– Кацура Когоро, путешествую в Киото вместе с телохранителем, Химурой Кеншином.
Пограничник взял их пропуска, бегло взглянул на них и кивнул, отходя в сторону.
– Очень хорошо, Кацура-сан. Желаю удачной работы в столице.
А потом они проехали мимо пограничного поста. Вот так легко. Кеншин не мог не смотреть во все глаза. Никогда раньше он не переходил границу так легко. Когда он путешествовал с Мастером, пограничники всегда находили, что пренебрежительно обронить по поводу ронина, путешествующего с ребенком, похожим на иностранца.
Это и есть разница между теми, кто является самураем и всеми остальными? Или это потому, что я еду с ним? Кеншин нахмурился, украдкой поглядывая на спину Кацуры-сана.
Тем не менее, этот опыт ясно дал понять, что Кеншин сможет сойти за самурая. В конце концов, пограничник не уделил ему ни минуты внимания, хотя не мог не заметить его странных волос. Очень непонятно. Не должно ли быть вдвойне странным видеть такого самурая, как я?
В середине восьмого дня пути режим вежливости, который они установили между собой, был нарушен. Из-за изнуряющей жары путники двигались медленно. Кацура-сан, который с самого утра был несколько отстраненным, вдруг спросил:
– Кеншин, ты когда-нибудь убивал человека с помощью Хитен Мицуруги?
Кеншин остановился, не зная, как ответить на этот непривычно личный вопрос. Но подумав, он наконец ответил:
– Нет.
Потому что если подумать логически… те два самурая в Сетцу были убиты без применения стиля Хитен Мицуруги. Он и Кента лишь использовали только базовые удары. И это закончилось так быстро…
– Но ты готов? – прервал Кацура-сан его мрачные воспоминания.
– Да.
Но в этом не было никакого вопроса. Он уже согласился. И действительно, кендзюцу это искусство убивать. Мастер говорил ему об этом с самого начала.
– Почему? Если я могу спросить?
Почему он спрашивает? Кеншин посмотрел на самурая, едущего верхом рядом с ним, отметив его задумчивость. Казалось, его гнетут тяжелые мысли. Изо всех сил стараясь облечь мысли в нужные слова, Кеншин ответил неуверенно:
– Для лучшего мира. Я хочу помочь людям… Вышвырнуть иностранцев и сменить сёгунат. Сражаться за Сонно Дзёи.
Однако его ответ только усилил задумчивость Кацуры-сана, и он повернулся, пристально глядя на Кеншина.
– А почему ты хочешь прогнать иностранцев?
– Эээ… ну, из-за иностранцев правительство плохо делает свою работу, и они заставили наложить высокие налоги на простых людей.
Разве не так? Никто, кажется, не любит иностранцев, и именно по этой причине…
– Хммм… Мой учитель, Ёсида Сеин, восхищался иностранцами. Особенно их культурой и технологиями. Он хотел учиться у них. И я согласен с ним.
Ээээ, что?…
– … Почему? – Кеншин заикался, совершенно ошеломленный.
– Дело в том, что наша страна безнадежно отстает по вооружению по сравнению с иностранными державами – Америкой, Пруссией, Англией, и многими другими европейскими странами. При том богатстве и власти, которую они имеют, они легко раздавят нас в том виде, в котором сейчас мы находимся. Если они пожелают, то могут напасть и поработить нас.
О, я этого не знал. Кеншин разинул рот.
– Но почему они тогда этого не делают?
– Они заинтересованы в нас. Наша культура для них такая же диковинка, как и их культура для нас. Мы далеко от них, отделенные месяцами морского путешествия. Кроме того, есть много заинтересованных сторон, – объяснил Кацура, заметив, как Кеншин ошеломлен его объяснением.
Самурай улыбнулся, продолжив более понятно.
– Подумай, как, например, Чоушуу будет конкурировать с Сацумой и другими влиятельными провинциями за доминирование на севере. Цель слишком далека для завоевания, чтобы быть практичным вариантом. И даже если мы выиграем войну, расстояние слишком велико, чтобы сохранить контроль. Особенно когда есть столько заинтересованных сторон. Так что все сводится к тому, что мы, по существу, не стоим труда для иностранцев. То, чего они от нас хотят, они могут получить легче и дешевле, торгуя.
