Этот парень явно был уверен в себе и в том, что делает, и эта уверенность невольно передавалась Абрахаму, заставляя забыть обо всем на свете, о том, что он не привык проходить больше ста метров без машины, о том, что он не привык заботиться о ком-то, кроме себя…
Имело значение только то, что девочка Аннет с больными костями ждала своих учебников.
***
Их встретил покосившийся деревянный дом и комната, пропахшая тяжелым духом лекарств.
— Ригель!
Смуглая девочка с двумя короткими черными хвостиками на голове попыталась сесть, но со стоном упала обратно на засаленные подушки.
— Тише, тише, — пододвинув табуретку, Ригель присел рядом с ее постелью. — Как ты себя чувствуешь сегодня?
— Нормально…
Конечно же, тут не было ничего нормального.
Осунувшееся личико, на котором выделялись только огромные глаза, и синюшные руки со скрюченными пальцами, больше похожие на птичьи лапки — как можно в таком состоянии чувствовать себя нормально?
— Мистер Раиб, наверное, вы можете идти…
Аннет смотрела на него с легким испугом и недоумением.
— У меня нет никаких срочных дел на сегодня, — ответил он, доставая из кармана так вовремя завалявшуюся там карамельку. — Будем знакомы, Аннет?
При виде того, как загорелись глаза малышки от какой-то дешевой сладости, стало еще более не по себе.
Ригель держал ее за руку, помогая сжимать ручку при письме.
Они занимались, прижавшись друг другу — помощник священника сидел на табурете, держа учебник, а Аннет, положив голову ему на плечо, старательно выводила каракули в тетрадке, прислоненной к деревянной доске…
Абрахам принимал в этом участие, задавая вопросы для проверки.
А потом, когда весь нужный материал был пройден, Аннет попросила подать ей куклу, и Ригель опять помогал ей — на этот раз заплетать игрушке косички непослушными пальцами.
Вышли из этого дома они через несколько часов.
— Спасибо, что пошли со мной, — тихо сказал юноша, улыбнувшись. — Таким детям очень не хватает общения, ведь…
— Тьфу! — раздался откуда-то такой громкий мужской голос, что они оба подпрыгнули от неожиданности. — Учебники притащил… Лучше бы пожрать принес! Зачем ей учиться, она ведь и так скоро подохнет!
В избе было настежь открыто одно окно.
Абрахам почувствовал, как к горлу подкатил противный ком.
Он уже развернулся, собираясь вернуться и разобраться с этим… существом, но Ригель дернул его за рукав.
— Не надо, мистер Раиб… Пойдемте.
Большая часть пути прошла в полной тишине.
Мужчина не знал, что и сказать.
Наконец, молчание нарушил сам Ригель, будто продолжая немой разговор.
— Я делаю это не ради благодарности, — он подставил лицо морозному ветру и закрыл глаза. — Но иногда, понимаете… Быть может, эти мысли и не достойны божьего человека, иногда я думаю… Почему Господь порой забирает не тех, кого стоило бы?
Тяжелый вопрос повис в воздухе.
— Как там говорят? Пути Господни неисповедимы, — ответил Абрахам, впрочем, эти слова были, что мертвому припарка. — Бедное дитя…
— Жить ей осталось максимум до весны.
Он попытался смахнуть слезу незаметно, но Абрахам все равно это увидел.
— И все, чего она хочет, так это дожить до нее, и поэтому я сделаю все, чтобы ее мечта исполнилась, и буду ходить в этот дом, и выслушивать все, что обо мне думают ее родители, и…
Это было выше его сил.
Ригель вскрикнул от неожиданности и дернулся в первую секунду, пытаясь вырваться — но потом сам обнял Абрахама в ответ.
Их обдувал ледяной колючий ветер.
Устоять на ногах было трудно — так кружилась голова от осознания того, что случилось.
Так неожиданно, будто обухом по голове, и тоскливо, и безумно, и меньше всего Абрахам ожидал именно этого…
Ведь именно в этот момент он ясно понял, что влюбился.
========== Часть 11. Красные линии ==========
Такого он еще никогда не чувствовал.
Никогда еще в уме все так не мешалось, и прикосновение к чужим губам не вызывало столько внутренней дрожи…
— Ах!.. — но все прервалось в одно мгновение, когда Ригель, толкнув его в грудь, отшатнулся назад, вытирая рот рукавом. — Вы… вы… да как вы!..
В глазах парнишки читался самый настоящий ужас, как будто перед ним вдруг предстал демон из преисподней, а его руки дрожали.
— П-подождите!
Но он уже кинулся бежать, перепрыгивая через сугробы, будто горный козлик через ущелья.
Попытавшись догнать его, мужчина споткнулся уже через пару шагов, запнувшись обо что-то, и растянулся на земле.
И как только глубоко в снегу оказалась эта чертова коряга?!
Поднявшись, он долго отряхивался, чертыхаясь себе под нос словами, недостойными приличного человека.
В мыслях у Абрахама по-прежнему была лишь сумятица, но одно он знал точно.
Он не оставит это просто так.
Должно быть, он сошел с ума, но ему нужен был этот конкретный омега. Нужен, и все тут!
“Да, мы едва знакомы”, — сумрачно размышлял он, ковыляя домой, — “но это же легко исправить! Он… он, наверное, испугался, я ведь слишком поторопил события… Да, надо будет завтра же найти его и попросить прощения! А дальше буду действовать по ситуации”…
***
Родная квартира встретила его такой нужной сейчас тишиной.
Захлопнув за собой дверь, Ханнес медленно сполз по стене, закрыв ладонями пылающее лицо.
Этот… этот наглец! Как он мог?!
И даже не в поцелуе было все дело, от альф ничего другого и нельзя ожидать, но он сам — что не так конкретно с ним?!
Это было похоже на вспышку — яркую, сильную вспышку, и на какое-то мгновение он забыл сам себя, но, к счастью, горькое прозрение сошло на него достаточно быстро.
Его тошнило от себя самого. Тряслись поджилки, и мутилось в голове…
Что с ним такое произошло?!
Немного отдышавшись, Ханнес все-таки поднялся и даже смог невесело посмеяться над самим собой и своей глупой омежьей натурой.
Это ж надо — после всего, что с ним сделали альфы, допустить хотя бы мысль, хотя бы на мгновение…
Не включая свет, он разделся до пояса, вынул ремень из брюк и, положив перед собой одну из множества своих священных книг и, сведя брови, провел пальцем по одной из строчек.
— Да будет чиста душа моя, — ремень со свистом ударился о кожу между лопаток, оставив после себя горящую полосу боли. — Да… да будет крепок дух мой! — закусив губу, он хлестнул сильнее и практически закричал: — Да найду я Господа в себе, как величайшее сокровище!..
Строчка — удар, строчка — удар. Таким было наказание за измену самому себе.
И Ханнес постарался на славу — к концу воспитательной работы вся его спина оказалась покрыта красными полосами, и только тогда он почувствовал себя лучше.
И стал готовиться к следующей проповеди и к следующему заданию для Белой Розы, как ни в чем ни бывало.
В его размеренной жизни не было место никаким незнакомым, неожиданно приходящим на помощь альфам с запахом дорогого одеколона и дьявольским прищуром темных глаз…
По крайней мере, в этом он изо всех сил убеждал сам себя.
***
Раскатистый звон колокола прокатился в воздухе, пронзая морозную тишину.
Абрахам волновался, как школьник — руки дрожали, и во рту все пересохло.
Толпа прихожан выходила прочь из церкви, оживленно переговариваясь, и только он один зашел вовнутрь.
Уже на пороге он сразу встретился взглядом с Ригелем, и тот, похоже, не был рад его видеть.
— Падре, — он говорил нарочито беззаботно, но альфа все равно услышал легкую дрожь беспокойства в его голосе. — Могу я отойти ненадолго? Надо поговорить со… знакомым!
Получив согласие, юноша быстро собрался и, глядя на Абрахама словно на ядовитую змею, так и готовую наброситься в любой момент, вышел вместе с ним на улицу.
Ригель будто нарочно шел впереди, едва ли не бегом, так что он едва за ним успевал.
