— Змея, — прошипел Чонгук, давя на нежную шею. На лице Сокджина расплылась мерзкая улыбочка, а вид общей снисходительности раздражал принца. — Почему брат болен? Чем ты его травишь? Забыл, что здесь есть ещё я?
— Как ты смеешь? — крикнул Сокджин, а в глазах его мелькнула неприкрытая обида. — Ты и сам знаешь, что не в моих силах сделать Намджуну плохо, — тихо прошептал, прикусывая губу.
— Мерзкая змеюка, я вижу тебя насквозь. Не знаю, что ты задумал, но, — он усилил хватку на шее, — если ты планируешь свергнуть моего брата, то сделай так, чтобы королём стал я.
— Прости? Ваше Высочество, вы пьяны? — пропищал советник.
— Ну-ну, господин Советник, — Чонгук отпустил мужчину. — Берегитесь тёмных коридоров.
Чонгук развернулся и направился в свои покои, желая поскорее стянуть с себя грязную одежду. Он игнорировал кланяющихся слуг, и никто не удивлялся привычному мрачному настроению принца.
***
Чимин растирал плечи Чонгука, и тот наслаждался паром и горячей водой, что очищали грязное тело. Ему нравилось, как нежные пальчики массировали переутомлённые мышцы, а Чимин тихо мурлыкал непонятную мелодию, опаляя тёплым дыханием шею принца.
— Мне нужно, что бы ты был рядом всегда, — прошептал Чонгук, растекаясь патокой от такой ласки.
— Я знаю, мой принц, — тихо ответил Пак, спускаясь пальчиками вниз: цепляя лопатки, проходясь по всему позвоночнику и бокам.
— Король высылает меня из столицы, говорит, что хочет, чтобы я отправился на границу. В перспективе видит меня командующим одной из ветвей, — медленно проговорил принц, выгибаясь под умелыми руками.
— Я ожидал этого, и, поверь, это тебе только на руку. Намджун ни капли не глуп, — ответил Чимин и провёл языком по линии роста волос, лаская шею принца.
— Д-да, Чимин, ты…
Ким не договорил, лишь резко повернулся к нему лицом и тут же словил покорный взгляд из-под ресниц.
— Чонгук, меня смущает то, что метка не сошла, — чуть обиженно Чимин прикусил губу, чем вызвал тёплую улыбку.
— Не стоит, — он пригладил растрепавшиеся тёмные волосы и оставил лёгкий поцелуй на щеке.
Покинув купальни, Чонгук решил, что отдых может подождать, а брат действительно прав. Поэтому он облачился в свою кольчугу и, взяв меч со щитом, тут же направился к месту, где тренировались подразделения Пака. Воины приветствовали принца уважительно, и казалось, это единственные подданные, что не дрожали при встрече взглядами. Чонгук велел перейти прямо к тренировке и сам выбрал себе партнера, подмечая, что хорошо, что Чимина нет.
— Поддашься мне — тебе не жить, — сказал Чонгук воину, что должен был с ним сражаться.
— Не в наших принципах поддаваться, Ваше Высочество, — простодушно ответил воин и тут же замахнулся мечом, делая выпад в сторону принца.
Чонгук увернулся и прикусил губу, чтобы не улыбнуться. Принц хорошенько изучил тактику Чимина и сейчас успешно пользовался ею, понимая, что уходить от ударов и делать непредвиденные выпады — намного лучше, чем тратить силы на нападение. Он поманил соперника пальчиком и неожиданно бросил в грудь мужчины небольшой клинок, который тут же отскочил от тренировочных тяжелых лат.
Мужчина, не ожидав такой подлости, побагровел и поднял кинжал с земли, подходя к принцу.
— Всё кончилось, не успев начаться, — снисходительно проговорил Чонгук, сложил руки на груди.
— Вы не говорили, что можно использовать другое оружие. Ваше Величество, вы должны отточить свою технику владения мечом, а не технику хитрости, — послышался голос непонятно откуда появившегося Чимина.
— Ты сам используешь клинки, Пак, — крикнул Чонгук, беря из рук поражённого соперника небольшой кинжал.
— Ладно, — он положил два небольших кинжала на деревянную лаву и подошёл в центр круглого поля для сражений. — Мой принц, разрешите попробовать без них, — слащаво произнес Чимин, забирая из руки Чонгука его клинок, который Ким не хотел отдавать.
