Руки оледенели от напряжённого сосредоточия Силы, и все волоски на теле наэлектризовались. Грудь лопалась от частого дыхания — Рей смотрела неотрывно в глаза Кайло Рена, а её зубы ломались от усилия мышц, сжимающих челюсти. Гнев, рождённый обидой на себя за слепую веру и Бена, разбившего её, хлестал внутренности.
«Я хотела помочь. Хотела!»
Рей ударила по рычагу с большей силой, чем надо, и тяжёлая дверь Сокола потянулась вверх. Напряжение в теле лопнуло, и крупные пласты тяжёлого ощущения отслоились от кожи — связь оборвалась. Девушка закрыла глаза, и горло сжалось в беззвучном всхлипе. Нет!
Рей резко развернулась, не давая эмоциям шанса — в белых лампах и металлических бликах встревоженные лица сопротивленцев — она встретила взгляд Финна, зная, что её решение было верным, что её место здесь.
— Рей.
Зов тянулся издалека — инстинкты, закалённые Джакку, подбросили тело пустынницы прежде, чем та очнулась окончательно. Она столкнулась с удивлением в глазах Финна, поднявшего руки вверх, и холод стали в ладонях пробудил — Рей убрала бластер в сторону, прошептав тихое:
— Прости.
Друг отмахнулся и широко улыбнулся, сказав:
— Все сейчас на нервах. Мы прилетели.
Рей кивнула, сохраняя молчание: всегда было немного трудно быть с людьми, а сейчас особенно, когда внутри что-то болезненно задето и болит.
— Я пойду помогу Роуз.
Мысль о Роуз и Финне поползла холодом под кожей, и грудь сдавило вязкое чувство — Рей испугало это. Она не желала (боялась) думать о причинах, а лишь утешила себя знанием: всё проходит со временем.
5251977 маленькая планета, не имеющая даже имени, и в мусорщице это пробудило детское сочувствие. Она стояла чуть в стороне, вдыхая влажный воздух, и наблюдала как остатки Сопротивления спускаются с трапа Сокола. Она задержала взгляд на друге, помогающем ослабленной Роуз: внутренности уколол холод, и Рей поспешно отвернулась, решив, что стала слишком чувствительной.
Их убежище забытое и тёмное: старая жужжащая техника и горстка людей. Все смотрели на генерала, как на надежду, как на путеводную звезду из старых историй, как на ту, кто сможет всё исправить. И Рей, ощутившая груз чужой надежды на собственных плечах, думала: «Как ей удаётся держать спину такой ровной?»
Когда генерал Органа произнесла:
— Надо полететь на Корусант.
На серые стены и пол их мёртвого убежища обрушилась тяжёлая волна тишины. Рей знала только, что Корусант — это столица Галактики и там, вероятно, немало представителей Первого Ордена.
— Это безумие, — прорвался сквозь толщу безмолвия чей-то сдавленный голос.
И новая волна — волна голосов: испуганных, растерянных, гневных и усталых — ударилась о серые стены и пол, и убежище ожило. Форсъюзер чувствовала себя потерянной в море спутанных эмоции Сопротивленцев, и просто смотрела на генерала, ожидая. Она видела, как сталь обнажалась в её тёмных глазах и как твёрдая рука била по-старому и пыльному компьютерному терминалу, завизжавшему невыносимо высокой нотой.
— Нам нужна новая техника и люди. Нам нужны деньги! И не мне вам говорить, что все деньги Галактики текут туда.
— Но сигнал. — Рей не уверена, но кажется это тот же сдавленный голос.
Губы генерала чуть скривились, и она заговорила уже без прежних эмоций, таких ярких, почти яростных:
— Мы не можем сидеть и ждать. Особенно сейчас, когда в Первом Ордене смена власти, это один из моментов их уязвимости.
И сталь в глазах генерала потускнела, задетая, словно коррозией, разбитым сердцем матери. И Рей захотелось ударить Бена Соло за это, ударить в самое сердце, чтобы он ощутил эту боль и понял.
Голоса застыли, а протесты утонули в глотках, когда По Дэмерон сказал роковое:
— Но из кораблей у нас лишь Сокол.
Форсъюзер ощутила одинаковое смятение в разумах товарищей: согласие одного запустило процесс, чей природы она не понимала.
— Можно полететь на гражданском корабле, — ещё одно «да».
