Тэхён вдруг резко дёрнулся и распахнул глаза, прогоняя остатки сна, отчетливо видя перед собой старшую девушку, что прикладывала влажную тряпочку к его лбу. Он потер глаза, но девушка не исчезла, только широко усмехнулась и убрала холодную ткань.
— В-вы кто? — осипшим голосом спросил Тэхён.
— Я рада, что ты очнулся. Ты спал три дня, и тебе нужно поесть, пока Тхан не набросился на твои косточки, — ответила девушка, не прекращая улыбаться.
— Тхан? Меня съедят? — боязливо пропищал Тэ, зарываясь поглубже в одеяло.
— Ты до сих пор бредишь? Горячка спала, так что не валяй дурака, — девушка пригладила отросшие волосы мальчишки и принялась стягивать с него одеяло.
Тэхён крепко вцепился в него пальцами и лишь жалобно заплакал, когда остался без прикрытия.
— Ну, ты чего?
— Тхан…
— Тхан — наш пёс, глупышка, — сварливо ответила девушка, грозя мальчишке указательным пальцем. — Сейчас же не встанешь — расскажу бабушке, что ты меня не слушаешься.
— Это твоя бабушка меня спасла? — Тэ утёр слёзы и шмыгнул носом, глядя на девушку. — Меня Тэхёном зовут.
— Да, Тэхён, это моя бабушка спасла тебя от работорговцев, — простодушно ответила девушка и подала руку мальчику. — А я — Юна.
— Юна, — повторил мальчик, улыбаясь. — А где твоя бабушка?
— Пошла в поле. Она — травница, умеет лечить раны и знает все-все травы, — Юна авторитетно закивала головой, будто это она их знает.
Первая мысль — напиться чистой воды, которую ему любезно дала девушка. Следом она хорошенько откормила его, но много в него не влезло, и Тэ несколько раз извинился за то, что не может больше есть, вызвав этим лишь фырканье. Так Тэхён стал помогать Юне: наносил воды, разжёг огонь в печи, даже замесил тесто, поиграл с Тханом, красивым, большим псом, который спас его от зубов Регины. Силы возвратились в его тело, и он был уверен, что помог очередной отвар из серии тех, что в него вливала мать. Переделав всю работу, ребята уселись под широким клёном, глядя на то, как резвится Тхан, бегая по лужайке. Юна вручила ему ломтик свежеиспечённого хлеба и дала одеяло. Они стали ждать бабушку. А Тэхёна разъедало любопытство: он помнил, как старуха назвала его по имени, и смутные сомнения терзали его, в голове крутилось оскорбительное «ведьма». Но он был сыт и одет в новую одежду, так что ему было по большей мере всё равно, хоть бы старуха тут на пару с Юной жертвоприношения устраивали. Хотя, может, именно в этом случае он бы и задумался, а так — ну, и пускай ведьма.
От мыслей его оторвало карканье. Чёрный ворон с белым пятнышком на груди приземлился на плечо Юны, отчего девушка рассмеялась и погладила его пёрышки. Следом за вороном послышались шаги, и к ребятам вышла травница.
Тэхёну показалось, что он в тумане, и, когда женщина зашла в дом и позвала его за собой, он покорно последовал, подчиняясь голосу. Она усадила его за стол и долго-долго всматриваясь в черты лица. Сам деревянный домик был поделён на сени и помещение, что служило и кухней, и местом для сна. В углу возвышалась каменная печь, закалённая постоянно высокой температурой, стояли лавы, покрытые одеялами.
— Можно вопрос? — боязливо спросил Тэ, разглядывая собственные сплетённые пальцы.
— Какую бы дорогу ты не выбрал, они все вели тебя ко мне, — ответила женщина, мягко улыбаясь. — Не бойся, — она пригладила свои седые, свёрнутые в пучок волосы, — я не обижу тебя, Тэхён. Судьбой мне уготована другая роль.
— Какая? — Тэ забыл про стеснение и подался вперед, вслушиваясь в то, что говорит травница.
— Облегчить твои страдания, дитя моё, — туманно ответила женщина, чем заставила Тэ нахмуриться, непонимающе уставиться на неё.
— Какие страдания?
— Принц будет искать тебя, но ты можешь обрубить всё на корне.
— К-кто вы? — Тэхён испуганно дёрнулся назад и чуть было не упал со стула. — Вы ведьма? — тихо прошептал он, широко распахнув глаза.
— Нет, Тэхён, я всего лишь старая травница, которая сумела приручить ворона, — женщина улыбнулась, давая руку Тэ.
