Он вспомнил, как когда-то проводил языком по этим чёрным узорам.
В груди затрепетало.
Изабель почувствовала его настроение.
– Просто смотри, – почти умоляюще прошептала она. – Потом скажешь спасибо.
И Магнус смотрел.
Старался не обращать внимания на то, что ему хотелось сбежать оттуда и оказаться где-нибудь в центре Аляски рядом с белыми медведями. Да где угодно, лишь бы не здесь.
Старался не думать о бухающем в клетке рёбер сердце.
Видеть Алека изо дня в день, с каждым разом пропуская всё глубже и глубже в себя, становилось всё невыносимее. Он забирался под кожу и в кровь Магнуса. Под рёбра. Рядом с сердцем.
Это было похоже на помешательство. И лишь один вопрос: почему? Почему именно этот мальчишка? Ведь были же связи и до него, и после. Так почему, черт побери, воспоминания об этих ореховых глазах преследовали его уже больше полутора лет?
Магнус тряхнул головой.
Он взрослый мужчина, он должен собраться. Он сможет. Это всего лишь номер.
Кулисы распахнулись, и оттуда выбежал серый в яблоко конь. Его грива свободно спадала, слегка развеваясь на ветру. Он сделал два круга по манежу, закручивая стоявшего в центре Алека в дикую воронку, а потом подбежал к своему дрессировщику и остановился.
Алек вытащил из привязанной к ремню сумки что-то маленькое и протянул лошади. Та обхватила угощение пухлыми губами и быстро прожевала.
То, что творилось на манеже дальше, нельзя было описать каким-то одним словом. Вряд ли оно вообще существовало, учитывая скудность языка.
Алек одним лёгким движением запрыгнул на спину жеребца, раскинул руки в стороны и ослепительно улыбнулся, как будто и не замечая, что конь под ним несётся галопом по кругу манежа.
Наверное, так выглядит ветер в степи.
Наивный Магнус Бейн. Простодушно решил, что рассмотрел всю красоту Алека той ночью в Индианаполисе.
Как же давно это было.
Но вот сегодня, в момент, когда тот сидел на спине дикого, ослепительного животного, Магнусу показалось, что биение его сердца прервалось.
Конь и его всадник остановились, Алек спрыгнул со спины жеребца и, сделав какой-то едва уловимый жест рукой, заставил его подняться на задних ногах, опуститься и обойти Алека вокруг, поочерёдно поднимая ноги.
Магнус называл себя магом. Ему нравилась сама мысль о том, что он дарил волшебство давно окаменевшим людским душам. Магнус называл себя магом, но настоящее чудо увидел только сейчас. Казалось, что лошадь читала мысли Алека. Выполняла любое его желание ещё раньше, чем ей давали указание.
Как можно было заставить повиноваться себе одним жестом, взглядом или легкой улыбкой?
Лошадь, всадник, музыка – всё уже давно сплелось в один пульсирующий комок, который проник в сознание Магнуса и заполонил его. Выжег всё остальное на своем пути. Почти всё. Оставил только боль.
Вокруг этой красоты и великолепия Магнусу было больно. Одна мысль билась в голове, пульсировала, обжигала: он не должен восхищаться этим человеком.
Алек улыбнулся, открыто, довольно, ярко, и эта мысль потухла, утекая, словно песок сквозь пальцы.
– Алек с детства понимал язык лошадей, как мы понимаем речь или различаем цвета, – шёпот Изабель проник в сознание Магнуса лёгким ветерком. – Он любит и читает их души. И знает, что лошади тоже любят его.
Магнус не ответил.
Наверное, не смог бы ответить даже под дулом пистолета.
Потому что в этот момент на манеж выбежали ещё два жеребца. Чёрных, как сама ночь. Одинаково бесподобных.
Магнус больше не мог этого вынести. Не мог смотреть на развивающееся на манеже сказочное действо, не мог впускать в себя Алека. Ему надо было уйти.
Он постарался оторвать от земли вдруг окаменевшие ноги. У него получилось только с третьего раза.
А потом, не оглядываясь, сбежал по ступенькам к ближним кулисам и нырнул в спасительную прохладу пасмурного дня.
Свежий воздух ворвался в лёгкие и обдал холодом реальности.
– Магнус, – на плечо опустилась лёгкая ладонь. – Ты как?
