Оказавшись дома, Белль первым делом собиралась снять с себя пропитавшиеся потом и землёй вещи и хорошенько вымыться. Она уже хотела пройти в ближайшую душевую на первом этаже, когда заметила стоящего в пролёте лестницы Румпеля. На секунду сердце Белль ёкнуло. Ей показалось, что он снова стал собой и понял, что она сделала. Она сама застыла напротив лестницы, в ужасе глядя на него, ожидая услышать обвинения.
Но нет. Румпель оставался всё таким же пустым. Времени размышлять о том, для чего он поднялся среди ночи, не было.
— Румпель? Почему ты не в постели? — она попыталась изобразить строгий тон, но голос предательски сорвался на хрип. — Иди в комнату и ложись спать.
Он ещё постоял, изредка моргая, а потом развернулся и, прихрамывая, стал подниматься наверх. Белль выдохнула и поспешила в душевую. Кажется, эта вылазка вытянула из неё больше сил, чем все ночные путешествия во снах.
В душе, под обжигающими струями воды, долгожданное облегчение не приходило. На сердце было тяжело, неспокойно. Мысли путались. Сначала она представила, как пьёт зелье, в которое добавлена часть руки покойника. Тут же на неё нахлынул страх, что и с этим ингредиентом у неё ничего не получится. Что она снова не сможет попасть в нужный мир, а Румпельштильцхен так и останется до самой смерти… Потом вспомнила про контейнер с рукой Нила, и к горлу снова подкатила тошнота, но теперь более навязчивая. Объёмная.
Спотыкаясь, Белль выскочила из-под душа и поспешила к унитазу.
«Боже мой! Боже мой…»
Она так и уселась на кафельном полу, мокрая и замёрзшая, пока на неё не накатило опустошение. Она устала переживать. Будь что будет. Зато никто не посмеет ей сказать, что она не пыталась.
Белль собрала в себе силы, закрыла воду, вытерлась и уснула на диване в гостиной.
Утром Белль всё казалось, что Румпель понимает, что она сделала, хотя его взгляд по-прежнему оставался неподвижным и равнодушным. Может поэтому, а может, от того, что ей предстояло сделать, Белль всё откладывала приготовление зелья. И только после ужина решилась.
— Нужно с этим разделаться, — повторяла она себе, снова закрывшись на кухне за варкой зелья. — И чтобы завтра утром Румпельштильцхен снова был собой.
В этот раз она ограничилась лишь одной порцией, хотя ингредиентов было в избытке. На вкус варево оправдывало своё содержимое. Снова накатила тошнота, но Белль заставила себя сдержаться. И пошла в спальню Румпельштильцхена. К тому времени он уже крепко спал, и даже не шевельнулся, когда Белль легла рядом и уже в привычном за эти дни ритуале уложила голову и ладони на его грудь.
— Пусть сегодня мне приснишься ты.
***
Практически сразу, как только она закрыла глаза, Белль провалилась в первый сон. И первый же сон оказался правильным. Белль поняла это не потому, что увидела Его, а потому, что обнаружила в своих руках его сердце — такое же белое, как когда из него вытянули всю тьму. Первый признак того, что ритуал проходил, как надо. Теперь нужно было найти Румпеля, он должен быть где-то поблизости.
Белль оглянулась по сторонам, но в трактире, где она оказалась, не заметила никого, кто хоть отдалённо был бы похож на Румпеля. Мужчины и женщины были совершенно обычными посетителями для такого места, и только мальчик в самом дальнем углу, вертевший в руках соломенного человечка, несколько выбивался из этой компании.
— Как тебя зовут? — Белль присела рядом с ним на корточки, заглядывая в детское лицо.
— Румпельштильцхен, — ответил он, недоверчиво взглянув в лицо незнакомки.
— Какое необычное имя, — Белль погладила мальчика по русой голове.
Сердце в её руке стало чуть розовее, будто кровью капнули в молоко. В этот же момент она переместилась в следующий сон.
Теперь Румпельштильцхен был молодым парнем, шёл с темноволосой девушкой по тропинке через поле. Белль побежала за ними, звеня монетами на браслетах.
— Погадаю! Всю правду скажу! Ничего не возьму! — выпалила она на одном дыхании чужим звонким голосом, вцепившись в его руку, пока он не опомнился и посмотрел на неё удивлённо. — Дорога дальняя…
Сердце в руке снова чуть покраснело.