Рей ощущает, как оно распространяется в горстке людей, растворяет их протест, один на всех, и превращает в одушевляющую надежду, одну на всех. Пустынница вспоминает: старые страшные корабли на Джакку, в которые никто не совался, но лишь до тех пор, пока не найдётся глупец, что пойдёт и выживет. Тогда активировалась похожая цепная реакция, и к этой неприступной железке лезло больше смельчаков или глупцов. Мусорщица и сейчас помнит свои липкие и душные мысли: «Он выжил, и я выживу», «Он смог, и я смогу».
— Все мы полететь не можем.
Голоса нарастали и энтузиазм, такой яркий и чистый, искрящийся, разрядился в воздухе.
— Полечу я и Рей, а По присмотрит за всем в моё отсутствие.
Форсъюзер вздрогнула, когда прозвучало её имя, и все обернулись — в этом серо-белом помещении глаза товарищей особенно яркие и разные, но Надежда в глазах одна, и Рей осознала, как много возлагают на неё. Она поняла Люка, говорившего, что взмахом руки не уничтожит он Первый Орден. Она всего лишь мусорщица с Джакку.
Никто.
Рей знала силу надежды. Горько-сладкую на вкус. Она ощущала этот привкус десятками вкусовых рецепторов людей, снующих вокруг, но неизменно косящихся на неё, замершую в стороне. И у всех одно в глазах, и мусорщица едва выносила это. Форсъюзер пыталась поставить заслон, защититься от этих ярких искр, жгучих кожу, но не могла перестать ощущать чужие эмоции. И они давили на неё.
— Это слишком рискованно, — шипел Финн ей в ухо, и Рей было сладко знать, что за неё волнуются, а не слепо верят. Тогда она впервые осознала: остальные в ней видят не Рей, а Джедая.
Она поймала взгляд По — и в нём тревога, глухое и безмолвное «я не согласен», которое он готов прокричать в лицо каждому.
— А что на Корусанте такого страшного?
Рей слишком долго прожила в дыре, в которой никому не был важен внешний мир и особенно дела политики, и она чувствовала себя отделённой этой стеной незнания, неспособной проникнуться общей тревогой до конца.
— Ты не знаешь? — воскликнул Финн.
Она покачала головой, ощущая неясный стыд.
— Первый Орден планирует восстановить Императорский дворец.
— Но официально эта планета им не принадлежит, и я знаю, там есть те, кто готов нас поддержать.
Голос Леи был твёрд — он говорил, что отныне это не тема для дискуссий. Дэмерон вскинул голову и не отводил взгляд от генерала, напряжённый и решительный, пока говорил:
— Позвольте полететь мне. Вы нужны нам. Мы не можем рисковать Вами.
— По, ты не политик.
— Не политик, но я могу передать послание. Дать им в руки хаттов комлинк, датапад.
Лея чуть улыбнулась ему:
— И думаешь они поверят? Думаешь они рискнут собой, видя, что мы не верим им?
— А им можно верить? — цедил По, и Рей была уверена: он готов развернуться и убежать в бессильной злобе, потому что проиграл.
— Нет. Но они должны думать, что да.
Никто не смеет возразить: По ушёл, резко чеканя шаги, а Финн пробормотал что-то про Роуз и удалился следом.
Пустынница ушла, вновь задетая колючим холодом, чтобы найти угол спокойствия вдали от всех: за железной дверью в лабиринте серого камня. Форсъюзер забралась на огромный металлический ящик, сиявший в белом свете ламп, и потянулась к сумке с обломками. Рей крутила в руках части меча, ощущая под пальцами острые грани своей беспомощности. Как быть без оружия? Она рассматривала внутренности меча и чувство незащищённости крепло внутри.
Она выдыхает, надломленная сомнением, что готова рискнуть собой во имя Сопротивления — ей дороги товарищи, но не сама идея.
Ручка двери потянулась вверх, и Рей замерла, неотрывно следя за возникновением светлого силуэта генерала в открывшемся проходе. Пустынница встретила взгляд Леи, такой мягкий, мусорщице с Джакку хотелось думать — ласковый.
— Рей, — голос принцессы тихий.
В сознание всплыла проклятая мысль, такая сладкая и ненавистная. Яд. Мечта-мысль: Лея — это мать, которая могла бы быть, и она тянула за собой мысль-воспоминание: «Ты ищешь родителей во всех. Сначала Хан, теперь Люк». Рей сжала обломки, ненавидя Бена Соло за то, что прав.
— Ты готова рискнуть и полететь со мной? Я должна была спросить сразу, но привыкла командовать, — принцесса чуть усмехнулась.
