— Посмотрим, доживешь ли ты до того времени, — ухмыляясь, проговорила она, поманив пальчиком кого-то к себе. — Мальчики, вам нужно жёстче воспитывать королевскую особу и её прихвостня. Покажите Мин Юнги, что такое хорошее воспитание и манеры.
Юнги замер, когда в зоне видимости решётки показались трое ухмыляющихся мужчин. Чонин тоже поднял взгляд и тут же перестал плакать, бросился к ногам Юнги.
— Ты роешь себе яму, — вразумительно прошипел Мин, чувствуя, как дрожит тельце мальчишки, что отчаянно хватался за его лодыжки, мысленно крича о помощи.
Тяжёлый замок был снят, а камера наполнилась смешками и грязными ухмылками.
— Я принц королевства Мин, — крикнул Юнги, подрываясь с соломы. — Если тронете меня или моего слугу, я…
Он не успел договорить, как щеку обожгла сильная пощёчина. Юнги упал навзничь, встречаясь взглядом с отрешённым Чонином, который только кусал губы в ожидании боли. В горле клокотали рыдания, а в голове гудело «посмотрим, доживешь ли ты», брошенное мерзкой Соа. Отчаяние накатывало сильными волнами, и Юнги слышал грязные разговоры мужчин, которые спорили о том, кто должен попробовать королевскую особу первым. Юнги нещадно тошнило, он пытался подняться, но истощение организма не позволяло двигаться, а синяки, оставленные Хосоком болели. Он схватил Чонина за руку, гипнотизируя его взглядом, мысленно внушая ему не бояться. Вмиг его оттащили от мальчишки и сорвали штаны, лапая грязными лапищами девственную кожу, оставляли отвратительные следы, заставляли кричать и умолять.
Юнги чувствовал, что это и есть та точка, после которой люди больше не остаются собой — ломаются, словно старые деревянные игрушки. Никому не нужен, выброшен. Юнги прикусил запястье, пытаясь прокусить тонкую кожу, истечь кровью, лишь бы не чувствовать разрывающую боль чужих прикосновений и резких движений. Один из мужчин яростно вбивался него, кровь облегчала задачу, а Юнги слышал крики Чонина. Метка горела, и он яростно царапал её зубами, оставляя следы. Рассудок мутнел, а порции боли, которыми его одаривали, становились всё больше. Всё тело затекло, и Юнги уже не замечал ничего.
Принц с трудом раскрыл глаза и, заметив мольбу в глазах Чонина, зарычал и сделал сильный рывок, сбрасывая с себя ничего не замечающее тело. Он выхватил небольшой клинок, что висел на поясе мужчины и одним движением загнал кинжал в сердце. Двое его товарищей тут же бросили Чонина и направились к принцу, удивлённо на него смотря. Юнги кое-как поднялся, еле держась на дрожащих ногах. Он понимал, что шансов у него нет, но был готов драться. Ноющая поясница мешала спокойно стоять, и он, вкладывая в бросок всю ненависть, сделал шаг вперёд и прицелился прямо в шею одному из извергов. Но кинжал пролетел мимо, а мужики расхохотались, наступая на принца.
— Строптивая сучка, — прошипел один из них.
Юнги больно схватили за волосы и заставили опуститься на колени. Он хотя бы попытался, так что теперь мог смиренно закрыть глаза, абстрагируясь от всего, чувствуя, как по лицу прилетают сильные удары, а Чонин опять скулит. Слёзы, кажется, кончились, и он тихо всхлипывал, тёр красные глаза и впервые за продолжительное время молился.
— Ну и что здесь происходит? — раздался громкий голос, и Юнги распахнул глаза, жалобно крича, умоляя, зовя Хосока.
Вдруг чужое тело исчезло, и Юнги зажмурился, чувствуя, как на него брызгает чужая кровь, а темницу наполняют нечеловеческие крики. Ему и смотреть не надо, чтобы понимать, что делает Хосок, чтобы слышать жёсткий голос Чона.
— Кто? — прорычал король, и Юнги неосознанно дёрнулся, боясь, что гнев переместится и на него.
Показалось, будто вода вместе с огнём наступают, неумолимо продвигаясь всё ближе к Юнги. Принц зажал уши руками и почувствовал, как вода мягкими волнами подхватывает его тело, ласкает нежными касаниями, словно самая чувственная любовница, а в следующий миг разбивает об скалы, крича, что она не позволит больше такому испорченному принцу бродить по этой земле. Хотя, может, это Хосок, а не вода?
