— Меня безумно возбуждает темная магия, — сладко прошептал юноша.
— А ты не боишься, что я принесу тебя в жертву демонам? — Риддл посмотрел на него. Странные отблески света, гуляющее по лаборатории, будто неугомонные призраки, превратили смазливое личико в загадочную маску. Том не любил пустой болтовни, но обмен пошлыми фразами был обязательной частью ритуала.
— В жертву нужны девственники, а я уже давно не… — блудливые прикосновения подтверждали слова, сказанные хриплым шепотом. Том одобрительно хмыкнул, подтолкнул юнца к столу и запустил руки под его рубашку. Пальцы прошлись вдоль позвоночника, а губы прижались к шее с голодной страстью, которая заставила бы любого вурдалака пустить слезу умиления. Парень застонал, может, излишне громко и чуть фальшиво, но Тому было плевать. Его никогда не интересовало, сколько удовольствия на самом деле получали его любовники.
В этот момент юноша неосторожно поднял взгляд вверх, и все его возбуждение как бесы сперли. Он попытался отстраниться, задергался, как пойманный зверек. Том разжал руки, потому что, видит Мерлин, легче было удержать перепуганную кошку.
— Там… там…
Под «там» подразумевался потолок чердака, спрятанный под серебристой паутиной, которая источала тусклый свет. К несчастью, в эти сети попался не один лишь лунный свет. Прямо над колдунами висел огромный, похожий на червя демон. Его тело будто покрывали многочисленные рты, зияющие, словно кровавые раны. Маленькие зубки тихо щелкали, пытаясь перегрызть нити паутины, но пока их усилия были тщетны.
Маги-конкуренты постоянно отправляли Тому Риддлу послания, к которым неизменно прибавляли свои наилучшие пожелания. Всего пожеланий набралось штук шесть, включая многоротого червя, а также один теплый привет — странное нечто, по виду напоминавшее пыльный мешок. Оно не двигалось и вообще не подавало признаков жизни. Остальные же нагло пялились глазами-плошками на юнца, который, к их немалой радости, трясся, как замерзший щенок, и злобно скалили свои бесчисленные клыки.
— Д-демоны… — заикаясь, выдавил парень.
— Демоны, — согласился Риддл, брезгливо кривя губы. Но его гримаса выражала отвращение не к исчадиям ада, а к современным колдунам, которых испугать проще, чем бойскаутов.
Впрочем, как бы злобно демоны ни щерились, шевельнуться они не могли — паутина держала крепко. Парень начал успокаиваться и даже попробовал выдавить из себя бодрую улыбку. Ему бы точно удалось это сделать, если бы не новая напасть. Сеси упорно подбиралась к нему со спины, ее лапы отчаянно молотили воздух, будто сопротивляясь сильному течению, несущему ее к водопаду. Но добычу ей все еще было не достать; тогда она изловчилась и мазнула хвостом по затылку мальчишки. Тот взвизгнул, как девица, которую застали без одежды, и упал в обморок. Сеси шлепнулась рядом — Риддл снял с нее заклятие. Мантикора тут же встряхнулась и вспрыгнула бесчувственному юноше на грудь. Там она и уселась, всем своим видом говоря: «Все, хозяин, не успел — моя добыча».
Том раздосадованно поморщился. Впрочем, пусть случившееся послужит парню уроком — будет знать, как связываться с незнакомцами. Эта мысль его развеселила, и Риддл решил, что пора будить спящего. Пусть он выполнит хотя бы часть своих необдуманно данных обещаний. Перед этим не мешало бы запастись успокоительным. Он собирался призвать бутылку бренди и два бокала, но подумал: зачем что-то делать самому, если теперь у него есть слуга. Перед ним возник маленький серебряный колокольчик, звонко тренькнул раз-другой — безрезультатно. Видимо, Портсмут опять был занят, вопрос — чем?
*
Вормсвуд удобно развалился в кресле Гилдероя, поверхность стола, за которым он сидел, почти полностью скрылась под многочисленными стопками писем. Совы кружили вокруг дома круглые сутки, напоминая гигантскую воронку. Локхарт втайне гордился, что крышу его дома приходится чистить от помета чаще, чем крышу министерства. В основном конверты были розового цвета, и напрашивался вывод, что поклонниц у знаменитого писателя намного больше, чем поклонников.
