Моя рука слегка трясётся, когда я пытаюсь перемешать мой кофе со сливками и сахаром. Я не могу поверить, что сижу за семейным столом на кухне и слушаю их болтовню. Я откидываюсь назад, ожидая, что хоть кто-нибудь мне скажет что-нибудь.
— Вы все знали? — я спрашиваю снова, хлопнув кулаком по столу, при этом привлекая внимание мамы.
— Зейн. Ты должен понять.
Она наклоняется вперёд и хочет взять меня за руку, но я резко отодвигаюсь немного. Я сразу вижу, что ей обидно из-за моего жеста, но она сама виновата.
— К сожалению, — я бормочу.
— Я люблю Перри. Она как дочь для меня, и ты должен понимать, что мне трудно отпустить её. Я не могу просто вырезать её из моей жизни. Если она позвонит, то я обязательно отвечу. Она милая девушка, она была долго с нами, — она проводит по распущенным волосам, я могу видеть, что она сдерживает слёзы. — Я пыталась игнорировать её. Я пыталась. Но мы не можем перестать общаться.
— А что я? Ты моя мать. Я не был бы таким грубым, если бы знал, что вы все по-прежнему общаетесь с Перри. Ты можешь говорить с кем хочешь, но просто… Я просто хотел бы знать заранее, что она помолвлена с моим бывшим другом, я хотел бы это знать прежде, чем случайно столкнулся с ними в студии. И прежде, чем об это узнали СМИ.
Правда заключалась в том, что сейчас я злился не на своих родителей, я зол только на себя. Все эти вещи напоминают мне о том, что у меня не получалось.
Я провалился в моём браке.
Я провалился с группой.
Я потерпел неудачу в дружбе.
Ты всегда почувствуешь, что начать всё с начала — это хорошо, но трудно. Трудно вернуться, когда ты теперь будешь один в квадрате. Трудно, когда раньше всё тебе преподносили на золотом блюдечке, и ты просто прострел это. Я устал.
И Нора буквально спасла меня. Она понятия не имеет, но я скажу ей об этом в конце концов. Каждый день, вспоминая о ней, мне становится лучше. И мне нужно просто думать о ней прямо сейчас.
— Зейн, как я должна была сказать? Я знала, что ты выскажешь мне это прямо в лицо, как это и произошло. У тебя и твоих сестёр постоянно что-то меняется. Я клянусь, что просто хотела защитить тебя.
— Я знаю, мама. Я просто… — я делаю паузу и тру мои глаза. — Мне очень жаль, но я не имею в виду, что я расстроен, но просто это очень личное. У меня есть Нора, и мне не нравится всё это, я не могу ничего поделать, да, но она не отходила так долго, наш брак и развод ничего не значил для неё. Это сложно, и мне больно.
Я обхватываю ладонями мою чашку кофе.
— Знаю, Зейн. Я старалась ради тебя. Но ты просто оттолкнул нас всех прочь. Ты сбежал в НьюЙорк. Да, ты приезжал на свадьбу Найла на месяц, но ты снова уехал. Мы пытались.
Она тянется к моей руке, и на этот раз я позволил ей. Этот разговор давно назревал.
Я наклоняю голову вниз и делаю глубокий вдох, пытаясь успокоиться, продолжая подготавливать себя к этому разговору, чтобы продолжить.
— И эта Нора… — мама начинает и делает ещё один глоток из своей чашки.
Я заметил, что мои сёстры и папа спокойно вышли из-за стола, чтобы не нарушать нашу беседу.
— Зейн, я просто хочу, чтобы ты больше берёг свои сердце. Я ненавижу это. Ты слишком спешишь. Я просто боюсь, что ты полностью заблудишься в ней, — она говорит мне мягко.
— Я понимаю твои сомнения, — я кладу локти на колени и наклоняюсь вперёд. — Но она другая. Я не могу думать о других девушках, кроме неё. Нора заставляет меня забыть о грусти. Она заставляет забыть меня о том, что я провалился.
Я смотрю, как мама вытирает слёзы с её лица.
— Зейн. Ты не провалился.
Её плечи падают. Она снова возится со своими волосами, это происходит всегда, когда она нервничает или чем-то расстроена. Она всегда трогает своё лицо или волосы, как будто это поможет скрыть её чувства.