***
Юнги проснулся на той же неудобной соломенной кровати, а вокруг него — потоки крови, и он не понимал: реальность это или очередной сон. Хотелось забыться, но вид сжавшегося в углу Чонина и кровь повсюду отрезвили его на миг, помогая вспомнить, что случилось после прошлого пробуждения. Юнги поспешно закрыл глаза, притворяясь, что спит. Но потом резко их распахнул, скатываясь с соломы на пол, одежда и так вся грязная от крови, а присохшая алая жидкость заставляет кожу зудеть. Юнги подполз к Чонину, разглядывая его порванные штаны и рубаху.
— Как ты? — тихо спросил Мин, подозрительно глядя на неестественную позу мальчика.
Чонин сидел, подобрав под себя колени, уткнувшись в них носом. Он прикрывал свое лицо руками, а с грязных, спутанных волос капала кровь. Ответом на вопрос Юнги послужило молчание, потому принц осторожно убрал руки от лица мальчишки и тут же закричал, отползая назад. На него смотрели пустые глазницы. Ему казалось, что стены двигались на него, он кое-как дополз до противоположной стены и забился в угол, истошно воя. Рвал на себе рубаху, цеплялся пальчиками за волосы, в надежде облегчить душевную боль. В конце концов, не выдержал и обратно полез к Чонину, перевернул его на спину и припал к сердцу. Оно не билось.
К чему тогда всё это? Зачем нужны все эти страдания, если Юнги остался один, а тот, ради кого он пожертвовал вкусной едой, изысканной одеждой и мягкой постелью — лежит на полу зловонной камеры. Юнги улёгся на груди Чонина, плача, размазывая слёзы по щекам, шмыгая носом и крича. Но кому какое дело до несчастного дурака, который даже своё хлипкое положение во дворце удержать не смог? Он схватил мальчишку за воротник рубашки и принялся трясти его, крича в лицо, смотря в пустые дырочки, в которых ещё недавно были живые, озорные глаза Чонина. Скорбь затопила его тело и разум, он не внимал ни тому, что самому невероятно больно, ни тому, что по его руке бежала мышь.
Пролежав так с час, Юнги уже не мог сдерживать голод, что расползался по всему телу, требовал умолять, чтобы ему, словно собаке, бросили хоть кусочек хлеба. Ослабленное тело не получало пищу уже несколько дней, и, кажется, это никого не заботило, и Юнги был готов уже отгрызть себе руку. Но на его возгласы никто не отвечал, а новые стражники, что столбами стояли в конце тёмного коридора делали вид, что не слышат. Принц бился в отчаянии, терял сознание и просыпался, пока однажды перед глазами не оказалось знакомое лицо. Хосок сидел перед ним на корточках, заглядывая в мутные, чёрные глаза. Принц попытался подняться, но не чувствовал своего тела, и король поднёс к его губам кружку с водой, в которую нападала вся пыль с обветшалого потолка. Юнги выпил всё до дна, не решаясь выплёвывать кусочки глины, и сдерживал рыдания.
— Я поражаюсь твоей сообразительности, Юнги, — прошипел Хосок, поднимаясь на ноги. — Хочешь есть? — спросил, глядя в стену, избегая зрительного контакта.
Юнги оглядел камеру и понял, что он в ней один, тоска и воспоминания отравили сердце.
— Где Чонин? — хрипя, спросил принц.
— Тебя только это интересует? — взревел король, наклоняясь к Юнги, хватая его за шею.
— За что ты убил его? — первая слеза покатилась по грязной щеке, и Хосок отпрянул от принца, запуская руки в свои волосы.
— Это твоё наказание, — прошептал он, водя носком ботинка по пыли на полу. — Я удивлён, что ты так умён, но это тебе больше не поможет.
— Да о чём ты говоришь? — закричал Юнги, вкладывая в вопрос последние силы.
Хосок вытащил меч и приставил остриё к шее лежащего Мина, тяжело дыша через нос. Юнги искренне не понимал, почему такая прискорбная у него судьба. Но ему оставалось лишь мириться с ней.
— Ты, дрянь, как посмел тронуть мою фаворитку? Думал, что я отпущу тебя? Умно манипулировать глупыми стражниками, но со мной такое не пройдёт! — крикнул Чон, нажимая на тонкую кожу на шее сильнее.
— Да о чём ты говоришь, дурак? Она манипулирует тобой, а я не целовался с Чонином, — тихо хрипел Мин. — Если бы ты открыл свои глаза, то увидел бы, что я здесь жертва, а не она! Я!
