Второй раз за последние несколько минут зависнуть на этих мягких полуоткрытых губах, которые так хотелось поцеловать – это был явный перебор.
Но взгляда Алек не отвел.
А Магнус этого не заметил. Он зачарованно смотрел на тихо стоящего Рэмбрандта, который даже не шелохнулся, когда его коснулась чужая ладонь.
Алек медленно отпустил свою руку, хотя подсознание заходилось в просьбах не делать этого. Вообще никогда не отпускать Магнуса.
Подсознание было привычно проигнорировано.
Магнус неуверенно провёл рукой по лоснящейся шкуре Рэмбрандта, вверх и вниз. Все его тело было напряжено, рука подрагивала, готовая одернуться в любой момент. Но Рэм шагнул вперед, подставляя голову под прикосновение.
Магнус улыбнулся, взглянул на Алека и сделал ещё шаг к лошади, чтобы погладить её и второй рукой. Хотя держался всё ещё на расстоянии.
Он довольно зажмурился, а в следующий момент приоткрыл губы и облизал их. Всего лишь быстрое движение. Язык скользнул обратно в рот практически мгновенно.
А Алек громко сглотнул.
Но быстро взял себя в руки.
– Видишь? Он рад, что ты не обижаешься на него.
Точно ли к Рэму относилась последняя фраза? Алек закусил губу, почти до крови, и постарался улыбнуться.
– На земле нет существ добрее, – Алек сам не узнал свой голос, слишком тихий и хриплый. Магнус резко поднял голову.
Их разделяло всего несколько сантиметров, каждый из которых наэлектризовался до предела.
Магнус убрал руки с лошадиной морды и осторожно вгляделся в ореховые глаза, словно искал там что-то.
У Алека внутри разгорелся пожар, который лизал своими огненными языками ребра, разливался с кровью по всему телу, сметал всё «правильно» и «нужно».
Оставлял только «хочу» и «необходимо».
«Хочу, чтобы момент длился вечно. Нужно наклониться и…»
– Почему ты не сказал мне об отце?
Алек отпрянул.
Что? Откуда он..?
Что-то волшебное, что затуманивало разум, пропало, оставив за собой чувство опустошения.
Почему сейчас?
Хотя, на вопрос «откуда» мог быть только один ответ.
– Изабель, – буквально выплюнул сквозь зубы Алек.
– Не злись на неё, она хотела, как лучше, – уголки губ Магнуса дрогнули в грустной улыбке. Он всё ещё вглядывался в лицо Алека, и это сбивало с толку.
Сбивало с ног.
– Никто не давал ей права лезть в чужие дела, – руки сами сжались в кулаки.
– Это мое дело, Алек, тебе так не кажется? – Магнус говорил спокойно, без крика и надрыва. – Ты ушёл, а я ждал. Целый день ждал твоего звонка, и на следующий день, и через неделю… Да я целый год вздрагивал, когда на телефоне отображался незнакомый номер. Боялся, что, если отвечу, услышу твой голос. Или надеялся… Так что я благодарен твоей сестре за то, что она решила залезть в чужое дело и хоть что-то мне рассказать.
На секунду у Алека перехватило дыхание. Ему хотелось набрать полную грудь воздуха, а потом выдохнуть, вместе с углекислым газом выталкивая из себя чувство вины. В глазах Магнуса была уже не тоска, а всеобъемлющая боль.
Алеку стало противно от самого себя, ведь он никогда не хотел делать Магсу больно.
Он не думал, что ему будет больно.
Хотя стоило признать, что в тот момент он вообще не думал о нём.
– Прости, Магс, – на большее он просто не был способен. – Прости.
Алеку захотелось схватить его за рубашку и хорошенько встряхнуть, раскрыть ему глаза. Пусть лучше ненавидит его.
– Я думал, что так будет лучше. Отец погиб, а рядом со мной была Лидия.
– Лидия, – протянул Магнус, перекатывая имя на языке. – Ты ничего не сказал мне про нее в Индианаполисе.
«Потому что нечего было говорить. Потому что она была просто подругой. Потому что я не чувствовал ни к ней, ни к кому-нибудь другому ничего из того, что чувствовал к тебе».
– Я знаю, я виноват. Но я люблю ее.
Ложь. Какая же наглая ложь. Слишком явная.
Как Магнус мог не заметить этого?