Это имеет смысл… кажется.
– Таким образом, причина, по которой иностранцы вынудили сёгунат на эти односторонние соглашения, в том… что это простой способ для них получить то, что они хотят?
– Да. И из-за того, что сёгунат не может остановить их, они просят и пытаются успокоить иностранцев.
Кеншин уставился в недоумении. Это… это звучит в точности так, как Коута-сан, отец Мии, пытался сделать, когда эти два самурая хотели сжечь его дом. Было неправильно видеть, как он просит… это было как…
– Если иностранцы настолько сильны, как они могут уважать нас и обращаться с нами как с равными, если мы им не равны?
– Они и не уважают, – откровенно сказал Кацура-сан. – И несмотря на то, как я восхищаюсь иностранцами за их успехи, это не значит, что я одобряю то, что они творят здесь. Я думаю, что если мы научимся их технологиям, экономике, военному делу… всему тому, что делает их сильными, мы могли бы использовать лучшее для усиления Японии. Затем мы сможем противостоять им с гордостью и бороться с ними на наших собственных условиях.
То есть сейчас страна… слаба? Но если мы только смогли бы научиться и стать сильнее… да.
– Я думаю, что понимаю, – кивнул Кеншин. – Но почему сёгунат этого не видит? Если бы им только сказали…
– Им говорили, и много раз. Но Сёгун молод и невежественен, и позволяет своим советникам принимать решения для всей страны. Они принимают решения только в собственных интересах, а не руководят страной на благо всех нас. Даже сейчас происходит постоянная политическая борьба между Императорским двором и Бакуфу сёгуна.
Это звучало глупо, если сказать по правде. Особенно если иностранцы так опасны, как ему рассказал Кацура-сан.
– Что получается, вместо того, чтобы вместе бороться с иностранцами, правительство борется само с собой?
– Очень простой способ это охарактеризовать, но да, в основном. Это главная причина того, что Ишин Шиши работают, чтобы свергнуть сёгунат и вернуть Императора к власти снова. Нам потребуется сильная и единая власть, чтобы привести нас в новую эру.
После этих слов они оба глубокомысленно замолчали.
Кеншину почти нечего было добавить к этому. Но в то время, как он мог следовать логике рассуждений Кацуры-сана, он не мог не заметить, что Кацура-сан всегда говорил об улучшении жизни страны. Что означало и простых людей? Кеншин взглянул на самурая рядом с собой и наконец задал вопрос, пришедший ему в голову:
– Кацура-сан… а каким будет новый мир?
Лидер Чоушуу взглянул на него и мягко улыбнулся.
– В будущем, ты имеешь в виду? Когда эта война закончится?
Кеншин кивнул, склонив голову. Кацура-сан нахмурился, минуту раздумывая, что ему ответить, прежде чем ответить мечтательно:
– Это будет мир, в котором у нас будут современные технологии и способы правления, где каждый сможет применить свой талант независимо от происхождения. Где тяготы и выгоды распределяются между всеми. Там, где образование и достаток не зарезервированы для избранных, и где люди могут жить свободно и счастливо. Вот в каком мире я хотел бы жить.
Стремительно Кеншин повернулся, чтобы посмотреть на Кацуру-сана, глядя на него широко раскрытыми глазами. Это звучит как…
Лидер Чоушуу старше, богат и истинный самурай. Лидер и опасный человек с двумя лицами… но несмотря на это Кеншин вдруг понял – он похож на меня. Кацура-сан хочет того же, что и я хочу для людей.
Мастер называл Кеншина «наивным идеалистом», когда тот высказывал подобные надежды во время их споров. Но Кацура-сан не был наивным – нет, он был совсем не наивным – но тоже был идеалистом.
Во время нескольких часов, проведенных с Таро-куном, Кеншин встретил юношу, который хотел бороться за то же, что и он. На поверхности у них было много общего, но по сути… они жили в разных мирах. Но о Кацуре-сан Кеншин не мог не думать… Вот человек, лидер, который чувствует то же, что и я.