Он боязливо вложил свою ладошку в её и смотрел на то, как она разглядывала линии. Отчего-то стало тепло, и мальчик улыбнулся, замахав под столом ногами.
— Ты хочешь, чтобы принц забыл тебя? Хочешь забыть его? Хочешь избавиться от метки? — тихо спросила старуха, вглядываясь в лицо ребёнка.
Тэхён не знал, что ему следует ответить. Но просто прошептал «да», в надежде, что так он избавится от снов с принцем, а сильные руки не будут воровать дыхание, лёгкие не будут больше гореть, а метка — напоминать о том дне, когда он чуть не лишился жизни. Но, разве можно разорвать связь с тем, с кем его связала сама природа, наделив прекрасными буквами, тонко выведенными на оливковой коже? Рана на бедре, которую Тэ сам расцарапал в надежде скрыть метку хоть и зажила, но до сих пор иногда болела. Если избавиться от неё навсегда, то какой сильной будет боль? Если разорвать тонкую нить, что связывает принца одного из самых могущественных королевств и простолюдина, смогут ли они оклематься после такого? Но едва слышное согласие уже вылетело из уст, а женщина сочувствующе улыбнулась.
— Мы сделаем это в полнолуние, когда силы природы наиболее сильны. Мы пойдём против судьбы, а значит, тебе нужно хорошо подготовиться. Будет больно, но не бойся, не больнее, чем доселе.
На сердце кошки заскребли, и с этого момента Тэхён стал ждать полнолуния, мысленно прося прощения сам не зная у кого.
***
Дни летели быстро, а мальчик мужал и креп, отъедал щёки и называл женщину бабушкой. Он пристрастился собирать травы и даже сам косил траву, за что Юна давала ему рисовые пирожки, что так напоминали о доме. Несколько раз он просил бабушку показать ему дорогу домой, но та лишь грустно приговаривала, что у него ещё полно работы здесь. И он слушался, а сердце не болело, кошмары приходили, но не пугали его больше так сильно. Руки с красной нитью не сжимали горло, не могли дотянуться, и Тэ был почти счастлив. Тхан стал верным товарищем, с которым мальчик бегал по лесу и играл. Он помогал Юне убираться в доме и во дворе, вот только девушка одна ходила на базар, всегда отказывала Тэ, когда он просился с ней. Но мальчик не огорчался, лишь расстроено вздыхал и шёл помогать бабушке собирать и сушить травы. Он прикипел к старой женщине, которая согласилась научить его читать, и к тому моменту, как должно было наступить полнолуние, уже успел расспросить её обо всём на свете. Она рассказывала сказки о дивных странах и рыбах, которые плавают в морях, а Тэ самозабвенно слушал и внимал каждому слову.
С наступлением полнолуния мальчишка покорно пошёл за бабушкой в поле и не смотрел на расстроенную Юну, что хмурилась и кусала губы. Бабушка не причинила бы ему вреда, и он не хочет, чтобы принц нашёл его — в голове до этого дня тихим треском отдавались его слова. Тэ был уверен, что Чонгук не шутил, что сделает больно, что поставит на колени. Хотелось забыть и быть забытым.
Когда травница развела костёр, Тэхён смотрел на то, как огонь потрескивает, языки пламени охватывают сухие брёвна. Самая страшная сила — это и есть этот огонь, неконтролируемый убийца, который только распаляется тёплым зноем и сжигает сухую траву, убивая зверят, что в ней живут. Он может с лёгкостью охватить кроны огромных деревьев и уничтожить целый лес.
Когда женщина подозвала мальчика к себе, Тэ без задней мысли двинулся к ней, не представляя, насколько может об этом пожалеть. Честно выпил противный отвар и загляделся на звёзды.
— Твоя метка слишком сильна. Принц слишком силён. Она появится вновь, и он вспомнит всё, как только увидит тебя снова. Но теперь и ему, и тебе это забвение необходимо.