Не заметил. Сжал зубы до скрипа и опустил голову. Алек видел, как ходили желваки на его щеках.
– Любовь – это хорошо, – Магнус поднял взгляд. Совершенно пустой взгляд, от которого у Алека пробежали мурашки по коже. – Я пойду.
Алеку тоже было пусто. Он чувствовал себя не то что выжатым, а пропущенным через мясорубку. Мышцы, скелет, внутренние органы, эмоции и чувства – всё превратилось в крошку.
Тёплый нос уткнулся ему в плечо, и Алек посмотрел на Рэмбрандта. Кто утверждает, что животные не умеют чувствовать, просто не общались с ними так, как он. В глазах коня читалось искреннее сопереживание.
«Что с тобой? Всё будет хорошо?»
– Всё будет хорошо, малыш, – а сам понимал, что не будет.
Не сейчас, когда Магнус уходил, понурив плечи. И снова он был тому причиной. Нельзя было оставлять все так, просто нельзя.
– Магнус!
Зачем он его окликнул?
«По-другому было нельзя».
Магнус затормозил и удивлённо обернулся. Алек быстро провел рукой по лошадиному боку и подал знак Рэму, оставаться на месте, прежде чем сорвался и почти бегом помчался к Магнусу.
– Прости меня.
– Ты уже извинялся.
– Нет, не так. Прости меня, – он подошёл ещё ближе и взглянул в глаза. – Ты можешь ненавидеть и презирать меня, я поступил, как последний идиот. Я не должен был уходить. А еще точнее – не должен был оставаться или вообще идти с тобой. Я не думал о твоих чувствах, – перевёл дыхание и положил руку на плечо, почувствовав, что Магнус внезапно вздрогнул. – И за то, как я вел себя, когда ты приехал, тоже прости. Это оказалось слишком неожиданным для меня. Ну, то, что это оказался именно ты, – слова путались, и он знал, что говорит не то. Не то, что хотел, а то, что было нужно. – Просто давай общаться нормально? Это нужно «Феерии». Я не в праве просить тебя, но давай попробуем быть друзьями.
Он и сам не знал, откуда взялась смелость и наглость, чтобы сказать это. Он почти ждал удара, ведь сам на месте Магнуса обязательно ударил бы. Но надо было попытаться. Ради «Феерии».
Магнус не ударил. Ничего не говорил. Просто молчал с нечитаемым выражением лица.
«Лучше ударь».
Вдруг он улыбнулся. Все так же грустно, как и прежде.
От этой улыбки у Алека свело зубы.
– Я никогда не ненавидел тебя, Александр.
Это «Александр» отдалось глухой болью и ожившими воспоминаниями, от которых уже нельзя было просто отмахнуться.
– Не буду скрывать, ты сделал мне больно, но почему-то я тебя не ненавижу. Хотел бы. Так было бы легче, наверное. Но я имею то, что имею, – он дёрнул плечом. – И мне с этим жить. Если хочешь быть друзьями, я не буду против.
Магнус прикрыл глаза и замолчал, нервно сглатывая. Словно обдумывал что-то. Когда он вновь посмотрел на Алека, в его глазах плескалась решимость.
– Только никогда больше не говори, что ты не должен был оставаться со мной. Я не жалею о той ночи и надеюсь, что ты тоже.
С этими словами, не дожидаясь ответа, он развернулся и быстрым шагом направился к форгангу. Алек не остановил его. Не смог бы, даже если бы захотел. В голове барабанными ударами билось признание: «Я не жалею о той ночи».
Даже сейчас.
Он не жалел.
Небо громыхало и изливало свою боль на Нью-Йорк.
Комментарий к Глава 6.2.
*1. Курбет - прыжок, при котором лошадь поднимается из пиаффе в пезаду, под действием туширования и голоса дрессировщика делает прыжок вверх и вперед и приземляется на задние конечности.
========== Глава 7. ==========
Поговори с лошадью,
поболтай с ней как с малым дитятей, –
тогда она поймёт тебя,
а затем и ты проникнешься мыслью,
что ужимки твои были поняты.
Рене Генон
– Лидия, а может не стоит?
Просто одарила его красноречивым взглядом и ухватилась за канат. Она сделает этот элемент. Именно сегодня.
– Пожалуйста, хотя бы используй страховку.
И с каких пор он превратился в мамочку-наседку? Раньше такого за ним не наблюдалось.
