— Ты не помнишь? — она удивлённо смотрит на брата, оборачиваясь в его сторону. — Иногда ты переодевался.
— О, — лишь выдаёт кудрявый, бросая взгляд на Луи, который молча наблюдает за ним с сестрой. Откуда она, чёрт возьми, может помнить всё?
— Гарри, не уходи, — Томлинсон зовёт брюнета обратно, но тот только фыркает, поднимаясь по лестнице. Луи подскакивает с места, собираясь за парнем, что выглядел расстроенно.
— Не иди за ним, — Джемма выдыхает. — Это Гарри и его способ манипулировать людьми. Поверь мне, через пять минут он забудет и скажет, что соскучился, словно ничего и не было.
— На самом деле думаю, мне уже пора, — голубоглазый почёсывает затылок, потягиваясь.
— Я думала, ты останешься, — блондинка слабо улыбается, поправляя короткие волосы. Луи только качает головой и поправляет за собой подушки на диване, собираясь схватиться за тарелки. — Не нужно, я сама.
Когда Гарри выходит из душа, с обёрнутым вокруг бёдер полотенцем, он тихо напевает незатейливую мелодию, что слышал по радио, которая въелась ему в мозг. Он продолжает мурчать, спокойно заходя в свою спальню и закрывая за собой дверь. Мокрые кудрявые пряди небрежно разбросаны по голове, падая на лицо, из-за чего он постоянно поправляет их, пока не останавливается у небольшого шкафа, чтобы достать сухое полотенце. Даже с его ростом ему приходится потянуться к верхней полке, обеими руками хватая бежевую ткань. Мокрое синее махровое полотенце, что до этого висело на бёдрах, падает на пол, и Гарри чертыхается, но не поднимает его. Чуть наклоняясь вперёд, он опускает голову, чтобы тщательно просушить все тёмные пряди волос.
Для удобства зеленоглазый встаёт полубоком к зеркалу, висящему на внутренней дверце шкафа прямо возле плаката мисс Свифт. Что-то для него никогда не изменится. Он мычит не в состоянии оставить мелодию и продолжает проводить полотенцем по волосам. Ему приходится ещё больше развернуться к узкому зеркалу, занимающему половину высоты дверцы, и оглядеть волосы, чтобы поправить их. Гарри устало вздыхает, осматривая худое лицо и торс; ему не удаётся вернуть вес в прежнюю норму, как и тело, чего бы он желал, и из-за этого он слегка расстраивается.
Он всё ещё смотрит в зеркало, правой рукой шаря по полке в поиске нижнего белья.
— Чёрт, — он слышит на другом конце комнаты и тут же подскакивает. Он смотрит туда, замечая Луи, сидящего в уголке кровати. Накрывшись пледом, он выглядит совершенно крошечным и едва заметным.
— Детка, что ты..? — Стайлс не успевает договорить, потому что замечает, куда направлен взгляд голубых глаз. Он опускает голову, замечая на голых узких бёдрах множество хаотичных порезов, различающихся по направлению, длине и толщине.
— Что это, Гарри? — Луи еле слышно хрипит, полностью напуганный и, возможно, расстроенный?
— Лу, — Эйч выдыхает, быстро натягивая чёрные боксеры, которые как назло оказываются короткими, больше напоминающими мужские бикини. В любой другой ситуации он бы вспомнил о ночи, проведённой с парнем, но не сейчас.
— Гарри?! — старший приподнимается со своей позиции, его дыхание сбито, грудь быстро вздымается, щёки красные, а глаза бегают по телу брюнета в поиске новых зацепок. — Что это, Гарри?
— Я-я могу объяснить, — кудрявый запинается, всё ещё стоя на месте с широко раскрытыми изумрудными глазами, обрамлёнными рядами густых ресниц. — Я… — он останавливается, понятия не имея, как говорить об этом. Он, чёрт возьми, до сих пор спустя огромное время сам не знал, для чего или кого делал это.
— Ты?.. — Томлинсон хмурит брови, в ступоре стоя на месте прямо напротив Гарри. Даже в трусах некоторые шрамы выходят за края ткани, продолжая неизвестные штрихи. — Как давно? — он шепчет, потирая лицо рукой. Он боится и злится одновременно. Молчание кудрявого раздражает его, ещё больше злит, и он совершает ошибку, рыча: — Я, блять, спрашиваю, как давно.
