— Мисс Сэлбот, мисс Сэлбот! — надрывалась темноволосая с голубыми бантиками, показывая пальцем на Робина. — У него пшикалка, он хочет облить меня чернилами.
— Ха! — Томми подскочил. — Тебе двойная домашка!
— Робин, прекрати немедленно!
Дети замерли, чувствуя, что их рассудительная и, в общем-то, добрая учительница готова взорваться и обложить их Силенцио, Ступефаями и любыми другими проклятьями, которые придут ей на ум.
— А что? — слабо попытался оправдаться неугомонный Робин. — Я ведь злобный кобр-трупоед и должен плеваться ядом.
— А я суперассасин, — гордо заявил Томми и поспешно добавил, если вдруг кто не понял: — Я круче.
— Ни фига ассасин не круче, — пробурчал его друг.
— Оба вы вонючки-грязнучки, — обвиняющим тоном заявила темноволосая девчонка, та, что едва избежала страшной чернильной атаки, пусть и не опасной для жизни, но губительной для ее новенькой мантии.
Том снова закрыл глаза. «Если бы я был дьяволом, — подумал он, — то превратил бы ад в один большой лифт, набитый орущими детьми».
— Все, Робин. Отдавай мне свою пшикалку, не то я тебя…
— Да ладно, вы же не можете меня отсюда выгнать.
— Но я могу сделать так, чтобы пол под твоими ногами исчез, — вмешался Риддл, которому надоела мелкая грызня прямо под боком. — Посмотрим, насколько хорошо ты умеешь левитировать. Надеюсь, что не хуже, чем раздражать окружающих.
Под его тяжелым взглядом мальчишка притих и смиренно сказал:
— Я ее спрячу.
— Нет, пусть отдаст, — хором потребовали девчонки. Они успокоились, только когда пшикалка перекочевала к мисс Сэлбот, но все равно посматривали на Робина с подозрением, ожидая новых пакостей. А тот увлеченно спорил с Томми, выясняя, кто кого побьет: суперассасин кобра-трупоеда или наоборот. Мисс Сэлбот тоже внимательно наблюдала за ними, готовая вмешаться, если спор перейдет в драку. Риддл ослабил узел галстука — несмотря на охлаждающее заклинание, в лифте было душно. Но закрывать глаза и возвращаться к беспокойному полузабытью он не спешил, так как был уверен, что спокойствие воцарилось ненадолго и очередная проблема не заставит себя ждать.
— Мисс Сэлбот, — очкастый толстячок дернул учительницу за рукав, его круглое лицо выдавало сильное внутреннее напряжение. — Я хочу в туалет.
Томми и Робин, позабыв про спор, затянули: «Пись-пись-пись…»
— Замолкните оба!
Лицо толстячка покраснело, он изо всех сил старался не проиграть битву со своим мочевым пузырем и просил доброго дедушку Мерлина лишь об одном — только бы мисс Сэлбот не рявкнула снова, иначе он за себя не ручается. Тем временем паршивец Томми тихо выдохнул «Пи-ись…»
— Томас! — голос мисс Сэлбот походил на зловещее шипение старой карги. Толстячок мог быть спокоен, о рявканье ей пока придется забыть. Перетруженные голосовые связки объявили забастовку до первой порции Восстанавливающего зелья, хорошенько сдобренного медом. — Выберемся отсюда, и я очень серьёзно поговорю с твоими родителями. Это и тебя касается, Робин Огастус Макгрин. А теперь давайте я расскажу вам сказку про Нюню-чулочницу.
— Нет! — хором заорали дети, и лифт вздрогнул.
— Мисс Сэлбот, я ведь на трех листах доказал, что Нюня-чулочница не может существовать по всем законам магии, — противным, будто липкая тянучка, голосом заявил Пигли.
— Давайте лучше поиграем, — попросила темноволосая девочка с голубыми бантиками. — В молчанку.
Неожиданно для всех светловолосая тихоня, похожая на ангелочка, предложила:
— Пусть лучше мистер расскажет нам сказку.
Том не сразу понял, что речь о нем. Удивительно, но остальным детям идея понравилась, и они выжидающе уставились на него.
— Я знаю только страшные истории.
— Страшные истории — это хорошо, — сказал Робин.
— Потом ночью спать не будешь, — предостерег его Риддл.
