— А Руби знает, чем он занимается?
— Понятия не имею. Франки обычно не любит своим девочкам трепать о работе.
— Значит, это у него несерьёзно, — погрустнела Белль.
— С какой стороны посмотреть. Руби уже преодолела двухнедельный барьер, после которого Франкенштейн обычно срывается в новый поиск. Может и выгорит, но я бы не стал надеяться. С профессией Виктора так просто семейством не обрастают.
— А ты бы смог снова обрасти семьёй? — полюбопытствовала Белль.
— Я бы смог. А ты?..
Крокодил так странно уставился на неё, что Белль стало неуютно, и она поторопилась к ванне — сполоснуть чашку.
***
Остаток недели прошёл совсем незаметно. Старые заботы отвлекали от грустных мыслей. Но добавилось и новых. Эта зима выдалась настолько холодной, что даже натопленная до максимума печка не спасала. Особенно по ночам, когда морозы усиливались. Крокодил наконец-то начал спать одетым. А Белль помимо обычного пижамного костюма натягивала толстовку и шерстяные носки. Ноги всё равно мёрзли. Даже не смотря на разогретый в печи булыжник, завёрнутый в полотенце. Для тепла Белль крепко-крепко прижималась к крокодилу.
- Одно хорошо, - философствовал он. – В таком холоде мы лучше сохранимся для археологов.
- Я не помню, чтобы было настолько холодно!
- Много ты помнишь.
- Шутки про амнезию? Эту я видимо забыла.
- Наверное. Потому что я со своим склерозом тоже такой зимы не припомню. Но не переживай. Если верить синоптикам, это всё фронт откуда-то с Канады. Завтра обещали потепление. Но я не верю синоптикам.
- А кому ты ещё не веришь?
- Политикам, докторам и монашкам.
- Чем тебе монахини не угодили?
- Двуличные они все. Делают вид, что они такие набожные и милосердные, а на самом деле ненавидят всех вокруг и завидуют.
- Так уж и все?
- Есть исключения, но ты знаешь – это только подтверждает правило. А ты кому не доверяешь?
- Продавцам в магазинах. Они почему-то упорно хотят меня обсчитать. Как будто я числа вычитать не умею. Странно, да?
- Ты при них на бумажке начинай считать. Для наглядности.
- По-моему, камень остыл.
- Столкни его нафиг.
Белль заворочалась, после чего раздался глухой удар камня о бетонный пол.
- Ноги ещё мёрзнут?
- Нет. Руки.
- Давай их сюда.
Крокодил нашёл под одеялом холодные, как у лягушонка ладони и сунул себе промеж бёдер, под хер.
- По-моему, не лучшее время для дрочки. Штаны будут холодные и липкие…
- Я бы, конечно, с тобой поспорил, да не буду. Не ёрзай. Там самое тёплое место.
- Эм… - Белль хотела сказать, что с тем же успехом можно было согреть руки и за пазухой, но не стала. Место и впрямь было тёплое. – Спокойной ночи….
…
Через пару дней и впрямь потеплело, но под утро Белль всё равно замёрзла, причём холодило только до пояса. Она хотела подтянуть сползшее одеяло, но не смогла пошевелить руками. Это мгновенно её пробудило, намного быстрее, чем чашка крепкого кофе, каким иногда баловал себя по утрам Крокодил. Белль открыла глаза. Руки были спутаны хитрым узлом и привязаны к металлической спинке кровати. Крокодил сидел на краю постели и шкодливо улыбался.
- Это что? Верёвка?
- Да, а ты умнее, чем кажешься. Но ты не знаешь, что она особенная!
- И чем же она так прославилась? Ты ею задушил кого-то?
- Нет. Душить слишком утомительно и долго. Можно устать. Нет. Эта верёвка служила исключительно добру.
- Каким же образом?
- Она не дала одному очень зубастому парню сожрать несколько очень хороших ветеринаров.
- Наверняка с этим связана какая-то очень душераздирающая история.
- Угадала. История ещё и очень короткая, поэтому я тебе расскажу её сейчас. Так вот, как-то у нас заболел аллигатор, а транквилизатор ему колоть было нельзя. Вот его этой верёвкой и вязали. Крепкая!
Белль подёргала руками, но это и без того было сразу понятно.
- Давай сразу выясним. Если это очередной урок по выживанию, то можешь хоть принести меня в жертву тёмным богам, но в свой выходной я не пошевелю и пальцем.
- Приятно слышать. Ты же помнишь, я хотел попробовать связывание?
