Том поднялся, ощупал затылок. Больно, но крови не было, зато из носа текла горячая и липкая струйка. Риддл облизнул губы и не удивился медному привкусу. Рот он вытер рукавом и постарался держать голову прямо.
Кобольт тоже поднялся и теперь стоял неподвижно, под полупрозрачной темной вуалью из магических чар никто не мог разглядеть его лицо, угадывался лишь смутный силуэт — человек раскинул руки в ожидании божественной благодати. Слабые глаза Гилдероя сумели различить чары, хотя их, впрочем, увидел бы и магл, Петрашматкус не скупился на магию. Тьма завораживала, Том чувствовал, что в дымке есть тайный узор, послание для избранных и посвященных, но проникнуть в суть заклятия он не мог.
Том и Кобольт были единственными, кто не двинулся с места. Все до единого зрители вскочили со своих скамеек, а кто и с пола, куда их сшибло магической волной, и ринулись к дверям.
Том слышал крики, топот, ругательства и возмущенный гомон. Мало кто из магов вспомнил про свои палочки, руководствуясь древними инстинктами, они пускали в ход локти, толкались, пихались. И, конечно, пробираясь к выходу, отдавили друг другу ноги. Никто не вышел из давки невредимым, на память об этом вечере у них остались порванная одежда, синяки ушибы, царапины, ссадины. Одной дородной даме отдавили пальцы, бородатый колдун споткнулся и выбил зуб, ударившись о край скамейки, другой едва не сломал себе шею, скатившись вниз по проходу. Разбитые коленки, локти и носы, помятые бока, ноющие лодыжки… все это казалось пустяками, о которых можно вспомнить, лишь добравшись до безопасного места. Подальше от пробуждающейся враждебной силы. Кому-то повезло меньше: сломанная рука, треснувшая кость, нос, который теперь смотрел не прямо, а в сторону, разбитая голова; но и эти несчастные не позволяли себе останавливаться и ломились к выходу, как крысы, уловившие первые признаки землетрясения.
Том не замечал царящей вокруг паники, темнота вокруг Кобольта сгущалась и обещала, что откроет ему все свои тайны, если он будет терпелив и упорен. Обольстительная и вкрадчивая, она напомнила Риддлу его любимую змею — Нагайну. Но он нашел в себе силы сделать шаг назад и стал осторожно двигаться к выходу, будто под взглядом голодной собаки. Почувствовав, что добыча собирается удрать, Кобольт открыл глаза. Сквозь темноту они сияли, как два зеленых огонька. Петрашматкус разжег неплохой костер в его голове, жаркий, как огонь в очаге ведьмы, которая варит зелье из жира некрещеных младенцев.
Кто знает, чем бы закончилась игра в гляделки, но к Риддлу подлетела Кларисса Лэнд и рявкнула:
— Не время геройствовать!
Впрочем, Том и не собирался.
Кларисса действовала решительно — схватила его за руку и потянула к выходу. Пальцы у нее были цепкими, как когти гарпии, и Том не стал сопротивляться. В коридоре они вляпались в вязкую лужу, печальные остатки двери, и Кларисса сморщила носик: ее новые туфли оказались вымазаны липкой зеленой слизью. Потом она наскоро запечатала выход, но и она, и Том понимали, что защитные чары не удержат Бартоломью Кобольта, чем бы он сейчас ни был. И они помчались дальше, а когда от чудовища их отделяло уже несколько поворотов, Том остановился и спросил:
— У вас есть план?
Спросил он ради передышки, потому что голова болела все сильней и сильней, в желудок булькал и сжимался, будто Тому Риддлу предстояло съесть живого скручервя, а ноги отказывались нести своего хозяина дальше.
— Да, — уверенно заявила Кларисса. — Вы идите к главному входу, а я найду ребят, и вместе мы как-нибудь управимся с этой дрянью.
— Я пойду с вами.
Кларисса одарила его восхищенным взглядом, — очевидно, она думала, что Том предлагает помощь из благородных побуждений. Но Риддл мыслил более прагматично. Он понимал, что, пока на его шее болтается магический кристалл, Кобольт от него не отстанет. Бартоломью найдет его, как бы далеко Том ни убежал, и будет лучше, если в этот момент между ним и его проклятием будет стоять с десяток авроров.
— Мистер Локхарт, я не встречала человека более храброго, чем вы. Но с вами все в порядке?
— Да, все нормально.
— Выглядите вы не очень хорошо.