– Если ты сейчас навернёшься, то я останусь виноватым.
– Почему это?
– Ну, может потому, что никому не рассказал об этих тайных тренировках и помогал тебе себя угробить?
– Так манеж не запирается, можешь выйти в любой момент.
Он помрачнел. Сложил руки на груди и уставился на неё пронизывающим взглядом.
Лидия привыкла к подобному отношению: за время, прошедшее после получения травмы, она видела такое сотни раз. Но почему-то именно сейчас ей стало стыдно.
Она глубоко вздохнула, признавая поражение, и отошла от каната.
– Как скажешь. Страховка, так страховка.
***
Если бы Алеку заранее сказали, что дружба с Магнусом Бейном – это так тяжело, он ни за что не пошёл бы на это.
Сам виноват. Подписал себе приговор на более близкие отношения, хотя мог просто попросить о перемирии.
«Давай будем друзьями».
Идиот.
Хотя, он не думал, что всё так резко поменяется, но стоило уже признать, что у Магнуса всегда свой план.
У Магнуса, который просто как-то подсел к ним за завтраком, приветственно улыбнулся и начал обсуждать будущую программу.
Как будто бы ничего и не произошло.
И Алек принял новые правила игры. Принял и не заметил, когда Магнус Бейн стал неотъемлемой частью его жизни. Фильмы они теперь смотрели все вместе, на общих собраниях сидели на одном диване, Магнус вместе с Рафаэлем и Рагнором даже присоединялись к цирковым на разминках.
Но самое главное – Алек не заметил, когда ему начало нравиться это постоянное присутствие.
С Магнусом было интересно общаться и комфортно просто молчать, он знал, когда надо поддакивать, а когда слушать, и, хотя один на один они так и не общались с прошлого раза, Алек понимал, что неосознанно впустил его в свою жизнь.
И не представлял, что с этим делать.
С каждым днём Алек узнавал Магнуса всё лучше и лучше. Его биография уже не была тайной. Он знал про его дядю, Джошуа, который забрал к себе маленького Магнуса, оставшегося сиротой, и привил любовь к фокусам. Он знал, насколько Магнус был ему благодарен. Знал, что Джошуа уже получил своё приглашение на будущее цирковое шоу «Феерии». Знал, что Магнус был непростым человеком, любил популярность и жизнь на широкую ногу, но при этом не страдал звёздной болезнью.
Магнус не оставлял ему ни единого шанса. Он появлялся неожиданно и улыбался, а у Алека перехватывало дыхание. Он рассуждал обо всем на свете, а Алек понимал, что не может сосредоточиться ни на чём, кроме этого голоса. Он с горящими глазами рассказывал про весёлые ночи, а Алек сгорал от ревности.
Это было таким провалом, что даже думать стыдно. Ревновать человека, с которым когда-то давно провёл ночь? Ревновать другого человека, а не свою невесту?
Но каждый раз не мог ничего с собой поделать.
«Да, растяжка сегодня была лишней».
«Мышцы ноют ещё с прошлой ночи».
«Пит был невероятно горяч, но вымотал меня так, что я сейчас даже ходить не могу».
Тихий стук в дверь вывел Алека из раздумий, и спустя несколько мгновений в комнату просунулась блондинистая голова Джейса:
– Хей, там все уже собрались. Ты идёшь?
Конечно же, разве такое можно было пропустить?
Это ведь так прекрасно – снова оказаться на общей тренировке, вместе с Магнусом, Рагнором и Рафаэлем.
Захлопнув дверцу шкафа, он кивнул Джейсу и направился вслед за ним.
На манеже яблоку негде было упасть, хотя тренировка ещё не началась. Все цирковые расселись на бортиках или на первых рядах и наблюдали за Рагнором Феллом, который играл со своими кошками в центре манежа. Хотя это действо игру напоминало лишь издали. Приглядевшись, Алек понял, что все движения отточены и выверены, а кошки делают лишь то, что просит Рагнор.
Взгляд сам начал искать Магнуса. Тот устроился прямо на полу манежа, на самом краю, облокотившись о колени Изабель. Из-под опущенных ресниц он тоже следил за представлением на манеже.
У Алека засвербило в горле.
Он не ревновал. Он не хотел оказаться на месте Иззи. Даже в глубине души не хотел, что за глупости?