- Надеюсь, ты не серьёзно сейчас?
- Вполне серьёзно. Я собираюсь доставлять тебе удовольствие! – пафосно сообщил Крокодил и, сунув руку под одеяло, погладил Белль по коленке. Нога чуть дёрнулась от прикосновения.
Белль запоздало почувствовала на щиколотках тугие петли верёвок, которые не позволяли свести ноги, только чуть согнуть в коленях и только. Тёплая пижамная куртка и носки оставались при ней, а вот ни трусиков, ни пижамных штанов не было.
- Не бойся, детка. Всё будет целомудренно. Я не сделаю ничего того, чего бы ты не захотела. Видишь, я даже в штанах!
- А если я хочу, чтобы ты меня прямо сейчас развязал?
- Я уберу верёвку.
- Уговорил, - подумав, ответила она. - Только ноги отвяжи.
- А ты не будешь пинаться?
- Если ты не начнёшь снимать штаны.
- Договорились. Своё оружие не используем.
Крокодил задрал одеяло, обнажив привязанные к ножкам кровати, щиколотки Белль и довольно легко отвязал на первый взгляд мудрёные узлы. После чего не очень ловко забрался на кровать между её ног и погладил голени.
- Ну и чего ты ждёшь? – Белль чуть заёрзала под одеялом. Ситуация казалась дурацкой, но почему-то возбуждала.
- У тебя красивые ножки, - сообщил он, снимая с неё тёплые носки.
- Короткие и кривые.
- Маленькие и изящные.
Крокодил зажал правую ступню между бёдер и, не отрывая взгляда от Белль, наклонился так, что пятка ощутимо прижалась к паху. Старательно следя за реакцией, он чуть пощекотал вторую ступню и почти как массажист с силой провёл большим пальцем по взъёму. Обнял ладонями и приблизил к лицу.
- Всегда хотел так сделать, - сказал он и провёл языком от пятки до большого пальца.
Белль судорожно вдохнула воздух и зажмурилась.
- Ты такой извращенец.
- Тебе это нравится, значит, ты тоже.
- Отлично. Мы два извращенца. Сделай так ещё.
- Я знал, что ты попросишь продолжения! Чего бы ты ещё хотела?
- Я сейчас двух слов не свяжу…
- Свяжешь. Ты только скажи, чего конкретно тебе бы хотелось? Я уверен, твоя маленькая кудрявая головка просто заполнена всякими пошлыми словечками.
Белль покраснела как варёный рак и стукнулась головой о подушку.
- Оближи мне пальцы.
- Пальцы… как? Так?
Крокодил ещё раз с удовольствием лизнул пятку, затем по-очереди всосал в рот пальцы - от мизинца до большого, старательно облизывая упругие подушечки. На последнем задержался особенно, начав вытворять что-то уж совсем непотребное.
Белль совсем извертелась. Возбуждали даже не прикосновение, а сам вид крокодила, который ритмично посасывал её порозовевший палец, старательно облизывая подушечку, задевая шершавым языком твёрдую кромку ногтя. И всё это, продолжая неотрывно смотреть на неё. Между ног стало влажно, хотелось приласкать себя, но руки всё ещё были крепко связаны. Белль беспомощно сжимала кулаки и всхлипывала.
- Ты что-то хочешь мне сказать, - промурлыкал крокодил, пошло лизнув, так что в щели между пальцами мелькнул малиновый язык. – По лицу вижу, что хочешь.
- Сколько порно ты просмотрел?
- Скажем так, я много фантазировал.
- Ты это специально затеял, что бы я сама просила тебя… что бы ты меня трахнул!
- Ты действительно этого хочешь? – крокодил трогательно прижал обласканную пятку к своей груди.
- Нет. Я не хочу… я просто хочу себя потрогать.
- Но ты не сможешь. У тебя руки привязаны, - напомнил крокодил.
- Ты такой наблюдательный, - простонала в потолок Белль, истерично рассмеявшись.
- Ты можешь сказать, как тебя потрогать и где… И я постараюсь исполнить твоё пожелание. Честное крокодилье.
- Так потрогай меня!
Он снова надел ей носки, а сам с головой нырнул под одеяло между её расставленных ног. Белль чуть не задохнулась, ощутив горячее дыхание там, где уже стало мокро от возбуждения. Что там делал крокодил было не видно, но не почувствовать этого было невозможно. И Белль чувствовала.
…
Они лежали в кровати, и Белль впервые за долгое время было действительно жарко.
- Ты кончил мне на живот.
- Ты всё время жалуешься, когда я делаю это на простыни.