— Вспомни всю свою жизнь. Посмотри на всё, чего ты добился. Ты сделал миллионы людей счастливее своей музыкой. Мы с твоим отцом так гордимся тобой. Твои сёстры уважают тебя больше, чем кого-либо. Ты никогда не проваливался. Просто не всегда вещи могут проходить гладко. Ты не единственный человек в мире, который развёлся. Ты не единственный человек в мире, который потерял друзей.
— Я знаю, мама. Я знаю. Просто всё это не так, как я представлял свою жизнь, — я говорю ей честно. — Я просто хотел хорошую концовку сказки. Я знаю, что прошло не так много времени, но в Норе что-то есть. Что-то, от чего я просто схожу с ума.
Мой нос немного чешется, и я не могу не предположить, что возможно, она думает обо мне так, как я думаю о ней. Мне всегда говорили, что кто-то думает о тебе, когда твой нос чешется. Это, наверное, глупо, но это заставляет меня улыбнуться.
— И эта Нора… — мама начинает.
— Я действительно думаю, что ты полюбишь её. Она милая. Она всегда думает об окружающих. Она та, с кем я могу быть просто самим собой.
Я улыбаюсь при мысли о ней. Я не могу дождаться, чтобы вернуться и увидеть её. Я просто хочу быть рядом с ней.
— Ты можешь быть самим собой и с нами, — она сжимает мою руку.
— Я знаю, мама. Я знаю. Просто трудно стать резко самостоятельным и отказаться от других, — я уверяю её.
Это правда. Когда ты получаешь много славы и денег, трудно определить людей, использующих тебя. Оглядываясь назад, можно предположить, что Перри использовала меня, чтобы пиарить свою группу. Я имею в виду, я просто делаю выводы, она стала хорошо известна после того, как мы начали встречаться. Её группа действительно упала, когда мы расстались, и я не виню её за это. Вещи случаются и происходят. И теперь она с Шахидом, чья музыка становится хитом. Может быть, они используют друг друга. Это не моё дело, чтобы делать предположения, но это единственная мысль, приходящая мне в голову с её именем.
В моём сердце всегда будет небольшое место для неё, но я думаю, что эта малая часть становится всё меньше и меньше со временем. С появлением Норы в моей жизни любовь к ней заполняет все пробелы в моём сердце, это помогает двигаться мне дальше.
Сейчас трудно, мне не хватает нашего общения. Я знаю, что в последнее время она занята в цветочном магазине, и это трудно — не разговаривать с ней каждый день.
— Так когда ты возвращаешься, чтобы увидеть её?
Она отпускает мою руку и снова поправляет свои волосы. Я знаю, что это трудно для неё. Она мать, она хочет только лучшего для своих детей, но она должна доверять мне. Я больше не ребёнок.
— Скоро. Возможно, после Нового года. Я хочу уехать на несколько месяцев, но вернуться прежде, чем появится ребёнок. Я наконец стану дядей, и я хочу быть здесь, чтобы поддержать сестру. Я хочу поехать назад к Норе, чтобы удовлетворить вас всех.
Я откидываюсь и изучаю её реакцию. Она выглядит немного опустошённой.
— Всё хорошо? Ты захочешь с ней встретиться к тому моменту? Я даже не спросил её, сможет ли она, но я надеюсь.
Я хихикаю немного, я думаю, что это смешно, что я уже всё распланировал, но не знаю, как она сама к этому отнесётся.
— Я хотела бы видеть её, Зейн.
Она встаёт и сжимает мои плечи, мягко целуя мои волосы. Я сижу, скрестив руки, наконец почувствовав, что могу дышать спокойно, когда мама вышла. Я почувствовал, что только что боролся с моей семьёй за Нору. И дверь для неё теперь открыта.
Комментарий к 36.Я провалился/I failed
В следующей части малышка Нора узнает великую тайну Зейна Джаваада Малика.
========== 37.Мы ничто иное/We are nothing ==========
POV Nora
Я отсчитываю минуты до закрытия магазина. Зейн приехал. После двух месяцев он наконец вернулся, и я не могу дождаться, чтобы увидеть его. Я не могу перестать двигаться, одна часть меня постоянно это делает. Я чувствую, что самоуничтожаюсь.
Прошёл месяц после того, как Нонна ушла на улицу, и я не говорила об этом Зейну. Казалось, он всегда отвлекался, когда мы разговаривали по телефону. Я не знаю, наверное, это потому, что он был в кругу его большой семьи или отвлекался на другие вещи. Я знаю, что от встречи с Перри и Шахидом ему стало трудно, наверное, это не легко представить, он завален проблемами, и я не могла сказать ему через океан о Нонне.