— Буду, меня страшными сказками не запугаешь, — заверил всех мальчишка и на всякий случай, вдруг кто позабыл, напомнил: — Я ужасный кобр-трупоед. Так что рассказывайте свою самую жуткую страшилку.
— Волшебное слово, Робин, — сказала мисс Сэлбот машинально.
— Ну пожалуйста.
— Можно в сказке будет златогривый единорог? — попросила светловолосая тихоня. — Пожалуйста. — Ей не нужно было напоминать о правилах вежливости.
— Это плохая идея…
— Пожалуйста, — теперь взмолилась сама учительница. Причем если бы Том ее не видел, то по голосу решил бы, что ее собираются пытать или уже пытают. — Расскажите им что-нибудь.
— Хорошо, — согласился Риддл. — Пусть это будет история о мальчике-сироте, который жил в приюте. Звали его…
— Робин, — с надеждой предложил Робин. Остальные дети тут же зашикали, ведь всем известно, что перебивать рассказчика нельзя.
— Том, — разочаровал его колдун.
Томми задрал нос и хмыкнул, за что получил свою порцию шиканий.
— Давным-давно…
========== Глава 7 ==========
Очень скоро обитатели риддловского чердака поменяли свое отношение к печатной машинке. Из врага она превратилась… нет, не в друга, а в назойливого ночного сторожа, который каждую ночь совершает обход и своим хриплым окриком сообщает, что все спокойно. Они быстро сообразили, что пока машинка стрекочет, выплевывая слова на бумагу, хозяину не будет дела до их мелкой возни.
Стопка листов с каждой ночью прибавляла в весе и не могла не радовать глаз своей толщиной. И вот однажды вечером Гилдерой решил сам проверить, как продвигается пресловутая книга. Его сильно беспокоила самодовольная улыбка, которая не сходила с лица Риддла. А скупые донесения Макдура давали новую пищу для дурных предчувствий.
Локхарт осторожно приоткрыл дверь и, убедившись, что путь свободен, шустро перебежал на середину чердака. За его спиной разбуженный сторожевой гримуар впустую хлопнул страницами и улегся на пороге, чтобы в следующий раз не упустить незваного гостя.
Том, полностью погруженный в свою историю, быстро печатал и соизволил поднять голову только после того, как Гилдерой несколько раз громко кашлянул. В лаборатории было темно, но его стол освещали несколько фонариков из черепов: медведя, собаки или волка, коровы и крысы. Они вскарабкались друг на друга, так что получилась небольшая, но зловещая башенка.
— И как ты можешь работать с этим механизмом? От него столько шума, что не слышно собственных мыслей.
— К шуму быстро привыкаешь. — Риддл допечатал предложение, а потом сплел пальцы в замок, суставы громко хрустнули. От этого звука Локхарта передернуло. — Зачем я тебе понадобился?
Гилдерой бы хотел поделиться своими мыслями насчет сакральной связи между словами и рукой, которая их пишет, но Том со своей дурацкой привычкой беречь время не оставил ему шансов.
— Если ты помнишь, вчера я попросил тебя кое-кого убить. А ты мою просьбу не выполнил. — Прекрасное лицо выражало легкую брезгливость, взгляд так и прилип к стопке листов на краю стола. Но взгляду все-таки не хватило цепкости, чтобы заставить рукопись подняться в воздух и полететь прямиком в жадные ухоженные ручки. Пришлось Гилдерою самому идти в другой конец комнаты, осторожно огибая круглые окна в полу.
— Выполнил. Я собственноручно его убил, расчленил, а части тела развесил по дому в назидание другим, а также для их устрашения. — Том позволил себе расслабиться и вытянуть ноги.
— Я никаких частей тела не видел.
— Не сомневаюсь, потому что если бы ты увидел, то я бы сразу об этом узнал, а также все наши соседи и мои знакомые в Южном Уэльсе.
— Причем тут Уэльс? — Локхарт обошел подозрительную тень.
— Когда ты увидел целого паука, то так орал, что тебя, должно быть, слышали во Франции. Логично предположить, что при виде его части ты завопишь слабее, как раз в пределах слышимости жителей Южного Уэльса.
— Склонность к преувеличениям может сильно повредить начинающему писателю. Особенно если он будет злоупотреблять этим стилистическим приемом, — назидательно произнес Гилдерой.