И в этот момент Кеншин решил – если я могу помочь этому человеку достичь цели, к которой мы оба стремимся, чего б это ни потребовало… я сделаю это.
От автора: мне всегда хотелось выяснить, почему Кеншин так многим жертвовал ради Кацуры. Почему он никогда не спрашивал этого человека, почему их связь была так сильна… вот мое объяснение. Тем не менее, это весьма упрощенное изложение политической ситуации в Японии 1860-х годов.
Комментарий к Глава 16. Причины для борьбы
Кеншин у самых ворот ада.
========== Глава 17. Черный конверт ==========
С тех пор как Кеншин прибыл в Киото, он застрял в состоянии перманентного удивления. Столица была большой, больше, чем Хаги, и даже больше, чем Хиросима. И что делало ее еще более необыкновенной – это народ. Оживленные улицы были заполнены путниками всех мастей – богатых, бедных, любых сословий. Были даже настоящие иностранцы!
Сраженный множеством говоров и акцентов, Кеншин испытывал реальные проблемы с пониманием даже случайных разговоров на улицах. Всю свою жизнь он провел на юго-западе, где все люди говорили одинаково. По сравнению с этим в Киото царил настоящий хаос. Словно люди собрались буквально со всей страны.
Но что поразило Кеншина больше всего, так это огромное количество самураев, шагающих по улицам. Среди всех этих парных мечей он просто сливался с фоном, даже когда не озаботился о шляпе. Некоторые люди притормаживали, чтобы посмотреть на его странные волосы, но только в порядке праздного интереса, который быстро проходил. Нет, в основном люди просто игнорировали его. Он даже отдаленно не был тем интересным, на что стоило посмотреть.
Это странно… освежало.
Всю его жизнь люди замечали его, причем самым дурным способом. Но здесь ни для кого он не был особенным. Это ему очень понравилось.
Хотя Кента в последнее время был рассержен на него. Это вполне объяснимо, так как у Кеншина некоторое время не было возможности с ним поговорить. С самого ухода из Кихетай. Или место не подходило, либо время, либо и то, и другое.
Сразу же после прибытия Кацура-сан привел его в гостиницу, расположенную недалеко от реки Сиракава, и познакомил с владелицей, Оками-сан. По всей видимости, множество самураев Чоушуу Ишин Шиши проживало в ее гостинице, и Кеншина тоже добавили в реестр. Потом Кацура-сан попросил одного их своих людей, полного самурая по имени Фурутака-сан, сопровождать Кеншина и показать ему, что где находится.
Фурутака-сан оказался бодрым и дружелюбным человеком, и его помощь была большим подспорьем в первые дни. Город был настолько велик, что если бы Кеншин попытался разведать наиболее важные части в одиночку, то потерялся бы в первый же час.
Хотя и затем… большую часть первого месяца у Кеншина ушла на экскурсии, изучение путей по городу и вокруг него, и знакомство с новыми людьми. Не то чтобы он действительно болтал или подружился с другими мужчинами, проживающими в гостинице. Он просто не был годен к такого рода вещам. И хотя люди казались достаточно приятными, ну… все же они были старше его и всегда, кажется, находились в группе. А его слишком сильно пугала сама мысль о сближении с таким количеством людей сразу.
И еще затруднительнее было потому, что Кацура-сан предупредил его, чтобы он не говорил о предстоящей работе никому, даже их собственным людям в гостинице. Это очень, очень важно – сохранить его предназначение как можно лучше, и только те, кто должны были знать, могли говорить об этом.
Это было логичным, и Кеншину не составило труда сохранять молчание, но дело в том, что… Когда люди спрашивали, кто он и почему такой молодой человек находится здесь, Кеншину действительно почти нечего было сказать. Просто то, что он был завербован Кацурой-сан в Чоушуу и на самом деле ничем особенным не являлся. Да, и его называли Химура, а не «мальчик».
К счастью, Кацура-сан время от времени появлялся в гостинице. Было приятно видеть хоть одно знакомое лицо, даже если самурай и был занят работой и отправлялся на встречи с новым телохранителем, Катагаи-саном. Этот внушительных размеров самурай был назначен на этот пост сразу после того, как Кацура-сан оставил Кеншина в гостинице Оками-сан.
