========== Пролог ==========
Ставня окна тихо щёлкнула. Мальчик замер, сжимая дерево дрожащими от напряжения слабыми пальцами, прислушался. В доме царила тишина: мама крепко спала, вымученная за день работой, домашними хлопотами, а старшая сестрёнка снова читала втихаря под одеялом, сжигая солевые батарейки пачками.
Февральский ветер влетел в приоткрытое окно, закрутился спиралью вокруг голых запястий, сковывая своим ледяным дыханием, но Гарри смело дёрнул ставню вверх. Ночь швырнула пригоршню снежинок в лицо, будто старалась уберечь от опрометчивого поступка, они осели на ресницах, подобно сверкающим звёздам.
С упрямством взрослого мальчик застегнул молнию на куртке, взял в руки приготовленные заранее ботинки. Он перелез через подоконник и спрыгнул на обледенелый скос крыши. В то же мгновение ступни будто пронзили тысячи игл — стужа впилась в кожу, и колени подогнулись от боли и холода. Лишь усилием воли Гарри заставил себя стоять.
Упорства ему было не занимать. А уж сейчас, когда от смелости мальчика зависела жизнь его единственного, самого любимого друга — Гарри был готов идти босиком по снегу или отправиться в адское пекло. Всё равно. Лишь бы Найл жил.
К счастью, босиком идти всё же не придётся. Мальчик упёрся в стену дома лопатками и постарался натянуть ботинки. Пальцы не гнулись от холода, а из приоткрытого в сосредоточении рта клубами вырывался белый пар. Когда с обувью было покончено, Гарри осторожно прикрыл окно, вставив в зазор рамы карандаш, чтобы оно не захлопнулось. Объяснять маме почему в середине зимней ночи её ребёнок, одетый лишь в пижаму и куртку, звонит в дверь, не хотелось. Мальчик надеялся, что успеет вернуться в свою тёплую постель до того, как его исчезновение обнаружат.
Спуститься вниз не составило труда: Гарри зацепился за навес над входной дверью и спрыгнул. Для своих шести лет он был ловким и выносливым, а также отчаянно-смелым. Ветер вновь налетел, кусая щёки, дёргая растрёпанные кудряшки. Мальчик натянул капюшон на голову, оглянулся, рассматривая улицу. Их тихий пригород спал, убаюканный колыбелью зарождающейся метели.
Тем лучше для Гарри. Он спрятал замёрзшие ладошки в карманы куртки, чуть скукожился от холода, превращаясь из мальчика в нахохленного воробья. Путь лежал через освещённые жёлтыми фонарями улицы, по скользким от схватившегося на морозе льда, мимо уютных тёплых домов.
Гарри шёл быстро, прячась в густых тенях заборов, стараясь убедить себя, что причина сбитого дыхания в скорости движения, а не в предательском страхе. Но свернув к реке, закованной в броню льда и темноты, он остановился, замер, будто ветер и снег вкопали его по колени в мёрзлую землю. Ужас сковал конечности.
Отсюда был виден старый мост, а также темнеющий за рекой лес. До перекрёстка оставалось рукой подать, и только теперь в юную голову Гарри закралось подозрение, что его затея глупая, по-детски наивная. Он не найдёт на пересечении старых дорог так нужное Найлу чудо, а страху натерпится.
Но воспоминание о хрупком мальчике, так надсадно кашлявшем в их гостиной только сегодня, подтолкнуло скованные испугом ноги, согнуло пальцы в крохотные кулачки. Гарри двинулся вперёд, подталкиваемый ветром.
Теперь зима не препятствовала, а будто влекла с собой в танце. Снежинки не пытались кусаться — лишь кружились вокруг пушистыми хлопьями, ветер танцевал, сопровождал его случайным попутчиком.
По мосту мальчик ступал осторожно, чутко прислушиваясь к скрипу прогнивших деревяшек под своими ступнями, вцепившись напряжёнными пальцами в студёные перила. Внизу спала парализованная морозом река, сразу за ней раскачивались тёмными исполинами деревья. В основном — ели.
Где-то за ними пряталось волшебное место: пересечение двух заброшенных дорог, оканчивающихся тупиками в чаще леса. Одна из них начиналась у моста и вела в чащобу, там иссякая, подобно реке. Вторая же пересекала её, разрезала пополам тощее тело и тянулась прочь, чтобы так же незаметно исчезнуть.
