Таня отрицательно мотнула головой.
— У меня вещи… Я позже к нему загляну! — пообещала она, вновь испытывая воодушевление, спавшее было после того внезапного объятия. Она вновь в Тибидохсе, она увидит Ягуна, она обязательно навестит Гоярына — это ли не счастье? Бурлившие в ней чувства требовали выхода, и Таня, не успевая задуматься, что делает, вновь подскочила к Соловью, быстро поцеловала его в щёку, а в следующую секунду уже вновь была на контрабасе: она собиралась подлететь к Тибидохсу как можно ближе, пока заклинания Поклепа не заставят её спешиться, — чтобы тащить вещи было не так далеко.
Соловей смотрел ей вслед, держась одной рукой за щёку. Девчонка сбивала его с толку.
«Будь я восторженной фанаткой, а Танька Гурием, я бы две недели лицо не умывал», — мелькнуло в голове, и Разбойник тут же яростно потёр ладонью то место, куда пришёлся поцелуй. Глянув по сторонам, он похромал к раздевалкам, выглядя таким мрачно-задумчивым, что даже джинны не рискнули бы к нему сунуться.
========== Часть 3 ==========
Таня закончила читать главу данной ей Сарданапалом книги о боевой магии, поставила искрой личную закладку и захлопнула книгу. Теперь, когда она возьмёт её в следующий раз, откроется именно нужная страница, даже если книгу решит полистать кто-то другой. Таня довольно улыбнулась — владеть магией ей удавалось всё лучше. Таки не зря она пошла в магспирантуру.
Гроттер подняла глаза на часы и увидела, как те ехидно указывают стрелками на лежащий на её кровати контрабас. Тренировка! Соловей убьёт её, если она опоздает, ведь она теперь не просто игрок, а ещё и младший тренер. Если убрать контрабас в чехол и побежать с ним к воротам, это займёт слишком много времени. Таня решительно распахнула окно, взяла контрабас и встала с ним на подоконник.
— Торопыгус угорелус! — шепнула она, выпуская зелёную искру, и контрабас сорвался с места, унося её к драконбольному полю.
Она появилась как раз в тот момент, когда Соловей построил вокруг себя команду, чтобы раздать указания. Таня слушала и улыбалась — сейчас это казалось таким элементарным! Всё, что объяснял Соловей, было для неё само собой разумеющимся, и тем веселее было видеть серьёзные, сосредоточенные лица ребят.
— А теперь сделайте круг, я хочу посмотреть, как вы летаете, — закончил Соловей. Команда взмыла вверх, и Таня подошла ближе к нему. — Ты опоздала, — заметил он.
— Я искала сушёный горох, — торопливо сказала Гроттер. Она сама не знала, зачем соврала, просто сорвалось с губ.
Соловей в удивлении поднял брови.
— Зачем?
— Для тренировки, — пояснила Таня.
— И где он?
— Не нашла.
Соловей только и мог, что усмехнуться.
— А на самом деле?
— Я зачиталась, — призналась Таня. — Почему нельзя было просто поверить? Какая разница, чем я занималась? Это ведь не отменяет факта опоздания, — и она выжидающе уставилась на Соловья.
Тот хмыкнул.
— Вот ты и стала думать, как преподаватель — какой бы ни была причина, она не отменяет факта опоздания, — заметил Соловей.
Таня смущённо почесала в затылке. А ведь и правда. На первых курсах она бы сама, не дожидаясь вопроса, бросилась бы объяснять, почему опоздала и почему эта причина такая уважительная.
Соловей отвернулся от неё, чтобы посмотреть на своих игроков, и Таня искоса наблюдала за его лицом. Правда, чаще в её поле зрения попадало его ухо. Может быть, думала она, ей не захотелось говорить Соловью правду потому, что таким образом между ними выстраивалась дистанция?
Она чувствовала, что Соловей всё глубже западает ей в душу, и мучительного этого боялась.
— Сыграешь? — скорее прочла по его губам, к которым снова был прикован её взгляд, чем услышала Таня.
— Сыграть? — переспросила она. — Одна против целой команды? — Гроттер хмыкнула.
