Но с первой остановкой смутные сомнения забрались в затуманенный радостью разум. Чон Хосок посадил Юнги в карету, а сам вёл свое войско к северным границам. Настолько ли глуп Юнги, чтобы не понять, что его везут не домой, а на казнь. Сначала, может, при нём казнят всю семью, а потом и его самого. Осознав всё, Юнги тут же вскочил, и, невзирая на ночь, вырвался из кареты, побежав под аккомпанемент храпа воинов, направился к шатру короля, запыхавшись, попросил пропустить его внутрь. Стражники лишь качали головами, коротко отвечая, что нельзя. Но Мин не внимал их словам и, спустя пять минут к нему вышел разозлённый Хосок, что тут же завёл в свой шатер, прикрывая рот парнишки своей рукой, глядя прямо в глаза. Юнги казалось, что время давить на жалость настало, поэтому он упал навзничь, хныкая, доводя короля этим самым до белого каления.
Чон поднял принца за шкирки и вопросительно уставился на него. Юнги фыркнул и вырвался с хватки, отряхивая свою одежду.
— Ты собираешься убить меня в любом случае, но разве это не нарушение соглашения? Ты получил меня взамен на мир, а теперь идёшь войной на моё королевство, — неожиданно спокойно проговорил Юнги, не отводя взгляд.
— Ты целый день не мог догадаться? Не такой уж ты и умный, — хмыкнул Хосок, сложив руки на груди. — Ещё что-то?
— Ты убьёшь всех? — тихо прошептал, боясь повышать голос, чтобы не выдать дрожь.
— Нет, только твою семью, — просто ответил Чон разглядывая лицо Юнги. — Рад, что ты не закатил истерику.
— Каково быть таким? — всё так же тихо спросил Юнги, едва сдерживая рыдания. Ему хотелось броситься под ноги королю, умолять свернуть в сторону дворца. Он был даже готов быть запертым в темнице, но не хотел, чтобы его родной дом был сожжён этим тираном, место которому только в огне.
— Каково быть таким слабым, Юнги? — прошипел Чон, схватил Мина за горло, сильно сжимая пальцы.
Юнги уже достаточно привык к такому обращению, так что не дёрнулся, не изменил выражение лица, всё так же пусто глядя на действия Хосока. Ему хотелось прекратить этот цирк и театр в одном, но уязвлённая гордость и ясное «отомстить» снова отчаянно заменили все мысли, подкидывая воображению живые картинки. Чон, заметив такое странное поведение, тут же разжал пальцы, беря Юнги за подбородок, хмурясь и вглядываясь в чёрные глаза.
— Ну же, не надо этого, ты и так знаешь, что не остановишь меня, пока я не совершу задуманное, — уже мягче сказал король, поглаживая щёку Юнги.
— Да, — покачал головой Мин, — я хорошо это понял.
Он слабо улыбнулся и развернулся, направляясь к выходу. Но Хосок перехватил его, прижимая спиной к своей груди.
— Может, в следующей жизни я снова встречу тебя, и тогда ты полюбишь меня. Я не буду связан по рукам и ногам, а ты не будешь принцем чужого королевства.
Юнги резко выдохнул, а нос неприятно защипало, он вырвался из рук и, не кланяясь или оборачиваясь, направился назад к карете, игнорируя любопытные взгляды воинов. Ему хотелось вернуться в тот день, когда грыз кожицу на запястье, и всё-таки перегрызть её, чтобы теперь так не мучиться. Его съедали апатия и грусть, но сильнее всего было чувство ненависти, что пожирало юную душу, не давая надежды оправиться. Чонин никогда не уходил из мыслей, и Юнги был готов в любой момент засадить клинок в грудь Чона. Да поглубже — так, чтобы уже никто не вытащил и пришлось сжигать тело вместе с ним. Иногда проскакивало чувство стыда, ведь Юнги отлично помнил нежные губы Хосока и наслаждение, которое они дарили.
Так, мечась между двумя крайностями и не понимая собственных желаний, принц не мог уснуть, молясь, чтобы дурные мысли не преследовали его, чтобы он мог наконец успокоиться и забыть всё хотя бы на пару часов. Но, нет, перед глазами были пустые глазницы, что грозились донимать Юнги до конца его недолгой жизни, а следом — милое личико Чонина и тихое «Риджин», нечаянно сорвавшееся из уст. Такое сокровенное и личное, что Юнги бы хотелось вернуться в тот день и сразу же помочь Чонину сбежать со дворца, тогда бы он не умер. Тогда бы он не пал тяжким грузом на плечи юного принца Мин Юнги.