Как раз в этом месте стоял старый каменный дом. Жильцов он не видел дольше, чем длилась человеческая жизнь, окутанный тьмой и магией. Напротив, аккурат через созданную дорогами крестовину, стоял колодец. Подобно всему в этом месте он был неправильно пуст.
Мальчик подошёл ближе, заглядывая в прямоугольник непроницаемой тьмы — двери не было, внутри дома завывал ветер, закручиваясь в пустынных углах, вырываясь в дыры в кровле.
Их город хранил много старых историй. Были среди них выдумки, были и правдивые, но изувеченные до неузнаваемости додуманными подробностями. Были реальные, забытые, затёртые временем.
Какой окажется эта страшилка, рассказанная старшим братом Найла в ночь прошлого Кануна Всех Святых, когда они разряженные бродили от дома к дому, собирая сладости в украшенные мамами корзинки, Гарри ещё только предстояло узнать. В ту ночь они переели сладкого и мучились не от кошмаров, а животами, но сегодня, глядя на колодец из камней и в чёрный провал в стене дома, Гарри вновь почувствовал то сковывающее, скручивающее ощущение в кишках. В этот раз — страх.
Ночь будто притихла, выжидая.
Гарри подошёл к колодцу и, взявшись за скользкие, выстуженные камни, заглянул вниз. Дна не было видно: угрюмые, неуютные стенки уходили вниз, во мрак, сливаясь с ним. По рассказам Грега мальчик помнил, что пустой колодец нужно напоить. Не просто водой — кровью.
Досада от того, что не взял с собой ничего острого, даже не успела полностью сформироваться, когда палец пронзила боль, будто серый, холодный камень внезапно превратился в крупное насекомое, ужалил тонкую детскую руку. С тихим вскриком, прозвучавшим неестественно громко во внезапной тишине ночи, Гарри отскочил от колодца.
На подушечке безымянного пальца собиралась кровь. Густая алая капля. Ночь вокруг замерла, снег остановился, завис в воздухе. Гарри оторвал взгляд от своей руки, с ужасом огляделся вокруг. Ветер рассыпался на миллионы ярких искр и потух в снегу под ногами, снежинки застыли, больше не падали вниз.
Пока Гарри разглядывал волшебство вокруг, капля на пальце набухла, потекла вниз и, сорвавшись, упала в снег. Окрасила его дьявольски алым.
Ночь вокруг выдохнула: Гарри почувствовал тепло на своих щеках, будто горячее дыхание. Он моргнул, сгоняя наваждение, и сделал робкий шаг обратно к колодцу. Руки слишком замёрзли, и кровь собиралась медленно. Тьма внутри подозрительно клубилась, ожидая щедрого подаяния, и мальчик медлил, не решался, но взяв волю в кулак, вспомнив боль во взрослых глазах, каждый раз, когда они смотрели на Найла, он вытянул руку ладонью вниз над непроглядной темнотой.
Долгие секунды чёрная мгла тянулась к его руке, пытаясь достать бледные запястья. Её вихристые отростки плясали, подобно языкам пламени, и были, кажется, такими же горячими. Но стоило крови соскользнуть с детской ладони и камнем полететь вниз, как тьма вздрогнула и устремилась за ней — поглотить драгоценную каплю.
Мальчик убрал дрожащую руку, обернулся — из рассказа Грега следовало, что теперь он должен войти в дом и позвать. Чернота дверного проёма пугала сильнее, чем клубящаяся тьма колодца, но Гарри сделал шаг. Ещё один.
Он шёл медленно в середине пересечения дорог, не сводя испуганного взгляда с дома. Гарри всё ещё не верил, что не струсит, что сможет войти под разрушенную крышу в абсолютную темноту.
И, будто подслушав его мысли, это место решило избавить его от колебаний. Из тьмы показались длинные пальцы, обхватили разрушенную временем стену. Мальчик пригляделся и смог различить очертания человека. Мужчины.
— Привет, — лепет ребёнка, тонкий и дрожащий.
— Привет, Гарри, — промурлыкало существо в ответ и шагнуло из тьмы дома в снежную ночь.
Снежинки, взвились ввысь и так же резко опали на землю, будто разбились вдребезги. Гарри даже показалось, что он слышит едва заметный хрустальный звон. От неожиданности мальчик попятился, нога застряла в снегу, и он хлопнулся на попу, едва успев подставить локти.
С земли мужчина казался ещё более представительным: тёмный официальный костюм облегал его красивую фигуру, начищенные до блеска туфли отражали звёздный свет. В лицо Гарри заглянуть не решался. Страх сковал дыхание.