— Хорошо, — сквозь зубы прошипел Чонгук, бросая клинок в землю.
Он повернулся к Чимину и тут же сделал быстрый выпад, замахиваясь мечом, но Чимин отбил. Чонгук стал наступать всё яростней, бил мечом, наблюдая за тем, как подрагивали губы Чимина, будто бы он сейчас рассмеётся. Слова Намджуна звучали в голове, и принц понимал, что ему жизненно необходимо выиграть, показать бойцам подразделений Чимина, кто тут господин, кого стоит уважать. Чимин, будто почувствовав это, стал защищаться ещё усердней, резко отражал нешуточные удары и не поддавался принцу, не внимал его пронзительному взгляду. Они кружили, звеня мечами, и воины наблюдали за ними, не решаясь комментировать бой. Чонгук чувствовал, что Чимин не хочет сдаваться и лишь сильней наступал, пытался загнать Пака в безысходное положение. Он весь подобрался и следил за каждым движением противника, видел Чимина насквозь и чувствовал каждый шаг, который собирался сделать Пак. Все бесконечные тренировки с Чимином стали неким путеводителем, что помог бы выиграть бой, и Чонгук вспоминал всё: как Пак прикусывает губу перед выпадом, как хмурится, когда ему тяжело отбиваться. Принц наступал всё яростней, чуть не рыча, и Пак, явно не ожидав такого напора, использовал все свои навыки, чтобы не пасть пред своими людьми лицом в грязь.
Но один момент решил всё. Чонгук поскользнулся и по случайности попал мечом прямо по животу Пака, оставляя на латах большую царапину. Чимин отпрянул назад, но было поздно. Он проиграл. А принц, по счастливой случайности, мало того, что выиграл, так ещё и удержался на ногах. Хвалебные крики послышались по всему двору, и Чимин поклонился, давя из себя улыбку.
— Отличный бой, мой принц.
В ответ Ким кивнул головой и гордо удалился, понимая, что положил начало новым слухам. Не менее выгодным, чем те, что бродили по королевству до сегодняшнего времени. Теперь бояться его будут ещё больше, но увидеть в принце защитника от Чонов станет легче.
И, действительно, начиная со следующего дня, молва о непобедимом принце разлетелась не только по столице, но и по всему королевству, а Чимин так и не смог заставить себя прийти к Чонгуку, видимо, зализывал раны, оставленные на гордости поражением. Но принцу было сейчас не до него, он переживал за короля, что с каждым днём выглядел всё слабее. Намджун отнекивался и продолжал пить лекарства, причитая, что Чонгук — глупый мальчишка.
Спустя две недели пребывания в замке, когда Намджун пошёл на поправку, принц Ким был отправлен к северным границам, чтобы укрепить позиции и взять бразды правления в свои руки. Подключать самую мощную ветвь армии не было смысла, так как Чон не предпринимал никаких нападок, но обеспечить королевство защитой стало главной задачей Чонгука. Чимин всё так же обещал помогать во всём, оттаял после поражения и принимал ласки принца, тихо и спокойно мурлыча. Но больше не соглашался на бои, а Чонгук и не настаивал, понимая, что видеть его расшатанную самоуверенность дорого стоит.
В вечер перед днём отбытия, король планировал дать торжественный ужин, чтобы достойно проводить Чонгука, но принц не пришёл, он свалился с коня во время вечерней прогулки, больше не приходил в себя, только жалобно скулил и просил пощады, чем озадачил и лекаря, и самого короля. И только Чимин понимал, почему кровоточило плечо, где ещё недавно была метка. Он хорошо понимал, почему Чонгуку плохо и почему его лихорадит. Когда умирает человек, с которым ты связан — тебе плохо, ты чувствуешь всю его боль, принимаешь её на себя, чтобы ему было легче. Принц был силен, но это подкосило его, заставило днями и ночами напролёт стонать и метаться по кровати, крича, что огонь повсюду.
И Чимин был бы рад взять на себя частичку боли, так как чувствовал, что он крепко связан с Чонгуком, но природа так не считала, заставляла принца мучиться. Паку оставалось только бессильно опускать руки, сжимая их в кулаки. Толку от него не было, а от главного лекаря — и подавно. Он только разводил руками в стороны, говоря, что это незнакомый недуг, который Его Высочество мог подхватить во время пребывания в чужом королевстве. Намджун же однажды выпалил, что это яд, который Хосок наверняка подмешал в еду принца, когда тот гостил у него.