Внезапно весь манеж взорвался аплодисментами. Кошки получили своё угощение.
– Алек, ты видел? Это было так здорово! Рагнор… Невероятен! – Лидия подбежала к нему и крепко обняла. Её глаза излучали детский восторг, и Алек невольно улыбнулся в ответ.
– Я видел только конец. Но это и правда было здорово.
Лидия кивнула.
– А сейчас давайте начнём, – она переменилась буквально на глазах. Восторженная девочка исчезла, и ей на смену пришёл строгий преподаватель. – Сегодня нас очень много, поэтому разделимся на две группы. Первая делает пятнадцать кругов вокруг шатра на улице, вторая остаётся здесь на тридцать кругов по манежу.
Акробаты и танцовщицы остались вместе с Лидией внутри, а Алек с друзьями оказался на улице. С друзьями, в число которых сейчас входил и Магнус.
И за что ему это?
Алек понял, насколько всё плохо, только когда пошёл третий круг, и Магнус оказался впереди него. Было легче не видеть, не замечать, потому что смотреть вслед стало практически невыносимо.
Сильная спина, обтянутая чёрной майкой, подчеркивающей линии плеч, шеи и рук. Тёмная, на солнце почти бронзовая, кожа и бугрящиеся под ней мышцы притягивали взгляд. А потом ниже, к кромке тренировочных штанов и заднице… Кто вообще позволил ему надевать эти брюки? Да какие к чёрту брюки?! Кажется, Магнус нацепил лосины Изабель. Иначе как объяснить, что при каждом шаге они натягивались и облепляли всё, что можно?
Дыхание сбилось, темп был безнадежно потерян. На улице стоял холод, осень уже вступила в свои права, но Алек горел.
Магнус был похож на гепарда. Так же завораживал.
Оставалось лишь сжать зубы и бежать. Стараться смотреть куда угодно, но только не на…
Вокруг же было столько всего интересного – лес, птицы, шатер, Джейс, бежавший с таким выражением лица, словно снимался в рекламе Old Spice. Спина Магнуса.
Чёрт.
Оставшиеся шесть кругов показались адом, поэтому, когда бег сменился на растяжку в шатре, Алек перевёл дух. Он встал рядом с форгангом, в самом неудобном месте, но там, где обзор был нулевой. Вряд ли можно было вынести вид Магнуса, делающего наклоны.
До конца тренировки он пытался убедить себя, что сосредоточен на выполнении упражнений, и это даже почти сработало. Пока во время небольшого отдыха, когда Алек позволил себе присесть на бортик, его не окликнул голос. А потом хозяин голоса опустился рядом с ним.
– Александр, рад тебя видеть. Я пропустил тот момент, когда ты пришёл. Видел Рагнора?
Алек дёрнулся, но быстро взял себя в руки.
– Да… Не представляю, как у него это получается.
– А как у тебя получается управлять лошадьми?
– Я знаю, как управлять лошадьми, но не представляю, как проделывать то же самое с кошками… Как по мне, они труднообучаемы. Слишком много чести и достоинства носят в себе.
– А лошади разве нет?
Алех ухмыльнулся.
Он всё ещё не до конца понимал, как они с Магнусом дошли до того, чтобы совершенно спокойно сидеть и разговаривать на ничего не значащие темы.
– У лошадей честь и достоинство сочетаются с всепоглощающей добротой, а во взгляде кошек только желание превосходства.
Магнус присвистнул.
– Слышал бы тебя Рагнор… Оторвал бы голову, – он помедлил. – А вообще, он так хорош, потому что у него нет хобби.
Алек нахмурился.
– Изабель говорила мне, что ты стреляешь из лука? Саймон вон погряз в книгах про клоунов. Это ваша отдушина.
Называть стрельбу из лука отдушиной у Алека не повернулся бы язык, но он кивнул.
Многие из «Феерии» занимались чем-то ещё, что помогало отвлечься от цирковых дел. Например, Себастьян с Джорданом в свободное время могли разобрать новейший компьютер (с «собрать обратно», правда, было не все так хорошо), Тайбериус увлекался каллиграфией, а Изабель развлекалась занятиями с хлыстом. Без двусмысленностей. С обычным цирковым хлыстом.
– Рафаэль у нас с головой уходит в историю, я – читаю, а вот у Рагнора никаких дел, кроме его обожаемых кошек. Он с ними сроднился.