— Расскажи мне, моя маленькая снежинка, каким ветром тебя занесло сюда?
Даже хруст снега под ногами мужчины звучал зловеще, но голос, ласковый и мягкий, был похож на сладкое маршмеллоу в густом кофейном напитке. Гарри поднял голову, пытаясь разглядеть лицо: мужчина был красив, как Бог. Высеченное искуснейшим скульптором лицо, с острыми скулами и тонкими, идеально искривлённым губами, выразительные брови. Лишь глаза выдавали дьявольское создание — агатово-чёрные. Сама Бездна.
— Я здесь, чтобы просить, — заикаясь, сказал малыш. — Мой друг умирает.
— Найл, верно?
Демон медленно обходил замершего в центре перекрёстка мальчика, кружил вокруг него подобно хищнику. В неверном свете ночи Гарри заметил, как блеснули его нечеловеческие зубы — удлиннённые алебастровые клыки. От покрывшего кожу липкого страха мальчик не мог нормально думать, не мог усмирить прерывистое дыхание и выдать чёткий ответ. Он лишь потерянно кивнул, краем глаза следя за чёрными туфлями на девственно-белом снежном покрове.
— Ты просишь много, снежинка. Подарить целую жизнь, — мужчина оказался сзади, потянул капюшон с головы, и тот соскользнул. Гарри вздрогнул, но не обернулся. За спиной его притаилась страшная опасность.
— Я отдам что-то взамен.
— Равноценное, Гарри? — спросил демон, наматывая на палец шёлковистый локон. — Ты отдашь мне свою жизнь в обмен на жизнь Найла?
— Сейчас? — воскликнул мальчик.
Мужчина с сожалением выпустил мягкие волосы из руки и преодолел последние шаги, оказавшись там, откуда начал этот круг — замер напротив малыша. Его чёрные глаза, совершенно тусклые, будто затягивали и без того скудный свет зимней ночи. Он покачал головой, чуть улыбнулся краешками губ.
— Нет, маленький. Я хочу посмотреть, как ты растёшь, — он вдруг упал на колени перед Гарри, и от резкого движения мальчик попятился, но демон перехватил его руку за запястье, дёрнул на себя. — Я дам десять лет, и вернусь за твоей жизнью, когда тебе исполнится шестнадцать.
Прикосновение обжигало, чувствовалось острее на февральском морозе. Детский пульс, торопливый и испуганный, под тонкой кожей, в переплетении тёмных вен действовал на демона подобно наркотику — обещал сладкую невинную душу спустя время. Нужно только подождать.
— Что думаешь? Согласишься на сделку? — промурлыкал мужчина, приподнимая дрожащую в его взрослой руке детскую ладошку. Юркий язык показался на секунду, когда он облизал тонкие губы, и ничто больше не могло спасти Гарри от тёмной власти демона — он зачарованно кивнул.
— Я проживу десять лет, а потом умру, чтобы отдать тебе свою душу, в то время, как у Найла будет целая жизнь впереди, — кадык на шее ребёнка дёрнулся спазмом, слюна загустела и сглотнуть удалось с трудом. — Это справедливо.
Зелень в глазах малыша вспыхнула, когда он принял смертельное соглашение. Демон приблизил его пальчики к своему лицу, согрел дыханием. Крупная дрожь пробила замёрзшее тело, мурашки побежали из-под коротко стриженных ноготков, расплываясь широкими волнами по всему скованному стужей телу.
В морозной ночи блеснули клыки, когда демон растянул рот в улыбке, обнажая свои нечеловеческие зубы. Язык скользнул по подушечке пальца Гарри, слизывая тёплую, солоноватую кровь. Мальчик выдохнул задушенное отрицание, пискнул и попытался отползти, но цепкие пальцы, будто пауки, вцепились крепче. Маленькая мушка оказалась поймана в паутину обмана.
Гарри чувствовал жжение не только в пальце, из которого демон тянул кровь, будто сквозь очень тонкую соломинку густой молочный коктейль. Жар разгорался в груди, выплёскивался в воздух детским хныканьем, пока жестокие нечеловеческие губы не накрыли рот Гарри, затыкая. От вкуса собственной крови на языке голова закружилась, и будто сквозь плотный слой воды мальчик услышал треск и звон — нити реальности рвались вокруг них. Новая действительность создавалась демонической властью, превращаясь в повседневность. Ярко вспыхнула ночь, ослепляя Гарри сквозь сомкнутые веки, и в голове прогремели слова их сделки. Демон сильнее вжался в искривлённый от ужаса рот, а снег под пальцами превратился в воду. Ночь горела.
