========== Глава 14. Бездомный ищет приют ==========
Так или иначе, после первого шага идти стало нетрудно. Это было трудно, когда, казалось, все его сомнения навалились на плечи неподъемным грузом. Но стоило только сделать первый шаг на дорогу, ведущую с горы, как стало легче и проще.
А потом Кеншин начал ощущать нетерпение перед путешествием. Ему всегда нравилось путешествовать и видеть новые места и лица. Ему так давно не было этого позволено.
Это должно быть правильным выбором – теперь они оба, он и дух, наконец могли свободно следовать своим убеждениям защищать людей… теперь у них была возможность сражаться и доказать свою состоятельность.
– Да, – шептал Кента, разделяя радостное предвкушение Кеншина. Он почти кипел от возбуждения на своей стороне стены.
Кеншин улыбнулся и пошел быстрее.
Они почти достигли Хаги, прежде чем остановиться на ночлег. Так и в самом деле было разумнее, потому что денег было немного, а постой в гостинице дорог. Практичнее всего экономить везде, где можно. И к тому же уже стояла ранняя весна, и хотя в горах снег еще кое-где лежал, в низинах он давно уже растаял.
Удовлетворенно улыбаясь, Кеншин уставился на разведенный им костер. Рис кипел в котелке. Это было так знакомо, обыденно. И он продолжал ожидать знакомое присутствие Мастера, приходящего из леса, хотя знал, что это невозможно.
Правда заключалась в том, что Кеншин не привык быть один в темноте.
Ужин был хорош, и настроение было хорошим. Но когда он устроился в постели, все оказалось влажным, и он начал дрожать. Не помогло даже то, что он свернулся калачиком, чтобы унять дрожь. Почва была слегка влажной, и холод просачивался сквозь одеяло.
Ухнула сова, где-то что-то треснуло, и Кеншин подскочил, тяжело дыша. Волосы встали дыбом. Почему? Там же никого нет! Он проверил пространство с помощью ки – да, ни одного присутствия рядом.
– Мы одни, – согласился Кента.
– Но… почему мне страшно?
Смущение. Дух не знал. Чувство ласкового утешения. Это не помогло. Тем не менее, Кеншин попытался успокоиться, хотя спать было и трудно, и он все ждал, что кто-нибудь атакует его со спины. Почему? Это не имеет смысла!
Но он устал, и ему необходимо поспать, чтобы завтра быть в хорошей форме…
Некоторое время поворочавшись, Кеншин оставил свои бесплодные попытки, потащил одеяло к ближайшему дереву и сел спиной к нему. Затем взял меч и обхватил его руками. Если что-то случится, то так, по крайней мере, мой меч рядом, и я готов ко всему. Еще одним утешением, в чем, правда, он никогда бы не признался, было то, что через тонкую ткань рубашки он ощущал волчок Касуми в кармане.
Тогда, после минуты наряженного молчания и небольшой коррекции позы, Кента послал ему ощущение ласкового утешения. Успокоившись таким образом, Кеншин наконец смог заснуть.
Ранним утром следующего дня Кеншин очутился на оживленных улицах столицы Чоушуу – Хаги. Огромное количество людей слегка устрашало, но и захватывало одновременно. Последний раз он был здесь так давно…
Тем не менее, Кеншин хорошо осознавал причины, по которым оказался в заключении на горе, и держал волосы тщательно прикрытыми.
Побродив по улицам, он медленно пришел к выводу, что присоединиться к борьбе против сёгуната не так-то просто. В конце концов, большинство людей здесь плохо думали об иностранцах, и несмотря на то, что Кеншин не был одним из них… он выглядел как они. И как ему убедить людей из Ишин Шиши, что он тоже считает, что сёгунат плохо выполняет свою работу? Или что он не относится к иностранцам?
А до этого, как вообще найти этих Ишин Шиши? А с учетом того, что сражаться с оружием разрешено только классу самураев, как мог он – сын фермера, к тому же проданный в рабство и таким образом оказавшийся вне этой системы – убедить людей в том, что он тоже может быть полезен?
Это вообще возможно?