========== At that time I was young and had nothing to fear ==========
Even if I go, don’t worry. Because you’ll do well on your own.
Чонгук точно видел мальчишку, что лежал на мокрой земле, а вокруг него — только бескрайнее поле, высокий огонь, который даже дождь с градом не были в силах придушить, он полыхал, и слова женщины раздавались в голове, гнусные слова, которых принц не понимал, не внимал им. Смотрел на Тэхёна, маленького и сжавшегося. Наверняка, умирающего, иначе метка бы так не болела. Сердце обливалось кровью, и Чонгук не мог дотянуться до мальчишки, только оглядывал свои грязные руки, кричал и умолял прекратить.
Видение с мальчишкой распадалось на маленькие кусочки, собрать их назад казалось невозможным. Чонгук перебирал частички, пытаясь собрать их вместе, словно пазл, но они упрямо превращались в пепел, не давая принцу возможности их сложить. Ему было больно и неприятно, хотелось обнять Тэхёна, укрыть его своим плащом, но он мог только брыкаться, мокнуть под дождём и падать на колени, чтобы бессильно кричать. Но его никто не слышал.
Слова женщины эхом раздавались в голове, не было возможности укрыться от них, не было возможности прекратить это, его голова разрывалась от боли, а воспоминания пропадали. Методично, одно за другим улетали, распадаясь в пепел. Чонгук ловил их руками, но они упорно проскальзывали сквозь пальцы, и принц пытался высечь взгляд Тэхёна, пытался запомнить его, но он расплывался, и Чонгук больше не помнил медовых глаз, не видел пред собой копну чёрных, как смоль волос.
— Тэхён.
Пустота и руки Чимина — всё, что приходило на ум после дождя, он видел лишь лицо Пака, пытался проецировать на него свои воспоминания о Тэ, упрямо видел, как душил Чимина, говорил ему прятаться, сам не зная зачем. Он разрывался, понимая безумность и глупость своих новых воспоминаний, но упрямо поддавался их влиянию, а перед глазами были только янтарные глаза.
— Чимин.
Чонгук чувствовал, как закипал, он беспрерывно стонал, пытаясь успокоиться, но ничего кроме лица Чимина и боли не было. Хотелось закрыться от всего мира, попытаться разобраться в себе, понять, куда пропал голос, почему он чувствует в руках шею Пака, почему видит лишь его подле себя. Будто Чимин — единственный, кто был всегда рядом, кто вызывал нежные чувства. Но руки помнят тонкую шею безымянного мальчишки, просят не мучить их новыми воспоминаниями.
И Чонгук приходит в себя. Долго и болезненно, но он открывает глаза, видя перед собой потолок своей комнаты, а в голове лишь мысль о том, что он должен был отбыть с Чимином к северным границам. За окошком светит полуденное солнце, а служанка на стуле задремала, видимо, её разморила жаркая погода.
— Чимин, — прохрипел принц, пытаясь дотянуться до служанки, чтобы разбудить её.
Женщина подскочила со стула, боязливо поклонилась. Ещё не до конца сбросив остатки сна, она стушевалась, не зная, что ей делать.
— Ваше Высочество, — пробормотала, — вы хотите пить?
— Как долго я был в таком состоянии? — хрипло спросил Ким. Пересохший язык не ворочался, Чонгук еле шептал.
— Много дней, вы это, — женщина неловко переминалась с ноги на ногу, — свалились с лошадки, да и лежали тута недельки две.
Чонгук рвано выдохнул и ухватился за волосы.
— Дай пить и сообщи королю, — он поднялся с кровати, но в глазах потемнело, так что он опустился назад, замечая пятна крови на своём плече.
Взяв кружку и напившись, Чонгук сдёрнул с себя рубашку, всматриваясь в шрам на плече, он упрямо не понимал, откуда он, как вообще здесь оказался. Времени на размышления не было, ему нужно было срочно выяснить, что с Намджуном и как далеко продвинулся Чон в своих попытках взять королевство Мин.
Он с помощью служанки умылся и, не дожидаясь лекаря, оделся и покинул свои покои, направляясь к брату.