«Сначала Хан, потом Люк, теперь Лея», — Рей услышала его голос в голове, и, что самое ужасное: созданный ей самой. Его здесь нет.
— Конечно.
«Я хочу защитить Вас».
«Ты и её потеряешь».
— Спасибо. И нам пора.
Рей вскочила с места, проглотив удивление: она не знала к чему спешка, но, когда они проходили мимо медотсека, пустынница увидела Финна с Роуз, и ребра сдавило. Форсъюзер не желала понимать, что за колючее чувство скручивает лёгкие каждый хаттов раз. Отчего это так больно: видеть заботу Финна об этой девушке? Но верила, что недолгая разлука его сгладит.
— Рей.
Пустынница оборачивается, встречая тревогу в глазах друга, призывно раскрывшего объятия, и Рей прижимается к парню, полная благодарности штурмовику, возникшему в её жизни. Она позволяет себе думать, что это ревность, но, представив себя на месте Роуз, ощущает лишь неловкость.
— Ещё увидимся, — выдыхает пустынница в плечо товарища.
По коридору сновали люди, и Рей была счастлива не испытывать напряжения среди такого количества людей. На Джакку она всегда ждала нападения: мусорщица и не подозревала что значит чувствовать безопасность в толпе.
Она замерла у трапа Сокола, и мучительное напряжение, вязкое и густое, поселилось внутри. Тревога скакала в крови и била по сердцу. Её источник не шаги позади. Рей думала о миссии на Корусанте. Она вспоминала Кайло Рена, опустившегося на колени у этого самого трапа, и задыхалась от чего-то неясного, охватившего тело невыносимой тяжестью. Джедай волновалась о Бене Соло и ситховой связи.
— Готова?
По коснулся плеча, и Рей резко выдохнула — мусорщица, выросшая одиночкой и отшельницей, воспринимала физический контакт как что-то слишком важное. Ей сложно понять, что для большинства это ничего не значит. Не-личное. Рей кивнула и поспешила внутрь корабля, а расслышав позади шаги Леи вздохнула свободней.
Чуи уже у штурвала, рычал, что до оговоренной с Маз планеты десять часов пути. Рей хотела занять место второго пилота, но когда Лея замерла, войдя в кабину пилотов, решила уйти и оставить старых друзей наедине с воспоминаниями.
Рей трудно дышать. Они на войне. Они все могут умереть в любой момент.
И снова одна. Лучше мертва.
Форсъюзер закрыла двери каюты, и тяжёлый выдох вырвался наружу. Не способная преодолеть тревогу, она села на пол и просто опустила веки, позволяя себе дотянуться до Силы: по коже пробежала сладкая волна и кончики пальцев загудели от сосредоточия энергии. Спокойствие — джедай вдыхала воздух и выдыхала маленькими порциями — это так просто.
Окатила ревущая волна мощи. Мир замер. Рей (не)дышала: грудь вздымалась толчками, прерывисто и часто. Горло сдавило. Мусорщица вспомнила как её однажды зажало в вентиляции после обрушения заржавевших деталей, и она задыхалась от темноты и тесноты.
Форсъюзер вдохнула кислород грудью, скрученной напряжением, и взглянула во тьму глаз Бена Соло. Рей слышала треск рёбер, ходивших ходуном.
— Мне нечего тебе сказать, Бен.
Он стоял боком, в паре шагов от неё, и сжимал в руках датапад так сильно, что скрипела кожа перчаток. Кайло сделал шаг в сторону от неё, и Рей это странным образом задело.
— Вижу тебе тоже, — она не скрывала своих эмоций, но голос прозвучал не таким, каким бы она предпочла слышать.
Клокочущие раздражение, на саму себя, билось внутри, и Рей с усилием сжала зубы. Рыцарь повернул голову — у него глаза матери. И это всколыхнуло внутри то ласковое чувство, что бросило Рей в руки Сноука и Первого Ордена. Такие взгляды не оставляют равнодушными, в таких взглядах слишком много. Так много, что это сравнимо с песчаной бурей: она обрушивается на тебя, и с этим ничего не поделаешь. Накрывает алой волной, яростно, она бьётся о разум болью. Мечется раненым зверем. Растерзать. Убить. Сломать. Чтобы им тоже было больно.
