«Как трогательно.»
- Слушай, а ты случаем не знаешь что-нибудь о Сириусе Блэке?
«О нем конкретно – нет, а о их взбалмошной семейке – да. Чистокровные негодяи, сумасшедшие колдуны! Если говорят, что мы мрачные аристократы, то они, наверное, самые настоящие черные маги.»
«Почему ты спрашиваешь?»
- Один из них, Сириус Блэк, в этом году сбежал из Азкабана. Все говорят, что он бежал оттуда по мою душу. Но я сомневаюсь!
«В смысле? Ты опять чушь несешь. Из Азкабана невозможно сбежать!»
- Верь – не верь, но это действительно так. Он рыщет вокруг школы, здесь куча дементоров поблизости. «Ежедневный Пророк» постоянно пишет статьи, одна хуже другой! Министерство все в панике, - недовольно строчил Гарри, перекладывая палочку, чтобы люмос светил туда, куда нужно. Буквы вылетали корявыми, потому что писать на мягком покрывале было совсем неудобно. Хотя, Гарри никогда не отличался прилежным писанием, и уж тем более не получал похвалу от учителей.
«Хорошо-хорошо. Допустим. Но ты просто не представляешь себе, что это за место. Это, наверное, самый страшный клочок земли во всем мире… Отец рассказывал мне о ней, и ужасней сказки на ночь я не слышал. Это огромная неприступная башня, без входа и выхода, окруженная страшным морем, постоянного шторма и бури. Маленькие дырявые стены, через которые проникает серый свет в камеры узников. И на десятки миль видны зависшие черные точки стражей Азкабана – дементоров. Даже если Блэку удалось бы выбраться из крепости (что невозможно!), то он не преодолел бы армию стражников по бушующему морю!»
Гарри с упоением вчитывался в такой ладный текст, а ровные буквы, словно из-под толщи воды, возникали вереницей, складываясь в слова. Гарри желал, чтобы юноша чаще так откровенно излагал своим мысли и просто общался с ним. Это будоражило молодую кровь волшебника.
«Но, значит и Азкабан не такое уж надежное место.»
- Скорее всего, у него был соучастник. Думаю, что на метле можно было бы улететь оттуда. И кстати, буквально некоторое время назад мне прислали безумно дорогую и самую быструю метлу. На ней еще чемпионы по квиддичу даже не летали!
«О! Так ты играешь в квиддич?»
- Ага, я ловец в команде. А ты?
«Удивительное совпадение. Я тоже. И, между прочим, кубок по квиддичу уже долгое время принадлежит команде Слизерин. Ты хоть раз-то за два года держал в руке снитч до окончания игры?»
- Вообще-то, меня приняли на первом курсе в команду! За мои «отличительные способности», и Гриффиндор частенько выигрывает у Слизерина, между прочим…
«Что? На первом курсе. Здесь ты точно либо врешь, либо родители заплатили не плохие деньги. Третьего не дано, Поттер-непревзойденный-ловец!»
- У меня нет родителей, Малфой. Их убили, - раздраженно и максимально холодно ответил юноша. Дневник замолчал на долгое время, а Гарри не собирался идти на попятную и извиняться за свой резкий ответ. Он надеялся, что это немного собьет спесь с воспоминания. Под пологом было уже душно, поэтому Гарри погасил свет и отдернул тяжелую ткань, чтобы свежий воздух вновь наполнил его спальное место.
«Не думай, Поттер, что я резко изменю свое мнение относительно тебя и твоих «способностей» из-за жалости к тебе. Может, с другими это и срабатывает.»
«Но признаю, я был груб. Прошу прощения!»
- У тебя стратегия такая? Оскорбить, потом обвинить в чем-то и только после этого извиниться?
«Все возможно. А у тебя такая стратегия – прибедняться и играть на чувствах других людей?»
- А я играю на твоих чувствах? Они у тебя вообще есть? – писал Гарри, чувствуя странное волнение, хотя больше походило на раздражение, исходя из того, что слова не имеют интонаций и выражения.
«Вообще-то, ты пытаешься вызвать жалось и заставить меня почувствовать себя неловко от того, что я задел «больную» или «неловкую» тему. Меня почти невозможно таким смутить. Умирают все, и часто, человек – хрупкое существо. Если бы это не приключилось с тобой, случилось бы с кем-нибудь другим.»
