Опоздала? Нет, ее высочества не было. Платье? Прическа? Тянуло что-нибудь поправить. Или узнали о ночной прогулке в коридор?
В первое мгновение сердце едва не разорвалось, а потом стали заметны добрые улыбки. Нет, про коридор не знали, да и не пустили бы меня сюда после такого. Тогда в чем дело? Голос подрагивал, пока я отвечала на приветствия. Шаги грохотали на всю столовую, паж задвинул за мной стул с ужасным звуком, а дамы все смотрели и улыбались.
Спасаясь, я взглянула на тарелки, расставленные до невозможного идеально. Хлеб, сыр, мед, мисочки с ягодами и кувшины с молоком — даже еда выглядела неестественно, как на картинке. Лакированная поверхность стола сияла в лучах солнца, напоминая о кабинете регента. Пришлось до боли вытянуть спину, только бы не вздрогнуть.
— Леди Эвелиа, мы так рады вашему выздоровлению! — раздалось с другого конца стола.
Писклявый голосок принадлежал леди Гретель Леменкор, девице лет пятнадцати. Кажется, с ее круглого лица никогда не сходило выражение восторга.
— Мне вас очень не хватало!
В ее искренность почти верилось, но я сжала зубы, чтобы не ответить колкостью. Для леди Гретель было подвигом сказать подряд такие длинные фразы не о мужском поле. Браки, любовь, красивые придворные, глупые романы — я больше не могла слышать про это! Девица мечтала о замужестве, но ее семья обладала только амбициями. Ни связей, ни приданого для дочери — здесь ей не найти супруга, но леди Гретель этого не понимала. Если бы не дальнее родство с покойным мужем принцессы, ее бы никогда не пригласили ко двору.
— Мы так обрадовались, когда узнали про…
— Леди! — строго сказала дама рядом со мной.
— О чем узнали? — взвизгнула я.
Плевать на приличия — пусть отвечает! Наверняка меня видели вчера, что могло их так заинтересовать? Гретель только опустила голову и спрятала лицо в русых кудряшках, а дама рядом коснулась моей руки:
— Она лишь хотела сказать, что мы рады вас видеть.
Даму — леди Аливеру Сениро — мы называли «матушкой двора». Не самое знатное происхождение восполняли годы верной службы принцессе. Леди была ее главной фрейлиной и смотрелась, как элемент интерьера: всегда идеально одетая, ни один седой волосок не выбивался из прически, даже морщины на худом лице выглядели ровными.
Фрейлины захихикали, но взгляд леди Сениро вернул серость их лицам. Только Гретель не унималась:
— Я всего лишь хотела сказать леди Эвелии, — оскорбленно протянула она, — что по пути сюда видела лорда Трейми. Уверена, ей приятно это слышать.
Хорошо, что я сидела, не то упала бы. Вновь раздались смешки, и леди Сениро громко сказала:
— Дамы! Не забывайтесь, — она повернулась ко мне и улыбнулась, — простите их, вы же знаете, как девицы любят свадьбы. Об этом еще не объявлено, но при дворе трудно хранить секреты, поэтому примите мои искренние поздравления.
Видимо, у меня на лице отразились все эмоции по этому поводу, и леди Сениро тревожно нахмурилась. Боги, как можно было забыть про Трейми? Воспоминания о нем померкли среди невоспитанных стражников, Торсонта на соломе и господина Подгорелого в коридоре для непотребств.
Нужно поговорить с принцессой, решение о свадьбе не могли принять вот так. Вспомнился подслушанный на террасе разговор и я прижала пальцы к вискам, чтобы не растерять мысли. Так, лорд Торадос упомянул что-то о везении, ему ответил Трейми, тогда я не узнала его голос. Он сказал, что это не везение, а работа. Почему они накинулись на меня? Не от того ли, что речь шла о нашем браке?
Боги, работа — в награду за верную службу его величества отдал Трейми в жены высокородную, чтобы добавить почета его простому происхождению. Решение было принято не из-за письма и не спонтанно, а родителям попросту не сообщили. Ладно отец, но матушка не смолчала бы. Они потеряли даже внешнее почтение короля и были в опасности, а мои позиции здесь более шаткие, чем казалось.
— Дамы… — Леди Сениро тронула меня за плечо.