— Тебе не привыкать, нет? — парировал Соловей, намекая на одну из первых игр Тани. — Ладно, я дам тебе троих игроков. Кого — выбирай сама.
Таня задумчиво кивнула.
— И Гоярына как ворота, — заявила она, поглядывая на Соловья.
Тот опешил от такой наглости, но кивнул и свистом привлёк внимание джиннов. Таня зажала уши.
Не откладывая в долгий ящик, Гроттер залезла на контрабас и взлетела, прошептав заклинание.
Джинны вывели Гоярына для одной стороны и Ртутного для другой; Таня выбрала себе троих игроков, и их импровизированный матч начался.
***
Приближался Новый год. Его Таня собиралась праздновать в Магфорде, куда её пригласил тренер команды невидимок, он же временный тренер сборной мира. На тридцать первое декабря был назначен матч «сборная мира — команда полярных духов».
В сборную мира, разумеется, входил Гурий Пуппер, и его тётушки подсуетились, чтобы тренировки происходил в родном Гурию Магфорде.
С куда большим удовольствием Таня встретила бы Новый год в Тибидохсе — или, ещё лучше, с Ванькой, в лесу. Сейчас, зимой, там должно быть красиво. Холодно, конечно, но красиво. Валялкин прислал ей письмо, в котором описывал лес, и теперь Таня с легкостью его себе представляла.
Вместе с письмом Ванька прислал смычок для контрабаса, который сделал сам: ещё раньше Таня написала ему, что во время тренировки столкнулась с Машей Феклищевой и сломала свой. Она, конечно, применила к нему Какновус, чтобы починить, но контрабас стал слушаться хуже. И вот теперь у неё был новый смычок. Таня, в третий раз перечитывавшая письмо, ещё не успела разглядеть его, ощупать, опробовать… Она сделает это позже.
Она уже почти добралась до конца письма, как в дверь комнаты постучали. Таня пробормотала заклинание, снимавшее с двери блок, и та приглашающе раскрылась.
В комнату заглянул Соловей и сразу увидел объевшегося Купидона, запихивающего остатки печенья к себе в сумку, письмо в руках у явно удивлённой его приходом Тани и смычок, лежавший на кровати рядом с ней. Последний он окинул профессиональным взглядом и заметил парочку недостатков, но общая ситуация подсказывала, кто этот смычок сделал, и потому было ясно, что Гроттер будет дорожить подарком, несмотря на все недостатки. Соловей почувствовал себя глупо.
— Ты завтра улетаешь, — сказал он, решив, тем не менее, не отступать. — Новогодний подарок, — он протянул ей свёрток.
Таня радостно улыбнулась.
— Спасибо, — проговорила она, забирая из его рук свёрток. Очень аккуратно забирая, чтобы не коснуться его пальцев, невольно отметил Соловей. Ему было приятно, что Таня обрадовалась, но это вполне можно было списать на то, что ей не так часто что-то дарили и она была рада всему. Или она и вовсе просто уже была радостная из-за весточки от Ваньки Валялкина.
Соловей кивнул на её «спасибо» и быстро, насколько позволяла хромота, вышел из комнаты.
Отчего-то он чувствовал досаду, что Ванька сумел его опередить. В его свёртке тоже был смычок. Новый, прекрасно сделанный, из того же дерева, что и сам контрабас — он должен был идеально подойти к инструменту. И ещё там были запасные струны: всё-таки они могут лопнуть, не выдержав холода во время игры с Полярными духами, особенно если Таня начнёт использовать дополнительные свойства контрабаса.
Соловей ревновал к Ваньке, но признаваться в этом не стал бы даже сам себе.
***
Таня валялась на кровати и вертела в руках два смычка, не в силах выбрать между ними. Смычок, подаренный Соловьём, прекрасно лежал в руке, радовал глаз, а уж контрабас его слушался, словно смычок был не отдельным предметом, а продолжением таниной мысли. Она даже проверила его на тёмную магию, вспомнив про смычок Медузии, но не нашла ничего. Он был идеален.
Ванькино изобретение не было столь хорошо, зато этот смычок был индивидуален, да и к тому же на вид выглядел крепче.
Был ещё один момент, не дававший Тане покоя: ей казалось, что она выбирает не столько между смычками, сколько между дарителями.