В лицо прилетел сильный удар ботинком, и Юнги дернулся, вгоняя остриё меча в шею, чувствуя раздирающую боль.
— Давай, убей меня, деспотичная сволочь! — Юнги кричал, хватаясь за лезвие меча двумя руками, пытаясь воткнуть его в себя, но Хосок только выдернул меч, оставляя тем самым на руках Юнги кровавые раны, с которых тут же начала стекать кровь.
Юнги закусил губу, чтобы не заскулить, но боль прошибла всё тело, и он уже и сам бы хотел избавиться от всего этого. А перед глазами, под закрытыми веками стояло лицо Чонина, его искренняя улыбка и добрые глаза. В ушах звенело «господин», и Юнги не слышал, что ему говорил король, он качал головой, марая кровью свою шею, за которую хватался, пытаясь сдавить как можно сильнее. Так, словно поставил перед собой цель задушить самого себя. Юнги вдруг впился зубами в метку, пытаясь разгрызть кожицу, как это хотел сделать, пока его насиловали на сыром полу темницы. Послышался звон и лязг, и принц отвлекся от своего занятия, смотря на то, как король упал на колени, пустыми глазами глядя на Юнги. Мин тут же подполз к Хосоку, взял его лицо в свои ладони и принялся тормошить его, истошно воя и давая сильные пощечины. Чон лишь опустил голову.
— Я ненавижу тебя, принц Мин Юнги, — прохрипел Хосок, хватаясь за ладони Мина.
Юнги вырвал свои руки и завалился на спину, отчетливо видя, как на него падает потолок. Дальше — тьма и голос того, кто его ненавидит.
***
— Зачем вы сказали, что там «сожаление»? Король не знает такого чувства.
Юнги казалось, что он сошёл с ума. Опять потолок, опять Чонин… Чонин, который улыбается. И потолка нет, это только небо без звёзд. Юнги подался немного вперёд, чувствуя, как парит над землёй, а перед глазами эшафот, с которого Юнги увёл Чонина. Перед глазами его покои, в которых мальчишка дожидается господина в надежде отблагодарить за спасённую жизнь. И Юнги хочет что-то сказать, но язык не поворачивается, горло пересохло, а живот урчит. И единственное, что льется изо рта — «я отомщу». Юнги чувствует, как губы выговаривают эти два слова, и ужасается сам себе. Кожа покойника — бледная и холодная, а в голове слова Хосока, его тихая ненависть, жестокое обращение. Ничего уже никогда не будет хорошо. Даже если он выживет — уже не сможет простить ни родителей, которые отправили в ад, ни короля Чона, который этот ад устроил.
Соа не так глупа, как хотелось бы, она отлично продумала свой план до мелочей, загнала Юнги в ловушку, заставила истекать кровью и выть, моля о пощаде. Она даже ухитрилась выкрутиться там, где это было невозможно. И Юнги знает, что если не отомстит королю и его фаворитке за Чонина, то никогда себя не простит. Он должен.
Порой, ненависть является лучшей эмоцией, она добавляет веру в себя, делает тебя всесильным, помогает забыть о том, что ты на волоске от смерти. Юнги нужна была мотивация, и он нашёл её, потеряв одно — обрёл тихую силу, что собиралась понемногу закалять его характер, изменять все мысли на одно ясное «отомстить». И преграды уже не кажутся значимыми, когда разум покоряется одной жгучей эмоции, что с сегодняшнего дня будет украшать кожу короля прямо под сердцем. Теперь метка будет кричать о ненависти, и шанса поменять это нет никакого. Только когда пепел Чон Хосока развеют по земле, а труп Соа сгниёт под тремя метрами земли — тогда Мин Юнги отыщет в сердце былое солнце. Но, пока что в нём только мрак.
***
Юнги поднял веки, налитые свинцом. Он оглядел камеру и заметил, что он в ней один, и только рядышком с кроватью лежал небольшой мешочек. Юнги тут же бросился к нему, дрожащими пальцами развязывая крепкий узел. Вытащил небольшие ломтики хлеба и свежие помидоры, что на удивление были помыты, но пахли подозрительно горько. Юнги запихнул помидор в рот, тщательно жуя, и съел полкуска хлеба, глазами высматривая графин с водой. Но на этот раз воды не было. И Мин бы даже рассмеялся жестокости, но решил не отвлекаться, вытаскивая из мешка огурцы. Его не смущала кожица, он принялся есть их, понимая, что больше ничего нет. Он решил оставить себе немного на потом и бережно завернул мешочек, чтобы сухой воздух, пропитанный пылью и запахом крови, не иссушил хлеб.