Когда она вымолвила первые слова — огонь будто бы охватил тело мальчишки, и он закричал, понимая, что он действительно горит. Рубашку прожгло на животе, и Тэ свалился навзничь, хватая ртом воздух, чувствуя, как нежная кожа вздувается и лопает под напором огня. Будто раскалённым железом провели по коже, заставляя истошно вопить, пытаясь унять жар и боль. Но они не уходили, а тело мальчишки хватали сильные судороги, пот лил ручьём, и он еле дышал, хватаясь руками за то место, где ещё минуту назад были чёрные буквы. Кровь залила руки, и Тэ завопил ещё громче, пытаясь перекричать голос травницы, что не переставала чётко выговаривать слова, не отвлекаясь на дикие возгласы мальчишки, который умолял прекратить, не мучать. Слёзы вместе с кровью пропитали сухую землю, пошёл сильный дождь. Но даже он не смог погасить огонь, гром громыхал, заглушая истерику мальчика, а молнии освещали небо. Сама природа была против такого издевательства, варварства, кощунства. И, будто бы этого было мало, пошёл град. Большие ледяные шарики разбивались о землю, портили урожай, били все насаженные овощи и фрукты. Несколько льдинок попали по Тэхёну, и он из последних сил умолял прекратить, только теперь понимая, что он натворил, на что согласился, на что обрёк себя. И если принцу хоть наполовину так же — Тэхёну лучше было вообще умереть.
Но уже слишком поздно. Слова сказаны, метка стёрта, а травница упала навзничь, и еле доползла до Тэ.
— Ты вспомнишь его ровно в тот миг, как чёрные глаза пронзят твою душу. Но ни секундой ранее.
========== The cold times arise ==========
Say goodbye to what we lost.
Границы Кимов встретили Чонгука беспрерывными плохими мыслями и сомнениями. Он упрямо скакал дальше, но не решался оставить всё на Чимина, чтобы прибыть к замку первым. Принц разрывался от желания перегнать гонца, которого сам же послал, хотел предупредить Намджуна об опасности и угрозе Чона, но в то же время боялся, что Хосок может не ждать, а напасть на границы. От подлого человека можно ожидать чего угодно, и принц Ким отлично это понял. Тем не менее, он продолжал делать как можно меньше остановок и гнал своих людей вперёд, чувствуя за них ответственность. Это были подразделения Пака, но они были частичкой большой армии Кимов, которую Чонгук по праву наследника считал и своей.
Добраться до замка в короткие сроки было тяжёлой задачей, но Чимин — хороший командир, а его люди — вышколены лучше всего. Эти подразделения всегда были лучшими в гарнизоне, и Чонгук понимал, почему Намджун приказал именно им сопровождать его: тысяча этих воинов была равна десяткам тысяч неумех, что охраняли границы возле моря. Именно поэтому спустя неделю с того момента, как покинул владения Чонов, принц Чонгук прибыл в замок.
Не замечать косые взгляды перепуганных подданных всегда было первостепенной задачей и миссией. В силу распускаемых слухов, Чонгука боялись все: дети прятались за юбки матерей, а матери хватали детей за руку, пытаясь прикрыть им глаза. И принца всё устраивало, его одолевало некое садистское удовольствие видеть, как перед ним падали на колени, простой люд расступался, боясь гнева Его Высочества, боясь оказаться в покоях принца, о которых ходило бесчисленное количество слухов.
Но больше всего беспокоило его то, что метка не пропала, хотя он понимал, что если Хосок приказал казнить всех слуг, то и Тэхён должен был умереть. Чимин на это лишь хмурился и сильнее прижимался. А сердце Кима шептало, что что-то здесь не так. Настойчивая мысль найти мальчишку преследовала принца с того времени, как он отпустил его, а метка горела недоброй болью, казалось, что мальчику было плохо. Он был готов повернуть к дворцу Чонов в любой миг и лишь надеялся, что мальчишка и вправду сбежал, не оставляя за собой следов, исчезая навсегда. Лучше бы ему голову снесли. Тогда Чонгуку было бы не так тоскливо и противно.
Намджун ожидал принца в своих покоях, и Чонгук, как только ступил на первую ступеньку огромной винтовой лестницы, направился прямо к нему, не внимая ни взгляду Чимина, ни тому, что для начала неплохо было бы умыться. Двери поддались легко, и Ким вошёл в просторные покои, наблюдая за тем, как король лежал на кровати и рассматривал большую карту континента, что висела на стене, прямо рядом с головой огромного медведя, которого он велел повесить после одной из вылазок на охоту. Такое хвастовство раздражало Чонгука, и он подошёл к медведю, смотря в его маленькие глаза. Намджун прогнал слуг, а принц перевёл взгляд на карту, прошёлся взглядом по землям Кимов: со всех сторон кроме севера королевство омывало море. Бескрайние равнины и скалистые горы вкупе с плодородной землёй были достоянием и гордостью королевской семьи — удержать под контролем большую территорию было сложной задачей. Выгодное положение полуострова делало его точкой пересечения многих морских торговых путей, что приносило дополнительный доход в казну. На севере королевство когда-то имело границы с Паками, но прошло достаточно времени с того времени, как те пали пред армией Хосока, так что теперь на карте королевство Ким граничило только с королевством Чон.