На матч она взяла смычок Соловья. Конечно же, только потому, что порой от маневренности её инструмента зависел исход игры.
После матча, в котором победила сборная мира (а кто-то сомневался?), устроили праздник. Довольно сдержанный, по меркам Тани, зато сразу по двум поводам: победа и Новый год.
Когда всё закончилось, выбор перед ней встал только острее: с чьим смычком она вернётся? И куда: обратно в Тибидохс или в Сибирь?
Порой Тане хотелось выбросить оба и просто купить третий. Свой собственный. В конце концов, у неё скоро день рождения. Может она себе пожелать в качестве подарка отсутствие необходимости выбирать?
***
Иногда желания всё-таки исполняются.
В связи с победой сборной мира Магщество решило устроить ещё матч — на этот раз с гандхарвами. Из-за этого в самой сборной произошли некоторые изменения. Впрочем, Гроттер в них не вдавалась. Конечно, это было не очень профессионально с её стороны, но в этой ситуации она могла делать только одно: радоваться отсрочке выбора. Игру назначили только на начало марта, а затем победившая команда в апреле встречалась с афганскими джиннами.
К тому же внутри своей команды они поспорили: кто в следующей игре забьёт обездвиживающий мяч, тот станет капитаном. А капитан мог бы подавать заявки на игры с разными сборными. Таня могла бы постараться.
Может быть, ей вообще стоит уйти в профессиональный драконбол? Она не сможет. Таня это точно знала: она бы постоянно думала о Соловье. Сравнивала бы с ним других тренеров (и явно не в пользу других тренеров, как бы ни были они хороши), вспоминала бы постоянно его советы и наставления. Даже если бы Гроттер решила стать тренером, через пару лет она бы наверняка стала копией Соловья.
***
Когда Таня вернулась в Тибидохс, она сразу пошла к академику Сарданапалу. Она пропустила слишком много занятий, и продолжать обучение сейчас не имело смысла. Сарданапал предложил, чтобы она взяла учебники и за каникулы нагнала весь материал самостоятельно, а в сентябре вернулась и сдала экзамены. И Таня согласилась. Этот вариант не был хорош, но это было лучшим из имеющегося в наличии.
Она собрала вещи, так и не встретившись с Соловьём, и ускользнула из Тибидохса. Ей казалось, что так она предаёт своего тренера, и потому даже мельком его видеть было невыносимо, пусть она и безумно скучала. Его смычок она уменьшила и убрала во внутренний карман чехла от контрабаса. Ванька обрадуется, когда увидит, что Таня пользуется его подарком.
========== Часть 4 ==========
Игры с судьбою смешны и пусты
Мы за собою сжигаем мосты
И неизменно, во все времена
Только любовь миром править должна
В глуши у Ваньки, где никто и почти ничто не отвлекало от чтения книг, Таня наконец добралась и до справочника по тёмной магии. Она помнила своё пребывание на тёмном отделении и оттого смутно боялась, что может поддаться искушению: многие черномагические заклинания могли оказаться… полезными. На время чтения Таня даже сняла кольцо — на всякий случай, чтобы никакое из заклинаний точно не сработало.
Многие заклинания из приведённых Таня уже знала и реагировала на них по-разному: иногда улыбалась, думая о преподавателе, который и научил, иногда хмурилась, как, например, когда наткнулась на роковую порчу.
Внезапно Таня вспомнила кое о чём и зашептала заклинание, помогавшее найти в книге интересующую информацию. Страницы сами собой начали перелистываться, пока не открылись там, где рассказывалось про Вспышкус гробулис. То самое заклинание, которое Соловей применил в Заповедной Роще.
Информации было немного, всего пара строчек, но этого оказалось достаточно. Таня прикрыла глаза, словно это могло заставить предложение исчезнуть из книги. Она снова вспоминала ту встречу — во всех подробностях, и даже невольно прижала кулак к груди в том месте, где её коснулась искра.
Открыв глаза, Таня вновь прочитала: «…не действует на тех, кого очень сильно любят…».
Вот вам и разгадка.
Захлопнув книгу и отбросив её на край кровати, Гроттер вскочила и бросилась к футляру от контрабаса. Она достала смычок, подаренный Соловьём, и нетерпеливо зашептала:
— Максимус гигантус.
