Корова лениво подняла голову, заметив, что к дому вновь идут путники. Колокольчик зазвенел на ее шее, пес выглянул из-под дома, чтобы убедиться в том, что в его владениях царит покой и гармония, свойственные этому одинокому дому.
Темноволосые, широкоплечие, мокрые от пота братья шли навстречу хозяйке, неся в руках ящики с вяленым мясом, новенькими свечами, веревками, специями и прочей ерундой, нужной в хозяйстве. Урса не ждала братьев так рано и подозревала, что ускорению их возвращения служило то, что дома с ней теперь томился раненный в «большой битве» эльф.
– Ух, хлебом пахнет даже здесь! – выкрикнул старший из близнецов, едва заметив девушку. – Ты будто ждала нас, а, Урсула? Мы, правда, ненадолго, нам нужно вернуться к батьке на подмогу, но…
– Но уж булок-то мы бы с дороги поели! – перебил его второй.
Старый пес залаял, едва увидев знакомых «друзей», и Ялмар поспешил отшагнуть от его будки. Старая липа, растущая неподалеку, бросала на дом тень, но разглядеть оскалившуюся морду животного можно было даже в столь блеклом свете. Травнице прежде не приходилось им врать, чтобы быстрее спровадить домой, и сейчас, подбирая слова, она выглядела слишком сконфуженной. Помахав гостям издалека, та указала, куда поставить тяжелые ящики, и после выдавила из себя улыбку.
– Сейчас я вынесу вам сухую траву и немного рыбы, – отозвалась девушка, когда груз упал на землю. – Бычки тощие, но вкусные.
– Нашему батьке очень уж нравится, как ты их солишь и вялишь, – довольно признался один из гостей. – Но ты не гони лошадей, дай нам войти, отогреть руки.
– Нет! – поспешно, слишком поспешно отозвалась девушка. – Вы простите, у меня теперь много дел, мне некогда принимать гостей.
– Это из-за твоего мертвяка дел прибавилось? – спросил Одмар-младший, перекинувшись с братом недовольными взглядами. – Он еще не помер?
– Выглядел так, будто уже вот-вот. Мы, вообще, поэтому и приехали так быстро. Думали, что хоронить пора.
Полуэльфка закусила губу, чувствуя, что сказано что-то плохое. В тоне вопроса она слышала странную обиду, словно только что отняла у мальчишек что-то важное. Ялмар потупил взгляд, Одмар терпеливо ждал ответа, смотря травнице в глаза, словно желая пристыдить ее за не гостеприимство, а Урсула не знала, как той следует ответить. Время показалось ей слишком длинным, минуты тянулись, словно целые дни. Пес, почуяв неладное, снова издал тихий противный лай, и покусанный ранее гость сделал еще один шаг назад. Ощущать клыки зверя на собственной плоти вновь ему не хотелось.
Дверь заскрипела за спиной хозяйки дома, и оба брата осторожно воззрились на вышедшего «мертвяка». Бледный, с длинными черными волосами, Карантир напоминал им вампира, призрака, любую другую нечисть, способную утащить за собой на тот свет даже самого добродушного праведника.
– Не помер, – отозвался эльф, выходя во двор, к людям. – Я даже дальше от смерти, чем ты, если не начнешь следить за словами.
========== 4. Кровь эльфов ==========
Холодный ветер, не правивший этим днем, словно услышал незримую команду. Только эльф отворил двери, тот налетел на братьев, едва не сбивая их с ног. Воцарилось молчание, молчание, приправленное холодом непогоды и неприязнью, которые юноши питали друг к другу. Братья неловко переглядывались, явно стыдясь того, что живого человека записали в покойники, только извиниться они никак не решались. Урса же настороженно поглядывала в сторону порога.
Она не слышала его шагов, не слышала скрипа покидаемого стула, шороха сухой одежды, плотно прилегавшей к раненному телу. Только дверь выдала эльфа, решившего вмешаться в чужой разговор. Для любого другого то показалось бы мелочью, травница же нашла в этом настораживающий знак. Она долго жила здесь в одиночестве, коротала деньки в кромешной тишине, выживала средь сирен, и каждый шорох сулил ей опасность. В таких условиях учишься распознавать шаги полевой мыши, крик ночной птицы и вопль жертвы, а уж приближение высокого тяжелого эльфа Урсула должна была заметить за милю, за две, когда ветра нет.