С этим было не поспорить: одежда в пыли, на рубашке кровь, а на белом жилете вдобавок еще зеленые пятна, правый рукав порван. Том только сейчас обнаружил, что у него на шее под правым ухом — неглубокая царапина, которая напоминала о себе каждый раз, когда он вертел головой. «Видок еще тот», — подумалось ему. На людях он всегда старался выглядеть безупречно, и рядом с Клариссой ему было неловко приводить себя в порядок. Она все еще смотрела на него взглядом, полным обожания.
— Давайте поищем остальных, — предложил он.
Но авроры нашли их сами.
========== Глава 17 ==========
Боль застигла Риддла врасплох, как взорвавшаяся под ногами петарда. Несколько секунд, которые показались ему очень долгими, он не мог ни видеть, ни слышать. Все должно было закончиться позорным обмороком, но кто-то очень хотел, чтобы Том оставался с ними. Его настойчиво тормошили за плечи, а потом начали хлестать по щекам. И хотя идея была не из лучших, она все-таки сработала.
Риддл рискнуть открыть глаза и тут же поморщился, будто посмотрел с похмелья на яркое утреннее солнце. Но его упрямство вполне могло бы стать притчей во языцех, как жадность драконов или тупость троллей: через секунду-другую Том снова разлепил веки. Все, что он видел, искрилось, дробилось, расплывалось. Смутное пятно лица, окруженное яркими рыжими волосами, казалось, висело перед ним прямо в воздухе; Риддл закрыл глаза, голова начала опускаться на грудь. Рыжая сильно тряхнула его за плечи, ее назойливость заставила собраться с силами и выдавить из себя короткую бодрую фразу:
— Со мной все в порядке.
Голос звучал хрипло и не слишком уверенно. Женщина не отстала — наоборот, забеспокоилась еще сильнее. Том не мог вытащить из памяти ее имя, а для него это было очень важно. Воспоминания о недавних событиях перемешались, он хотел уцепиться за что-нибудь и, как любой утопающий, был рад любой соломинке, даже если на другом ее конце сидел злобный дух.
Рыжая взволнованно тараторила, но Риддл ухватил лишь последние слова:
— Вам нужно к врачу, может у вас сотрясение.
«Тогда зачем ты меня по щекам лупила, дура?» — подумал он. И тут в мозгу будто что-то щелкнуло, и он вспомнил: «Кларисса!» Губы чуть дрогнули, улыбка вышла слабой, но внутри он готов был плясать от радости. Картина начинала проясняться. Том сидел на холодном полу, прислонившись к стенке и вытянув ноги, Кларисса опустилась на колени рядом с ним. Зрение становилось четче, и ее лицо уже не походило на большой белый блин. Рыжие волосы свободно струились по плечам: пока они метались по коридорам, аврорша умудрилась растерять все свои шпильки.
— Мне уже лучше.
Том не врал: боль отступала, дыхание выровнялось, сердце не колотилось о грудную клетку.
Кларисса снова заговорила, но Риддл ее не слушал. Он осмотрелся: рядом с ним стояли еще четверо авроров. Брюс Мэллоун растерянно хлопал глазами, Прудерс оглаживал свою мантию, стряхивая с нее невидимые соринки, Спенкс-Бенкс или Гардахью чесал нос. Без своих товарищей громила уже не выглядел таким внушительным, он явно не привык к самостоятельности и хотел к кому-нибудь прибиться.
И конечно, здесь был Стэнли Макдью. Он смотрел на Риддла сверху вниз и угрожающе хмурил брови. Он напоминал строгого воспитателя, который заметил темные следы на губах мальчишки, в то время как паршивец клялся, что и близко не приближался к банке с черничным вареньем.
Рядом с Макдью отирался долговязый остролицый хмырь. Его рыжие волосы напоминали не яркую медь, как у Клариссы, а мех траченного молью лисьего чучела. Он принадлежал к тому типу людей, которые выглядят на все пятьдесят, а потом оказывается, что им едва за тридцать. И еще было в этом колдуне нечто этакое, словами трудно описать. Но из-за этого свойства новенькая парадная мантия на нем смотрелась поношенной, а Орден Мерлина выглядел дешевой стекляшкой. Рыжий наводил на дверной проем защитные чары и не обращал внимания на суматоху за своей спиной.
Том попытался припомнить, чем именно он заслужил недоверие старшего аврора. Сначала они вернулись к учебке, потом «лисье чучелко» взялся за свои чары, а Макдью потребовал рассказать, что именно мистер Локхарт сотворил с бедолагой Кобольтом. В ответ на усталое «Я не имею отношения к этому заклятию» аврор презрительно усмехнулся и бросил несколько отрывистых фраз, но слов Риддл уже не разобрал.