И ровным счётом ничего не произошло.
— Бестолочь, — услышала Таня голос Феофила, и только тогда вспомнила, что сняла кольцо. Не вслушиваясь в бормотание дедушки, она торопливо вернула кольцо на палец и вновь повторила заклинание. На этот раз смычок вернулся к своему нормальному размеру. Таня прижала его к груди, чувствуя себя если не счастливой, то определённо воодушевлённой.
Сбор вещей вышел быстрым, прощание с Ванькой — скомканным. Она говорила ему: ну, ты же всегда знал, что так случится. Он отвечал, что, может, и не знал, но определённо догадывался. Хотя на деле ни один из них и помыслить не мог, что Таня так внезапно сорвётся с места. Ванька был уверен, что у него есть ещё пара месяцев. Есть время показать Тане всю прелесть и привлекательность жизни в лесу. Но у него ничего не было.
***
Таня прилетела сразу на драконбольное поле — снова, но на этот раз намеренно. Там было вероятнее всего найти Соловья.
Однако она его не увидела. Зато на поле была команда, которую капитан пытался тщетно заставить чем-то заниматься.
Таня не удержалась и с предвкушающей улыбкой забежала в раздевалку. Та была абсолютно пустой. Гроттер побросала свои вещи в угол — кроме контрабаса, с ним она обращалась бережнее, — и быстро натянула драконбольный комбинезон. Нанесла поверх упырью желчь, чтобы не сгореть в драконьем пламени, схватила подаренный Соловьём смычок и вылетела из раздевалки на полной скорости. Всё-таки драконбол был её жизнью, пусть иногда она не играла, а тренировала. Впрочем, она подумала, что могла бы называться «играющим тренером».
***
Только под конец тренировки Таня вспомнила, что так и не увидела Соловья. Беспокойство закралось в её душу, и даже пара мгновенных перевертонов не помогла успокоиться. Гроттер слезла с контрабаса, не рискнув в таком состоянии влетать в узкую дверь раздевалки, подхватила инструмент руками и ушла с поля. Как бы ей ни хотелось прямо сейчас броситься обыскивать школу, оставлять вещи было бы… слишком беспечно.
Соловей сидел в раздевалке и ждал. Он сразу заметил Таню на поле — или, вернее, первым он узнал её контрабас, — и решил не вмешиваться. Тем более что вряд ли она приехала из своей глуши только за тем, чтобы потренировать его команду, а значит не стоило инициировать разговор прямо на драконбольном поле.
Когда Таня в своём комбинезоне, покрытым местами стёршейся упырьей желчью, с контрабасом в руках вошла в раздевалку, Соловей даже не повернулся. Он сидел на скамье и смотрел на свои ладони, на одной из которой не было мизинца — необходимая жертва для вызова сборной вечности. Он печально усмехнулся воспоминаниям.
Таня растерялась, так сразу увидев Соловья: у неё в голове уже был целый план, как обходить школу и куда заглянуть в первую очередь. Она осторожно поставила контрабас к стене и дольше необходимого убеждалась, что он не упадёт.
Держа смычок в опущенной правой руке, Таня сделала пару шагов к Соловью. Он поднял голову, посмотрев ей в глаза, и Таня сказала совсем не то, что хотела:
— Почему нельзя было просто признаться? — спросила она и сама испугалась своей смелости.
Соловью так и хотелось съязвить, ответив, что он уже признался во всех своих разбойничествах, но он сдержал себя, понимая, что сейчас не лучшее время для этого. Было предельно ясно, что Гроттер имеет в виду чувства.
— Я признался, — произнёс наконец он, продолжая смотреть ей в глаза, и Таня сначала неуверенно улыбнулась, а потом и вовсе рассмеялась, потому что такое признание — запустить убивающим заклинанием — вполне в духе тёмного мага.
— Когда разлюбишь, признайся как-нибудь иначе, — сказала она прежде, чем успела подумать, но Соловей, казалось, не обратил на это никакого внимания. Он притянул Гроттер к себе, заставляя сесть рядом, и впился поцелуем в губы, за секунду до этого выпустив красную искру, запершую дверь.