— У меня были проблемы, — Эйч лепечет, перебирая пальцы, сгорая от хрустального взгляда. Никогда до этого он не осознавал масштаб всего произошедшего, того, что он натворил именно сам, своими же руками, пока не увидел этого недоумевающего взгляда. Ему словно вылили на голову ведро холодной воды, и он очнулся от этого сна.
— Какие такие проблемы, Гарри? — Луи взмахивает руки вверх, очень сильно боясь. Он напуган, но сейчас другая защитная реакция приходит к его шокированному сознанию. Он хочет протянуть пальцы к шрамам, но одёргивает руки.
— Ты откажешься от меня, если узнаешь, — Гарри едва заставляет себя прошептать это. Он кусает губы, сглатывая.
Голубые глаза направлены прямо на зелёные. И бушующее глубокое мрачное море прямо сейчас способно затопить все леса, поля, луга и холмы, всю сушу с живыми на ней существами, убить, искоренить всё возможное волшебство, все чудеса, если только этот лес не успокоит свою волнующуюся стихию.
Комментарий к XXIV
Всё не может быть гладко всегда.
Хорошего утра/дня/вечера.х
Т.
========== XXV ==========
«У меня молодое сердце,
Дикое и свободное,
И я не знаю, где было начало,
Но всё закончилось мной и тобой».
— Я так устал, — Луи мычит куда-то в грудь парня, на что тот вздыхает, продолжая расслабляюще перебирать пряди тёмных волос. Он отрывается, чтобы прокашляться в сторону, а затем возвращается на прежнюю позицию, тяжело дыша.
— Знаю, — Стайлс ласково шепчет. — Хочешь что-нибудь? — он спрашивает, на самом деле чувствуя себя не лучше. Оба слишком заняты, и времени друг на друга практически не остаётся. Гарри, что проводит целые вечера на кухне местного кафе, моя посуду, лишь бы немного подкопить денег и помочь родителям, и не менее уставший Луи, полностью погрузившийся в учёбу и к прочей усталости подхвативший простуду.
— Нет, — тот шмыгает носом. Кудрявый поджимает губы, понятия не имея, что должен делать. Он чувствует невидимые препятствия. Прошло два месяца с начала их отношений, и, честно говоря, он немного напуган тем, что будет дальше. Они оба были напуганы. Отношения не шли гладко сами по себе, из-за чего обоим приходилось подстраиваться друг под друга, чтобы сохранить зародившиеся чувства.
Гарри прикрывает глаза, вспоминая всё, и он искренне благодарен Луи, что тот дал ему возможность раскрыться.
» — Ты откажешься от меня, если узнаешь, — Гарри едва заставляет себя прошептать это. Он кусает губы, сглатывая. Он напуган так, как не был напуган в вечер с признанием родителям, и даже не так, когда узнал о смерти Эрли. Этот страх другой: такой внезапный, спонтанный и вбирающий в себя весь кислород из лёгких.
Луи, на удивление, долго молчит, в комнате слышится лишь напряжённое дыхание обоих.
— Это именно то, — Томлинсон, наконец, находит, что мог бы сказать, — о чём я уже говорил тебе. За вторым шансом всегда следует третий и четвёртый, Гарри, — он приподнимает взгляд, наполненный болью, на испуганного младшего.
— Я-я не… — тот вздыхает, качая головой. — Это другое.
— Ещё одно другое? — Луи вскидывает брови, не в состоянии держать себя в руках. — Меня это задолбало, Стайлс. Вот честно, — он делает несколько шагов к двери, но останавливается. Парень минутами наблюдает за потерянным и замершим кудрявым, когда истерично всплескивает руками, вздыхая: — А знаешь что, Гарри? Валяй. Мне даже интересно, что ещё такого произошло в твоей пустой жизни, раз ты решил так поступить.
И Гарри прикрывает глаза, съёживаясь. Ему не хотелось выглядеть жалко, но он действительно надеялся понравиться Луи таким, какой есть, даже пусть и не рассказав часть истории. Очередная правда заключалась в том, что он часто винил себя, но по-прежнему надеялся, знал, что нужен кому-то. «Пустая жизнь» давно закончилась.
— Давай же, я жду, — Луи склоняет голову на бок, скрещивая руки на груди. Он готов обороняться.
— Луи, — Гарри просит, не желая говорить об этом так открыто и резко; ему необходимо время подготовить себя. И Томлинсона тоже.
— Я знаю, что меня зовут Луи, — он снова отталкивает кудрявого. — И я не собираюсь стоять здесь вечно.