Взглянув на пса, снова забившегося под дом, Урсула поняла, что и тот не заметил приближения эльфа. Животные чувствуют лучше, и те питали к незнакомцу страх. «Пустяки. Воображение разыгралось после сказок», – заверила себя девушка. Она вновь заставила себя улыбнуться, забыть о глупых подозрениях и взглянуть на братьев. Их появление раненого не напугало, лишь привело к стыду за высказанное ранее.
– Ну, ты уж звиняй нас, – произнес старший брат, не поднимая взгляда. – Просто у тебя такой вид был, что уже вот-вот…
– Да, мы ж не виноваты в том, что ты так на покойника был похож.
И в том, что такта в незваных гостях меньше, чем в шелудивом псе, ворвавшемся на хозяйский прием. Понимая, что конфликт исчерпан, эльф осторожно кивнул двум незнакомцам. Дерево за его спиной протяжно заскрипело, ветер рвался в бой. Молчание, казавшееся жителям островов неловким, для Карантира было чем-то обычным, вроде времени, что учитель дает ученику на передышку. Можно рассмотреть, с кем имеешь дело, и понять, что говорить впредь.
– Они не очень вежливы, но не злы, – произнесла травница полушепотом, чтобы услышал ее только Карантир.
Оба напялили на себя легкий доспех, хотя всего-то собирались доставить девчонке провиант с ближайшего острова. У этого явления нашлось бы лишь два возможных объяснения, оба из которых не делали положение навигатора лучше. Первое заключалось в том, что местность эта настолько опасна, что дом нужно покидать в полном обмундировании, вторая – в том, что юнцы рисовались перед хорошенькой полуэльфкой. Второе не шло на руку Карантиру лишь потому, что мнимая конкуренция сделает двух крепких ребят агрессивными. Агрессивными к нему, что еще не успел набрать сил после пережитого ранения.
– Я не в обиде, – отозвался эльф тише, чем хотел.
– Быстро ты все ж оклемался, – заметил один из братьев. – Правду, знать, говорят, что на вас заживает, как на собаках?
– Нет, – едва не оскалился юноша, оскорбившийся от дерзкого сравнения. – Просто мне повезло, неплохая травница попалась.
Урсула зарделась, но в глубине души знала, что ее заслуга тут минимальна. Эльфу помогла только его собственная магия, травница лишь позволила ему прийти в себя после перенесенных травм. Ялмар и Одмар, впрочем, далекие от врачевания, но близкие к деревенским россказням о том, что воина так легко не сломить, не ждали никаких иных доказательств.
– Ты, разве, не пригласишь их к завтраку? – спросил Карантир, указывая на гостей. – Кажется, они проделали долгий путь.
– Долгий! Вон, даже пришлый понимает, как мы умотались.
Голос эльфа звучал твердо, и сказать ему «нет» Урсула бы не смогла. Девушка потупила взгляд, чувствуя, что слишком легко идет на поводу, и все же виновато кивнула гостям с островов. Когда оба юнца проходили мимо эльфа, тот с радостью отметил: достают ему лишь до плеча, в бою у него преимущество. Травница, хозяйка дома, под недовольным взглядом эльфа и сама переступила порог, стараясь идти как можно быстрее, словно и она была на этой кухне гостем.
Стульев хватило, мебель в доме осталась еще с тех пор, как мать и отец были живы. Сладкий запах выпечки захватил все вокруг, и даже корова любопытно поглядывала в окно. Надеясь, что ей бросят подгоревшую корку. Братья охотно сели за стол, не дожидаясь, пока хозяйка дома укажет им на места. Голод командовал быстрее. Карантир проследовал за вошедшими и сел на собственное место, взяв в руки недоеденный ранее кусок хлеба.
Урсула подавала гостям еду, любопытно поглядывая в сторону эльфа. За то недолгое время, что она успела провести с ним наедине, девушка поняла: раненый не сильно-то жалует общество. Сейчас Карантир скрывал собственный дискомфорт за маской благодарности. Маской, которую никак не могли разглядеть братья, не привыкшие думать о подобном. Только… Только зачем ему это? У Урсы еще не было ответа ни на один вопрос, что застряли в ее голове.
– Ну, так что, расскажешь нам, где тебя так ранило-то? – аккуратно начал один из братьев, с жадностью откусывая кусок сыра. – Чтобы так мощно пробить грудину – нужна сила, как у берсерка, не меньше.
– В одной битве, – уклончиво ответил эльф. – Урса рассказала мне, что вы и сами – доблестные воины. Это верно?