На все эти нелепые догадки Чимин лишь фыркал и начал посещать храм, прося только одного — сил для принца. Но он не просыпался, лишь изредка просил осипшим голосом воды и, напившись, тут же валился обратно, даже не раскрывая глаз. Молва об этом пошла по всему королевству, и Чимин был вынужден отбыть к границам, чтобы Чоны не воспользовались этим неожиданным несчастьем. Он уходил с тяжелым грузом на сердце, оставлял Чонгука на хмурого короля и ухмыляющегося главного советника, что хлопал Пака по плечу и приговаривал, что они и без него справятся. Сокджин никогда не нравился Чимину, а его довольная морда вызывала желание достать меч, чтобы стереть улыбочку, присущую советнику.
На границах было относительно спокойно, лишь иногда случались небольшие стычки с контрабандистами, которые попадались воинам. Но Чимина никак не беспокоило это, он глядел на виднеющиеся вдали деревни бывшего королевства Паков.
Спустя неделю по прибытии к границе, Чимину пришло письмо. В нём главный советник детально описал, что состояние короля ухудшилось, и он опять слёг после того, как Пак покинул столицу. Чимину оставалось только качать головой и ещё сильнее укреплять позиции, молясь, чтобы принц Ким очнулся.
========== I feel so nice, mom, I feel so nice ==========
Комментарий к I feel so nice, mom, I feel so nice
https://www.youtube.com/watch?v=xlEQnZdlaeE
Blue Foundation - Eyes on fire
спутаю карты в твоей игре
You’ve got your peace now. But what about me?
Опять вода, опять лесной пожар. Юнги чувствовал, как вокруг пахнет гарью, вот только теперь вдали виднелись играющие дети и одинокий домик. Кажется, им было всё равно, они не внимали тому, что сами могут обжечься, вели себя так, будто не видели подступающий огонь. Юнги кричал изо всех сил, просил детей уходить, но они упрямо не слушали, не отвлекались от интересной игры, не обращали внимания на вопли принца, на его умоляющие крики и проклятья. Юнги боялся воды. Даже больше, чем огня. Он не понимал, в чём кроется страх, лишь тихо скулил и боялся, что придётся прыгать в воду, чтобы не обжечься. Чистый, благотворный огонь расползался по сухой траве, и Юнги понимал, что выбора нет. Он встал на самый край берега и, в последний раз взглянув на детей, упал в воду, понимая, что не достаёт до дна.
Юнги метался, кричал, но ничего не помогало, а волосы лезли в глаза, мешая разглядеть то, что было перед ним. Руки болели от бесполезного махания, лёгкие горели от ледяной воды. А перед глазами Хосок: глаза его закрыты, губы слегка подрагивают, руки безвольно болтаются вдоль тела. И Юнги страшно. Не за себя, за него — тираничного короля, которого не может возненавидеть, как бы ни пытался. Хосоку нужно, чтобы его кто-то спас. Но, разве Юнги не настрадался достаточно?
— Ты не уйдёшь, котёнок?
Глупое сердечко просит дать ему ещё один шанс, не внимать жестоким словам. И Юнги чувствует, как заботливые руки гладят его, приглаживают выбившиеся прядки, обводят контур губ. Просыпаться не хочется, так бы навеки и уснул крепким сном, если бы в том сне навсегда остался король. Но он отдаляется, а Юнги не может дотянуться, видя, как безвольное тело Чона уплывает всё дальше.
Юнги распахнул глаза, протягивая руку вперёд. Перед ним был не совсем король. Над ним, склонившись, сидел Чонин, обтирал руки влажной тряпочкой, что изумительно пахла различными маслами. Всё тело неимоверно болело, и принц попытался подняться, но в ответ руки Чонина упёрлись в его плечи, толкнули на жёсткую постель. Юнги перевёл непонимающий взгляд на сырые стены и оглядел небольшую камеру и массивную решётку, заложником которой он был. Задрав свою рубашку, он увидел отцветающие синяки, что украшали весь живот. Осознание стало медленно накрывать его, и из глаз потекли солёные слёзы, скатываясь по щекам.
— Господин, — тихо позвал Чонин. — Как вы?