- Не сегодня. Я же собиралась после обеда в прачечную бельё отнести. Вечером бы уже на чистом спали.
- Хочешь, я согрею чайник, и ты сполоснёшься?
- Конечно, хочу.
Крокодил, подтягивая штаны, пошёл набирать воду в чайник. Они бы приняли ванну сегодня, но на этой неделе весь лимит горячей воды был уже беспощадно использован.
- Верёвки отпечатались, - равнодушно заметила Белль.
- Слишком крепко связал. Прости.
- Да нет. Это я руками дёргала, потому и остались. Просто, странно так…
- Тебе не понравилось?
- Понравилось. Знаешь, в следующий раз… я думаю, тебе стоит раскошелиться на презервативы.
- Я чуть чайник не уронил. Где же мне столько денег взять? Я же с тебя живой не слезу.
- А ты себя не переоцениваешь?
- Звучит, как вызов!
- Я пробудила чудовище.
- Оно и так не высыпалось. Теперь хоть будет повод… В принципе, - что-то прикинул в уме Крокодил. – Парочку резинок я могу и у Франки занять. На первый раз должно хватить…
30.
В тот же день Крокодил, как и собирался после работы, заскочил на квартиру к Руби. Франки узнав, зачем тот пришёл, естественно не смог оставить это без комментариев, но ленту аж из пяти квадратиков одолжил.
И теперь крокодил довольный, как слон, спешил домой, неловко оскальзываясь на заледеневшем тротуаре. Идти оставалось не много завернуть в переулок за библиотеку и подняться по пожарной лестнице. На очередном островке льда, снова поскользнулся, начал падать и почувствовал, как что-то больно чиркнула его по уху. Как только крокодил упал, поспешно откатился в сторону, и вовремя - в место где только что была его голова, с железным стуком, ударилась лопата. Лопату держал невысокий грузный мужчина в робе дворника. Лица было не разглядеть. Фонарей в этом проулке не было. Он и ударил крокодила, только падение и спасло.
- Какого чёрта? – только и успел спросить Крокодил, когда мужик снова попытался вырубить его лопатой.
Крокодил снова успел откатиться и пнуть нападавшего в коленку. Тот чуть отшатнулся, но ступил на скользкий лёд и тоже навернулся. Крокодил тут же подполз и отобрал лопату.
- Это ведьма тебя послала?!– крокодил навис с занесённым над горлом мужика остриём лопаты. – Говори!
- Моя девочка… - запричитал мужик. – Я видел следы верёвок у неё на руках! Почему я раньше тебя не…
- Что? – Кроколил убрал лопату и присел рядом. – Мужик, ты кто такой? Какая девочка?
- Я отец Белль, - ответил мужик.
Крокодил достал из кармана зажигалку и посветил. Заросшая короткой щетиной физиономия и впрямь имела сходство с той чёрно-белой фотографией из газеты. Даже козырёк кепки, торчаший из-под вязаной шапки был похож.
- Так с этого и стоило начинать! Зачем ты на меня с лопатой накинулся?
- Ты мучаешь мою девочку! У неё все запястья в синяках… - мужчина бессильно завыл.
- Морис… Мо? Тебя ведь можно по имени звать? Я твою дочь не насилую. Это такая игра была, понимаешь?
Ну не рассказывать же отцу, что он его дочери только отлизал, а потом подрочил на её живот? Крокодилу захотелось всё-таки побиться головой о стену.
- Слушай, давай поговорим где-нибудь в людном месте, а? Что бы ты снова на меня с лопатой не накинулся. Ну и, чтобы я тебя в живот не пырнул… Пошли, давай. Вставай-вставай…
…
- Мне этот парень сразу не понравился. Взгляд такой… будто прикидывает, что бы стащить. Но я не стал ничего делать. Думал, обычная влюблённость. И Коллет мне говорила то же самое. Что это пройдёт. Пройдёт…
Крокодил уже успел рассказать свою часть событий и убедить Мориса, что не делал с его дочерью ничего криминального. Ну, почти ничего.
- Да мы и не трахались ни разу. Так, баловство одно…
Бар был полон. Они расположились за маленьким столиком подальше от шумной толпы с парой стаканов дешёвого виски, который обещал оплатить Френч. Которая это была пара стаканов?