Вошла принцесса Стиалла, и все встали. Я едва понимала происходящее, пока не услышала голос ее высочества:
— Леди Эвелиа, очень рада видеть вас в добром здоровье. Надеюсь, вы больше не оставите нас надолго.
Я еще блуждала в своих мыслях, когда наткнулась на взгляд принцессы. Она смотрела так пристально, что захотелось отвернуться, в зеленых глазах застыл упрек — знала. Разумеется, наш король был, да простят боги, несерьезен, регент даже не стал говорить ему о Катриане. Может, и солгал, но ее высочеству рассказал наверняка, все советники вились вокруг нее и просили повлиять на молодого короля.
Трейми, обманщик! Убедил он регента дать мне больше воли, его величество они не хотят беспокоить. Не давали мне ничего, просто перевели под бдительный надзор принцессы, создали видимость свободы, чтобы уличить в чем-то или приманить похитителей. Боги, какая же я дура! Больше никаких переодеваний, слишком опасно.
Ее высочество и впрямь напоминала свой символ — молодая стройная женщина с красивыми волосами. Она изящно села и окинула столовую надменным взглядом, а я напомнила себе мышь, которую вот-вот съедят. И не только королевская семья, каждый здесь мог оказаться врагом.
Завтрак прошел как во сне, не помню даже, как садилась. Что-то жевала, глотала, но думала только о семье. Волнение утихло, и провокация перестала казаться правдоподобной. У отца не осталось сыновей, нас с Катрианой отдадут сторонникам короля — в чем смысл вредить ему сейчас?
А вдруг дело вовсе не в отце? Без сестры я стану единственной наследницей. Я и мой супруг — лорд Трейми. Это он мог забрать сестру, тогда зачем предупреждал меня?
Ясность ума вернулась, лишь когда все поднялись из-за стола. В дверях меня едва не сбила с ног леди Гретель.
— Это так прекрасно! — зашептала она. — Леди Эвелиа, не обращайте ни на кого внимания, леди Сениро завидует. Мало кому удается выйти замуж по любви!
— По какой любви?
Меня передернуло. Не спорю, Трейми был привлекательным, но неужели я походила на влюбленную дурочку?
Гретель похлопала глазами.
— Но ведь… вы же разговаривали на террасе, — она хитро прищурилась, — вдвоем.
Боги, даже об этом знали! Нужно что-то придумать, немедленно. Пойду в город и поговорю со своими стражниками, если Катриана с ними и не связывалась, то хоть спрошу совета.
Из столовой мы переместились в небольшой зал с рядом узких окон от пола до потолка. У дальней стены было каменное возвышение, а на нем кресло с красной обивкой. Вокруг стояли стулья и низкие диваны для фрейлин. У нас еще не было королевы, ее роль исполняла принцесса Стиалла — приветствовала послов, принимала мелкие жалобы от женщин. Поэтому единорогов, кошек и корон в этом зале было больше. Между окнами и на потолке висели знамена, а гобелен позади кресла изображал сад Витае-Ран, обитель богов. Розовые, сиреневые и белые цветы напоминали пионы, а между ними виднелись огромные листья.
Принцесса томно посмеялась и поманила меня рукой. Не к добру, что за тайны? Пальцы будто окаменели и пришлось долго сгребать юбки, чтобы подняться. Кровь гудела в висках, даже голова закружилась, стоило наклониться к ее высочеству.
— Леди Эвелиа, мне не хочется вас ограничивать, ведь за время болезни у вас наверняка накопились дела, — с каждым словом она говорила все медленнее, — но…
Еще и посмеялась! Боги, пусть говорит уже.
— Простите, в этом замке невозможно хранить тайны. Брат рассказал мне о вашей радости. Думаю, позволения стоит спрашивать не у меня, а у лорда Трейми. Я с удовольствием отпущу вас к нему, но позже.
Раздались смешки фрейлин, а принцесса вновь смерила меня пристальным взглядом. Выходит, Трейми был моим тюремщиком — прекрасно!
— Ваше высочество, неужели все окончательно решено?
Не могло этого быть! Меня не могли отдать этому человеку вот так, без согласия родителей, не могли. Фрейлины притихли — наверняка слышали. И пусть, интересовало только лицо принцессы, хотелось увидеть в нем сомнение или задумчивость. Но нет, та лишь бесстрастно улыбнулась и обхватила мой подбородок ледяными пальцами.