Снова поле, но только уже не вечер. Полдень. По широкой дороге Румпельштильцхен шёл, уже хромая, вместе со своим сыном. Мальчик бегал вокруг него, играя с деревянной птичкой, и Румпельштильцхен сейчас был таким счастливым.
— Подайте монетку, — протянула Белль к нему старческую руку в лохмотьях.
— Мы только идём на рынок, продать пряжу. У нас нет денег. Вот, возьмите хлеба. — Он протянул ломоть чёрного хлеба, посыпанного крупной солью. Невероятная щедрость.
Белль приняла подаяние, чуть задержав руку на его пальцах, и ощутила, как потеплело сердце в ладони. Оно уже достаточно красное. Этим можно ограничиться, но Белль не хотела останавливаться, пусть и понимала, что дальше будет сложнее.
Следующая смена декораций застала Белль врасплох.
Крутилось колесо прялки. Румпельштильцхен прял золото из соломы на своём обычном месте. За окном заходящее солнце окрашивало всё в алый цвет. У неё на коленях лежала книга. Белль хорошо помнила этот день — это был последний вечер перед тем, как всё рухнуло.
— Что ты читаешь?
И этот его вопрос Белль тоже помнила. И, наверное, поэтому, не задумываясь, ответила точно так же, как и тогда.
«Как будто вернулась в прошлое», — пронеслось в голове.
Она во все глаза продолжала смотреть на него, как и в тот раз. Тогда она просто рассматривала его с любопытством.
— Ты выбрала неудачную книгу, — ответил он. — В конце никто не умер. Не стоило её брать. И вообще, хватит читать. После того, как ты отмыла окна, здесь возмутительно светло даже ночью. Лучше задёрни шторы.
Белль, как и в тот раз, отложила книгу, и, проходя мимо Румпельштильцхена, позволила себе вольность, на которую не решилась в прошлом — зарылась пальцами в жёсткие волнистые волосы, отметив лишь краем глаза, как сердце стало ярко-алым. Румпель смотрел на неё застывшим взглядом, когда она снова переместилась.
Последний сон. Румпельштильцхен уже в образе мистера Голда.
Она шла за ним по лесу, ещё не помня, кто она такая и что происходит. Это последний сон. Сердце в руке стало почти багровым, того и гляди появятся червоточина. Как жаль, что она ничего не могла предпринять в этих снах, а была лишь зрителем. Что бы она ему сказала тогда? И послушался бы он её? Вряд ли. Но она не смогла бы сказать ему ничего лишнего, разве что позволила бы себе коснуться его.
Что она и сделала. Взяла его за руку, а Голд уставился на неё с удивлением и даже неверием. Он, конечно, не мог видеть своего сердца в её руке, но на секунду Белль показалось, что он увидел.
— Боишься? — спросил мистер Голд, на тот момент просто непривычно заботливый.
Белль только успела кивнуть, потому что она действительно боялась.
Она до ужаса боялась открывать глаза после пробуждения и встречаться взглядом с Румпельштильцхеном. Нет, теперь Белль уже не боялась потерпеть неудачу.
Напротив, ей было страшно, что у неё получилось.
MadAlena Mor
Кто сказал, что опера это скучно?
***
Первое, что она ощутила, когда проснулась — нечто твёрдое и пульсирующее, что она сжимала в своей руке. Знакомое ощущение. Белль открыла глаза и увидела сердце. Она лежала на спине, и Румпельштильцхен лежал рядом, как обычно. Взгляд его, не привязанный ни к чему, был направлен в потолок. Он уже проснулся.
Облизнув пересохшие губы, Белль подорвалась в постели и вернула здоровое сердце на место. Румпельштильцхена выгнуло дугой, его глаза широко распахнулись. Он со свистом вдохнул воздух сквозь сжатые зубы. И снова обмяк, застыл изваянием, лишь моргнув пару раз.
— Румпель?
Белль толкнула его в плечо, а потом и вовсе больно ущипнула за бок. Ничего. Никаких изменений.
— Ты разыгрываешь меня! — Белль истерично засмеялась. — Это шутка, да? Очень смешно! Я смеюсь! Ты тоже смейся! Ну же…
Она сглотнула появившуюся во рту горечь и склонилась к его лицу, пытаясь разглядеть хоть какие-то изменения. У него даже зрачки не расширились.
