========== Год первый. Ученик Круга Магов ==========
Виконду шесть, и он хочет, чтобы произошедшее было дурным сном. Чтобы можно было открыть глаза и увидеть, как его матушка, тихо напевая нежную мелодию, перебирает травы для зелий. Как её длинные тонкие пальцы осторожно собирают в пучок нужные растения, перевязывают их ниткой и подвешивают над столом, рядом с такими же пучками, для просушки. От неё всегда пахнет травами, но сильнее прочего – эльфийским корнем. Она делает из него целебные настойки и продаёт на рынке ближайшей деревушки.
«Пахло, делала, продавала, – категорично поправляет внутренний голос, вырисовывая картину окровавленного тела. – Прошедшее время».
Всё в прошлом. Возвращаться некуда – доказательство и вина тому люди, что вводят его через огромные массивные двери в Цитадель Кинлоха, обитель ферелденского Круга Магов. Храмовники. Раньше он не знал этого слова. Слышал его в разговорах деревенских жителей, ругани старшей сестры, обидных поддразниваниях соседских детишек, но не знал, что это слово насквозь пропитано горьким отчаянием, почти звериным страхом и близостью смерти.
За дверьми юного мага и сопровождавших его храмовников ждёт мужчина в тяжёлых доспехах. Волосы его уже седы, но стариком его назвать невозможно, в нём ощущается сила и власть.
Виконд отступает на один шаг и врезается спиной в женщину-храмовника, что всю дорогу была с ним дружелюбна, насколько это слово вообще возможно применять к убийце. Обманчиво хрупкая на вид рука успокаивающе гладит мальчика по голове, и он делает вид, что это действительно помогает ему успокоиться. Замирает и покорно опускает взгляд – не лучшее время для сопротивления и привлечения излишнего внимания. Главный над убийцами не в духе, это видно, это чувствуется, ощущается почти физически. И они боятся.
- Вы нарушили приказ! Нужно было сделать всё возможное, чтобы обойтись без жертв, – от грозного рокота мужчины второй храмовник вздрагивает и опускает взгляд.
- Командор, это случайность. Редж палку перегнул, но и его понять можно: у дамочки в руке был нож. Она могла оказаться малефикаром…
- Довольно. Где сам этот «герой дня»?
- Умом тронулся. Есть подозрение, что не без вмешательства, – женская рука замирает, а потом чуть ерошит сильно отросшие светлые волосы мальчика. Виконд бросает на неё недовольный взгляд из-под чёлки, но храмовница лишь грустно улыбается ему в ответ. Она не злится на него. Жалеет. – Нам пришлось… избавить его от страданий.
- Ну и что же с тобой делать? – вздыхает командор храмовников, укоряющее глядя на мальчишку. Словно обвиняя его в том, что из-за нежеланно проявившегося у него дара им пришлось убить его семью, потеряв при этом ни в чём не повинного воина.
- Насколько я помню, подобные решения имею право выносить только я, Грегор, – в разговор вклинивается ещё один человек, что на первый взгляд кажется немощным дряхлым стариком, но эта иллюзия рушится, стоит ему встретиться взглядом с главным среди храмовников. Несколько мгновений длится борьба взглядов, и в итоге храмовник признаёт поражение.
- Разумеется, Ирвинг, – Грегор кивает своим подчинённым, и они отходят от мальчика. Женщина напоследок несильно сжимает детское плечо в попытке приободрить.
- Ну и как же вас зовут, молодой человек?
Амелл смотрит в упор, настороженно, но молчит. Не произносит ни звука, выжидая дальнейших слов и действий людей вокруг него.
- Он не говорит, – тихо произносит храмовница. – Для него это было слишком большим потрясением.
- Кажется, ведьма звала его «Виконд», – равнодушно произносит второй сопровождающий, но тут же смолкает, так как мальчик разворачивается, вперив в него не по годам тяжёлый взгляд зелёных глаз.
«Она не была ведьмой!» – хочется прокричать это так громко, чтобы все и всюду это услышали, чтобы поняли, как ему больно и страшно, но он молчит, сглатывая слёзы.
- Что ж, Виконд, пойдём, я расскажу тебе о Круге Магов, – маг смотрит на него столь же сочувственно, как и женщина. Это лишь злит, вызывает желание вырваться и бежать прочь, не оглядываясь, пока не кончатся силы, но…
«Церковь покарает тебя, как покарала её», – память вновь рисует храмовника с занесённым для удара мечом, и совершенно явственно слышится глухой стук упавшей на пол головы.
Тошнота подступает к горлу, и он кивает, следуя за Первым Чародеем.