— Как давно я здесь? — требовательно спросил Юнги, подрываясь с самодельной кровати, скидывая с себя руки мальчишки. Из-под простыни торчало сено, и Мин понял, почему его тело так ломило. Не привыкший спать на столь жёстких поверхностях, принц чувствовал боль во всём теле.
— Несколько суток, — прошептал Чонин. — Сначала нас поместили в разные камеры, но потом Его Величество приказал пустить меня к вам. Вы были так плохи. Вас лихорадило, и я не уверен, что температура спала. Лекарь сказал, что у вас может быть кровотечение внутри, — мальчик шептал, заикаясь. — Король так кричал, убил нескольких стражников и приказал мне поить вас травами и обтирать маслами, но мне так страшно, — хныча, рассказывал мальчишка.
— Я думал, что он убьёт тебя, — непонимающе ответил Мин, потирая переносицу. — Это всё?
— Он не убил меня, потому что я обязан жизнью вам, и вам, господин, решать, что со мной делать.
— Он так и сказал? — громко спросил Юнги, напугав мальчишку.
— Так передал стражник, сам король приходил лишь дважды.
Юнги, не обращая внимания на ломящую боль, наматывал круги по камере, раздумывая, как ему поступить. На ум приходила последняя ночь с Чоном, это тихое «котёнок», что никак не соединялось с тем, что Хосок творил после неё. И противная блудница Соа. Наверняка она приврала, закрыла глаза королю и напела сладкую песенку о том, что Юнги — предатель. Чужой принц, которому место в темнице, а не в просторных покоях. Юнги припал к решётке и принялся кричать, не внимая тому, что пересохшее горло жгло.
— Эй, свиньи, выпустите меня! — стражники, спящие в углу небольшого коридора, только приказали заткнуться, и Чонина подозрительно передёрнуло.
— Господин, пожалуйста, не злите их, — тихо пропищал мальчик, хватаясь за руку Юнги.
— Почему? Они сделали тебе…
Он не успел договорить, как Чонин свалился на землю, прикрывая лицо, заходясь беззвучными рыданиями. Мин удивился, но плюхнулся на пол, притягивая к себе мальчишку, гладя его волосы. Тут и говорить ничего не надо было, принц и так понимал, что Чонина обижали, а сердце обливалось кровью, так обидно стало. Он валялся без сознания, пока мальчику делали больно, и некому было его защитить.
— Всё в порядке, ты ведь ещё помнишь об этом? — тихо спросил Мин, показывая Чонину запястье с горящим «безразличие».
— Что здесь написано? — сквозь слёзы спросил мальчишка.
— «Сожаление», — поколебавшись с минуту, ответил принц. Больше всего хотелось увидеть радость в глазах мальчика, хотелось, чтобы хотя бы он поверил в то, что всё будет в порядке.
Мин уставился на небольшое окошко, через которое лился дневной свет. Летний зной донимал болезненное тело, и Юнги поспешил подняться с земли, чтобы лечь на импровизированную постель, прикрывая глаза. Чонин так и остался сидеть на полу, изредка всхлипывая. Юнги тяжко вздохнул и кое-как дотянулся до кружки с водой, чувствуя слабость во всём теле. Отпив несколько глотков, он почувствовал голод, но трогать мальчишку не хотелось, поэтому только прикрыл глаза, мысленно вернулся в тот день, когда Хосок просил не уходить и всё казалось волшебной сказкой.
Казалось, что это не повторится уже никогда, а самого Юнги ждёт или гильотина, или меч Хосока. В любом случае, он давно смирился с тем фактом, что в один из дней его пребывания во дворце Чона его казнят. И, как сказал король, его голова будет отправлена его отцу. Жалость к себе заставила Юнги захныкать и подтянуть колени к груди, зажмуривая глаза. Мир так прекрасен, и принцу хочется познавать его, а не трястись от страха.
— Эй, крыса, — послышался насмешливый, высокий голос. — Ты ещё не подох?
Юнги замер, вслушиваясь в то, что шипела Соа, и ему захотелось подорваться и расцарапать самодовольное лицо. Он несколько раз глубоко вдохнул, аккуратно сел, закинул ногу на ногу и сложил руки на груди.
— Дворовая шавка, ты ещё тявкаешь? — участливо спросил Юнги, вопросительно поднимая бровь. — Радуйся, пока можешь, потаскуха, правда рано или поздно выходит наружу, — всё так же мило сказал принц, наблюдая, как перекосилось лицо фаворитки короля.