— Нет! — Белль шарахнулась от него, как если бы он превратился в кровожадного монстра. — Нет!
Она выпуталась из одеяла и как была, без одежды, побежала на кухню, где лежала проклятая книга. Принялась листать уже до дыр засмотренные страницы, перечитывать заученные наизусть строчки, пока не дошла до пункта, который так ей не нравился.
«…Ритуал может не сработать, если Опустошённый не захочет принимать сердце, что вложил в него Ищущий. Вы поймёте это по поведению Опустошённого — оно не изменится и после того, как его сердце снова очистится».
Белль не могла вынуть его сердце, чтобы убедиться, но это было и не нужно. Румпельштильцхен не хотел возвращаться к ней.
Нет, после этого Белль не вернула его обратно в больницу. Ей ужасно хотелось разозлиться на него. Снова накричать, может, разбить что-нибудь.
У неё не получилось, хотя она и старалась. Она собирала самые светлые моменты, она изо всех сил старалась, и у неё не вышло. Но это не повод, чтобы отказываться от него. Она решила для себя быть с ним ещё до того, как у неё появилась надежда на магию. Просто теперь Белль вернулась к началу.
— Я придумаю что-нибудь ещё, — пообещала она ему, когда вернулась в спальню, чтобы, как обычно, откинуть край одеяла.
После вспышки гнева на неё навалилась усталость, расплата за проведение ритуала. А в зеркале, когда они вдвоём чистили зубы, она с пугающим равнодушием заметила, что вся её голова поседела.
— Мне понадобится много краски для волос. Очень много.
***
В Сторибруке всё налаживалось. Герои снова одержали победу. Иначе и быть не могло.
У Белль всё оставалось по-прежнему. Дни после того ужасного утра снова вернулись в прежнее русло.
Пробуждение, утренний туалет. Белль только перестала брить Румпеля по утрам, и теперь у него отросла небольшая бородка. Он стал похож на того учёного из далёкого корабля. Нет, Белль не хотела видеть в нём кого-то другого, просто однажды она сама застыла перед ним, вдавливая лезвие безопасной бритвы в его щёку. Бритву она выкинула тут же и принялась останавливать кровь. Хорошо, что порез получился совсем крохотным, и шрама не осталось.
Завтрак, обед и ужин, чередующиеся какими-либо занятиями, чтобы не сойти с ума. И сон. Странно было снова ложиться с ним в постель, уже не ожидая увидеть во сне кого-то с его лицом или его самого. Почему-то казалось, что вот она закроет глаза — и увидит его. Пациентом психушки, рабочим, владельцем ломбарда или хромым прядильщиком — неважно. Она упорно не признавалась себе в этом, но она смертельно устала жить рядом с его пустой оболочкой. Как будто Румпеля и не было уже давно, а она сама продолжала видеть его живым, потому что сошла с ума, а все остальные подыгрывают ей из жалости.
Эта мысль, посетившая Белль перед сном, напугала её настолько, что она торопливо протянула руку под одеялом и крепко сжала его ладонь. Рука Румпеля была горячей и вполне настоящей, и он даже чуть сжал её ладонь в ответ. Такое бывало, иногда. Он даже вздрагивал во сне. Судорога — объяснял доктор Вейл.
Румпель уже давно спал. Возможно, это было одно из немногих улучшений, но теперь он, по крайней мере, засыпал сам, без таблеток.
— Может быть, я зря паникую? — шёпотом спросила Белль, глядя на его профиль. — Я допустила слабость. Обратилась к магии. А нужно было немного подождать. Ты ведь знаешь, что ждать — это самое сложное.
На следующий день после обеда Белль решила отправиться с Румпелем на побережье. Погода стояла холодная, осень уже вступала в свои права. От воды дул сильный ветер, и Белль зябко куталась в ворот большого чёрного пальто, которое нашла в гардеробе мистера Голда. Румпельштильцхена она постаралась одеть потеплей, а вот сама теперь жалела, что пренебрегла тем тёплым бордовым шарфом, что ей подарила Руби.
Они вместе шли по линии прилива. Носы сапог утопали в мокром песке, но Белль не обращала на это внимания.
— Знаешь, в городе на нас уже никто не обращает внимания. И Руби перестала спрашивать об улучшениях, — Белль плотнее запахнула ворот пальто. — А помнишь, как они смотрели раньше? Они шептались настолько громко, что услышал бы и глухой.