– Эта программа… С ней «Феерия» явно привлечёт к себе новых зрителей, – ответил Магнус, стараясь не выдать то, что крутилось в голове на самом деле. Он думал только о благополучии цирка. Разумеется.
Не получилось.
Изабель была слишком проницательной.
Но ещё она была его подругой, поэтому лишь покачала головой:
– Это старые трюки… Новые он никому не показывает. В шатёр не разрешается никому входить, пока Алек тренируется. Ну, никому, кроме Люка.
Старые? Алек хотел придумать что-то ещё более прекрасное?
– А вообще, – продолжила Изабель. – Я хотела поговорить не об этом. Не для этого тебя позвала.
А для чего? Посмотреть, что с ним станет, когда он это увидит?
Не произнёс вслух. Но взгляд иногда красноречивее слов.
– Ты видел Алека на манеже. Каким он был? Каким показался тебе?
Невозможным. Красивым. Великолепным. Ни с чем не сравнимым. Опасным.
– Свободным, – тихо прошептал он.
– Там он был настоящим.
Магнус запутался. Разобраться, когда Алек показывал себя настоящего, было труднее, чем в себе.
Всё, что он знал – Алек ушёл, не позвонив. Просто пропал из его жизни. Ах да, ещё он знал, что сейчас у Алека была невеста. И, как он сам сказал, была в его жизни и полтора года назад.
– Смерть отца сломила его.
Смерть отца?
Роберт умер именно тогда?
Магнус втянул воздух сквозь зубы.
– Я не знал.
– Конечно, не знал, – Изабель постаралась улыбнуться, но получилось слишком потерянно и грустно. – Он погиб на следующий день после того, как вы встретились.
Так всегда бывает. После бури наступает затишье. Чаще всего – перед очередной бурей. И после слов Изабель наступила тишина. Даже гонимые ветром тучи перестали плыть по небу, чтобы не нарушать эту хрупкость осознания.
Алек мог не позвонить из-за этого. У него погиб отец.
Почему он не сказал?
Это не отменяло тот факт, что у него была Лидия.
– Я не стану лезть в ваши отношения, – Изабель не ждала ответа. – Алек меня убьёт и за то, что я уже рассказала. Но просто подумай. Мой брат не такой бесчувственный чурбан, каким хочет казаться или каким ты его считаешь. Да, он редко совершал правильные поступки, но это не со зла. Просто считал, что так будет лучше.
Слова Изабель, словно туман, заволокли его разум.
– Просто поговори с ним. Вы задолжали друг другу нормальный разговор.
========== Глава 6.2. ==========
Сильный порыв ветра чуть не сбил с ног, и Алек чертыхнулся.
В небе громыхнуло, и пришлось ускорил шаг.
День, наполненный мокрой травой, пронизывающим ветром и неприятной прохладой, не мог стать еще хуже. Ну, по крайней мере, так казалось до тех пор, пока с неба не раздался громкий, пугающий звук, возвещающий о повторении утренней грозы. Алек закончил прогон своей старой программы и как раз показывал Максу правильное выполнение курбета (*1), когда первые капли ударили по тенту шатра.
На странное шебуршание на крыше лошади не среагировали. Зато среагировал Алек. Тренировку надо было прекратить, иначе покалечиться могли и Алек, и Макс, и лошади.
Вести за собой и Рэмбрандта, и Пилигримма с Макмилланом, он бы не решился. Не тогда, когда капли все с больше силой ударяли по шатру. Попросив Макса последить за Рэмом, Алек подозвал к себе Пилигримма и Макмиллана и, положив ладони им на плечи, повел в сторону конюшни.
Передать жеребцов Люку, зайти проведать Рима, побыть с ним несколько минут – всё это не заняло много времени, но, когда Алек вышел из конюшни, на него обрушились острые струи ливня. Они бесцеремонно били по лицу, катились по щекам, шее и пропадали за воротом промокшей футболки. В небе блеснула молния, озарив потемневшее небо ослепляющей вспышкой. Пришлось перейти на бег.
Алек начинал волноваться за Макса. Рэм, находясь на манеже в такую погоду, мог не рассчитать своих сил и причинить боль и себе, и окружающим.
Футболка промокла, штаны – хоть выжимай, тренировочная обувь превратилась в мокрые тряпочки. Алек ощущал себя намокшим воробушком, когда практически влетел в шатер и тут же шмыгнул за форганг.
Раскат грома. Недовольное ржание.
Алек застыл.