У Рей дрожали руки, когда Кайло Рен растворился. Она задохнулась под тяжестью тёмных эмоций, лопнувших внутри с исчезновением рыцаря, но оказалась не готова к мучительной и оглушающей пустоте, возникшей после. Рей с ужасом услышала свой судорожный вдох, громкий и надрывный, как после погружения, и сердце разбилось о грудную клетку, наполнив рёвом чувств. Рей сжала руки, пытаясь вернуться к Силе, ощутить прежнее спокойствие, но оказалась не способна это сделать.
«Хатов Кайло Рен»
Бен Соло, в которого она всё ещё верит, и вкус надежды обжёг язык невыносимой горечью и мягкой сладостью.
***
Рей прослушала название планеты, которое прорычал Чуи: дрожь унялась, но мысли всё ещё в беспорядке. Она кивнула чисто механически и спрыгнула с трапа Сокола — под ногами хрустнули камни. Они сияли в лучах трёх солнц, вставших в строгую шеренгу, гипнотически, и джедай склонилась к ним. Рей не успела проглотить восхищённый вздох: они подобно стеклу, вобравшему в себя пыль всех цветов, что мусорщице довелось увидеть в жизни.
— Это что-то вроде алмазов для дураков.
Рей вздрогнула, выпустив из рук блеск, принявший физическую форму. Она наблюдала за генералом, крутившей в руках казалось саму звезду.
— Значит так выглядят бриллианты?
Рей представляла принцессу Лею в диадеме, осыпанной этим сиянием.
— Почти, — генерал сдавила камень между пальцами, и он лопнул, — настоящие крепче.
Джедай услышала, как Чуи вытягивал старый лэндспидер из грузового отсека Сокола и, спрятав один «алмаз» в карман, поспешила помочь.
Когда вуки рычал, указывая лапой в сторону космопорта, и желал удачи, Рей внимательна и собрана, она мысленно топтала свои переживания о Бене Соло и связи, сейчас нет ничего важнее Леи и миссии. Они обнялись на прощание, и джедай знала: они встретятся вновь.
Путь до космопорта занял немного, и, хоть он напомнил об Аванпосте Ниима, мусорщице всё равно было любопытно: она не могла не воспринимать всё новое с налётом слепого восторга. Форсъюзер накинула на голову капюшон плаща, что генерал купила у местного торгаша отвратительной наружности на кредиты от продажи лэндспидера, и улыбнулась, вспоминая старые истории, в которых джедаи всегда ходили в подобных одеждах.
Рей с Леей шли к ряду кораблей по другую сторону мимо зданий самого обычного вида: просто серые коробки с окнами, но под ногами сияние звёзд. Пустынница ловила лица прохожих, но ни одного взгляда в их сторону. Позже она поняла причину: мягкие прикосновения Силы, бежавшие от принцессы.
Рей бросились в глаза представители неизвестной для неё расы, что без всяких сомнений были контрабандистами, и она замерла, рассматривая, но на Хана Соло они совсем не похожи: ни внешне, ни внутренне. Лея потянула за руку, и джедай оторвала взгляд от них, задержав внимание на поясах с бластерами, а генерал тащила её дальше, к транспортному кораблю, рядом с которым стояло мощное тело бесалиска. Он смотрел на них, сложив все четыре руки на брюхе. Рей едва слышала тихие слова Органы:
— Они держат бар на Корусанте и сейчас везут туда поставку. Не контрабандисты, но знакомые Маз.
Они остановились у трапа, и Рей ощутила всплеск восхищения, искрившийся от бесалиска. Он протянул руку Лее:
— Я Скид.
Генерал пожала протянутую трёхпалую ладонь, и чужой трепет особенно ярко вспыхнул в голове Рей.
— Республика благодарит вас.
Принцесса не говорила громко, но Рей тревожно оглянулась, зная об особенности таких мест: все всё слышат. Она чуть не пропустила мимо рычащий бас Скида:
— Кто вы такие знаю только я. Для остальных вы новые работницы, которых я пожалел, а здесь мы для дозаправки.
Позднее, на грузовом корабле среднего класса, Лея говорила тихим и мягким голосом, трогательно опуская ресницы — Рей и сама едва не верила — рассказывая двум другим бесалискам историю, старую как сама галактика: о матери, желавшей лучшей доли для ребёнка. Но в Рей что-то надломилось, когда принцесса назвала её дочерью. Дочь, дочь. Пустынницей завладело болезненное осознание лжи, и она прослушала значительный кусок рассказа, успев уловить лишь завершающие аккорды потрясающе сладкой мелодии: