Асума еще посидел немного в тишине кухни, слыша, как негромко разговаривают в комнате Шикамару родители. Ему пришлось умолчать о том, что на самом деле происходило с ними в тот момент, как их любимый и единственный сын задыхался от криков, содрогался от рыданий и так отчаянно пытался сбежать. От него? Что же все-таки произошло? Асума решительно поднялся на ноги и не торопясь покинул теплый дом. Он поговорит с Шикамару, когда тот будет в здравом уме, когда его разум не будет затуманен мигренью и бредом лихорадки. Но такая возможность так и не представилась мужчине. Молодой джонин болел долго и сильно. Сначала у него долгое время была высокая температура, он метался во сне, бред не отпускал его ни на минуту, снова и снова одолевая ослабленный дух юноши. Его тело выкручивали судороги, руки и ноги ломило, а живот напрягался из-за мелкой дрожи, которая иногда накатывала подобно морским волнам. Ему еще ни разу в жизни так плохо не было. Шикамару думал о том, что хорошо было бы умереть на некоторое время, но когда он просыпался после приступа, весь мокрый от пота, и видел сидящего около его кровати отца, заснувшего в кресле, хмурого и слишком уставшего, когда чувствовал прохладную мамину руку, то мысли о смерти тут же исчезали. Он не такой эгоист, он не помрет от какой-то простуды. В бою, только как ниндзя Конохи! Это помогло ему через долгое время справиться с болезнью, но не со своей сердечной тоской. Асума приходил несколько раз, но каждый раз юноша претворялся спящим, иногда даже задерживая дыхание от волнения. Он не хотел отвечать на вопросы мужчины, иначе его дух снова утратит набирающую и все еще такую слабую силу. Ему нельзя больше оказываться сломленным! В следующий раз он просто не сможет выйти из пучины этой тьмы, ни теплые прикосновения мамы, ни спокойный голос отца не смогут вывести его оттуда. И юноша страшно боялся того момента, когда он полностью выздоровеет. Однако статус джонина сыграл ему на руку. После его выздоровления, Хокаге дала ему срочное задание на несколько недель, и юноша первым рейсом, быстро упаковав вещи, отправился в дорогу, краем глаза отметив странные взгляды, которыми его одарили чунины на посту — Изумо и Котетцу.
И три недели пошли на пользу молодому джонину. Он вернулся с миссии спокойным, собранным и уверенным. Иногда, вдалеке от дома, когда становилось совсем тяжко, а жизнь была буквально в шаге от смерти, Шикамару думал о том, что терзать себя глупо и бессмысленно, лучше действие, чем бессмысленные крики! Ему бы в тот момент хватило короткого взгляда всегда улыбающихся глаз, ее ощутимой руки, чуть задевающую твое плечо. Ему до ужаса хотелось увидеть ободряющую улыбку и услышать о том, что в него верят… Этого достаточно для счастья. А еще юноша понял, что счастье любимого человека гораздо важнее, чем свое собственное, и смысл ревности утрачивается. Нужно учиться жить с эмоциями, которые совсем неожиданно прорвались через его меланхоличную плотину. Нара убеждал себя, что тот ужасно постыдный случай произошел именно из-за того, что он не был готов испытать все сразу. Слишком много! Когда на горизонте появились ворота родной деревни, то на сердце стало как-то пусто, и ему показалось, что уходил он отсюда подростком, а вернулся уже слишком взрослым человеком. Родители встретили его улыбками и горячим сытным завтраком, он отметил, что в доме появился котенок. Маленький, серый, до нелепости неповоротливый и глупый, наивный и смешной. Шикамару нашел его, запнувшись об играющее создание, которое просто путалось под ногами.
— Это что еще такое? — с грозным видом юноша поднял котенка за шкирку, а тот съежился и замер, смотря своими серыми глазенками на какого-то нового человека, втягивая его новый запах, который не понравился зверьку. От Шикамару пахло опасностью.
- О! Мы тут с папой подумали, что неплохо было бы завести домашнее животное. И тебе было бы не так одиноко, — женщина тепло улыбнулась, заметив, как скривился ее сын, закатывая глаза. — Можешь назвать так, как тебе захочется!
— Вот блин, — забубнил ниндзя, — это же за ним ухаживать надо… Ха-а-а, как муторно все это! И что мне делать? Играть с тобой, гладить, любить и обожать… М-да, дела!
Парень еще раз глянул на плюшевого котенка, а потом отнес на кухню, усадив к миске с молоком, и сам сел завтракать. Отец коротко посмотрел на сына, довольно хмыкнув, спросил о прошедшей миссии. Мама хлопотала около посуды, а после поставила на стол горячий пирог, залила чай и уселась за стол вместе с сыном и мужем, еле заметно улыбаясь. Неожиданно в прихожей щелкнула дверь, и в проеме появился Асума. Шикамару стоило больших усилий усидеть на месте, потому что в один миг все мышцы напряглись, готовые к быстрому побегу. Мужчина поздоровался с присутствующими, пожелал приятного аппетита и устремил свой взгляд на молодого джонина.
— Шикамару, знаю, ты с миссии, но не составишь мне партию в шоги? — непринужденно проговорил сенсей, но Шикамару явно видел во всем подтекст.
-Да, давненько я не играл в шоги. Вы, видимо, решили взять реванш, Асума-сенсей! — как обычно лениво проговорил юноша, вставая из-за стола. Было сложно держаться непринужденно, но он держался же, значит не все еще потеряно.
Они шли до сакуры в долгом молчании, только вначале мужчина поинтересовался о выполненной миссии и, услышав положительный ответ, бодро кивнул. Они наконец-то спустились к поляне и вышли к старым, заросшим мхом корням. Асума быстро раскладывал столик для игры. Шикамару поежился, оглядывая поляну и дерево. Все здесь напоминало ту ночь, дождливую и страшную. Он смотрел на выступающие корни дерева, которые пробивались через землю в десяти метрах от самого ствола. Перед глазами тут же вспыхивали ярко, как кадры из фильма на большом экране, воспоминания. Их драка, его крики и вопли, непонимание со стороны учителя и его напористость, желание помочь и понять его упрямство. Он словно опять ощущал холодный дождь, рвущийся наружу крик и горячие пальцы, хватающие его везде, удерживающие от глупости. Хорошо, что Сарутоби не отпустил его тогда, ведь он мог бы натворить много непоправимых вещей…
— Шикамару! — позвал его учитель, и юноша вздрогнул всем телом. Он слишком погрузился в мысли, в травмирующие воспоминания, что и забыл о том, что рядом кто-то есть. Шикамару знал, что мужчина просто хочет поговорить, но прикрывается игрой. Вопрос в том, когда он начет спрашивать и что ему отвечать? Правду? Или же ничего?
- М? — юноша развернулся, обводя привычным скучающим видом озеро и игральную доску, за которой уже расположился учитель. — Уже иду.
— Шикамару, — юноша сел напротив, быстро пробегая глазами по деревянным фигуркам, — ты знаешь, о чем я хочу тебя спросить.
- Да, — как бы между прочим говорит Шикамару. — Знаю. Но не отвечу…
— Без ответа я не отпущу тебя, — в голосе Сарутоби появились те стальные нотки, которые давали всему его облику странную ауру. Он становился серьезным, твердым и властным, его голосу невозможно было что-то ответить, только выполнить то, что приказано. Но Шикамару не собирался противиться учителю, он просто не может сдаться без боя, однако, для себя он решил, что его он сегодня проиграет.
— И это тоже знаю. Если вы выиграете, Асума-сенсей, то я вам все-все расскажу, а если нет, то вы больше никогда не будете спрашивать о той ночи! Согласны? — на тонких губах гения появилась коварная улыбочка, предвкушающая азарт игры. Сарутоби тоже усмехнулся, достал сигарету и тут же закурил.
— Идет, — покивал он головой, и они начали игру.
Несколько раз ход игры менялся, то Шикамару лидировал, то Асума. И вот уже учитель готов был сдаться и, как обычно, успел подивиться способностям мальчишки — обставлять его так быстро и незаметно. Но в последний миг мужчину осенило, он переправил сигарету на другой бок и «сожрал» Короля. Игра окончена. Шикамару проиграл. В глубине души парень весь затрясся от предстоящего разговора, но ему пришлось коротко улыбнуться, глядя в светящееся лицо любимого человека. Это, наверное, единственный раз, когда джонину удалось победить гения в игре. Но выражение лица Сарутоби поменялось на серьезное, потом стало чуть взволнованным, а в конечном итоге приобрело слишком мягкое выражение для «серьезного» разговора.
— Шикамару, расскажи мне, я хочу зна… — спокойно начал мужчина с той интонацией, с которой начинались все их долгие разговоры.
— Я люблю тебя, — перебил его молодой джонин. Нара наблюдал смену эмоций на лице мужчины: удивление, недоумение, непонимание и подозрение. — В тот день я увидел вас с Куренай-сенсей. Как ты, Асума, обнимаешь ее, как целуешь… Я буквально потонул под всеми эмоциями: боль, страх, гнев и ярость, ревность, безысходность, одиночество и печаль… Я оказался один на один со всем этим, не знал что делать, как избавиться от такой болезненной волны, что захлестнула меня. Сам не знаю, но в какой-то момент я начал замечать тревогу в вашем присутствии, а когда оказалось слишком поздно, я понял, что произошло! И теперь мне очень…
— Остановись! — громко заговорил Асума, хмуря свои темные брови. — М-да-а… — Он потер рукой шею, почесал затылок и провел по лицу, пытаясь снять напряжение. Почему-то его не совсем удивил ответ ученика, ведь где-то в его голове уже ворошились подобные мысли и предположения. — Ты же знаешь, что я скажу на это.
— Знаю, — ухмыльнулся юноша, — потому что я не Ино! Но… я долго думал, — Шикамару внезапно почувствовал большой прилив волнения и жара, что охватил его тело. Щеки тут же покраснели, но он упрямо взглянул в глаза своему учителю, хмуря свои тонкие брови. — Я хотел бы, чтобы вы, Асума-сенсей, оказались моим первым!
- Ты.. что?
— Я не говорю вам об отношениях и прочем, — голос юноши утих, он весь сгорбился и задрожал. Шикамару неуверенно взял за руку мужчину, пытаясь хоть где-то найти поддержки. Его горячая рука обожгла пальцы, и по телу тут же понеслись мурашки, а желание прикрыть глаза стало почти невыносимым. — Ты… Я не могу думать, у меня кружится голова!
— Шикамару, но ты же понимаешь, что даже если мы, — мужчина замялся, оглядывая трепещущее тело влюбленно парня, ощущая его подрагивающую ладонь на своей руке, — сделаем это… Я не смогу ответить тебе взаимностью!
— Не нужно! Мне и этого момента хватит, прошу, — голос юноши понизился до шепота и Асума твердо решил для себя кое-что. Он перехватил руку парня и потянул на себя. Расширенные в испуге карие глаза юноши незамедлительно захлопнулись, когда мужчина привлек его к себе и поцеловал его так же жарко, как любимую женщину. Игральные фигурки тут же упали на траву, столик перевернулся, с глухим деревянным стуком ударяясь с доской. Но на это никто не обратил никакого внимания. Шикамару весь горел в медленных, нежных и осторожных ласках своего учителя. Все его тело было напряжено, как струна, поджилки дрожали, а лицо горело от его поцелуев и дыхания. Первый поцелуй вышел смазанным и неловким, со вкусом сигаретного дыма. Но после мужчина немного осмелел, перехватил джонина поперек спины и быстро подмял под себя, нависнув сверху какой-то возбуждающей опасностью. Шикамару послушно, не без труда, разрешил улечься Асуме между своих ног, прижаться к себе, разрешил почувствовать свое стеснительное возбуждение. Мужчина углубил поцелуй, протискиваясь языком в девственную глубину рта, лаская язык и нежное небо, а потом разрывая поцелуй с громким характерным звуком. Сарутоби на мгновение замер, отстраняясь, заглядывая в лицо распластавшегося и дрожащего под ним юноши. Шикамару смотрел на него мутным взором своих шоколадных глаз, его губы блестели, а рот приоткрывался, чтобы захватить побольше воздуха. Этот вид был слишком… сексуальным. Асума завис на некоторое время, разглядывая парня и думая о том, что никогда бы в своей жизни он не смог бы увидеть столько эмоций на лице Шикамару.
— Я чувствую твой взгляд, Асума, — юноша закрылся руками, стараясь отгородиться от смущающего взора. — Не смотри…
— Почему же? — хмыкнул мужчина. — Ты стесняешься, и это нормально, — мужчина выпрямился, стоя на коленях между разведенных подрагивающих ног, и стащил с себя водолазку, а потом резво, в один рывок, стянул штаны с юноши, который нелепо задёргался и покраснел так, что его уши и шея тут же пошли красными пятнами. Мужчина коротко засмеялся, хватая ноги и целуя низ живота.
— Что за извращение, — пробубнил юноша, покусывая губы и не зная, куда деть руки, потому что его обуяло сильное желание этими самыми руками прикрыться. Но мужчина только тихо хохотнул, поглаживая ягодицы парня, его бедра и икры. Потом Асума снова выпрямился, погладил пальцами под коленкой и подтянул ногу вверх, закидывая на свое сильное плечо, чтобы потом пройтись по икре короткими поцелуями, почувствовать, как мышцы напрягаются от каждого касания. — Асума… — Шикамару сильнее задышал, а потом мужчина уже сцеловывал с его висков катящиеся слезы, соленые и слишком мокрые.
— Что такое? — мягко шептал мужчина, медленно шаря руками по бокам дрожащего юноши, коротко печально улыбаясь.