Цель была уже близка, но неожиданно на его пути возникла Сеси. Она выскользнула из-за большой бутыли и уселась, сложив за спиной черные крылья. Утыканный ядовитыми иголками хвост елозил по полу, и на деревянных досках оставались царапины, пока еще не глубокие. Локхарт замер, ему не нравилось, как блестят в темноте зеленые глаза, воображение так и хотело дорисовать к этим зловещим светящимся точкам тушку гигантского монстра. Подавив беспокойство, он поймал убегающую мысль и продолжил:
— Тем более если этот начинающий писатель не может отличить панический вопль от боевого клича, который призван вселить ужас в сердце врага.
— И почему же в этот раз я не слышал твоего боевого клича? — Том с любопытством наблюдал, как его любовник пытается обойти Сеси, та тут же вскочила и снова заступила ему дорогу. Для нее происходящее было веселой игрой, а для Гилдероя — еще одной провальной попыткой доказать свою храбрость.
— Видишь ли, наш заботливый слуга оставил на двери ванной записку, сообщив, что там находится паук. Это было весьма любезно с его стороны. Тем не менее кто-то должен пойти и проверить.
На Макдура надеяться не стоило, арахнофобия оказалась заразительной. Демон рассудил, что если знаменитый герой и могущественный волшебник Гилдерой Локхарт при виде пауков впадает в панику, то они не такие и безобидные, какими кажутся на первый взгляд. Теперь он наотрез отказывался приближаться к ним.
— А пока ты разбираешься с пауком, я могу просмотреть твою рукопись, — великодушно предложил Гилдерой, оттесненный в угол. Сеси деловито прохаживалась рядом, искренне надеясь, что он попытается сбежать и даст ей возможность размять ноги.
— Спасибо, но не нужно.
— Не стоит отказываться от советов мастера. О чем, кстати, твоя книга?
— О мальчике-сироте, морской ведьме и златогривом единороге.
— Сюжет слабоват и не оригинален. В издательстве тебя поднимут на смех, если, конечно, не выбросят рукопись сразу же после того, как прочитают синопсис. И нет ничего постыдного в том, чтобы принять мою помощь. Я ведь хочу избавить тебя от унижения.
— Я постараюсь справиться сам. — Том подобрался, сел ровно, повертел головой и снова склонился над печатной машинкой. Его намерения были ясны. — Мне нужно закончить главу, тебе и твоему пауку придется подождать. Сеси!
Уши мантикоры дернулись, она сорвалась с места и со всех ног помчалась к хозяину. Теперь ничего не мешало Локхарту уйти из лаборатории; он страдальчески поморщился, потому что печатная машинка снова застучала и каждый стук приближал его возможное поражение. Однако Гилдерой приободрился и заменил слово «возможное» на «маловероятное». Ему ли не знать, какими придирчивыми бывают издатели. Успокаивая себя этой мыслью, он задрал подбородок и беспечно направился к двери, где его терпеливо поджидал магический гримуар.
*
— Я принес тебе подарок, даже два, — произнес Риддл, усаживаясь в кресло. Его улыбка была еще слаще, чем у человека, перемазавшего губы заварным кремом. Локхарт отложил перо, он с самого утра сидел в кабинете и отвечал на письма поклонников. Но даже хвалебные речи, пропитанные слезами, духами и запечатанные страстными поцелуями, не смогли его успокоить. Предчувствие унизительного поражения тяжелым грузом лежало на сердце. Однако он все-таки был великим героем, примером для подражания, о чем ему напомнил собственный портрет, висевший над камином. Поэтому Гилдерой придал своему лицу самое безмятежное выражение и взял книгу, которую ему протягивал Том. Он был крайне горд тем, что его рука даже не дрогнула. И орден Мерлина он получил заслуженно, что бы там ни говорил Риддл, только авансом в счет будущих заслуг.
— Я выиграл.
— Я вижу. — Локхарт повертел книгу. Издание было неплохим, в твердом переплете с красивой картинкой на обложке — море и скалы. Имя автора — Томас Блэксмит — (Гилдерой с довольным видом отметил, что Том не проявил большой оригинальности, выбирая псевдоним) было вытеснено золотыми буквами. Ниже — название «Тайна златогривого единорога». — Как ты сумел издать ее так быстро?
— Пообещал своему литературному агенту девяносто процентов от своего гонорара.
— У тебя даже литературный агент есть, — Локхарт удивленно хмыкнул и вернулся к предмету их спора. — Чтобы ты знал, детская литература — это не литература.