«Чувства?.. Не уверен в том, что воспоминание может что-то чувствовать. Но я ощущаю… симпатию. Да, мне нравится общаться, определенно!»
Гарри, неожиданно для себя, покраснел, так ярко и отчетливо, что загорелись уши. Весь жар разлился по телу, заставляя руки подрагивать в неясном и обжигающем волнении. Юноша не знал, куда себя деть.
- Мне тоже нравится общение, хоть я и хотел бы, чтобы конкретно этот дневник оскорблял меня немного меньше, - в конце юноша не удержался и нарисовал подмигивающий смайлик.
«Я прекращу тебя оскорблять, если этого отвратительного кривого лица с нервным тиком больше не будет на этих страницах. Это мерзко!»
- Хорошо, Малфой! – он подумал немного о теме разговора и нашел подходящую интересную ступеньку к их взаимопониманию. – Эй, расскажи мне, на какой метле ты летаешь?
«Наверное, у тебя более быстрая метла, но у нас они совершенно точно не слишком-то и плохие. У меня последняя модель «Серебряных стрел»…
Они общались о метлах, о способах их полировки и эксплуатации. Гарри в запой описывал то, как балансирует его «Молния», как ею легко управлять и она может буквально угадывать мысли. Малфой рассмеялся, насколько позволяла переписка, и объяснил, что метлы – это уникальные изобретения, как волшебные палочки. Они обладают характером и каким-то своеобразным интеллектом. Гарри читал очень внимательно, чтобы ничего не забыть и передать эти слова Оливеру, который точно будет в восторге. Драко предложил «непревзойденному-художнику-Поттеру» нарисовать то, как выглядит его метла, уж больно слизеринцу было любопытно. Гарри, как мог, нарисовал по памяти. Малфой оценил, и в ответ нарисовал свою метлу, обмолвившись тем, что мог бы как-нибудь ее показать. Гарри взволновался, думая о том, что это воспоминание ведет себя и общается совершенно непосредственно, как живой человек. Он иногда забывал, что переписываться всего лишь с книжкой. Так и недалеко попасть в больницу Св. Мунго, к целителю-психиатру. Если такие, конечно же, имеются. «Серебряная стрела» выглядела превосходно, утонченная как изобретение искусство, по виду легкая и искусно сделанная мастером. А описание говорило о том, что она еще и очень хороша в использовании, по крайней мере, у слизеринца в школе «лучшая и наикрасивейшая модель из всех». Оно и правильно, Малфой, скорее всего богатый аристократ с самыми дорогими игрушками. Стоило бы об этом догадаться раньше, только взглянув на внушительный дневник третьекурсника.
Гарри и Драко проболтали до глубокой ночи. Уже совсем засыпая, юноша попрощался, не допуская предыдущих ошибок.
«Доброй ночи, Гарри Поттер! Надеюсь на скорейшую беседу.»
Гарри вздрогнул от написанных строчек и, не двинувшись с места, просто повалился на кровать, спуская на пол и забрасывая под кровать чернильницу с пером, а дневник скрывая под подушкой. В некоторых моментах у воспоминания проскальзывали старые обороты или же чрезвычайно вежливые манеры, скорее всего, привитые с самого детства в семье чистокровных волшебников.
На этих мыслях мир погрузился в темноту.
Неделя была немного напряженной, потому что зарядили сильные дожди. Хагрид проводил свои уроки в замке, отчего слишком странно смотрелся за преподавательским столом и ловил издевательские смешки слизеринцев. Гарри подумал о том, что и двадцать лет назад Слизерин блистал острыми замечаниями. Это навело его на очень интересную мысль, поэтому он вырвал клочок из своего пергамента и настрочил несколько коротких предложений своей подруге. Она была немного бледна и недовольна, ведь серая и дождливая погода даже ее не радовала. Но когда девушка получила записку, странно посмотрев на отправителя, то быстро незаметно развернула ее, пробегаясь умными карими глазами по корявым мелким буквам. Потом бросила короткий взгляд на друга и кивнула.
Гарри несколько обрадовался, когда заметил в уставших глазах Гермионы такой живой огонь азарта, недавно погребенный за ссорами и огромным количеством домашней работы. Сердце юноши застучало быстрее.
В последнее время гриффиндорец волновался о своем странном состоянии. Ему становилось жарко, пылало буквально все: шея, щеки, уши. Легкий тремор, стоит только подумать о слизеринцах, или услышать очередное замечание от Рона в сторону зеленого факультета. Несмотря на то, что парню было стыдно, что он утаивал от друзей такую интересную находку и в принципе вел беседу со слизеринцем, Гарри все равно ощущал большой теплый шар внутри себя. А стоило только представить, как вырисовываются на бумаге очередные буквы, складываясь в предложения, наполненные эмоциями, так все тело заливала сладкая судорога, отчего юноша начинал счастливо светиться. Как-то раз, Рон, странно посмотрев на него, сказал, что с ним – с Гарри – невозможно находиться близко, потому что магия так и щиплется, будто маггловское электричество.
Гарри не понимал, что происходит, но происходящее ему нравилось.
- Рон, ты иди, - махнул рукой Гарри, стоя в дверях в класс прорицания. – Я хотел бы узнать у профессора о своей карте. Или ты хочешь со мной?
- Ну уж нет, сейчас обед. Я подожду тебя в зале!
- Хорошо, - Гарри улыбнулся вслед своему другу, ведь Рон иногда был слишком наивным. И порой юноше казалось, что его рыжий приятель способен продаться за еду. Гермиона вышла спустя пару секунд, понимающе лукаво глядя на Гарри. Они спустились ниже, чтобы их не могла слышать прорицательница, усевшись на один из больших каменных подоконников, расположенных по левую сторону от винтовой лестницы. За окном барабанил дождь, а разноцветный витраж дерева и луга сильно колыхался от несуществующего ветра.
- Ты что-то хотел?
- Да, Гермиона, мне нужна твоя помощь!
- Если ты опять собрался нас мирить, то…
- О нет, я не собираюсь вас мирить. По-моему, это бесполезно…Я о другом… Я наткнулся на одну интересную, как мне показалось, фамилию, но ничего не смог найти, - Гарри доверительно посмотрел ей в глаза, стараясь не выдать волнения, ведь его подруга была слишком чуткой, а порой и чрезвычайно проницательной. Поэтому стоило немного польстить ей правдивой похвалой. – Ты просто очень быстро и точно находишь всю нужную информацию! Как с Николасом Фламелем.Мы искали с Роном аж до Рождества, а ты всего-то за одну неделю. Мне даже пришлось влезть в Запретную Секцию, и даже там я ничего не нашел…
- Хорошо-хорошо, когда появится свободное время, я обязательно посмотрю! – она немного покраснела от такого приятного комплимента от друга и юноши. Но потом встрепенулась, словно бы что-то резко вспомнила. – А что за фамилия-то? Ты не сказал.
- О! М-Малфой, - проговорил, волнуясь. Гермиона задумалась, нахмурив свои брови и опустив взгляд в пол.
- Из тех, кого я знаю в школе, такую фамилию никто не носит…
- Скорее всего, кто-то со Слизерина, - осторожно подкинул подсказку Гарри. Потом он попросил ее никому не рассказывать, особенно Рону. Гермиона умно покивала, соглашаясь, и они направились на обед вместе, быстро пробегая под стеной дождя.
«… На самом деле это все странно и жутко.»
Гарри кутался в свою теплую мантию, сидя на краю озера, в укромном закутке и почти что прекрасном ложе из корней деревьев, сплетённых так плотно, что никаким заклинанием не разобьешь! Юноша успел улизнуть из замка после уроков, наконец-то снова раскрывая дневник, когда убедился, что находится совершенно один и в безопасности. В такую погоду не многие захотят покинуть стены школы в этом направлении, тем болеес озера доносился сырой холодный воздух. По темному зеркалу воды шла неровная рябь, колыхая и волнуя, легкий ветерок вскидывал опавшие сухие листья, наводя свой порядок на берегу. Деревья легко шелестели где-то слишком высоко, а от земли шло мокрое тепло увядшей листвы. Гарри мерз, но не мог ничего поделать со своим непреодолимым желанием снова окунуться в атмосферу доверчивости и волнительного жаркого огонька под ребрами. Драко был рад его видеть, поэтому сразу же начал с этого свое приветствие, отчего у гриффиндорца внутри все замерло. Юноша из книги жаловался на какое-то странное движение в массах. Говорил о том, что утром прочел газету, в которой коротко упоминалось о сдвижении на постах министров. В его строчках сквозили неуверенность и толика напряженной подозрительности.
- Откуда ты так хорошо в этом разбираешься? – решил поддержать волнующегося сверстника Гарри, хотя ему было совершенно безразлична сторона политики, но ему было интересно все, что касается этого человека.
«Наверное, потому, что мой отец – министр?»
- Действительно? В общем-то, я больше чем уверен, что ты из богатой семьи, аристократичной и чистокровной, - написал Гарри, чувствуя холод. Автор дневника решил не заострять внимание на последней реплике.
«Мне кажется, что ты на улице.»
- Вообще-то да, - удивился Гарри, поежившись. Ему вдруг привиделось, что кто-то упорно наблюдает за ним из-за спины, скрываясь в тени деревьев. Для верности парень обернулся, но ничего не увидел и продолжил писать. – В замке мои друзья, я не хотел бы… В общем, они не знают о дневнике. Я сижу у озера, и мерзну.
«Хочешь, открою страшную тайну?»
- Конечно…
«Ты волшебник, Гарри! У тебя есть такая странная веточка, зовется волшебной палочкой. Можешь наложить согревающие чары на мантию, и не будешь мерзнуть!»
В конце предложения нарисовался почти идентичный корявый смайлик, подмигивающий кому-то. Гарри цокнул, закатил глаза, понимая всю силу иронии в его сторону.
- Очень остроумно, Малфой! Я так и вижу твое лицо, строящее брови… Кстати! А как ты выглядишь?
«Именно, что остроумно. Так ты наложил чары?»
- Может, ты и считаешь меня тупым, Драко, но я наложил эти долбаные чары. Меня немного потрясывает, да и чувствую я себя в последнее время странно…
Малфой замолчал. Гарри уже устал ожидать и попробовал снова завести разговор.
- Ты так и не ответил. Как ты выглядишь?
«Мне говорят, что я слишком похожу на своего отца. Возможно внешне, и мимику я очень часто заимствую, но мы с ним совершенно разные! Я не такой… безразличный, как он.»
- Опиши себя!
«Что? Зачем?»
- Я хотел бы хотя бы иметь образ того, с кем общаюсь. Я просто даже не могу вообразить себе твое лицо, чтобы понимать с каким выражением ты можешь общаться со мной из… из книги. Да и любопытно мне!
«Хм, ладно, Поттер! Только, если ты следом опишешь мне себя. И без прикрас, а то я знаю ваши «рыцарские» стандарты типичного гриффиндорца. Никогда не описывал себя кому-то… Это как-то, немного пошло… - Гарри покраснел, не сомневаясь в том, что Малфой тоже смущен. Сердце гулко забилось в груди. – Я достаточно высок, у меня светлая, может даже несколько бледная, кожа. Я ношу стандартную форму школьника… Уши, нос, серые глаза, губы. Я блондин, у меня очень светлые волосы, достались от отца. Хотя, он носит длинные волосы, собранные в хвост, я же стрижен коротко, только челка прикрывает брови. На первых двух курсах ее приходилось заливатьлаком и зачесывать назад. Девчонкам нравилось, да и выглядело эффектно, но приходилось вставать слишком рано! В общем-то – все…»
«Твоя очередь, Поттер!»
- Мне кажется, что ты красив, - написал Гарри, не преувеличивая. На секунду сосредоточившись на своем слухе и прикрыв глаза за стеклами очков, юноша представил себе симпатичного парня, который засунул свои белые руки в карманы брюк и рассказывал ему о своем отце и непонятных движениях министров в доисторическом и никому не интересном министерстве. Гарри взволновался и понял, что скрывать и игнорировать дольше уже не имеет смысла.
Он влюблен.
Влюблен в каждую строчку и интригу, в каждое ругательство и ровно выведенную букву.Очарован настолько, насколько позволял интерес и загадка, навсегда пронзившая чернилами эту самую дорогую книжонку и ее автора с крутым характером, но, несомненно, мягким сердцем. Осознание поразило его настолько, что чернильница свалилась с шершавой поверхности дерева от неловкого движения рукой, разлившись черным пятном на серую желтую траву. Земля сразу вобрала в себя кляксу.