— Хорошо, — Стайлс кивает, получая в ответ смешок и уже готовый вырваться колкий комментарий, поэтому неожиданно для самого себя сразу продолжает, что несвойственно ему, переходя к сути. — Я был весьма запутан, — он сглатывает. Он ненавидит это чувство, словно каждый, кого он знал, хочет продолжать возвращать его в те дни. Снова и снова. — Около полугода назад, — парень произносит вслух и внутренне содрогается, ужасаясь тому, что прошло уже так много времени. — Я был под угрозой того, что о том, что я гей, узнают все вокруг. И я был напуган, — он грустно усмехается, вспоминая раз за разом дни, когда проводил остриём по бёдрам. — Скажем так, — он потирает глаза, не зная, как лучше преподнести это, — я был не один такой. Были и другие люди, что также боялись, каждый по своей причине, — он шепчет, всё ещё не смотря на затихшего Луи. — Одна из девушек, — из него вырывается рваный вздох, — девочек, — он поправляет сам себя, хмуря брови, — не выдержала всего этого гнёта, постоянного страха, что кто-то может узнать, и покончила с собой. Э-это, кажется, сильно подкосило меня и отрезвило, потому что я наивно полагал, что группа интернет-преступников, с которой мы все связались, не сможет дойти до чей-то смерти, — он поднимает голову, замечая в голубых глазах смешанные не читаемые чувства, которые не может разобрать.
— Гарри, — Луи выдыхает, кусая губы, понятия, чёрт возьми, не имея о случившемся. Ему так жаль, что он заставляет возвращаться кудрявого снова в те дни.
— Я был потерян, — тот разводит руки в стороны, перебивая. — Помимо этого были ещё десятки мелких причин, которые постоянно давили на меня, в итоге создавая неплохой такой ком, — он скалится. Он говорит первые мысли, что приходят в голову, прыгая с одной на другую, не контролируя себя. — Мой лучший друг не разговаривал со мной, — он вздыхает, — потому что я последний мудак, и я даже не знал, к кому мог бы обратиться.
— Ты бы мог позвонить в… — Луи протягивает руку, чтобы коснуться Гарри, но тот качает головой.
— Ты правда думал, что я не делал этого? — в голосе появляются истеричные нотки. — Я звонил, выговаривался, и на короткий промежуток времени мне правда становилось легче, но это возвращалось, Луи, — он глубоко вздыхает, наконец, позволяя взять себя за руку, за ту самую, которая с якорем на запястье. — К тому же, каждый раз говорить с незнакомыми мне людьми, продолжать бояться… Я был на её похоронах, и, думаю, вот тогда и наступил тот самый переломный момент, когда всё остальное стало тем «до», на которое мы всегда делим нашу жизнь, — он сбивается с темы. — Я смотрел на её гроб и был напуган, Луи. Я боялся и одновременно хотел оказаться под крышкой, чтобы не видеть всего этого.
— Эйч, — голубоглазый молит остановится, но кудрявый просто уже не может, даже несмотря на то, что Луи уже не в состоянии слышать эти слова, произнесённые надрывающимся голосом.
— Это не всё, — зеленоглазый смотрит прямо в морскую стихию, которая давно превратилась в ровную гладь. — Я начал употреблять. Стал наркозависимым, — Гарри, на собственное удивление, произносит эти слова совершенно спокойно и стойко, только сейчас осознавая, что у него получилось принять эту часть своей истории, в которой он заплутал. — Теперь понимаешь, почему я молчал? Все мои бёдра в куче порезах, которыми я не горжусь, и на деле я до сих пор испытываю остаточные последствия после той дряни. Я напуган и сейчас, потому что мне кажется, что эта ломка никогда не закончится, что я до конца буду испытывать дискомфорт и…
— Гарри, — Луи, что заметил совершенно спутанные мысли младшего, его горящие, но и одновременно влажные глаза, насильно просит его остановиться и обнимает. Если говорить о том, напуган ли он, то определённо да, но он хочет быть для кудрявого именно тем, кто поможет ему. Он хочет быть его спасителем, даже если не в состоянии спасти себя, даже если напуган прошлым Гарри. — Я с тобой, — и эти слова значат для зеленоглазого больше, чем что-либо».
— Я скучаю по маме, — Луи шмыгает носом, когда Гарри открывает сонные глаза, до этого уже полностью погрузившись в дремоту. В этот вечер они отказались от походов куда-либо и совместного просмотра фильма.