Сам писатель отсутствовал, однако его портрет, висевший над камином, выглядел даже лучше оригинала. Художник, естественно, знаменитый и берущий за свою работу столько, сколько не у каждого гоблина найдется в заначке, не пожалел магических красок. Орден Мерлина на мантии Гилдероя сверкал, как путеводная звезда в ночи.
Полумрак лишь усиливал это впечатление, горела только настольная лампа желтого стекла, весьма искусно воспроизводящая голову дракона. Высокое узкое окно всегда было закрыто плотными синими шторами: Локхарт считал, что солнечный свет губителен для призрачных фантомов, возникающих в его воображении. При взгляде на мягкий зеленый ковер вспоминались прекрасные лесные опушки, на которых в лунные ночи танцевали феи. Был в кабинете и книжный шкаф, но большую часть его содержимого составляли обманки. Книг других писателей Гилдерой в доме не держал из принципа, а своих ему пока не хватало для того, чтобы заполнить все полки.
От мастера Портсмут получил задание — разобрать накопившуюся корреспонденцию и ответить на каждое письмо. Но он то и дело отвлекался на собственные грезы, сладкие, как голоса сирен. В его мечтах все эти многочисленные благодарности и признания в любви были адресованы ему, Портсмуту Вормсвуду, гениальному писателю и бесстрашному борцу с чудовищами. Перо застыло над чистым листом, будто кинжал в руках нерешительного убийцы. Потом и вовсе упало на стол. Вормсвуд достал из кармана маленькое зеркальце и начал гримасничать, пытаясь повторить великолепную улыбку своего мастера. За этим занятием его и застал Риддл.
— Я вас звал.
Застигнутый врасплох Портсмут выронил зеркало и принялся суетливо ворошить бумаги.
— Понимаете, мистер Реддл, мастер поручил мне важное дело…
Он умолк, можно сказать, что все слова, которые он собирался сказать в свое оправдание, вдруг превратились в ледышки и застряли в горле. Портсмут откашлялся и поднял глаза. Том Риддл не походил на замогильную жуть, какой ее описывают в бульварных романах. Он был среднего роста, худой, тонкокостный, а лицо его было скорее аристократичным, чем красивым. Но серо-голубые глаза смотрели холодно и безжалостно, от их взгляда любая жуть запрыгнула бы обратно в свою могилу, не забыв накрыться сверху надгробным камнем. И Вормсвуд подумал, что зря он не запомнил, как точно произносится фамилия его хозяина. А следом пришла другая мысль: уже слишком поздно. И он зажмурил глаза, ожидая, что сейчас в грудь ему ударит смертельное проклятие. Поэтому слова «Портсмут, вы уволены» прозвучали для него, как королевское помилование для человека, уже стоящего на эшафоте с петлей на шее.
Вормсвуд не колебался ни секунды: вскочил с кресла, опрокинул его на пол и бросился прочь, даже не попрощавшись. Остановился он только тогда, когда от злополучного дома его отделяло полквартала. И, переведя дух, поклялся себе, что больше никогда не будет доставать тетю Гленду просьбами сделать из него писателя.
========== Глава 3 ==========
На следующее утро Риддла разбудило громогласное «А-а-а!»: побочные эффекты творившегося в его лаборатории чародейства малость искривили пространство и время, поэтому вопль множился, усиливался и возвращался. Насмешливое эхо передразнивало его на все лады, и казалось, что в лабораторию ворвалась орава полоумных лепреконов, по дурости выхлебавших паленую настойку из мухоморов. Сеси резко вскочила, а так как она служила Тому подушкой, то он едва не приложился затылком о дубовые доски. Грозный мантикорий рык влился в ужасную какофонию. Не открывая глаз, Риддл прошипел сквозь зубы заклятие, призывая к порядку разбушевавшийся хор. Вопли смолкли, но он рискнул сесть, только когда утих раздражающий звон в ушах.
Рядом с входом шла отчаянная схватка: хрупкая тень пыталась увернуться от магического гримуара, который выполнял обязанности сторожевого пса. Тень отпрыгнула, взметнулись то ли крылья, то ли полы мантии, звякнула железная цепь. Нрав у гримуара был злобный, а нутро — прожорливым, и без привязи он бы уже давно повадился ловить соседских собак и кошек. Сеси при виде незваного гостя грозно ощерилась и на всякий случай спряталась за хозяйскую спину. Серебристая паутина всколыхнулась, демоны оживились и таращились во все глаза. Замученные скукой, они были рады любому развлечению.