Я могла заплакать прямо сейчас, просто думая о ней. Сал забрал её от нас. Она находится в двух часах езды от нас, в учреждении. Это хорошее место с хорошими медсёстрами. Она посещает различные занятия, ходит в литературный клуб. Моё сердце разбивает мысль, что она сейчас одна. Она с другими людьми, но она не со своей семьёй. Она в одиночку. Мама и я просто сидим каждая в своей комнате. Мы действительно не знаем, что делать. Сидя в своей комнате, я начинаю думать, что она умерла. Меня просто передёргивает от этого слова.
Мама и я навещали бабушку в выходные дни, я знаю, что Сал, Изабелла, Вера и Пьеро ни разу не посетили её за прошедший месяц. Они находятся в часе езды от неё, но не потратят на неё и секунды своего времени. Не выношу их. По крайней мере, Лео приезжает к ней два раза в неделю, он слишком завален учёбой. Я так ему благодарна, что он рядом, что он может быть рядом с ней, когда мы не можем.
Я звонила ей один раз, я чувствовала, что от этого разговора разрывает меня на куски. Я позвонила ей утром, перед её ежедневным занятием водной аэробикой, и она не помнит меня. Я обычно разговариваю с ней на итальянском, потому что так легче для нас, но она понятия не имеет, кто я. В тот день я шла в магазин и просто остановилась на середине тротуара. Я не могла чувствовать своё тело больше. Я подошла к зданию и опёрлась о него, и я медленно сползла вниз. Обычно люди в городе не хотят иметь дело с проблемами других людей, и я понимаю их. Легче просто сосредоточиться на себе. Так что я сидела на тротуаре, даже не помню, насколько долго, всхлипывая.
Все знают, что к каждому приходит время смерти. Никто не живёт вечно, Нонна умирает, и я не могу спасти её. Её тело всё ещё здесь, но она ушла. Всё закончилось тем, что я позвонила Шелби и попросила, чтобы она поработала за меня в тот день. У неё был небольшой Рождественский отпуск, она была свободна. Моё сердце было окончательно разбито. После того, как я встала, я ходила по городу в течение нескольких часов. Было холодно, но меня это не волновало, мой разум был в другом месте.
Я не могла сказать Зейну. Я знаю, что это эгоистично, но я всегда чувствовала, что если признаюсь людям в чём-то, то это правда. Но я не хочу, чтобы это было правдой. Это кошмар для меня. И чем большему количеству людей я скажу, тем реальнее это станет. Это глупо, но так я стараюсь защитить себя, глупо вовлекать в это его, но я знаю, что он тоже переживает свои страхи.
Я просто устала от постоянной печали. Я чувствую, что слишком молода для этого. Я просто хочу быть свободной. У меня вся жизнь впереди, я просто хочу собрать вещи, и уехать туда, откуда никогда не вернусь. Просто оставить здесь всё. Но я люблю свою жизнь. Я люблю мою маму, мою Нонну, я люблю цветочный магазин, и я не знаю, смогу ли я просто исчезнуть.
Я проверяю время и не могу больше ждать, он будет дома, вероятно, минут через двадцать. Я быстро проверяю цветы в вёдрах, чтобы убедиться, что воды в них достаточно, и плюю на беспорядок на рабочем столе. Это всего лишь цветочные обрывки. Я судорожно ищу мой кошелёк и ключи, чтобы запереть дверь, я дёргаю её несколько раз, проверяя, я также закрываю окна, нажимая на ключ, ставни так медленно спускаются, от чего мои ноги с нетерпением покачиваются.
В метро всегда многолюдно. Рождество прошло, запах праздника исчез, и вот я стою в вагоне, нюхая запах несвежей мочи. Ах, я просто хочу увидеть его. Я даже не сажусь, потому что не хочу, потому что хочу выйти первой из вагона.
Я не знаю, на что я иду, я даже не хочу потратить время на то, чтобы позвонить ему, потому что не хочу пропустить свою остановку. Я быстро дошла до его дома. Я проходила здесь мимо всего несколько раз, это не то место, где я бываю часто. Лифт приходит достаточно медленно, самое медленное, что я когда-либо испытывала.
Дверцы наконец открываются со звуком, я нажимаю кнопку и склоняюсь к стенке, пытаясь успокоиться. Я так нервничаю перед встречей с ним. Мои ладони потные, я тру ими о мои джинсы, от этого я хихикаю, и это помогает. Но как только лифт останавливается, мои нервы опять появляются.