В Башне много людей и эльфов разных возрастов. Большинство относятся к нему равнодушно, некоторые – сочувственно, а ещё есть Квентин и его друзья, повышающие свою самооценку за счёт задирания слабых.
- И чего это тебя Первый Чародей в ученики выбрал, а? – старший парнишка толкает Виконда к стене и загораживает проход.
- Из жалости, не иначе, – фыркает рыжая девчонка, чьего имени Амелл не знает. – Взгляните на него: «ах, я несчастный сиротка! Мою мамулю убили, плак-плак!».
- Да у него и способности к магии, наверняка, почти на нуле, – лениво протягивает эльф, сверкая миниатюрным разрядом молнии между указательных пальцев.
- Даже огненный шар сделать не способен! – Квентин подносит руку прямо к лицу Амелла, и на ладони вспыхивает огонь. Виконд испуганно прижимается к стене под дружный гогот ребят.
- Оставьте его, – тихо и неуверенно раздаётся за их спинами.
Амелл злится. Ему не нужны заступники, он может и сам разобраться со своими неприятностями. Но когда он поднимает взгляд, злость проходит. Мальчишка, что решил заступиться за него, года на три старше, но сильнее от этого не выглядит. Жалкий, забитый – должно быть, он такая же жертва издевательств, или был ею до появления в Башне Виконда.
«Одно ничтожество притянуло другое», – проскальзывает в голове горькая мысль.
- Давно не получал, Йован?
Йован молчит, но не уходит. Кажется, решил стоять на своём до последнего. Дурень.
На место ушедшей злости приходит раздражение, и вокруг становится как-то подозрительно прохладно. Задиры ёжатся и невольно отступают. Главный из стайки заверяет, что они оба своё получат, но не здесь и не сейчас – слишком много посторонних глаз наблюдает за ними.
Когда они уходят, заступник неуверенно прочищает горло, привлекая к себе внимание.
- Ты, кажется, Виконд?.. – вместо ответа кивок, и старший парнишка хмурится каким-то своим мыслям об этом. – Они тебя… из-за этого?
Амелл пожимает плечами. Глупо выделять всего одну причину из чужой неприязни. Они вели бы себя точно так же, если бы он разговаривал или не будь он учеником Первого Чародея. Дело в них, а не в нём. Ненависть должна иметь выход, быть направлена против кого-то, а не против себя, иначе сожжёт изнутри. Это Виконд уже понял. Его она жжёт.
Почти каждую ночь ему снятся кошмары. Точнее, его мучает всегда один и тот же сон, и со временем мальчик учится пробуждаться беззвучно, чтобы не будить остальных учеников. Незачем вызывать у них ещё большую неприязнь.
Всё происходит будто по заранее продуманному кем-то свыше плану. Сновидение длится всего несколько мгновений, но образы из него самые яркие и болезненные.
Храмовник заносит меч для удара – секунду спустя мёртвое тело падает на пол. Где-то рядом, за стеной, истошно верещит сестра, но смолкает резко, внезапно оборвав свой крик.
Разделённая с телом голова матери закатывается под стол, искажённое страхом и смертью лицо оказывается напротив него. Глаза бессознательно, но укоряюще впиваются в него взглядом, обвиняя в случившемся.
Убийца цокает языком и опускается на корточки, намереваясь подобрать «сбежавшую» часть тела, и замечает его. Рука мужчины тянется к нему…
Мальчик просыпается оттого, что кто-то неуклюже прижимает его к себе и шепчет неразборчиво какую-то ерунду, пытаясь его успокоить. Виконд замирает неподвижной статуей, переставая даже дышать. Он ждёт подвоха, может, удара, боли, но ничего не происходит. Переборов себя, Амелл открывает глаза и видит обеспокоенное лицо Йована. Можно ли ему доверять? Можно ли доверять хоть кому-то?..
- Тише, тише. Это сон, – всё же разбирает юный маг слова своего… друга?.. – это не взаправду, просто дурной сон.
«Воспоминание, – поправляет внутренний голос, – они мертвы. Как и храмовник».
Когда Виконд успокаивается и начинает дышать ровнее, Йован предпринимает попытку уйти, вернуться на свою кровать, что находится через несколько коек от кровати Амелла. Но младший мальчик не отпускает его, отчаянно хватает за руку, сжимая так, что наверняка появятся синяки.
- Останься.
- Что?
Виконд вздыхает. За всё время пребывания в Круге мальчишка ни разу не заговорил ни с кем. Даже Ирвинг был обеспокоен его состоянием. Поэтому не удивительно, что Йован сбит с толку и думает, что ему это послышалось.
- Посиди со мной, – а затем тихо, совершенно не различимо: – мне страшно.