Намджун похудел и осунулся, его болезненный вид напугал Чонгука, он ошарашенно уставился на брата, забывая поклониться, подбежал к нему и упал на колени перед кроватью, взяв его руку в свою.
— Всё же было хорошо, ты же почти выздоровел, — пролепетал принц, — почему ты опять в постели? Почему ты так бледен? — прошептал, прижимая руку брата к своей щеке.
— Ты должен защитить наше королевство, но мы больше не будем отсиживаться в сторонке, пока Чон наводит на континенте свои порядки. У нас есть достаточно людей для того, чтобы взять его главный замок, — медленно прохрипел король, смотря на карту, что висела на стене.
— Что? Ты хочешь пойти на него войной? — не веря переспросил Чонгук, нахмурившись.
— Ты же сам постоянно твердишь, что моя политика слишком мягка, так давай исправим это, — улыбнувшись, ответил старший. — Этот псих Чон прислал нам труп того слуги, которого спас Юнги. Мальчику выкололи глаза, — в груди кольнуло, но Чонгук не понял, почему.
— Но, Намджун, наша казна выдержит это?
— Наша казна более чем выдержит одну несчастную войну с одним несчастным тираном, — ответил король, заходясь приступом кашля. — Слушай, — он схватил руки младшего, — Сокджин поможет тебе, он может казаться змеёй, но он всегда будет на твоей стороне. Верь каждому его слову, не внимай его характеру, он мерзкий, но отец дал ему хорошее образование, он лучше нас знает этот механизм. Потеряешь его — потеряешь королевство, — быстро проговорил король, видя непонимание в глазах Чонгука.
— Мы не очень ладим, — Чонгук немного поник, опустив голову вниз, словно нашкодивший ребёнок.
— Не переживай, он не держит на тебя зла, сам понимает, что ты его ненавидишь, — усмехнувшись, король пригладил чёрные волосы брата.
— Так что же вас связывает?
— То же, что связывает и тебя с ним, — Намджун погладил щёку и убрал руку, закрываясь одеялом, — любовь к своей стране.
— Знаешь, звучит глупо, — усмехнулся Чонгук и помог брату укрыться, набросив сверху ещё одно одеяло. — Разгар лета, а ты под одеялами, — хмыкнул принц, — выздоравливай уже.
— Отправляйся к границам, Чимин должен быть в самом большом пограничном замке, я назначил его командующим одной из ветвей, я больше не хочу видеть тебя одним из них.
— Но, брат, я не проигрывал ему больше, — тихо ответил принц.
— Да, но ты не будешь одним из командиров, я хочу, чтобы ты взял на себя ответственность за всё, ты возглавишь армию, — прошептал Намджун, и глаза младшего округлились. — И ни слова о моей болезни.
— Но у меня нет опыта, не глупо ли это? — спросил Чонгук голосом, полным сомнений.
— У тебя есть я, — просто ответил Намджун. — Иди, собирайся, но перед этим зайди к Сокджину, извинись за свои слова о том, что он меня травит.
— Он тебе пожаловался? Вот же скользкая змея, — цокнул Чонгук, поднимаясь с пола.
— Нет, просто в следующий раз не стой возле дверей, не угрожай моему советнику и не кричи на весь замок, что хочешь стать королём, — Намджун рассмеялся, а принц нахмурился, но, поклонившись, решил, что нужно выяснить отношения перед отбытием на границы.
Долго искать советника не пришлось, он сидел в одном из больших залов, читая некий документ, зачёркивая то, что ему не нравилось. Чонгук наблюдал за ним, стоя возле двери. Ему нравилась эта сосредоточенность, он наблюдал за тем, как порхало перо над листами бумаги, как советник осторожно использовал чернила, пытаясь не заляпать ничего.
— Почему там стоишь? — не поднимая взгляд, спросил советник.
— Веду партизанскую войну и наблюдаю за врагом, — простодушно ответил Чонгук, заходя внутрь, присаживаясь подле Сокджина.
Советник рассмеялся, но быстро умолк, принимая такой же серьёзный вид, заставля принца тем самым фыркнуть и поудобнее усесться.
— Чем ты очаровал моего братца? У меня даже мелькала мысль, что вы связаны меткой, но я в упор не вижу такого холодного господина Советника рядом с моим душкой-братиком, — насмешливо проговорил Чонгук, и Сокджин выронил перо из руки, закашлявшись.