Два года прошло с того времени, как править королевством стал Ким Намджун. Эти два года он вёл мирную политику, пытался добиться торгового соглашения с Чонами, но и не позволял им оттяпать ни метра своих владений. Вводя образовательные реформы и основывая новые школы, в которых обучали грамоте, военному и морскому делу, король прослыл Великим, и то и дело слышались хвалебные оды Намджуну, который снизил рабские налоги, что установил его отец. Он достойно правил и построил свою собственную систему, которая приходилась не совсем по вкусу старым чиновникам и советникам. Больше всего возмущений вызвало то, что новым главным советником стал никому доселе неизвестный Ким Сокджин, который за два года подмял под себя всех приближённых подданных, беря на себя обязательности Намджуна угождать знати. Сокджин был единственным человеком, у которого на поводу шёл сам король, и кому он дал свою фамилию, наделил землями и титулом лорда. Намджун и сам понимал, что он не может поменять весь совет в один миг, поэтому дал волю Сокджину подбирать и выбирать советников и чиновников, чем тот отчаянно пользовался.
Намджун закашлялся, и Чонгук оторвался от своих мыслей, переводя взгляд на короля. Он подошёл к брату и поклонился, подмечая бледность и общий болезненный вид. Докладывать смысла не было, Намджун и так всё знал, это сверкало в его глазах: неприкрытое презрение и злость, которые Чонгук не видел уже достаточно давно.
— Брат, — прошептал принц, опускаясь на край кровати, боясь запачкать грязной одеждой простыни. — Чон с ума сошел, — начал Чонгук, но его перебили.
— Да, твой посланец всё рассказал, — прохрипел король, попытался подняться на подушках. — Так же, как рассказал о том, что ты отправил в логово дракона двадцать ни в чём неповинных детей. Применяешь тактику отца? Их же казнили, глупый мальчишка! — крикнул Намджун, и руки его задрожали от злости, а глаза налились кровью. — Самый большой грех, Чонгук, это — лишение жизней невинных душ. С тобой были лучшие воины королевства, с тобой был Пак Чимин, и ты побоялся дойти до сердца королевства без прикрытия? — прошипел Намджун и прикрыл глаза, тяжело дыша.
— Брат, позволь…
— Нет, достаточно, — отрезал король. — Подай мне воды.
— Что с тобой? — спросил Чонгук, наливая чистую воду в небольшую кружку, передавая её Намджуну, руки которого действительно дрожали. Он помог королю отпить немного жидкости.
— Простуда, скоро пройдёт, — тихо ответил и натянул на себя одеяло. Его знобило и лихорадило, а Чонгук лишь удивлённо смотрел и не решался что-нибудь сделать. Ему было страшно видеть брата таким слабым.
— Мальчик Минов, — тихо прошептал Намджун, приоткрывая красные глаза, — Юнги спас одного из наших людей, и ему приходится несладко из-за этого. Хосок пойдёт на Минов, не знаю, когда точно. Нам нужно быть готовыми к тому, что после них этот деспот может протянуть свои грязные ручонки к нашим границам. Мне нужно, чтобы ты вспомнил всё, чему тебя учили твои наставники и защитил границу. Вместе с Паком ты получишь в командование и его подразделения, и новые. Я хочу, чтобы ты возглавил одну из трёх ветвей войска, но пока что тебе стоит доказать собственным подданным, что ты не только жестокий мальчишка, но ещё и достойный командир.
— Твои шпионы повсюду? Хочешь выслать меня из столицы? — насмешливо спросил Чонгук, а сердце зародилось странное тепло, ведь принц Юнги мог спасти Тэхёна.
— Да и да. И если ты ещё раз проиграешь Чимину, я не буду больше так благосклонен к тебе. Пак отлично подходит на твою роль, так что не оплошай, — усмехнувшись, ответил король.
— И не надейся, что настроишь меня против Чимина, — прошипел Чонгук, хмурясь.
— Мне не нужно это, держись за него. Уверен, он ещё не раз спасёт твою задницу, так что прекрати вести себя, как ребёнок. Можешь идти, — медленно проговорил король и, улыбнувшись, прикрыл глаза, показывая тем самым, что разговор закончен.
Но вмиг двери отворились, а в помещение вошел неизменный господин Советник, сверкая своей привычной полуулыбкой. Чонгук поднялся с ложа Намджуна, поклонился ему и направился к двери, хватая Сокджина за руку, не внимая его фырканью. Принц поволок его к двери и, как только они покинули покои, прижал к стене, давя рукой на горло, обездвиживая и впиваясь взглядом в лукавые глаза.