— По условиям пари я должен был написать книгу, а не шедевр для Нобелевской премии.
Гилдерой никогда не признавал свое невежество, чем меньше он знал, тем более надменный вид на себя напускал. Он повел бровями и с видом знатока протянул:
— Кто, кроме критиков и замшелых интеллектуалов, обращает внимание на эти премии? К тому же иностранцы ничего не понимают в настоящей литературе.
И чтобы закрыть скользкую тему, он перевел разговор на содержание книги:
— Мальчик-сирота по имени Том… Между прочим, графомана выдает именно желание превратить главного героя в свое альтер-эго. Настоящий профессионал до этого никогда не опустится.
— И кто бы говорил, — Риддл хмыкнул, но не обиделся. Победитель может позволить себе быть великодушным, особенно если знает, какое неприятное будущее ждет побежденного. — У меня есть для тебя еще один подарок.
— Опять книга. — Локхарт разглядел название и брезгливо поморщился. — Дасти Осем «Обман Брука». Я должен прочитать эту безграмотную ахинею? Этого ты хочешь?
— Не совсем. Сегодня в книжном магазине на Диагон Аллее будет презентация новой книги Дасти Осема. — Том сделал небольшую паузу, ему хотелось растянуть удовольствие от предвкушения. — И я подумал, что ему будет приятно, если знаменитый писатель вроде тебя попросит у него автограф.
Лицо Гилдероя некрасиво скривилось, пытаясь передать всю бурю чувств, которая сейчас бушевала в его душе. Бессильная ярость преобладала, и он чувствовал себя униженным дважды. Первый раз — из-за проигранного спора, второй — из-за невозможности как следует проучить зарвавшегося Риддла.
— Ты хочешь, чтобы я… — голос Гилдероя задрожал, — чтобы я, Гилдерой Локхарт, кавалер ордена Мерлина третьей степени, подошел к этому ремесленнику от литературы и попросил у него автограф?!
— Спор есть спор. — На лице Тома появилась улыбка. — В этом есть и хорошая сторона: там будут журналисты, и ты сможешь пополнить свой альбом новыми вырезками.
Когда Риддл упомянул альбом, в который Гилдерой собирал статьи о себе любимом, улыбка все-таки добралась до его серо-голубых глаз.
— Берегись! — Локхарт попытался согнать с лица своего любовника это самодовольное выражение. — Ты нажил себе смертельного врага. Я отомщу тебе, когда ты меньше всего будешь этого ждать.
— Не сомневаюсь. Ведь для того, чтобы отомстить, когда я буду этого ждать, требуется больше смелости, чем у тебя есть.
— Ты забываешь, что я написал одиннадцать книг о борьбе с монстрами. И никто не знает о боевой магии больше, чем я.
— Вспомни об этом, когда в следующий раз встретишь паука. — В его глазах сверкнули насмешливые искорки, и Гилдерой понял, что мерзкую тварь Риддл так и не убил. — Нам пора, я бы хотел послушать, как мистер Осем будет читать главы из нового романа. Не забудь книгу.
Локхарт встал из-за стола, его холеные пальцы стиснули корешок книги с такой силой, будто хотели выжать из нее слезу. Сейчас он не мог ничего предпринять, но дайте ему в руки перо и бумагу — и одному темному магу сильно не поздоровится.
*
Презентация закончилась, но Том не спешил возвращаться домой. Он поднялся на галерею второго этажа, прошел мимо длинных стеллажей, забитых старыми книгами, которые могли заинтересовать лишь безнадежного зануду. На обычных людей одни лишь их названия наводили тоску, например, «Трактат о сравнении различных методов втыкания гвоздей в след врага, написанный Корнелиусом фон Пупом на основании проведенных им самолично измерений и анализа исторических хроник от 1634 года и до наших дней».
Между двумя стеллажами пряталась неприметная дверь, размером не больше, чем створка от шкафа. За ней находилась круглая, довольно просторная комната, высокие книжные шкафы из темно-красного дерева подпирали стены. Пахло кожей, бумагой и стародавними временами, из-за плотной, ничем не нарушаемой тишины казалось, что комнату окутывает непроницаемый кокон, который отсекает не только звуки, но и тепло. Здесь было намного холоднее, чем в остальном магазине, причем разницу в температуре нельзя было не заметить: едва войдя, Том застегнул мантию на все пуговицы.