Время остановилось, липкой патокой притупило сознание. Шум дождя был почти неслышен, как будто этот дождь шёл не здесь, не на этой планете, не в этом измерении. Манеж, пустующие зрительские ряды, кулисы, купол цирка — все смешалось в одно разноцветное пятно.
Потому что рядом с серым, недовольно фыркающим жеребцом, стоял вовсе не Макс.
Ветер был такой сильный, что хлопал полами тента. Ноздри Рэмбрандта раздулись, и Алек увидел, как он переступил с ноги на ногу, начал недовольно бить по земле копытом передней ноги. Как в замедленной съемке.
Магнус.
Ну же, почему ты просто стоишь?
Алека не слушался ни голос, ни тело, и всё, что он ощущал – это беспомощность.
Нужно было предупредить Магнуса, или хотя бы подойти к нему, постаравшись при этом не напугать Рэма ещё больше.
Где же, чёрт возьми, Макс?
Рэм обожал сладкое и Алека. Был тише и добрее, чем Пилл и Мак. Был спокойной цирковой лошадью, привыкшей к людям.
Рэм всё ещё оставался животным, доверяющим инстинктам.
Он оказался на манеже во время тренировки без дрессировщика в компании совершенно незнакомого человека, никогда не имевшего дела с лошадьми.
А небо плакало и извивалось, выбрасывая на натянутый купол всё своё горе оглушающими ударами.
Время почти остановилось, потому что Рэмбрандт сделал шаг назад. Потом ещё один. И скосил глаза на Магнуса, который неосознанно шагнул вслед за ним.
Всё это произошло за пару секунд, за мгновение, которое для Алека растянулось в маленькую вечность. Сам воздух вокруг давил на него, запирая в оковы железной клетки.
Рэмбрандт дернул хвостом и медленно перенес вес на задние ноги. Алек знал, что сейчас случится. А еще он знал, что уйти от удара копыт у Магнуса не получится.
С губ Магнуса сорвался сдавленный вздох, который проник в сознание Алека и разомкнул невидимые прутья, которые не давали ему шевельнуться. Он почувствовал, как вернулся контроль над телом.
Но поздно.
– Рэмбрандт! – забыв про то, чему учил Макса. Забыв про все каноны подхода к лошадям, про то, что нельзя издавать громкие звуки. – Стой!
Рэм даже присел от испуга, забыв про желание встать на дыбы, и судорожно огляделся. Старался найти источник шума. Но Алека уже не нужно было искать – он со всех ног бросился к Магнусу, который так и не шевельнулся.
– Бейн!
Алек оказался рядом за несколько секунд.
Краем глаза удостоверившись, что Рэм узнал его и сконфуженно опустил голову, он буквально налетел на Магнуса. Вцепился пальцами в чужие плечи так, что там наверняка останутся синяки. Ткань рубашки натянулась, готовая вот-вот порваться, но Магнус словно и не заметил этого.
Голова кружилась от быстрого бега, грудь вздымалась и опускалась от тугих вдохов, с которыми кислород поступал в легкие. Глаза вглядывались в фигуру напротив, лихорадочно выискивая повреждения.
– Ты совсем с ума сошел? – ни крик, а какой-то рык. Алек сильнее сжал пальцы. – Ты что вообще тут забыл?
Магнус был в его руках, как игрушка. Не среагировал ни на появление Алека, ни на его слова. Вроде бы живое тело, но глаза стеклянные, руки повисли двумя тряпичными лоскутками, каждая мышца в теле напоминала желе.
Магнуса затрясло.
Хотелось сделать что-то, хотелось успокоить, но как, если и сам почти не дышишь?
Алек ни за что не ответил бы, подумал он сначала или сделал. Просто притянул Магнуса за ткань рубашки и прижал к себе. Одна рука запуталась в волосах, другая обхватила за талию.
До нежного объятия – как до луны. Оно крепкое, неразрывное, почти до хруста и боли.
Необходимое.
Жив. Ничего не случилось. Рэм его не тронул.
– Магс… – сам не осознал, как это имя соскользнуло с губ.
Лёгким хрустом ударилось о действительность и разбилось. Но Магнус услышал – отмер в руках Алека и судорожно всхлипнул.
– Всё хорошо. Уже всё хорошо, – слова срывались с губ сами по себе.
Руки Магнуса, шершавые подушечки пальцев которых могли с легкостью вытащить голубя из пиджака или кролика из шляпы, дрогнули, прежде чем лечь на спину Алека.