Гримуар атаковал снова, тяжелые страницы зашелестели, будто на них дул разбушевавшийся полтергейст, синие тени, похожие на тонкие лапы, соскользнули с них и потянулись к сжавшейся от страха добыче. Но в последний момент инстинкт самосохранения отвесил жертве хороший пинок, и та увернулась от загребущих лап, задев стоящий у двери скелет, который тут же стал заваливаться набок. Гримуар рванулся вперед, подпрыгнул, но проклятая цепь была слишком коротка. И в тот момент они все застыли: гримуар — в прыжке, скелет — в падении, а гость — со вскинутыми руками.
«Так лучше», — подумал довольный собой Риддл и тихо свистнул, разрушив чары тишины. Из дальнего угла донеслось тихое шебуршание, отворилась тяжелая крышка сундука. Оттуда, клацая и дребезжа, высыпала целая ватага черепов и черепушек: козьих, крысиных, лисьих, собачьих, волчьих, вороньих и жабьих. Черепа держались на тонких, как хворостинки, ножках, а из глазниц лился золотистый свет. Внутри каждого из этих отполированных до блеска краниумов томился дух огня. Пристанище им выпало незавидное, а с другой стороны — чего еще ждать от Риддла. Он был магом не только темным, но и практичным и, принеся зверушку в жертву, не позволял ее бренным останкам пропадать зря.
Черепа рассредоточились по лаборатории, и, озаренная приглушенным светом, она приобрела обжитой и на свой лад уютный вид. Но даже теперь, когда Том без труда мог разглядеть непрошеного гостя, он не сразу узнал в нем Гилдероя. Лицо того было скрыто под толстым слоем буро-малиновой жижи, а свои знаменитые белокурые локоны он убрал под черную сеточку. Китайский шелковый халат, накинутый поверх легкой пижамы, стараниями не в меру шустрого гримуара превратился в живописные лохмотья.
Сеси решилась подбежать поближе к застывшей фигуре, но вдруг остановилась, чихнула и спешно попятилась назад. В чем бы Локхарт ни вымазался, пахло это хуже, чем отвар из пауков, поганок и волчьих кишок. Вонь легко перебивала запах жженой кости от фонариков-черепков.
Гримуар отмер и сразу же сделал еще одну попытку отхватить от Гилдероя кусочек посочнее, но Том усмирил его парой фраз на неизвестном языке. Тени-щупальца снова втянулись внутрь. Напоследок фолиант встал вертикально, страницы зашевелились и раскрылись на средневековой гравюре, изображавшей сожжение чернокнижника. Жгли пособника темных сил живьем, и художник не жалел сил, изображая муки и корчи. Убедившись, что Риддл его намек уловил, гримуар закрылся и упал на пол, даже уменьшился в размерах, чтобы со стороны казаться безвредной книжкой.
Дальше пришла очередь Локхарта — как только заклинание отпустило и Гилдерой снова смог двигаться и говорить, то тут же принялся возмущаться:
— Что за коварство — разбрасывать на пути честных колдунов хищные книжки?! Этому артефакту еще повезло: не застань он меня врасплох, ему пришлось бы собирать свои страницы по клочкам. Я как раз собирался применить одно мощное боевое заклятие, когда ты вмешался.
— Не стоит меня благодарить, — буркнул Том, хотя у Гилдероя этого и в мыслях не было. Наоборот, он бы еще долго выражал свое негодование и сетовал на коварство Риддла, укравшего его честную победу, но тот быстро пресек его излияния одним простым вопросом: — Зачем ты пришел?
Локхарт возвращал утраченное самообладание быстрее, чем саламандра отращивала потерянный хвост. И, хотя внезапное столкновение с гримуаром потрепало ему не только халат, но и нервы, он смело двинулся вглубь владений Риддла, обводя их взглядом конкистадора, стоящего на берегу Нового Света. Самому Тому в данном случае отводилась роль туземца, которого следовало приобщить к цивилизации. Конечно же, он не оценил выпавшей ему чести, с трудом подавил зевоту и попытался стряхнуть с себя остатки сна.
— Ты спрашиваешь, зачем я здесь? Почему я вскочил ни свет ни заря, почему, презрев опасности и коварные ловушки, явился в это логово порока и беззакония? Естественно, я здесь не собственному желанию, а из-за возмутительного деяния, о котором ты, не сомневаюсь, прекрасно осведомлен. И не следует напускать на себя невинный вид. Я знаток человеческих душ, и меня не проведешь! Так что посмотри мне в лицо и скажи, что случилось.