Девушка слышала разговор, и могла бы нарушить его, озвучив, что не упоминала братьев вообще. Только что-то глубоко внутри подсказало ей: сейчас лучше промолчать и сделать вид, что все так и было. Если эльф солгал, значит, ему очень нужно, верно? А глядя в эти холодные глаза понимаешь: нужное он берет. Урсула поставила уже остывший противень с хлебом на стол и села вместе со всеми, чтобы молча следить за ходом чужого разговора.
– Верно! – с гордостью в голосе заявил Одмар-младший. – Все на островах воины, если подумать. Все, окромя больных, правда, – добавил тот, имея ввиду и друидов, и исследователей, и стариков. – Ты бы видел, какую резню недавно устроили Димуны в наших краях!
– Да, гнали их до самого Фаро, – подхватил младший из близнецов, глядя на Урсу. – Уж больно они распоясались, того и гляди начнут вглубь острова шастать за девками. Пора Керис их припугнуть.
– Ай, выдумал, – махнул Одмар. – Ей лишь бы лясы точить, эта за топор не возьмется, пока в двери не постучат.
Эльф ел молча, смотря за тем, как братья входят в разговор. Не нужно было иметь за плечами груз из десятков лет вовлечения в дворцовые интриги, чтобы понять, что у гостей на уме. Драки, пьянки и деревенские девки. Карантир осторожно улыбнулся, понимая, сколь прозаичны мысли у людей, окруживших его за столом. Неудивительно, что миловидная травница живет изгоем.
– Ну, она же организовала ту славную битву за Ласточку, правда? – спросил эльф, словно мечтательно отводя взгляд к окну. – Разве это не показатель мужества?
– А-а-а-а, – вздохнул Одмар. – Славный. Говорят, был бой. Да тут у нее, правда, выбора просто не было. Или демоны нас или мы их. Тут еще и Крах со своей Цирей, вроде как, носится…
– И Хьялмар. Да, за ней же, кажется, гнался ирод какой, – вставил младший брат. – Ну, теперь-то не погонится.
– Дикая Охота побеждена?
– Разгромлена, – довольно отозвался один из братьев. – Говорят, что голова короля демонов прокатилась по всему борту и рухнула прямо в воду. Ведьмак его прикончил после того, как демон Краха убил.
Король мертв… Охота окончена. Братья довольно переглянулись, а эльф не решился расспрашивать дальше. Впрочем, на что он надеялся? На победу Эредина в той глупой погоне за Львенком, на торжество высшей расы в мире, заточенном под человека? Если бы это произошло, людей на острове уже бы и не осталось. Карантир поднял взгляд, и заметил, что Урса только что от него отвернулась. Если бы Нагльфар забрал то, что ему причитается, эти хорошенькие глазки опускались бы к полу каждый раз, как Карантир появлялся в ее поле зрения. Из учтивости, даже не от страха.
Эльф отчего-то задумался о том, каким бы он был ей господином. Добрым и великодушным? Возможно, что иногда… Ветер крепчал: он гнул ветви деревьев за окном, и старший брат, видя, что стихия набирает силу, нервно поглядывал по сторонам. Свой драккар незваные гости оставили у самого берега непривязанным, и только сейчас младший из юношей вспомнил, что это может плохо кончиться, заперев тех на острове на несколько долгих дней.
– Нам, наверное, уже пора, – произнес один из братьев, кивнув Урсуле. – Спасибо хозяйке за угощение, и не забудь продукты в погреб убрать.
– Да, хорошо, – только и ответила травница, что никогда не нуждалась в подобных напоминаниях. – Передайте травы бабушке.
Когда юноши встали из-за стола, Урса принесла убывающим сверток, пахнувший одуванчиками, ласточкиной травой, и, самую малость, той самой крушиной. Дверь снова скрипнула, когда девушка вышла провожать братьев, и Карантир поспешил помочь полуэльфке выпроводить гостей прочь. Младший брат и Урса ушли вперед, в то время как раненый эльф и Одмар остались позади. Островитянин сбавил шаг, заставляя эльфа из учтивости сделать то же самое.
– Знаешь, а ведь мы с тобой даже не представились друг другу, – начал юноша, но не смог закончить.
– Это необязательно.
– Да, – заметил тот. – Да, верно, необязательно, мы ведь все равно не подружимся. Я вот что хочу тебе сказать, долгоухий… Если с Урсулой что-нибудь случится, понимаешь…
– Я не собираюсь отвечать на ее помощь каким-либо вредом, – отозвался эльф, едва сдерживая копившуюся в нем злобу.