– Я к тебе пришёл, Александр, – пробормотал Магнус. – А Макс… И я согласился. А потом…
Тихий лепет никак не хотел складываться в единую картину, и Алек оторвал Магнуса от себя, чтобы взглянуть в его глаза. И потеряться в них.
Миндалевидные глаза блестели от слез, приоткрытый рот ловил воздух, и Алека пробило волной желания прикоснуться к этим губам. Некстати. Не к месту.
Не думай даже.
Убери руки.
Нельзя.
Алек собрал в кулак всю свою волю, чтобы сделать маленький шаг назад, отодвигаясь от Магнуса. Но рук с его плеч так и не убрал.
– Я рядом, видишь? Как ты оказался здесь и куда делся Макс?
Взгляд напротив постепенно становился осмысленным. Магнус прекратил дрожать и попытался улыбнуться, а потом сам отступил, чуть нахмурившись.
Алек лишь опустил руки.
– Я пришёл к тебе, Алек, – куда делся «Александр»? – Поговорить, – его голос все еще звучал неуверенно, но изъяснялся Магнус вполне понятно. – А когда пришел, тут был только Макс и… И он, – кивнул за спину Алека.
Так, хорошо, Макс был. И куда он делся?
– Я спросил, где ты. Он вызвался тебя привести и попросил никуда не уходить.
Алек сжал руки в кулаках. Макс просто взял и ушел?
Ладно, это могло быть похоже на беспечного Макса, но…
– Это я виноват. Макс велел мне стоять там, около входа. А я захотел взглянуть поближе. А потом понимал, что должен уйти. Убежать. Но не мог двинуться с места.
Глупый Макс, глупый-глупый Магнус. Хоть один из них понимал, чем все это могло закончиться?
Глупый Алек.
Что-то теплое коснулось спины, заставив обернуться – Рэмбрандт подошел почти неслышно и уткнулся носом в футболку Алека, извиняясь за случившееся.
– Приятель, – совсем без злости пробормотал Алек и потрепал его по гладкой шерсти. Если уж и злиться на кого-нибудь, то только на себя. – Прости, я не должен был так кричать.
Магнус отпрыгнул от приблизившегося Рэма и поднял руки, словно защищаясь. В его глазах снова читалась паника.
– Не стоит бояться его, – почти шёпотом начал Алек. – Он не хотел обидеть, просто испугался.
– Если ты думаешь, что мне от этого легче, то ошибаешься, – сипло пробормотал Магнус, пятясь и не сводя глаз с Рэма.
– Подойди сюда.
Магнус застыл и ошарашено заморгал. Как будто не мог принять то, что эти слова Алека предназначались ему.
– Ты сумасшедший, если думаешь, что я это сделаю.
Алек улыбнулся. Он и сам не знал, почему хотел, чтобы Магнус перестал бояться. Просто это казалось важным.
– У лошадей очень доброе сердце, и всё, что они хотят – это угодить тебе, – он подошёл к Рэму вплотную и запустил пальцы ему в гриву. Тот, успокоившийся только от одного присутствия Алека, довольно фыркнул. Но потом вновь отпустил голову. – Видишь? Он понял, что напугал тебя, и сейчас ему стыдно. Он боится, что ты будешь злиться.
Алек снова улыбнулся. Мягко, по-доброму. Он больше не чувствовал той необоснованной злости, которая прожигала его последние дни. Он правда хотел, чтобы Магнус подошёл к нему.
И Магнус не смог отказать.
Неуверенно шагнул вперёд, оказавшись ближе к Алеку, но всё ещё старался держаться подальше от Рэмбрандта.
– Не бойся. Дай мне свою руку.
И это было странно – то, что Магнус сразу и без вопросов протянул ему ладонь, и то, что Алек почувствовал сотни крошечных уколов в том месте, где их кожа соприкоснулась.
– Всё будет хорошо, только не дёргайся.
И он поднёс руку Магнуса к носу Рэмбрандта, вынуждая пододвинуться ещё ближе. И это заставило Алека сразу же пожалеть о своем решении, потому что этого было слишком много.
Теплота кожи, едва уловимый запах изысканного геля для душа и лака сильной фиксации. Глубокое дыхание. Алек скосил взгляд на черный ежик волос, прямой нос и остановился на губах.
Он тут же одёрнул себя.