Совсем рядом пролетела чайка, невесомо чиркнув кончиком крыла по её щеке. Белль даже не вздрогнула.
— Мы стали невидимками. Иногда мне кажется, что я тоже превратилась в пустую оболочку, что моё сердце такое же белое, как твоё. Может, так действительно лучше — ничего не чувствовать и не помнить. Но у меня не получается. Мне больно. Я почти завидую тебе.
Пологий берег заканчивался.
— Мы дойдём до обрыва и вернёмся домой, — Белль махнула рукой, куда-то вдаль. — Хорошо?
Там берег поднимался, становился обрывистым и начинался высокий утёс, под которым плескались волны.
— Видишь?
Румпель смотрел перед собой, по щекам его катились слёзы и терялись в отросшей бороде.
— Ветер сегодня сильный, — Белль сняла перчатку и осторожно протёрла мокрые дорожки с его щёк. — У меня тоже от него глаза слезятся. Пойдём быстрее, я хочу кое-что тебе показать.
На самой вершине ветер хлестал ещё сильнее. Между ними и краем обрыва оставалось ещё несколько шагов, но всё равно дух захватывало.
— Если посмотреть туда, можно увидеть Зачарованный Лес. Правда, здорово?
На горизонте за озером и впрямь виделась полоска берега, но вряд ли это мог быть их старый мир. Тем не менее, Белль было приятно думать, что это правда. Так же, как смотреть на звёздное небо и думать, что где-то там тоже кто-то живёт.
— А теперь сыграем в игру, — Белль ободряюще улыбнулась ему. — Я подойду к самому краю и начну падать, а ты должен успеть схватить меня за руку и не дать упасть. Понял? Если ты не успеешь меня поймать, тогда тебе придётся вернуться домой одному.
Белль отстранилась от него и подошла к краю утёса. Мелкие камешки осыпались под ногами и полетели в бушующие внизу волны. Даже голова закружилась. Белль поспешила отвернуться, спиной ощущая, как за ней разверзается бездна. Будто она уже падает.
— Ты думаешь, что это шутка, но я говорю серьёзно, — голос заглушали порывы ветра. — Услышь меня, пожалуйста. Выберись из своей скорлупы. Это важно.
Перед глазами всё расплывалось. Волосы выбились из причёски и хлестали по лицу непослушными щупальцами. Румпель продолжал смотреть на неё, не двигаясь.
«Это не сработает. Нужно отойти от края и вернуться домой. Он не поймает…»
— Раз, два, три, — отсчитала она и опрокинулась спиной назад, с секундной досадой отметив, что Румпельштильцхен так и остался стоять на месте. Разве что по щекам его снова катились слёзы, но не из-за неё. Это снова ветер.
========== Часть 2 ==========
В полёте Белль попыталась сгруппироваться и почти безболезненно вошла в воду. Падение только оглушило. Почти сразу же течение закружило её и потащило на дно. Мокрая одежда тянула вниз. Почти весь воздух вышибло из груди ещё при падении, лёгкие жгло, и было так соблазнительно вдохнуть воды. Белль посмотрела наверх, бессмысленно болтая руками, когда в воду камнем врезалось что-то ещё. Кто-то. Не то с ужасом, не то с облегчением, Белль поняла, что это Румпель. Это не походило на правду. Он остался наверху. Его пустая оболочка. А ей снова мерещилось. Изо рта вырвался последний пузырёк воздуха.
Румпельштильцхена тоже закружило в волнах, но под воду он нырнул сам и, почти так же беспорядочно барахтаясь, добрался до неё и протянул руку.
На берег они оба выбирались ползком. Чёрное пальто Голда осталось где-то в озере. Румпель потерял ботинки и шапку. Чёрные мокрые песчинки мгновенно облепили его носки и брюки. Белль мгновенно замёрзла. Они упали на холодный пляж, отплёвываясь от воды, не в силах надышаться.
— Ты могла утонуть. А у меня больше нет магии. И я не умею плавать! Слышишь? Ты не подумала об этом? — ворчливо спросил Румпельштильцхен, усевшись прямо на песок. — Мы оба могли утонуть!
Он весь дрожал, впрочем, как и она сама. С волос его капала вода. А Белль вдруг стало смешно. Её бил смех пополам с крупной дрожью от озноба.