– Для твоей же безопасности – мудрое решение, – ответил юноша, ускоряя шаг.
О, зря тот это сделал. За последние дни Карантир скопил внутри слишком много гнева, и каждая капля приближала его к всплеску. Сперва его одолела тощая полукровка, после – ее человекообразный опекун с глазами кота, затем прославленного навигатора Дикой Охоты бросили умирать в чужом краю, не вернулись и за бездыханным трупом, и в конце его, словно жалкую уличную собачонку, на берегу холодного океана подобрала деревенская травница без рода и племени.
А что происходит теперь? Невысокий, пусть и крепкий человечишка смеет угрожать ему, смеет запугивать, искренне считая, что может позволить себе роскошь громких слов, не подкрепленных делом? Словно чувствуя неладное, пес полуэльфки не желал вылезать из-под дома и провожать гостей злобным лаем, как то случалось в обычные дни.
Корова тихо мычала в сарае, так и не дождавшись хлебных корочек, а куры разбежались по делам, желая очутиться как можно дальше от происходящего. Звери прятались от него, пытались укрыться, и травнице тоже захотелось сбежать. Урсула и сама чувствовала, что в воздухе зреет угроза, но говорить об этом сейчас не желала никому.
– У твоей бабки очень болят ноги, – тихо произнес Ялмар, пока ветер перебирал в своих холодных пальцах светлые волосы травницы. – Она очень хотела приехать, чтобы посмотреть на тебя, но не может.
– Хотела, но не может… Какая прекрасная отговорка. И зачем бы ей на меня смотреть сейчас? – спросила девушка с нескрываемой обидой в голосе. – Она… Она никогда этого не хотела, понимаешь?
– Урса, – продолжил юноша тихо. – Она старая, больная женщина, у которой не осталось никого. Оба ее старших сына погибли, младший – твой отец – тоже, муж умер всего несколько лет назад.
– О, и теперь ей нужна сиделка, а ее рядом нет? Как печально слышать, – с иронией ответила девушка. – Может быть, если бы она не затравила мою мать и позволила нам остаться в клане, сейчас ей было бы не так одиноко.
– Но, Урса…
– Хватит, Ялмар, достаточно. Мне плевать, что с ней будет. Так же, как ей было плевать на мою семью.
– Не мне решать, общаться вам или нет, – отозвался юнец угрюмо. – Но ты можешь совершить большую ошибку.
– Если попытаюсь найти в ней семью, да.
Разговор этот должен был остаться приватным, но Карантир услышал обрывки, не предназначенные для его ушей. Одмар не обратил внимания, сотрясания воздуха в разговорах мало заботили его порывистую душу, но эльф, прибывший из миров, где важные решения всегда принимались вербально, придал услышанному должное значение. У хорошенькой травницы было мягкое сердце, мягкое, только полнилось оно обидой и злобой, с которой можно будет сыграть.
Карантир всегда считал, что прощают обиды лишь глупые и трусливые, что забывают их только великодушные дураки. Истинные лидеры, эльфы с достоинством – те делают пустые оскорбления личными, чтобы пронести их сквозь века и отомстить, когда пробьет час отмщения. Обида не приносит утешения, но утешение приводит ее завершение – месть, и в словах девушки слышалось ликование отмщенной.
Глупый юнец считал, что умело давит на ее совесть, что вот-вот уговорит хорошенькую девицу отправиться вместе с ним «домой», но ошибался слишком сильно. Его слова грели душу полуэльфки, рисовали в ее воображении прелестные картинки с одинокой старушкой, что жалеет о решениях, принятых ею не так давно. Она не поплывет с ними ровно до тех пор, пока в селе живет ее родственница.
– Мы прибудем через три-четыре дня, – произнес один из братьев, когда драккар уже был готов к отправлению. – Не скучай по нам, Урса!
«Не будет», – подумал Карантир, закрывая глаза. Нет, не будет. Возможно, Урсуле и бывало здесь одиноко, страшно, холодно, но заскучать в столь короткий срок та не успеет. Пока юноши отплывали от берега, эльф молча сжимал губы. В злости, не в притворной улыбке доброго знакомого. Его злила их манера общения, злило то, какими глазами люди смотрели ему в лицо. Бесстрашными, они не чувствовали благоговейного трепета, не ждали, что цепкие лапы охотника вот-вот сомкнутся на их шеях, не желали упасть перед ним ниц и взмолить о пощаде.