— Нет, поверь, на такое природа бы не пошла, — коротко ответил советник, разглядывая пятно, которое растеклось на столе.
— Ладно, я могу сделать вид, что ты мне нравишься, могу сделать вид, что меня не раздражает твоя постоянная улыбочка и эта напускная серьёзность, но я всё равно не могу доверять тебе.
— Ты и не обязан, просто доверься своему брату, — безразлично ответил советник, вставая из-за стола. — Когда отправляешься?
— Завтра утром.
— Но как ты? Ты свалился так неожиданно, может, стоит немного повременить с отбытием? Пак отлично справляется с обороной.
— Нет, я уеду завтра, мне нечего здесь делать. Сокджин, — он выдохнул, — пригляди за ним, сделай так, чтобы он выздоровел. И прости за то, что обвинил тебя в том, что он болен.
Советник лишь коротко кивнул и покинул зал, оставив принца одного.
***
Наспех попрощавшись с братом, принц Чонгук, в сопровождении двух военных столичных подразделений, отбыл к северной границе. Слух о том, что принц слёг блуждал по столице и, увидев Чонгука живым и невредимым, люди крестились, шептались о том, что это дитя Дьявола, что он бессмертен. Чонгук же хоть и чувствовал небольшую слабость, упрямо держался в седле, делал как можно меньше остановок и двигался вперёд, пытаясь добраться до пограничного замка как можно скорей. Ему не терпелось взять в руки меч, чтобы отрубить голову Хосоку, заставить его пожалеть, что так полюбил этот метод наказания.
Деревни сменялись, и трактиры служили хорошим ночлег, вот только к ним каждый раз приходили люди, наслышанные о принце, желающие пожаловаться ему на нелёгкую жизнь. Чонгук однажды согласился принять жителей деревни, и после того, как его задарили молоком, молочными изделиями, животными и едой, лишь приказал отдать всё это воинам. Взамен он несколько часов слушал, что кому-то нужно, чтобы соседка перестала ворожить и травить скот, кто-то просил, чтобы Чонгук сделал так, чтобы саранча не ела поля. Принц лишь неизменно качал головой, а когда ему притащили дохлую курицу, чуть не подавился водой, которую пил.
— Вот, посмотрите, почему она померла? — женщина плакала. — Моя лучшая наседка. Самая лучшая во всей деревни, скажите, её отравили?
Чонгук лишь ответил, что он в таком не разбирается и зарёкся больше не принимать деревенских, молча отказываясь от всех даров. Он был смущён глупыми деревенскими жителями и искренне не понимал, почему они так суеверны. Тем не менее, он продолжал скакать, пытаясь добраться до замка как можно скорее.
Ближе к северу сердце стало затапливаться непонятной тревогой, и Чоннгук несколько раз останавливался, позволяя воинам отдохнуть. Он блуждал по полянам, рвал полевые цветы, думал, а в голове крутились размытые воспоминания, но на ум приходила лишь девочка, что упала на колени перед его каретой. Всё остальное было затемнено, и принц никак не мог вспомнить, кто же обнимал девочку. Повсюду мерещилось лицо Чимина, и Чонгук хватался за голову, не понимая, в чём дело.
На четвёртый день принц Чонгук прибыл в свои владения, оглядывая крепость. Главный оборонный замок не был похож на вычурный дворец в столице, он был простым и практичным, а петляющие подземные ходы, высокие бастионы, сторожевые башни делали его самым грозным сооружением в государстве. Чимин на момент прибытия принца беседовал с управляющим замка — командующим одной из ветвей армии, Ли Ванджунгом.
Чонгук почтительно кивнул старому командующему и тут же приступил к делам, отказываясь от отдыха и обеда. Новость о новом назначении всколыхнула страну, и старик услужливо поинтересовался, что сподвигло Его Величество назначить принца главнокомандующим.
— Его Величество слишком занят государственными делами, чтобы сидеть сейчас здесь, поэтому он отправил меня, — так же вежливо ответил принц, замечая недовольство в глазах командира.
— Вы уверены, что сможете заниматься стратегией, Ваше Высочество?
— Вы сомневаетесь во мне? — Чонгук вопросительно поднял бровь.
— Ни в коем случае! — воскликнул мужчина, цепляя на себя радостную маску. — Уверен, вы приведёте нас к победе, — он странно улыбнулся и потёр подбородок.