— Если хочешь, мы можем поговорить о Джей, — он мягко шепчет, возгружая на себя эту ответственность. Он надеется, что это поможет Луи хоть на капельку.
— Не знаю, просто… — голубоглазый слегка отстраняется, поджимая губы. — Без неё всё кажется таким чужим, — он вздыхает, смотря прямо в изумрудные глаза, замечая в них понимание, которое так хотел увидеть, а теперь и почувствовать.
— Ты будешь ещё долго привыкать к этому независимо от того, сколько времени пройдёт и чем именно ты будешь занят, — слова сами находят Гарри. — Я знаю, что по началу, когда она ушла, тебе казалось, что…
— Это легко, — Луи заканчивает, и оба кивают друг другу. — И с каждым днём я всё больше понимаю, что что-то не так, и это, я думаю, немного пугает.
— Ты же знаешь, что всегда можешь открыто говорить об этом со мной? — брюнет приподнимается на кровати, сокращая между ними расстояние. Луи кивает, кусая губы, снова падая на крепкую грудь и оказываясь в руках, окутывающих его. Объятия, отдалённо напоминающие материнские, о которых он никогда не сможет забыть.
Когда спокойные движения рук Гарри, наконец, утешили его, он приподнимается, чтобы мягко поцеловать кудрявого в скулу, получая в ответ искреннюю улыбку.
— Иди ко мне, — Стайлс тихо подзывает, аккуратно касаясь любимых губ, каждый раз с трепетом целуя их. — Я скучал, — Гарри шепчет сквозь нежный поцелуй, и Луи смущённо улыбается, в очередной раз забывая обо всех проблемах, когда он с парнем.
— Я знаю, — голубоглазый тихо посмеивается, отстраняясь.
— А где «я тоже скучал, мой любимый Эйч»? — Гарри выпячивает нижнюю губу, хмурясь, но в ответ получает ещё более громкий смех. — Ах, так? — он вскрикивает, и Луи расширяет глаза, зная, к чему это ведёт. Он не успевает и отодвинуться, когда Гарри хватает его, роняя на одноместную кровать, после чего наваливается сверху, чтобы защекотать.
— Гарри, — Луи громко смеётся, извиваясь всем телом. — П-перестань, пожалуйста, — он задыхается от смеха, но брюнет беспощаден.
— Не-а, — тот мотает головой, наклоняясь сильнее вниз, чтобы чмокнуть парня, остановившись на секунду.
Оба парня замирают, и Гарри выдыхает прямо в сладкие губы Луи, не отрывая взгляда от глаз напротив, из которых испаряется весь скопившийся смех, уступая место желанию и похоти. Томлинсон приподнимается на локтях, резким движением вовлекая Гарри в поцелуй, нагло оттягивая зубами нижнюю губу и больно кусая. Брюнет прикрывает глаза, издавая стон, и делает невольное движение вперёд, прижимаясь к часто вздымающейся груди.
Гарри нависает над Луи, упираясь руками в матрас по обе стороны от головы парня, удобно устраивается между его ног, что уже стало их привычкой. Он медленно, дразняще наклоняется вперёд, вновь возобновляя поцелуй, но, как только голубоглазый отвечает, кудрявый мстит, резко отстраняясь.
— Гарри, — Луи разочарованно шепчет, руками начиная бродить по телу, что до сих пор в одежде. Холодными пальцами он пробирается под серую футболку младшего, исследуя кожу под ней. Он закусывает губу, когда слышит рык из уст кудрявого, который снова приблизился к его лицу. Гарри показательно облизывает губы, раззадоривая Луи, а затем снова жадно целует. Томлинсон сжимает пальцами талию кудрявого, заставляя его толкнуться вперёд. Он шумно дышит, приподнимая бёдра выше, лишь бы ещё раз почувствовать толчок младшего. — Мой Гарри, — он томно шепчет между поцелуями, возвращая пальцы в кудрявые разлохмаченные волосы.
— Только, — Гарри шипит, резко опуская бёдра, буквально чувствуя жжение внизу, и знает, что Луи ощущает то же самое. Небольшое воздержание, которого они придерживались последнее время, даёт о себе знать, и в этот раз оба парня возбуждаются намного быстрее, чем обычно. Им достаточно несколько прикосновений. — Твой, — наконец, заканчивает кудрявый, со всей пылкостью и страстью целуя Луи, который закидывает ноги на бёдра парня, призывая к толчкам.