Сказать по правде, Кеншин был расстроен тем, что его отстранили от этой задачи. Будто он не мог защитить Кацуру-сана! Однако Кацура-сан спокойно объяснил, что ему нужно время, чтобы познакомиться с городом. А потом, если возникнет необходимость… он должен быть свободен для своей первоочередной работы.
Ожидание беспокоило Кеншина. Он знал, что должно случиться, он знал, что когда Кацуре-сану потребуется кого-то убить… именно рука Кеншина нанесет удар.
Но так или иначе, когда одним совершенно обычным утром в начале восьмого месяца Катагаи-сан пришел пригласить его присоединиться к чаепитию с Кацурой-саном, Кеншину не удалось не удивиться, получив черный конверт с именем внутри. Кеншин потрогал странно окрашенную бумагу и нервно взглянул на Кацуру-сана.
Лидер Чоушуу Ишин Шиши посмотрел ему прямо в глаза.
– Мне нужно, чтобы ты убил этого человека. Он связной. Во второй половине дня он будет возле храма Нанзен-дзи. Жди его на подходе и убей до того, как он туда попадет.
Кеншин сглотнул, а потом просто кивнул. Вот оно.
Дорога к уединенному храму была тихой. Для засады Кеншин выбрал место в роще деревьев, окружающих дорогу, и их листья укрыли его от изнуряющей жары. Рядом находились тории*, охранявшие начало длинной лестницы, ведущей к храмовой территории. Невозможно было следить за временем или оценить, как долго он уже сидит в засаде. Он был полностью связан, пытаясь отследить любой проблеск ки в пределах своей досягаемости. Но пока вокруг не было ни души.
Почему я так нервничаю?
Кента, кажется, тоже чувствовал его напряженное волнение и ерзал на своей стороне стены, с нетерпением ожидая подходящего момента, чтобы проскочить. Солнце приближалось к зениту. Никто не пришел и не прошел по дороге. Кеншин был совершенно один.
Но почему никого нет? Где же посетители храма? Хоть бы кто-нибудь прошел по дороге? Она не так уж далека от основных путей. Может, это место и выбрано потому, что так заброшено? Чтобы убедиться в том, что нет никакой ошибки?
… но если кто-нибудь придет, как я могу быть уверен, что это именно тот человек? Кеншин нахмурился. Все, что ему было дано, это имя – Мочизуки Иноуэ. Как он сможет опознать этого человека?
И что такого сделал этот человек, если его нужно убить? Или его смерть заказана только потому, что он был связным, доставляющим важную информацию, которая важна для Кацуры-сана и Ишин Шиши?
Нет, это не имеет смысла. Если бы это было так, меня бы попросили принести сообщение после миссии. Так что нет… Мне просто велели убить человека. Но почему?
Прежде чем Кеншин смог как следует обдумать этот вопрос, Кента толкнул его:
– Кто-то идет!
А потом Кеншин тоже это заметил. Намек на присутствие в море ки, внизу на дороге, приближается. Крошечная вспышка. Не стоящая особого внимания. Поспешная, но такая расплывчатая…
Вдали появился силуэт человека, поспешно приближающегося, словно у него были неотложные дела.
Это подходящее место…
Кеншин посмотрел на небо, сверяя время. Полдень. Итак, то самое время. Но как я могу быть абсолютно уверен, что это тот самый человек, а не какой-нибудь случайный прохожий?
Нахмурившись, Кеншин колебался… а потом вышел на дорогу. Мужчина увидел его и резко остановился, положив руку на меч и одновременно требовательно спрашивая:
– Кто ты?
Слова были немного неясными, произнесены странно. Словно некоторые заканчивались иначе, но тем не менее смысл вопроса был кристально ясным.
– Химура.
Кеншин не знал, почему ответил. Может, потому, что до сих пор ожидал ругани от Мастера каждый раз, когда не отвечал на прямой вопрос…
Человек напротив Кеншина расслабился и убрал руку с меча:
– Тогда убирайся с дороги, идиот!
И пошел на Кеншина. Что?… Он не должен идти? Эй…