Наконец, они оказались за церковью, там, где можно было поговорить с глазу на глаз.
— Р-ригель, я… — Абрахам еле смог подавить приступ внезапного кашля. — Я хотел поговорить с вами насчет вчерашнего, и… Мне жаль! — невольно повысил он голос. — Мне жаль, что получилось именно так, но я х-хотел бы сказать…
— Сказать? — повторил Ригель с таким напряжением в голосе, точно уже заранее представил себе все, что не хотел бы услышать, но Абрахама уже было не остановить.
— Сказать, ч-что… что вы мне нравитесь.
Повисла долгая тишина, прерываемая лишь свистом ветра.
Омега медленно сделал шаг назад, прижав одну руку к груди, будто ему стало плохо.
— В к-каком смысле… нравлюсь? — прошептал он, смотря куда-то мимо Абрахама остекленевшим взглядом.
Пан или пропал — так он решил, даже начиная уже понимать, что разговор идет совсем не так, как хотелось бы.
— Я… я думаю, что вы прекрасны, Ригель! — выпалил Абрахам, неудержимо краснея. — Со мной такое происходит впервые, и пусть мы едва знакомы… — в порыве чувств он схватил парня за свободную руку, сжимая ее в своей. — Я хочу узнать вас поближе! Я хочу быть с вами, и заботиться о вас…
— Нет!
Вырвав свою руку, Ригель отскочил.
— Нет! — крикнул он еще громче, как будто без этого сердце Абрахама недостаточно разбилось на части. — Что вы такое говорите? Как вы можете?!
Все было кончено — конечно же.
Но все равно он, как дурак, задал едва шевелящимися губами вопрос:
— Но… н-но почему? Я…
— Дело не в вас, поверьте! — зажмурившись, Ригель отчаянно замотал головой. — Дело во мне, и уж поверьте, вы не будете счастливы со мной… Прощайте!
— Ригель!..
Но он опять убежал.
Убежав, оставив Абрахама с рухнувшими надеждами и пустотой на сердце…
***
Показываться падре в таком состоянии было выше его сил, поэтому Ханнес, решив потом извиниться, пошел домой.
Внутри у него все кипело и клокотало.
Будь его ум чуть трезвее, он не колеблясь затянул бы на шее мистера Раиба удавку — но в том-то и дело, что в голове у него творилось полное безобразие!
Но он все-таки смог поступить правильно.
Ишь чего удумал — предлагать такое!
Немыслимо, неслыханно, возмутительно, и вообще, понятно, что ему на самом деле нужно от Ханнеса…
Но не на того напал!
Ханнес уже жизнью научен и больше не будет покупаться на сладкие слова.
А лучшим спасением от ненужных мыслей, конечно же, была работа.
Пришел, убил, забрал деньги. Забрал деньги — купил лекарства для Аннет. И много еще для кого…
Вот оно — полезное занятие. И никаких опасных романтических бредней!
***
Рабочий день уже закончился, но Абрахам по-прежнему сидел у себя в кабинете, роясь в кипах бумаг.
Поездка к отцу теперь вспоминалась, как тяжелый и печальный сон.
Так глупо он себя никогда еще не чувствовал!
Тяжело быть отвергнутым, но еще тяжелее после такого делать вид, что с тобой все в порядке.
Единственным спасением для Абрахама была работа — да, пока он, идиот, был занят делами сердечными, Белая Роза сложа руки не сидела!
Сведя брови, он бегал глазами по скупым строчкам, барабаня ногтями по столу.
Он уже не раз и не два предлагал свой план действий, но Брэдли, старый кретин, отказывался, говоря, что это слишком опасно — и да, возможно, так оно и было, но разве это лучше, чем просто смотреть, как преступник убивает одного человека за другим?!
На скулах следователя заиграли желваки.
Отбросив папку с материалами, он потер пальцами виски.
Мысль о том, чтобы пойти пропустить стаканчик-другой, была слишком притягательной, но слишком уж часто день Абрахама в последнее время стал заканчиваться именно этим…
Однако, ему хотелось сперва завершить работу.