Гарри попробовал вдохнуть — не получилось. Лёгкие сжались в нехватке кислорода, а рот наполнила чужая слюна и вкус крови. Мальчик выгнулся дугой и потерял сознание в демонических объятиях.
Мир пошёл по новому пути.
========== Март ==========
Демоны тревожат лишь тех, кто сам их тревожит*
— Кошмары, Гарри? — святой отец взглянул на него поверх очков, в карих глазах мелькнуло скептическое выражение. — Я не думаю, что ты должен относиться к ним так серьёзно.
Деревянная скамья давила на спину. Лопатки упирались в спинку, когда он сидел прямо, будто посаженный на кол. В целом, так Гарри себя и чувствовал после того, как признался. Отец Наварро его страхов не разделял, напротив, неверие и скользящая в глубине взгляда насмешка показали истинное отношение к рассказу своего самого молодого прихожанина.
— Вот если бы ты рассказал мне подробнее, что за сны мучают тебя…
Резкость, с которой подросток вскочил на ноги, испугала священника. Он вздрогнул, вскинул голову. Очки съехали чуть вбок, и сановник поправил их сухой, похожей на скрюченную ветку, старческой рукой.
— Не надо, спасибо, — протараторил Гарри, усиленно отгоняя образ сновидения, но белые клыки, вонзающиеся в его бёдра, алая кровь, струящаяся по обнажённым ногам вниз, так ярко стояли перед глазами, что не было никакой возможности избавиться.
Мысли эти в мрачных, дышащих целомудрием стенах церкви, были ещё кощунственнее, чем в темноте собственной спальни. Гарри сморгнул пелену стыда, потёр глаза пальцами. Бессонница сдавливала виски болью, ослабляла концентрацию, запутывая мысли.
— Мне уже пора, отец Наварро, —Гарри склонился, давая священнику время подняться, и, когда ладонь коснулась волос, благословляя, он сдержал расстроенный выдох в груди.
— Береги себя, мой мальчик.
Отец Наварро поцеловал его покрытый испариной лоб, и морщины на старом лице проступили острее. Беспокойство наконец подняло голову внутри наполненного спокойствием сердца, но слишком поздно. Гарри закрылся.
— Увидимся на воскресной службе, отец, — почтительно произнёс он и отступил на шаг. Тень от деревянной колонны разделила его тело по диагонали в районе груди. Пуговицы на школьной рубашке блеснули в непостоянном свете церковных свечей.
Была в облике мальчика какая-то тайна, будто чрезмерная взрослость в худощавой юной фигуре. Глаза цвета сосновых иголок смотрели цепко, настороженно, в любой момент Гарри готов был сбежать, чтобы сохранить свои секреты от взрослого мира.
Священник вздрогнул, мазнул растерянным взглядом по фигуре школьника ещё раз. Тревога холодным ужом забралась в грудь и свернулась под глухо бьющимся сердцем. Тёмная печать принадлежности стояла на мальчике, невидимая глазу, и лишь приближённое к Богу сердце смогло почувствовать. Почувствовать, но не осознать до конца.
Прежде чем отец Наварро успел высказать свои неясные беспокойства за Гарри, тихо хлопнув, закрылась церковная дверь.
Глаза у него были чёрными, но в них блестели белые точки далёких звёзд, и Гарри затягивало в глубь этого космоса. От агатовой пропасти чужого взгляда не было спасения и под закрытыми веками. Зажмурься он - это видение всё равно будет преследовать мальчика до конца его дней.
Грубые глубокие толчки этого существа внутрь его тела приносили ни с чем не сравнимое удовольствие, и Гарри извивался на белой простыне, отчаянно сопротивляющийся испепеляющей страсти.
— Я наполню тебя кровью и огнём, — прошептал демон в его ухо, горячим дыханием выжигая слова в мозгу.
Свет отражался в стёклах старого потрёпанного автомобиля Хорана, отбрасывая изумрудные и голубые блики. После тёмной пустоты церкви, наполненной спокойствием и вечностью, мартовский полдень показался Гарри светлым и чудесным. Он залюбовался игрой солнца и стекла, замер на церковных ступенях, не спеша натягивая куртку. Холод не тревожил, как и укоризненный взгляд друга. Найл барабанил по рулю пальцами в ожидании.