— Асума… — задыхается Шикамару. — Кажется, я… Я правда люблю тебя, Асума! — сердце Сарутоби сделало какой-то непонятный скачок, сбилось с ритма и зашлось в каком-то непонятном волнительном трепете. Сильные руки молодого шиноби тут же притянули его ближе, сжимая крепко-крепко, подрагивающие от страха ноги стиснули сильнее, и тут мужчина ощутил весь трепет, все желание молодого ученика. Неожиданно для него открылась вся та правда, которая никак не могла обнаружиться. Поведение Шикамару, его слова, взгляды, реакция… Тот ужасный случай в грозовую и дождливую ночь, жалкие попытки Нара сбежать и спрятаться от жгучего чувства, от того человека, который приносит столько боли, но который неизбежно дорог и любим. Сенсей ощутил этот откровенный миг в эту секунду, зрачки его темных глаз тут же расширились от нахлынувшего странного чувства любви и нежности, звериной страсти и силы. Он резво скинул с себя штаны, чувствуя, как подобралось все тело ученика, как тот с готовностью и смирением ждал того, что должно свершиться, ждал того момента, когда его сердце наконец-то запылает жаром и счастьем. Асума, как сумасшедший, целовал сильную шею парня, впивался в тонкие губы, что часто кривились в ленивой усмешке, после припадал к гладкой натренированной груди, которую видел так часто, но только сейчас познал, что на ней есть несколько тоненьких ниточек шрамов от сюрикенов и кунаев, а так же паутинки от ожогов. Он обводил руками сильные плечи, проводил носом по животу, между ребер и опять целовал шею, играл с мочками уха, зарывался большими руками в растрепанные уже влажные волосы юноши, который закрыл свои карие глаза и полностью отдавался на волю любимого человека, покорно принимая его мужскую силу и власть. Иногда Сарутоби слышал, словно через толщу воды, жаркий шёпот Шикамару, словно в бреду, который выгибался навстречу его ласкам, который сжимал в своих руках его жесткие волосы, что всегда торчали вверх; он слышал тихие стоны, мольбу и даже смех. Мир перестал существовать, когда мужчина в какой-то момент разместился между ног юноши и вобрал в рот давно уже изнывающий от желания член Шикамару. Молодого джонина подбросило. Он вскрикнул от неожиданности и смущения, а потом тщетными попытками старался отстраниться от ласкающего его Сарутоби, сжимал его волосы и тянул назад, от себя, но мужчина, выпустив изо рта возбужденный орган, быстро приблизился к лицу смущенного юноши, всего на секунду заглядывая в шоколадные глаза, а потом накрывая жестким, страстным поцелуем. И Шикамару увидел в тот момент мимолетное выражение желания на лице любимого сенсея, а потом решил поддаться этому вихрю, как делал слишком часто.
Асума навалился на юношу, зарываясь в волосы руками, целуя жадно и жарко, кусая шею и вылизывая чувствительное ушко. Шикамару тонко застонал, чувствуя, как мурашки расходятся по всему телу от удовольствия. Асума не останавливался, следуя дальше, кусая ключицы, приникая к ореолам сосков, покусывая и втягивая в себя розовые бусины, от чего Шикамару заламывал руки и с протяжным грудным стоном выгибался ему на встречу. Пальцы мужчины прошлись по ребрам, огладили бока и ягодицы, а потом сильные руки задрали ноги вверх, а мужчина приступил к незаконченному делу. Он вбирал в себя вставший член глубоко, отчего темные волоски щекотали кончик носа. Язык обводил круговыми движениями ствол, головку, а потом осторожно касался уздечки, от чего Шикамару шумно выдыхал носом, стискивая зубы, чтобы не закричать от удовольствия. Асума снова взял в рот истекающий смазкой небольшой член юноши, и когда вобрал до основания, начал описывать круговые движения языком, чувствуя, как юношу потряхивает и как он стонет. Джонин тихо застонал, и вибрация передалась к возбужденному органу, и Шикамару, распахнув глаза и подавившись своим вскриком, бурно кончил. Асума отстранился, тяжело дыша, с трудом проглатывая, и оглядел распластанное тело юноши. Шикамару мелко дрожал, хмурился, рот был приоткрыт, а язык то и дело пробегался по засохшим губам. И сенсей не выдержал, навалился на юношу, закинув ноги себе на плечи, протиснулся горячими, уже смоченными слюной пальцами в узкий проход. Молодой джонин весь подобрался и напрягся, но не стал ни дергаться, ни уговаривать остановиться, только шумно выдохнул через нос, словно бы готовясь к прыжку. Надолго Сарутоби не хватило, и спустя несколько долгих минут подготовки, мужчина подтянул к себе юношу и плавно вошел. Шикамару распахнул глаза и, стиснув зубы, замычал. Стало больно и горячо, но он терпел и получал какое-то мазохистское наслаждение. Наконец-то, он и его любимый учитель одно целое! Наконец-то он теперь принадлежит ему! … Навсегда… И ему больше ничего и не надо.