Сняв очки и протерев глаза кулаками, он взял документы в руки снова, зашуршал ими, и…
Резко поднявшись, Абрахам открыл ящик стола и достал красный маркер.
На стене, забытая самим богом, висела пожелтевшая карта ближайших областей — и, подойдя к ней, он поставил жирную точку на месте самого первого убийства.
Та деревня и семейство Раммелей. Далее, два полицейских, найденных в поле — маркер переместился совсем чуть-чуть левее.
Еще убийство, и еще — он смотрел в документах и отмечал места, в которых произошли убийства, и получилась… цепочка.
Как ему показалось изначально.
Длинный путь из убийств в одном населенном пункте за другим вдруг прекратился, и теперь точки шли вразнобой, точно на коже у больного ветрянкой.
И где-то их скопилось больше, где-то меньше — теперь можно было предположить ареалы обитания Белой Розы.
Абрахам довольно улыбался, соединяя точки между собой красной линией.
Он все еще шел по следу — и теперь уж точно собирался во что бы то ни стало добиться от Брэдли помощи в осуществлении своего плана…
========== Часть 12. Чудо ==========
Легкий ветерок теребил волосы Ханнеса.
Уйдя в свои мысли, он машинально орудовал инструментом, и мягкая древесная стружка падала на землю, в еле начавшую пробиваться траву.
Он чувствовал прилив магических сил, но почему же это его совсем не радовало?
— Тебе не холодно, Аннет?
Замотав головой, его маленькая подопечная испуганно вцепилась скрюченными пальцами в край застиранного одеяла, скрывающего ее до шеи.
— Нет-нет, Ригель, давай еще погуляем!
Прогулка — разве можно так это назвать?
Он просто выносил во двор сначала кресло-качалку, потом Аннет, и они сидели некоторое время, глядя в никуда…
В последнее время ей было совсем худо, но на пожелтевшем изнемождённом лице откуда-то бралась улыбка даже в самые тяжелые времена.
Парень пытался сохранять спокойный вид, вырезая на голове деревянного человечка глаза и рот, но тревожные мысли не оставляли его…
— Ригель.
— Да? — обернулся он и увидел, что Аннет тянет к нему руку, прожигая его не по-детски серьезным взглядом.
— Ты покажешь мне чудо?
Вздрогнув, Ханнес завертел головой по сторонам, убеждаясь в том, что рядом никого нет.
— Я помню, что обещала. Никогда и никому не говорить, и эта тайна уйдет со мной в могилу… Так ты покажешь?
Несколько томительно долгих секунд он колебался.
А потом, закрыв ладонью от посторонних глаз деревянного человечка, которого только что вырезал, выполнил просьбу.
— Ой, ой! — едва слышно хлопая в ладоши, Аннет смеялась над тем, как лихо вскидывает ноги в танце самодельная игрушка, и Ханнес, глядя на нее, пытался держать улыбку тоже.
Чего только он уже не показывал, и румбу, и чечетку, и вальс, и даже кабаре, скольких принцесс, принцев и драконов уже видела эта девочка, но…
Разве это продлило ее жизнь хотя бы на день?
***
Человек — такое создание, что его упорно тянет именно туда, куда бы не следовало.
Абрахам трижды проклял свои ноги, сами донесшие его до церкви.
Особенно — когда увидел того, кто в последнее время так плотно осел в его мыслях.
Ему стоило бы развернуться, стоило бы уйти, стоило бы вообще не показываться на глаза, но вместо этого он, подойдя к Ригелю, неловко сказал:
— Здравствуйте…
Молодой послушник в ответ лишь отвел взгляд, крепче прижимая к груди букет цветов.
— Здравствуйте, мистер Раиб, — тихо и бесцветно ответил он.
Абрахаму пришлось напоминать себе, что в этот раз его привела в этот край чисто рабочая задача, а вовсе не дела любовные.
Чего ему стоило сохранять спокойный вид, когда внутри все кипело!
— А куда вы идете? — поинтересовался он из вежливости, и омега, чуть вздрогнув, ответил с небольшой заминкой:
— К Аннет… на могилу.
Значит, чуда не случилось.
Оставалось только надеяться, что она дожила до весны, как и хотела…