Уши заложило, пол покачнулся, перед глазами все смешалось. Том почувствовал себя ярмарочным циркачом, чьи ходули разъезжаются в разные стороны. Его сознание разрывалось между двумя телами, очень долгую секунду он видел двумя парами глаз, путался в беспорядочных сигналах, которые шли от двух очень разных нервных систем, был сыт по горло, но в то же время хотел перекусить. Лучше всего жирной мухой. А потом чары снова потянули его в тело Гилдероя. И все бы закончилось хорошо, не вздумай он сопротивляться. Колдовство демона слабело, и, казалось, достаточно одного усилия, чтобы снова стать собой… Но чары держали крепко, и в наказание за своеволие Риддлу пришлось побыть блестящим рыцарским клинком, который тролль на спор скрутил в бараний рог. Сравнение как раз в стиле Гилдероя. Том многое отдал, чтобы его чертов любовник разделил с ним эту короткую, но острую и сильную боль. К его большому сожалению, Локхарт благополучно сидел в своем хрустальном убежище и чувствовал себя как у Мерлина в кармане.
В глазах Макдью внезапная слабость Риддла выглядела обыкновенной симуляцией, и он лишь утвердился в своих подозрениях — этому парню есть что скрывать.
Улучив момент, когда Кларисса отвлеклась, Том попытался встать на ноги. Она тут же бросилась ему помогать, но опоздала.
— А у меня есть лекарство, — влез Спенкс-Бенкс или Гардахью (для краткости Том решил звать его просто СБГ). Аврор достал из кармана серебряную фляжку. Толстые пальцы ловко открутили маленькую, не больше наперстка, крышечку, и нескольких капель золотистой жидкости оказалось достаточно, чтобы наполнить ее до краев. СБГ заботливо сунул крышечку прямо Риддлу под нос. Том сморгнул — запах лекарства вышибал слезы из глаз. Оно подействовало и на Макдура, который назойливой осой вертелся поблизости от хозяйского уха. Демон малость окосел и едва не врезался в стену.
— Ты в своем уме? — набросилась на СБГ Кларисса. — Нашел что предлагать!
— Да что с ним станет с одного-то глотка…
Том решительно взял крышечку. Не потому что верил в чудодейственную силу лекарства, да и сколько этой чудодейственной силы могло быть в том маленьком наперстке, а затем, чтобы показать: слова Клариссы — ему не указ. Может, Риддл и не отказался бы от женщины, но мамочка ему точно была не нужна.
Темный маг за свою жизнь выпивает столько, сколько обычному колдуну хватило бы на все девять. Полглотка мандрагорьей самогонки ему бы только язык пощекотало. А вот организм Гилдероя, изнеженный витаминным напитком, был совершенно не готов к столкновению с пойлом чистым, как слеза, но едким, как драконья кровь. Оно обожгло горло, покатилось вниз и вспыхнуло в желудке злым огнем. Риддл согнулся пополам, крышка упала на пол, и он бы тоже оказался там, не подхвати его Кларисса Лэнд. Видимо, со стороны это выглядело забавным, потому что СБГ расхохотался. Его смех звучал как хрюканье довольной свинки.
Том стиснул зубы, стараясь с достоинством пережить новое унижение. И все-таки судьба — весьма изобретательная дрянь, если даже человек, который однажды умер, а потом воскрес, не может с уверенностью сказать, что худшие моменты его жизни уже остались позади.
— Чтоб тебя черти взяли, — буркнула Лэнд, пытаясь прожечь СБГ взглядом.
— А что я? — тот украдкой глотнул из своей фляжки, расхрабрился и теперь нагло таращился в сверкающие гневом глаза Клариссы. — Разве я виноват, что твой писатель — слабак? Ему нужно было не пить, а крышку понюхать. Как моя бабулька делает.
Кларисса вскинула голову и тряхнула волосами, на ее милом веснушчатом лице читалась решимость огреть Ступефаем любого, кто скажет хотя бы одно нехорошее слово о Гилдерое Локхарте. «Интересно, — подумал Том, — стала бы она меня защищать, если бы знала, кто я на самом деле?» Впрочем, если бы он был собой, то не нуждался бы ни в чьей защите. Он бы легко разделался и с Кобольтом, и с проклятием, и с Петрашматкусом… Только слабые просят о помощи, только они сбиваются в стадо, цепляются за чужую руку, чтобы встать на ноги…
Риддл отстранился от Клариссы; стоял он неуверенно, привалившись к стене и тяжело дыша, но лучше так, чем опираться на плечо женщины. Макдью наблюдал за ними с неодобрением и явно уже хотел сказать, что нечего разводить здесь детский сад, но тут вмешался рыжий колдун:
— Я закончил.