Том встал, потянулся и попробовал честно (а внезапные подъемы, совмещенные с недосыпом, всегда пробуждали в нем тягу к откровенным высказываниям) ответить на вопрос:
— В дом пробралась кикимора и нагадила тебе на лицо, — это предположение так и напрашивалось, стоило хотя бы мельком взглянуть на Гилдероя, а когда тот подошел поближе и волна тошнотворного запаха окатила Риддла, то сомнений не осталось. Здесь постаралась весьма злокозненная нечисть, которая к тому же не брезговала даже самыми отвратительными отбросами, раз на выходе получилась настолько вонючая куча.
Но Локхарт пропустил его ответ мимо ушей, увлекшись своим монологом — бойким, цветистым и бесконечно долгим. Его язык молол без устали, а глаза не забывали смотреть по сторонам — вдруг здесь удастся найти пару-тройку занимательных деталей для новой книги. Детали создают реалистичную атмосферу, а именно ее ценили читатели и критики. По лаборатории он расхаживал без всякого страха, ведь Гилдерой искренне верил в свою смелость, и его уверенности ничего не грозило. До первого взгляда вверх. Демоны затаили дыхание в ожидании, им очень хотелось полюбоваться на еще одного смертного, который от страха грохнется в обморок.
Размотанные свитки валялись вокруг стола, будто бинты для мумии великана. Посреди комнаты торчал гигантский громоотвод, одна стена была полностью скрыта за высоким стеллажом. На полках стояли сосуды самых разных цветов и форм, сделаны они были в основном из стекла. В одних ждали своего часа элементали, в других метались беспокойные духи. Их искаженные злобой лица виднелись за тонким стеклом, но пробки, запечатанные колдовскими знаками, не пропускали злобные вопли. И оставалось лишь гадать, какие именно проклятия они выкрикивали в адрес Тома Риддла.
Еще вдоль стен стояли странные сложные приборы; самые простые из них выглядели, как вывернутые наизнанку часы, другие — как странное хитросплетение из проволоки, проводов и железяк с костями, магическими камнями и амулетами. Неизвестная простым смертным сила заставляла шестеренки вращаться, поршни — ходить туда-сюда, а стрелки — дрожать и дергаться. Предназначение этого чародейского инструментария оставалось для Гилдероя тайной, но странные штуковины произвели на него неизгладимое впечатление, которым непременно следовало поделиться с читателями.
И все это время слова лились из него стремительным потоком, в котором поймать умные мысли (если, конечно, они там присутствовали) было так же сложно, как ухватить юркую форель в настоящей речке. Том и не пытался; он посмотрел на свои босые ноги и обвел взглядом лабораторию, ища пропавшую обувь. Мантия была расстелена на полу, рядом стояли початая бутылка и пузатые бокалы. Сеси осторожно подошла к ним, принюхалась, но тут же отвернулась, брезгливо поведя усами. А ботинки будто пикси унесли. Риддл машинально поднял и встряхнул мантию, представляя, как он отловит мелких засранцев, а потом из принципа распихает их по бутылкам вместо корабликов.
— Том! — Гилдерой задал вопрос и теперь нетерпеливо переминался с ноги на ногу, ожидая ответа.
— Да?
— Ты меня слушаешь? Я спрашиваю, что мне теперь делать?
— Умыться, — осторожно предложил Том. — И мыла я бы на твоем месте не жалел.
Локхарт в ответ уничижительно фыркнул.
— Умыться! Это омолаживающая маска из секрета желчного пузыря единорога. Она должна полностью впитаться в кожу.
— Не боишься, что желчь в голову ударит? — Том слышал, что красота требует жертв, но ему не приходило в голову, что этими жертвами будут старики, беременные и слабонервные — в общем, все те, кого нынешний вид Гилдероя способен напугать до смерти.
— Я тебе говорил, что Портсмут пропал. И, уверен, без тебя здесь не обошлось.
— Я его уволил.
— А кто теперь приготовит мне витаминный напиток? Ты об этом подумал, когда увольнял нашего единственного слугу?! Я признаю, что жить с гением вроде меня трудно. И в любой другой момент я бы с пониманием отнесся к твоим попыткам привлечь мое внимание. Но не сегодня. Сегодня я хочу получить свой витаминный напиток. И делай что хочешь, хоть заключай сделку с демоном, но найди нового слугу.