— Леди Эвелиа, все решено, будьте покорны и благодарны, — сказала она и громко добавила, — волнение перед свадьбой нормально, не позволяйте ему расти и путать мысли.
Лучше бы не спрашивала. Я спускалась, будто на казнь шла, холодное прикосновение пробрало до самой души. Все, они сковали меня, следили и не дадут помочь Катриане, показалось даже, что стоит успокоиться. Сестру в любом случае искали, пусть обвиняли, но искали же. Люди регента больше меня понимали в таких делах и быстрее справятся.
Обреченное равнодушие развеялось, стоило открыть один из сундуков за возвышением. Там хранились нитки, иголки и ткань, чтобы занять руки во время долгого пребывания здесь. На глаза попалась работа Катрианы — салфетка с красной розой. Она только начала вышивать листья, которые выглядели слишком светлыми. Я говорила, что нужна нитка темнее, но сестра не послушала, она любила светлые цвета…. Любит! С ней все хорошо.
Боги, как можно было решить оставить поиски? Ни за что. Я схватила салфетку, устроилась на стуле и принялась с ненавистью вонзать иголку в ткань. Вышью и светлые, и темные листья, а потом покажу Катриане. Она увидит, что ошибалась, увидит своими глазами, клянусь!
Позже стало ясно, почему принцесса не отпустила меня сразу. В отличие от короля, она принимала прошения каждый день, все равно к ней допускали немногих — в законе о женщинах почти не говорилось, поэтому и прав у нас было мало. Уж это я хорошо усвоила за годы здесь.
Сегодняшняя просительница мало отличалась от остальных — молодая дама с затравленным взглядом. Хорошие манеры выглядели странно из-за старой одежды, протертой на локтях. Она жаловалась на супруга, но я не слушала, думала о Катриане, цветке, капле крови на салфетке — забыла наперсток.
Отвлек громкий голос принцессы. Она долго и с чувством рассказывала о преданности семье, долге, устоях общества, которые обязывали несчастную даму смириться. Почему-то казалось, что это было сказано для меня.
Я почти бегом вылетела из зала, когда разрешили уйти. Неслась всю дорогу до своей комнаты, только бы скрыться от этих знамен, смешков, гнетущей атмосферы. У себя я велела Аноре найти Трейми и сжала кулаки — хотелось выплеснуть на него скопившийся гнев. Нужно было торопиться в город, а не тратить время на пустые разговоры.
На вопрос о неизвестных дамах Мардаред снова покачала головой. Отправить бы ее к Вилфреду, но тот наверняка еще стоял на стене и ничего не успел разузнать.
Анора вернулась на удивление быстро и сообщила, что лорд Трейми ждет меня на террасе. Почему так быстро? У него своих дел не было? Я ничего не успела придумать и велела служанкам поправить прическу, только бы дать себе время подготовиться.
Не стоит показывать недовольство, тогда он ослабит бдительность и скажет что-то важное. Попробую с ним… позаигрывать. Слово даже в мыслях было трудно произнести, никогда этого не делала, только наблюдала за другими. Должно получится — говорить глупости я умела.
К сожалению, волосы и платье нельзя было поправлять вечность. Идти не хотелось так сильно, что каждый шаг давался с трудом. Сердце колотилось как после бега, ладони взмокли, еще и Анора громко топала позади — хотелось кричать!
Трейми стоял спиной ко входу и смотрел в сад. На нем снова был узкий дублет, только коралловый и с баской почти до колен. На поясе висел кинжал, от вида которого по спине побежали мурашки. Не знаю почему, просто он и так казался опасным, а тут еще и оружие.
Услышав шаги, лорд обернулся и поклонился.
— Леди Эви.
Я едва не скривилась, так меня называли близкие, этот человек не смел позволять себе такое.
Пришлось стиснуть зубы и выдавить улыбку. Трейми сделал вид, что ничего не заметил и тоже улыбнулся, буравя меня своим пристальным взглядом. С трудом удалось подойти к нему и встать рядом.
— Рад, что вы сами захотели встретиться. Вчера вы показались мне расстроенной.
Только показалось? Непосредственность лорда страшно выводила из себя, он будто не видел ужасов в кабинете регента, будто не исчезала сестра.
— Мне нужно в город. Принцесса Стиалла сказала, что разрешение нужно спрашивать у тюремщика… — Я осеклась.