Выстроив эти факты, Кеншин почувствовал, что вступление в борьбу за счастье простых людей будет немного сложнее, чем он предполагал вначале. Так что он бродил по городу, подслушивая разговоры, слухи и общее настроение людей, чтобы получить представление о текущей ситуации. Мастер учил его рассматривать разные варианты, прежде чем делать выбор. Кроме того, сама мысль о том, что ему придется просить, приводила Кеншина в дрожь.
Хотя, говоря по правде, ходить и спрашивать, где он может присоединиться к восстанию против правительства, было не только невероятно трудно, но и совершенно глупо.
И как будто он уже не был достаточно застенчивым – каждый раз, когда он случайно натыкался на кого-то или привлекал чье-нибудь внимание, люди смотрели на его меч, затем втайне бросали второй взгляд, отмечая его бледную кожу или кончики рыжих волос, выглядывающих из-под тростниковой шляпы… и, конечно, он слышал замечания о ребенке, играющем в самурая.
Кеншин знал, что он маленький – но они не должны указывать на это!
Он в любом случае знал, что не похож на способного бойца. Он был молод, а взрослые всегда считают, что дети не способны на многое. Он не был ребенком, но люди этого не понимали.
То, что ему удалось собрать из разговоров на улицах, было… многообещающим. Многие люди, похоже, были согласны с Сонно Дзёи – идеологией, что говорила, что иностранцы должны быть выдворены из страны, а император восстановлен во власти. Он также услышал о каком-то самурае – Такасуги Синсаку, собиравшем военизированный отряд. Однако очень немногие упоминали это, и говорили они раздражающе тихим шепотом.
Вечером Кеншин вновь ушел из города. Он не знал, как долго ему придется путешествовать, прежде чем он найдет группу, которая приобщит его меч к общему делу. Если не получится в Хаги, значит, придется идти в другую провинцию, а путешествовать дорого. Так что имеет смысл беречь то, что у него есть.
Почему-то было трудно заснуть. После тщетных попыток уснуть нормально около остывающего костра, Кеншин отказался от напрасных усилий и переместился к ближайшему дереву. Это же не паранойя или глупость, хотеть защитить собственный тыл, не так ли?
Да и держаться меча разумно.
В конце концов, у него больше не было непробиваемой защиты Мастера, всегда защищавшего его лучше всего. Нет, сейчас были только он и Кента.
Пришлось неделю подслушивать слухи и разговоры на улицах, прежде чем Кеншин наконец услышал что-то дельное о Такасуги Синсаку и отряде, который он собирал для движения Сонно Дзёи. И все, что он услышал, было весьма интересным. Звучало все просто превосходно – отряд назывался Кихетай, и в него вербовали бойцов по критерию способностей, а не происхождения. Так что присоединиться мог каждый, независимо от класса или статуса, если был достаточно хорош.
А в чем Кеншин был уверен, так это в своих способностях. Хитен Мицуруги это самый сильный стиль меча, и даже Мастер признавал, что ему почти нечему его учить.
Итак, теперь вопрос стоял в том, чтобы найти рекрутеров Кихетай, убедиться в том, что они борются за то же, во что верил Кеншин и…
… убедить их взять его.
Потребовалось две недели, чтобы выяснить, где Кихетай проводит вербовку. Хотя многие люди соглашались с Сонно Дзёи, было весьма неразумно говорить вслух о создании независимой армии. Так что люди осторожничали и не говорили об этом на улицах. Но Кента напомнил ему, как они могут слышать лучше, чем остальные люди. И хотя прошло уже много времени с тех пор, как они в последний раз использовали этот способ, несколько лет на самом деле, вспомнить было нетрудно – капля ки в уши.
И что лучше всего! Кажется, все эти годы и все его усилия на тренировках увеличили его способности владеть ки, и они могли использовать ее дольше и чаще!
Так что с помощью ки им удалось собрать по кусочкам, что Кихетай проводит встречу в отдаленном чайном доме недалеко от гавани. И бойцы, что желали присоединиться, могли прийти туда и задать вопросы.
И вот Кеншин был здесь, сидел в углу, тщательно закрыв шляпой свои чертовы волосы. Люди продолжали украдкой бросать взгляды на него и его меч, задумчиво хмурясь. Но пока никто не потребовал от него уйти.