И внимание старшего аврора переключилось с Риддла на белую, без единой трещинки плиту, закрывшую дверной проем. Она была единственной преградой между ними и густой темнотой. Разглядеть, что затаилось в учебке, им так и не удалось. Хотя СБГ, отчаянная голова, запустил туда Люмус, едва они добежали до двери. Громила всегда сначала делал, а потом уже думал.
Макдью собирался крикнуть «Идиот!», но Люмус погас, и всем стало не до разговоров. Авроры отступили от двери, затаили дыхание, настороженно замерли, не сводя взглядов с проема. Палочки были нацелены прямо в середину. В накрывшей коридор тишине послышался подозрительный шорох. Маллоун резко втянул в себя воздух, которого ему отчаянно не хватало. Но это всего лишь шуршал скарабей, заточенный в коробочке на шее Прудерса. На тщедушном архивариусе магических амулетов было больше чем на Гилдерое, но он явно предпочитал органику камням и металлам. И несмотря на всю опасность ситуации, Том, который стоял совсем рядом с Прудерсом, не мог не спросить себя: «Чем же все-таки пахнет от этого сморчка?»
Время шло, Прудерс успел посчитать до ста, Кларисса до шестидесяти, а СБГ всего лишь до пятнадцати, но чудовище так и не выскочило из темноты. Макдью не спешил успокаиваться, его печенка чуяла: там что-то есть. А чему еще в жизни может доверять бывалый аврор, если не голосу своей печенки?
Но теперь, спасибо «лисьему чучелку», выход из учебки был надежно запечатан, и все почувствовали, будто с их плеч сняли по тяжелому камню. Кроме Тома Риддла.
— Надежная? — Стэнли кивком указал на белую плиту. В его голосе звучала подозрительность домовитого хозяина, который не спешит расставаться с деньгами, пока не осмотрит товар со всех сторон.
— Я за свои чары ручаюсь.
— Зря ручаетесь, — подал голос Том.
Рыжий вспыхнул — краснел он, как и вся его братия, густо и быстро; острый взгляд впился в Риддла, будто он хотел пригвоздить обидчика к стенке. Впрочем, Том был не против: ноги у него начали подкашиваться, а снова падать на потеху аврорам очень не хотелось.
— Парочка популярных книжонок еще не делают вас экспертом в защитной магии, — холодно произнес «лисье чучелко».
— Вы же говорили, что не имеете отношения к этому заклятью, — теперь к буравящему взгляду рыжего добавился еще один от Макдью. — Или все-таки…
— Я не проклинал Кобольта, — повторил Том и спокойно отлепился от стены. В целом его внешний вид оставлял желать лучшего: одежда была мятой и грязной, волосы торчали в разные стороны. Но вот он встряхнулся, выпрямил спину, поднял голову и стал выглядеть так, будто облачился в королевскую мантию.
Рыжий смешался, даже Стэнли начал сомневаться в своих подозрениях.
— Но почему вы думаете, что чары не помогут? — спросила Кларисса. Она по-прежнему держалась рядом с Томом. Наверно, возомнила себя его ангелом-хранителем, которому нельзя далеко отлучаться от правого плеча подопечного.
Риддл повернул голову в ее сторону, но ответил за него Прудерс:
— Это комбинаторное проклятие.
Голос аврора был бесцветный и тихий, казалось, с ними заговорила дохлая моль, а не человек из плоти и крови. По озадаченным лицам коллег архивариус понял: им требуются дополнительные пояснения, и уже собирался продолжить, как вдруг у его мантии отвалился рукав. Прудерс тотчас же потерял интерес к темным проклятиям. С озабоченным видом он отошел в сторонку и начал приделывать рукав на место. Мантию ему порвали во время давки, и тогда он залатал ее наспех парой грубых заклинаний, которые долго не продержались. В этот раз нужно было сделать все как следует, а неучам, если им так уж приспичило узнать про комбинаторные проклятия, придется подождать. Но Стэнли Макдью не мог похвастать большим терпением, тем более печенка его уже подсказала, у кого еще можно узнать о таинственном проклятии.