Его дверь первая по коридору налево, я стучу в дверь, я слышу, что он разговаривает с кем-то. Я не слышу второго голоса, поэтому предполагаю, что он говорит с кем-то по телефону. Я буквально трясусь на моих ногах, когда он открывает дверь, я знаю, что не могу перестать улыбаться. Он в чате по телефону, но взгляд, который он дарит мне, заставляет меня таять. Он отодвигается, так что я могу пройти, он мгновенно хватает меня за руку и обнимает. Кто-то продолжает что-то говорить ему по телефону, и Зейн показывает жестами, что ему жаль. Я просто хочу поцеловать его. Не хочу отпускать его.
— Я поговорю немного по телефону, — он шепчет мне на ухо. — Извини. Это Лиам, и он не отвяжется.
Он целует меня в висок, и всё, что я хочу, — это выбросить его телефон и поцеловать его.
Я киваю, снимаю куртку и стягиваю ботинки, бросая свой кошелёк на небольшой столик, оглядываюсь вокруг. Я знаю, что кто-то приходил и убирал в квартире несколько раз.
— Нет, Лиам, всё в порядке.
Я слышу, как он немного хихикает. Я вижу, как Зейн ходит взад и вперёд, намекая другу, что пора прервать разговор, но, очевидно, Лиам этого не понимает.
Я тяну рукава на моей кофте, чтобы было теплее, мне становится интересно. Я останавливаюсь у стеллажа с книгами, конечно, я уже рассматривала их раньше. Я слушаю разговор Зейна, он пытается попрощаться с Лиамом, но тот его не слушает.
Я смотрю на множество старых книг первых изданий, что заставляет меня любить их ещё больше. Я вытаскиваю меньшую книгу по размеру по сравнению с другими, одна из моих любимых. «Эпоха невинности» Эдиты Уортон. Такая же книга, которую я потеряла почти полтора года назад. Мысль об этом делает меня по-прежнему расстроенной. Зейн всё также ходит кругами, когда я начинаю листать страницы. Тогда я вижу это. Я замираю.
Люсия,
Вы никогда не будете сожалеть о своём решении выйти за меня.
Я буду любить тебя до тех пор, пока солнце не перестанет светить,
цветы больше не будут цвести, и птички не будут летать.
С любовью, Сальваторе.
Это моя книга. Это книга Нонны, книга, которую я потеряла. Как она оказалась у него? Моё дыхание замирает немного, и я помещаю свою руку на сердце. Как она оказалась у него? Я спрашиваю себя снова и снова, и я смотрю на него с этой книгой в руках. Я смотрю, как его лицо падает. Он пытался сохранить от меня эту тайну.
— Лиам, я должен идти, — он говорит и просто вешает трубку, даже не дожидаясь ответа друга.
— Как она оказалась у тебя? — я спрашиваю, моя рука трясётся от нервов, я не могу даже посмотреть на него.
— Нора, — он убирает телефон и идёт ко мне. — Я могу объяснить.
— Пожалуйста, объясни. Ты знаешь, сколько я хотела найти эту книгу. Ты знаешь, сколько она значит для меня.
Я прижимаю книгу к груди. Любимая книга моей Нонны.
— Я видел тебя в тот день в поезде. Ты оставила книгу, а я взял её. Я пытался догнать тебя и вернуть, но ты быстро уходила в течение нескольких дней, потом я должен был вернуться домой. Через год я снова увидел тебя в метро, и я не думаю, что мы бы стали тем, кто мы сейчас, если бы я тогда не пошёл за тобой.
Все эмоции, которые только могут существовать приходят ко мне. Он скрывал это от меня, и он знал, как много значит для меня эта книга.
— Мы ничто.
Я прохожу мимо него и беру свои вещи.
— Нора, подожди! — он просит меня и я останавливаюсь у двери. Я в ярости.
— Ма ту сей стронцо? (*1) — я спрашиваю, зная, что он понятия не имеет, о чём я говорю. Это мой секрет — ругаться на итальянском, так звучит намного красивее. — Ваффанкуло! (*2)
Я машу рукой и хлопаю дверью за собой.
Примечание переводчика:
(*1) Но ты мудак?
(*2) Пошёл на хуй!
Комментарий к 37.Мы ничто иное/We are nothing
Я не знаю почему, но в переводе этой части
В книге написана немного другая надпись.