно начнет казаться, что сама черная вода смотрит в тебя. Тому, кто был известен под именем Херна-Охотника, было к этому не привыкать. Необычным было только то, что замок – проклятый замок его заклятого врага – снова можно было видеть в его чаше, он не туманился и не расплывался, как было бесчисленное количество раз до того. Можно было видеть даже самого врага – Охотник сразу узнал его острый профиль, опущенные в вечном презрении уголки губ. Ох уж эта гордость… Да что там – гордыня, как сказали бы христиане, сродни дьявольской. А может и пуще дьявольской.
…Когда-то на пути из Святой земле сэру Саймону, тогда еще молодому наследнику славного рода, долженствовавшему после смерти отца вступить во владение гордым замком Беллем, довелось переночевать у развалин старинного города. Забылось его название, забылось имя народа, некогда возведшего эти стены в иссушенной солнцем пустынной долине, у высохшего в те же давние времена русла реки. Но даже самые отчаянные сарацинские головорезы избегали заглядывать в эту долину, и проезжали мимо как можно быстрее, неустанно бормоча «А’узу би-Лляхи мин аш-шайтани-р-раджими» - слова своей молитвы, отгоняющей злых духов.
И сэр Саймон, конечно, тоже проехал бы мимо, тем более что о проклятом месте он был наслышан и весьма – однако все предвещало хамсин, грозивший смертью всем путешествующим. И молодой рыцарь принужден был укрыться в этой долине, под защитой древних развалин, возвышавшихся безмолвно и зловеще над выжженной солнцем серо-желтой потрескавшейся почвой. Никто не знал, что произошло с наследником Беллема в ту ночь.
Лишь его оруженосец был свидетелем тому, как, влекомый таинственным и непреодолимым зовом, сэр Саймон вошел под полузанесенную песком арку, которая когда-то была входом в исчезнувший теперь бесследно дворец – жилище неизвестного правителя этого канувшего в забытье города.
Вернулся сэр Саймон в Англию совсем другим человеком – исчез веселый жизнерадостный юноша, завсегдатай турниров, искусный воин, неутомимый танцор и мастер слагать мадригалы в честь прекрасных дам. В Беллем вернулся иссушенный солнцем отшельник и молчун, погруженный в свои тайные думы, с острым огнем, которым горели теперь его серые глаза.
…Охотник, отбросив осторожность, всмативался в черную поверхность - Саймон де Беллем встал в позу, предписываемую церемониальной магией и закрыл глаза. Он казался вполне телесным существом, из плоти и крови. Хотя должен был сейчас лежать в каменном саркофаге, куда вернулся после неудачной попытки воскрешения. Тонкие бледные губы барона вздрогнули и до Охотника донеслись обрывки слов, проборматываемых скороговоркой. Охотник их почти не улавливал – как завороженный следил он за лицом барона, неподвижным и спокойным как вода в омуте.
Нет, не с Саймоном де Беллемом проворачивать такие штуки – чернокнижник почуял слежку, и страшный удар буквально отшвырнул Охотника от чаши.
Но теперь Охотник знал. Он успел узнал все, что ему нужно было – цель барона-чернокнижника.
***
Гай Дитрих проследил глазами за Марком, который с трудом освободился от уже утомивших его своим щебетом двух подружек в бикини. Нейсс бросил полотенце на деревянный шезлонг, а потом сам плюхнулся туда, едва не проломив несчастные деревяшки.
- И как ты их так быстро обрабатываешь? – с ленивым интересом спросил Дитрих. – Еще и партиями…
- Э, дорогой, женщина любит нежное обращение – как брюки. Отутюжишь их, отгладишь нежненько – они и сидят на тебе как должно, никуда не стыдно пойти.
Гай, для которого надеть костюм было сродни подвигу, поморщился.
- Ее надо умягчать, как кожу после бритья – кремом, - вещал далее Марк. – Говори им комплименты, и побольше – но следи, чтобы не переборщить со сладостью.
- Ты так только барных прошмандовок сможешь подцепить, - снова поморщившись, ответил Гай. – И насчет бритья – уж кто бы говорил!
Он провел рукой по собственным гладко выбритым щекам и с ехидцей глянул на кудлатую бороду и живописную курчавость Марка.
- Ты в таком виде похож на арабского террориста – так и кажется, что ты сейчас заорешь «Аллах акбар», а в плавках у тебя окажется пояс шахида.
- Он у меня там и так есть, - самодовольно провел Марк по своим чреслам. – А насчет араба – это ты прав, но в этом-то вся и соль. Девки на опасность летят как мухи на мед. Стоит чуть понамекать на горячую кровь и обычаи предков – и она твоя со всеми потрохами.
- Ну да, не на мамины же кулинарные изыски намекать, - хмыкнул Гай: о матушке Марка в отряде ходили легенды, а после каждого проведенного дома отпуска Нейсс возвращался поправившимся фунтов на семь. Как-то раз Гаю привелось гостить в семействе Нееман – такова была настоящая фамилия Марка – и он на своей шкуре почувствовал жизненность любимого Маркового анекдота о том, что жених на еврейской свадьбе не целует невесту, потому что его мама все время говорит ему «кушай-кушай». Мама Марка, госпожа Нееман, готовила божественно – но отличалась дьявольской настойчивостью, когда уговаривала сына и его приятеля «попробовать еще вот этого, еще вон того… вот этот кусочек прямо на вас смотрит… Гай, чтоб мне не соврать, я видела узников концлагерей – таки они были толще вас! Вы смерти моей хотите? Вы хотите, чтобы мое старое больное сердце таки разорвалось?»
- Только не говори, что тебе не понравилась рыба под острым соусом и плэцелэх, и прочее, - с видом оскорбленной невинности заявил Марк. – А что касается женщин – ты с ними вообще не умеешь обращаться.
- Ну конечно, господин профессор, куда нам до вас!
- Не умеешь, - повторил Марк, растягиваясь на шезлонге и почесывая поросший черным курчавым волосом живот. – Для тебя есть либо сиськи-попа, которыми ты пользуешься, либо «свой парень». А должна быть золотая середина. Я бы вообще тебя заподозрил в латентном гомосексуализме, если бы…
- Ну-ну, договаривай, - зловеще протянул Дитрих, приподнимаясь на локте.
- Если бы не тот случай… с Линор*.
- Тьфу! – сплюнул Дитрих. – Тот случай, после которого она тебя … «усвоила».
- Не завидуй! – поднял палец Марк.
- И не пытался. Вот уж с кем бы не стал встречаться под дулом пистолета. Одно дело – раз перепихнуться, но более-менее постоянно… К тому же, она все пыталась меня со своей подургой свести, забыл? Бррр!!