Неподалёку раздался топот ног, и Юнги закатил глаза, но, увидев лекаря, тут же подобрался, сжимая раненые ладони в кулаки.
— Господин, — начал было лекарь, а за спиной его стоял сам король.
— Я не господин, я — принц Мин Юнги. И если ты не будешь обращаться ко мне «Ваше Высочество», то я…
— Что ты сделаешь, Юнги? — раздался насмешливый голос короля.
— Увидите, Ваше Величество, — ухмыльнулся Юнги, цепляя на себя маску безразличности, молясь, чтобы она не раскололась на кусочки.
— Ладно, Ваше Высочество, — исправился лекарь, жестом прося открыть замок, — разрешите осмотреть вас, — он учтиво поклонился, и Юнги показалось, что с ним разговаривают, словно с умалишенным.
— Не нужно, — фыркнул Мин, чувствуя, как живот крутит из-за того, что после длительного перерыва он наелся мучного и овощей до отвала. Он почувствовал ком в горле, и, когда лекарь зашёл в камеру, его стошнило, прямо под ноги мужчине, что обеспокоенно подскочил, оглядывая глаза Юнги. Они закатились, и Мина пробило дрожью, изо рта пошла пена. Лекарь тут же оглядел крошки на рубахе принца и положил трясущееся тело, опуская его голову себе на колени.
— Что он ел? — закричал мужчина, оглядывая зрачки и высовывая язык принца, чтобы он не задохнулся.
— Ничего, я не позволял кормить его, — тихо ответил Хосок, обеспокоенно смотря на принца. И, вдруг его взор пал на мешочек, он подбежал, раскрывая его, вываливая содержимое на пол.
Лекарь тут же перевернул Юнги на бок, принюхиваясь к оставшемуся помидору.
— Это яд, Ваше Величество, — спокойно ответил лекарь.
========== If I were you, I wouldn’t love me neither ==========
See, I’ve come to burn your kingdom down.
Юнги не видел больше снов. Впервые за несколько лет вокруг была кромешная тьма, и никого рядом. Не было ни воды, ни огня. Был лишь маленький человечек: потерянный и обиженный на весь мир. Ему так хотелось быть понятым, хотелось, чтобы ему поверили, но его желания разбивались о непробиваемую броню Хосока, о его безразличие, что заставляло драть кожу на груди до красных полос. Хотелось, чтобы его обняли, пообещали, что дальше будет лучше, ибо со дна путь только наверх. Но, нет, с каждым словом, пропитанным ядом и каждым смертельным ударом, Юнги убеждался, что роет носом дно, двигаясь всё ниже и ниже. Копал себе яму, чтобы не утруждать короля.
Руки и ноги занемели, а сердце стынет, оно уже не отзывается на ласковое «котёнок», не просит падать на колени перед Хосоком. Оно никогда не любило, только с треском ломалось под меткой и связью, и Чон охотно сжимал его в ладони сильнее. Сосуды уже не удерживали напор крови, и парень весь посинел, вены вздулись. Как же хорошо, что он мог отключиться, не чувствовать раздирающую боль, опалявшую всё тело.
Юнги открыл глаза, не понимая, где он, а в голове — пустота, под ним — мягкая постель, так не похожая на твёрдое ложе из сена. Он открыл рот, чтобы попросить воды, и служанка засуетилась, помогая ему отпить немного, но тут же убежала, зовя кого-то, когда изо рта принца потекла вязкая кровь. Юнги откинулся на постель и зашёлся кашлем, прижимая свои израненные руки ко рту, пытаясь удержать кашель. В комнату вбежал лекарь, и Мин огляделся, узнавая свои покои, в которые уже не надеялся вернуться.
— Как вы, Ваше Высочество? — обеспокоенно спросил старший мужчина, убирая руки Юнги от его рта, вытирая кровь платочком.
— Что со мной? — хрипло прошептал принц, кусая и так искусанные губы, обессиленно глядя на лекаря, ожидая его вердикта.
— Вас отравили, но доза не смертельная, — тихо пояснил лекарь. — Видимо, это предупреждение, вот только… — мужчина поправил свои очки, хмурясь, — мы не понимаем, кто это сделал, и зачем ему это было нужно.
— Соа… — надрывно крикнул Юнги, из глаз брызнули надоедливые слёзы.