- Когда она пропала, я чуть с ума не сошёл, - рассказывал Мо, всё больше заплетающимся языком. – Шериф в нашем городе… только штаны протирал. Я все деньги пустил на частных детективов. Все деньги. Продал дом с участком, в магазине жил. Зачем мне дом, когда я остался один? Ни жены, ни… Целый год продолжались поиски. Я уже ни на что не надеялся, когда этот последний детектив мне принёс вести. В этом самом городе один из этих бандитов снимал комнатёнку. И с ним как будто видели девушку, похожую по описанию на… на Белль. Я тогда продал последнее, что у меня оставалось – магазин, и поехал сюда. Я собирался отдать ему все деньги. Если понадобится, на коленях его просить, чтобы он только мою девочку вернул. Она же последнее, что у меня вообще осталось, понимаешь?
- Понимаю, - ответил Крокодил и Морис почему-то ему поверил.
Они выпили.
- Я бы не пережил, если бы этот Билл мне сказал, что моей девочки больше нет… Я пришёл к нему с пакетом денег. Он меня не хотел впускать, загородил проход. Я его всё равно в сторону оттолкнул, когда её увидел. Она сидела на койке и в окно смотрела. На ней, знаешь, такое платьице было, как на кукле, с пуговицами на спине. Я ей в детстве дарил много кукол… Она сама так на куклу стала похожа, что я испугался… Как же объяснить? Понимаешь, я вбежал, на колени перед ней грохнулся, стал звать, а она даже в мою сторону не взглянула. В окно смотрела. Не вздрогнула даже. …А на ноге у неё верёвка… этот гад её за щиколотку к трубе привязал, как щенка. Ты теперь понимаешь, почему я на тебя накинулся? Хотел уже в зоопарк идти…
- Да уж. И что ты сделал тогда? – спросил Крокодил, уже предвидя развязку.
- Я стал развязывать верёвку. - Продолжил Мо, тихим охрипшим голосом. – Руки у меня вспотели. Не слушались совсем. И я полез в карман. У меня в одном из кармашков жилета ножницы завалялись по старой памяти. Я ими раньше черенки у цветов подрезал. Хотел эту чёртову верёвку перерезать. Мне важнее всего тогда было её увести подальше от этого места. Уже за руку взял, чтобы уйти. Только этот ублюдок дорогу загородил. Он меня толкнул в плечо, что-то сказал… уже не помню, но, кажется, он был против, чтобы я уводил Белль. Не знаю, что на меня нашло. Я испугался, что он сейчас меня выпроводит и снова сбежит… А Белль так и останется при нём. Ей нужна была помощь… это ненормально, то что она так сидела… И я воткнул ножницы ему в горло.
Голос у Мо совсем осип, и он смочил горло очередным глотком из стакана.
- Кровища брызнула. Но я уже не мог остановиться. Целый год этот ублюдок мучил мою девочку… довёл её до безумия. Я ещё пару раз всадил ножницы ему в горло, а он продолжал на меня смотреть своими бесстыжими глазами. Он и мёртвый надо мной потешался. Старый бесполезный тюфяк, который за собственной дочерью не уследил. В последний раз я всадил ножницы прямо в эти глаза. И только тогда опомнился, что натворил. – Мо растёр руками лицо и продолжил. – Я хотел достать ножницы, но они застряли, руки соскальзывали… А потом я заметил, что Белль исчезла. А дверь открыта. Я выглянул в окно – она за угол дома заворчивала. Так и шла босиком. Кусок верёвки по асфальту за ней волочился. Я кинулся из квартиры, но она как под землю провалилась. Уже вечер был, темно. Я чуть на патрульную машину не натолкнулся. А у меня руки в крови, рубашка… Про Билла вспомнил. Вернулся, отпечатки стирал…
Рассказ Мо стал совсем сбивчивым. О том, что Белль попала в больницу, он узнал через неделю. Убийство Билли списали на неё, даже расследовать ничего не стали. Как только улеглась шумиха, он наведался в больницу. Белль его сразу вспомнила, но от этого стало только хуже. Началась истерика, трое санитаров не могли её удержать – буянила, пока не сделали укол. Доктор Хоппер убедил Френча, что пока длится терапия Белль лучше не беспокоить воспоминаниями.
Так Морис и осел в этом городе. Летом подрабатывал садовником в пригороде – стрижка газонов, кустов, зимой – дворничал и в магазине игрушек – ночным сторожем. И время от времени навещал Белль, стараясь не показываться ей на глаза. Так продолжалось почти шесть лет, а потом Белль выписали. Доктор Хоппер тогда объяснил Морису, что радоваться не стоит, Белль не вылечилась полностью, но и лучше ей уже не будет. Что воспоминания нужно блокировать, иначе снова случится срыв.