Чайный дом был переполнен разного рода бойцами – и все крупные и грозные на вид мужчины. Кеншин не боялся таких людей, потому что по сравнению с Мастером… это был сброд. Вся их мышечная масса не давала им никаких преимуществ, потому что сочеталась с отложениями жира, запахом саке или с их общим порочным и ленивым видом.
Что заставило Кеншина насторожиться, так это то, что большинство несли парные мечи. Они самураи? Кеншин сглотнул и крепче сжал рукоять меча. Прежде его не особенно заботили взгляды самураев, но теперь он понял, что не все самураи были верны сёгуну. Большинство просто служили своему господину, и если господин не слишком увлекался правительственной идеологией, что ж… Кому какое дело, чем его люди заняты в свободное от работы время?
Но даже не это было главным, отнюдь. Факт в том, что среди присутствующих в чайном доме явно были крестьяне или ремесленники… и несколько торговцев. И даже монах.
Монах!
Так что, кажется, слухи оказались правдой, и была реальная возможность для представителей низших классов или необычного происхождения присоединиться. Кеншин почувствовал облегчение. Последнее, чего он хотел, чтобы эти враждебные и недоверчивые взгляды переросли в драку, особенно если кто-нибудь из них заметит его волосы…
Но действительно ли в Кихетай набирают только по способностям, а не по происхождению или статусу? Включая юношей… или похожих на иностранцев? Вот в чем вопрос.
Кеншин глубже забился в свой угол, до побеления стиснув пальцы на рукояти катаны. А затем крепкая дверь отворилась, и вошел человек. Казалось, внезапно обернулись все, и пронесся шепот:
– Это он… Это командир Кихетай.
Офицер был высоким и худым, но не выглядел слабым. Нет, он шел, как воин. Настоящий воин с темными волосами, собранными в хохолок и двумя самурайскими мечами…
Кеншин слабо сглотнул – это не очень хорошо выглядело.
– Слышал, вы, ребята, заинтересованы в борьбе? – спросил командир громовым голосом, изогнув губы в легкой улыбке. Он казался очень уверенным, почти устрашающим, но эта улыбка делала его… дружественным?
Толпа ответила с энтузиазмом. А потом последовал шквал вопросов, на которые командир – Ямагата Кёске-сан – легко отвечал. Кажется, Кихетай действительно то, на что надеялся Кеншин – армейский блок, независимый от правительства, который собирался под предводительством Такасуги Синсаку. Этот Ямагата-сан был вторым в команде Такасуги-сана, по всей видимости. Для завербованных бойцов были предусмотрены достойная оплата, бесплатное проживание и обучение настоящему бою в регулярной армии.
И лучше всего то, что Кихетай боролся за Сонно Дзёи. Это стало ясно с самого начала. Кеншин усмехнулся с облегчением, что все здесь, кажется, придерживаются его убеждений!
Романтическое чувство. Наконец-то он среди людей, которые думают так же, как и он! Он не мог не чувствовать подъема.
Именно тогда буддийский монах встал, чтобы задать вопрос, мучавший Кеншина с самого начала:
– Правда ли, что в Кихетай принимают каждого, у кого есть способности?
Ямагата-сан усмехнулся и ответил громким голосом:
– Хороший вопрос, один из тех, которые я ожидал услышать! Слушайте все. Да! Кихетай набирает лучших бойцов. И не имеет значения, в каком классе вы рождены, чем вы занимались по жизни или где вы были! Если вы хотите сражаться и можете доказать это нам – мы с удовольствием примем вас!
Это вызвало радость у фермеров и торговцев, и даже у некоторых потрепанных людей, выглядевших как самураи. И монах кажется расслабился. Пришел момент спросить…
– Да! Давай! Спроси его! – подбивал его Кента.
Это должен быть правильный момент. Но почему дрожат руки? Кеншин сжал рукоять меча, встал и спросил высоким голосом:
– Вы примете любого, кто хочет бороться и докажет свою состоятельность?
И все повернулись к нему. Абсолютно все. Почему-то ноги плохо держали Кеншина, руки немного тряслись, сердце билось быстро, как у кролика. Кеншин протянул руку и развязал веревку, удерживающую тростниковую шляпу, позволяя ей упасть с его головы.