Вот и сказала глупость. Клянусь, хотела только пошутить. Все из-за волнения.
На счастье, Трейми тихонько засмеялся. Чего-чего, а обаяния у него не отнять, не зря он всегда притягивал мои взгляды. Не могу назвать свои чувства теплыми в такие моменты, просто на него было приятно смотреть. Вот и сейчас дурное настроение улетучилось, стало ужасно неудобно за такое приветствие.
— Зачем же вам покидать замок? — Трейми криво улыбнулся и прищурился.
Глаза так и сияли. То ли он подозревал, то ли… любовался? Не знаю, но он так смотрел. Необычно.
— К портнихе.
— Позовите ее сюда.
— Мне нужно навестить ее, у нас был договор, нехорошо нарушать свое слово.
Я отвернулась, показывая, что не стану вдаваться в подробности. Повисла тишина, только растения шелестели на ветру. Разноцветные лепестки летали в воздухе, летали и летали, а Трейми все молчал. На миг я снова испугалась и повернулась к нему, натыкаясь на все тот же взгляд.
— Вы правы, свое слово нужно держать. Отправитесь завтра, я найду для вас стражников.
— Не стоит, я позову своих.
— Леди Эви, — лорд закрыл глаза и покачал головой, — я найду для вас стражников.
Проклятье, он все понял. Или просто подозревал — не важно, если его люди и не помешают, то точно все передадут хозяину. Нужно было возразить, но как? Что за важные дела, о которых никому не стоило знать?
— Что-то еще? — протянул Трейми.
Он видел мою растерянность и будто наслаждался ей. Может, и стоило настаивать, но я побоялась все испортить и попросила:
— Расскажите о птицах.
— Птицах?
Лорд задумчиво посмотрел в сад.
— Жаль попугая лорда Торсонта. Видимо, солдаты ненароком выпустили его. Что можно было искать в птичьей клетке? — Он вдруг стал серьезным. — Боюсь, птица не выживет на воле, таких везут, кажется, из земель близ Викнатора, там теплее.
Попугай был сине-желтым. Желтый — цвет Тафлов, но никого из них не было при дворе. А синий… кто же синий?
— Хотя, возможно, это и к лучшему. Лорд Торсонт несильно любил питомца, иначе не оставлял бы его здесь. Он был крикливым, уж лучше канарейки. Вы их любите?
Какие канарейки? Боги, лорд говорил ерунду.
— Я имела в виду не этих птиц.
— А каких?
Голос вновь стал лукавым, Трейми шевельнулся и неожиданно оказался совсем близко. Я даже чувствовала его дыхание на ключице и запах духов — похожий на ваниль, но не такой сладкий.
Мысли разбежались. Это было так неожиданно и… проклятье, это было приятно! Да что со мной? Нужно думать о Катриане.
— О тех, про которых вы говорили в прошлый раз.
Не смотря ни на что, хотелось отстраниться. Во мне билось понимание неправильности, это же был Трейми — такой подозрительный и далекий, почти из другого мира.
— Невозможно, — сказал он и стрельнул глазами на Анору, — как я могу говорить о тайном, если между нами нет доверия.
— Это приличия, а не отсутствие доверия.
— Приличия? В прошлый раз они вас не интересовали, что же изменилось?
На лице лорда появилась уже знакомая хищная улыбка. Нет, ему точно нравилось мое смятение. Я все-таки отстранилась, с ним и стоять-то рядом было трудно, а оставаться наедине хотелось еще меньше. Но он мог не доверять Аноре, мне она тоже не казалась надежной, пришлось махнуть рукой и отослать ее.
Взгляд Трейми вспыхнул — наверняка заметил нервозность движения. Его близость и владение ситуаций изводили так, что пришлось вцепилась в балюстраду.
— У вас разные глаза, — вкрадчиво сказал Трейми.
Я ушам не поверила и повернулась. Судя по ласковой улыбке, он действительно это сказал, и снова странно смотрел на меня, словно любуясь. Наши лица были близко и некстати вспомнилось, что это впервые. Только отец и братья позволяли себе подобное.
Неправильно — лишь это и удалось понять. Нельзя поддаваться, нужно ненавидеть лорда, он мог приложить руку к исчезновению Катрианы. Мог, но какой притягательной была его улыбка я вдруг поняла, что ему действительно с удовольствием смотреть на меня. Мелочь, однако сердце радостно затрепетало.