– Иностранец! Ребенок! Что за дерьмо!
– Я не иностранец! И не ребенок! – парировал Кеншин, в раздражении сжав зубы. Почему все должны указывать на его размер? Он знал, что маленький! И что похож на иностранца…
Ямагата-сан тяжело посмотрел на него и нахмурился, заметив меч на поясе. Потом командир оглядел помещение и остановился на минуту, поглядев на монаха, который, кажется, почему-то засомневался. И на мгновение ки Ямагата-сана ощущалось очень холодной, как у Мастера, когда тот был недоволен. Если бы Кеншин не жил с человеком, чей дурной нрав стал легендой, он бы не заметил… Но что это значит?
Но потом Ямагата-сан улыбнулся:
– Конечно, дитя. Если ты можешь бороться и докажешь это, мы примем даже тебя. Ну, есть еще вопросы? Нет? Отлично! Идемте!
Кеншин выдохнул, отпуская все державшее его напряжение. Ему очень хотелось присесть, но люди задвигались, чтобы следовать за Ямагата-саном из чайного дома… так что не время переживать. И Кеншин, укрепив решимость, снова поднялся, захватил свои скудные пожитки и присоединился к потоку людей.
Солнце на мгновение ослепило его незащищенные глаза, но это не имело значения. Он среди людей, которые считают так же, как и он! Самое трудное осталось позади, и Ямагата-сан был готов дать ему шанс!
– Мы можем сделать это! – согласился Кента и ободряюще пихнул его.
– Да! – улыбнулся Кеншин и последовал за другими людьми.
Они выбрались на окраину Хаги, где Ямагату-сана ожидали несколько его людей из Кихетай с лошадью. После небольшого перерыва и некоторых торопливых инструкций потенциальных новобранцев направили по менее оживленной горной дороге. По всей видимости, основная масса была сосредоточена на некотором расстоянии от Хаги, и им придется туда дойти. Кеншину это понравилось – он любил путешествовать и находился в хорошей физической форме. Однако в группе было немало тех, кому это не пришлось по душе, в основном нескольким потрепанным самураям и торговцам. Довольно быстро многие вспотели на горной дороге, послышалось ворчание, недовольство возрастало, темперамент некоторых начал закипать.
Вначале Кеншин шел в конце, пытаясь избежать лишнего внимания, но после того, как жалобы сменились злостью, он переместился к началу. Люди Кихетай не обращали никакого внимания на жалобщиков и бродяг, но для более достойно выглядевших новобранцев, идущих впереди колонны, ситуация становилась неловкой, и они начали бросать назад в раздражении:
– Гребаные любители, пытаются стать воинами! Жирные торговцы, оставьте сражения самураям! – И, наконец, – Если вы даже идти не можете, зачем вам присоединяться к армии?
Это заставило жалобщиков замолчать. Большую их часть.
В группе было тридцать или около того человек, у большинства с собой какое-либо оружие, в основном обычные одиночные или парные мечи. Однако было и несколько копий, а некоторые, как например, монах, вообще без оружия. Кеншин не был уверен, потому ли это, что у них просто его нет, или потому, что они обучены борьбе голыми руками.
Это была весьма разношерстная группа, но даже среди них Кеншин отчаянно выделялся. Возрастом, ростом, цветом волос… С этими легко узнаваемыми признаками у него не было никакого смысла покрывать волосы снова. Особенно теперь, когда Ямагата-сан принял его в качестве потенциального новобранца. Хотя возможно, ему следовало бы это сделать. Хотя скорее всего это не помогло бы, и шепотки и взгляды продолжали бы преследовать его.
Почему бы этим людям просто не заткнуться? Кеншин и так знал, что отличается, так почему люди постоянно давят на больное место?
И почему люди всегда зацикливаются на иностранных вещах? Он не иностранец! Он четко сказал им это там, в чайном доме! И почему у него нет права вступить в Сонно Дзёи, чтобы прогнать варваров? Он тоже не любил иностранцев! И что это за сплетни о том, что он слишком маленький и слишком молодой? А этот полуслепой и мерзкий дурак, который предположил, что он похож на девочку?