И Йован сидит с ним до самого утра, полушёпотом рассказывая какую-то совершенно глупую историю-сказку, а Виконд благодарно молчит и даже едва заметно улыбается под конец. Улыбается впервые со дня смерти матери и сестры, но тут же себя одёргивает, терзаясь чувством вины. Как может он радоваться и продолжать любить жизнь, если они погибли из-за него?..
========== Год второй. Усмирённые и побеги ==========
Виконду семь, и он думает, что сойдёт с ума, если будет жить в Башне Круга и дальше. Это место воплощает в себе всё, что он ненавидит: суматоха, шум, многолюдность, замкнутое пространство и его новый страх, вызывающий где-то внутри ледяную ненависть – храмовники.
Они не только убийцы. Они – нечто гораздо худшее. В их безжалостности мальчик уже убедился при первой встрече. Однако, словно этого мало, он убеждается в этом снова, когда узнаёт об усмирённых.
Нет, об их существовании он знает ещё с первых дней в Круге, Ирвинг рассказывал ему об этом жёстком и даже жестоком наказании за серьёзные проступки. Но никогда раньше мальчик не видел усмирённых до обряда, так сказать, в нормальной жизни. Да и в этот раз всё выходит случайно.
Амелл сидит в кабинете Первого Чародея, старательно конспектируя самые важные аспекты истории магии. Нудное занятие, но учитель ясно дал понять, что никаких практических занятий не предвидится, пока не будут выучены самые азы теории.
Девушка врывается в кабинет подобно урагану – отчаянная и неукротимая, она пытается добиться ответа на свой вопрос. Рыдая и крича, эльфийка бросается на колени перед Ирвингом, моля его о чём-то, пытаясь поймать за руки. Первый Чародей теряется, но, прежде чем это становится заметно, в помещении оказывается Грегор, совершенно случайно находившийся неподалёку. Рыцарь-Командор подоспевает вовремя – обезумевшую девушку уводят быстро, пока любопытствующие ученики не сбежались на шум и не стали задавать вопросы. Ирвинг же становится угрюмым и погружается в свои мысли. Он даже не замечает, как его ученик завершает задание и тихонько выскальзывает из кабинета, терзаемый мыслями о произошедшем.
Через несколько дней, когда инцидент уже почти стирается из памяти, Виконд встречает устроившую скандал девушку возле кладовой Овэйна. Она отрешённо смотрит перед собой, словно не осознавая, где находится. Лицо у неё спокойное, умиротворённое, и Амелл не сразу узнаёт её. Заметив внимательный взгляд, эльфийка вежливо улыбается и интересуется, может ли она чем-то помочь.
В её голосе нет эмоций, интонаций и словно бы даже и жизни, что совершенно идёт в разрез с их предыдущей встречей. Из неё словно бы высосали душу, оставив пустую телесную оболочку, по непонятной причине не умершую сиюсекундно, а продолжавшую… жить?.. жизнь ли это?.. существовать – более подходящее для этого состояния слово.
Поражённый столь резкой переменой, мальчишка отшатывается прочь и врезается спиной в кого-то, кто подошёл незаметно, совершенно беззвучно. Зажмуривается от страха.
- Он просто заблудился. Я сам его провожу, – отвечает приятный юный голос, и Виконд понимает, что позади него не храмовник и не чародей, но оборачиваться не спешит. Он позволяет отвести себя в безлюдный коридор и не пугается, когда сопровождающий резко останавливается и поворачивает его лицом к себе. Амелл хмурится, пытаясь вспомнить, где он мог видеть этого парня раньше. Он точно не из приятелей Квентина: старшие ребята с мелюзгой не водятся. У них свои проблемы, свои интересы. А этому парню лет пятнадцать, а то и все шестнадцать.
- Не стоит так таращиться на новоусмирённых. Храмовники могут обратить на это внимание и заинтересоваться уже тобой. А там, глядишь, повод и сам появится. Ты её знал?
Виконд качает головой и вдруг вспоминает: когда Квентин столкнул Йована с лестницы (разумеется, со стороны всё выглядело как досадная случайность), именно этот парень залечивал его ушибы. И внял просьбам не сообщать никому из старших чародеев.
- Стало быть, тебе просто интересно, за что её усмирили?.. Она отказалась смириться с тем, что её ребёнка будет воспитывать Церковь. Просила вернуть ей сына. Больше просить не будет, – в голосе юного целителя отчётливо звучит злость, направленная к отсутствующим в коридоре храмовникам.
«”Наказание за серьёзный проступок”. Для храмовников поводом к усмирению будет считаться даже одно неверно сказанное слово. Возможно, молчание к лучшему».
И как теперь верить Ирвингу? Он же говорил, что на этот ритуал не идут без крайней необходимости.
- Карл! Вот ты где! – словно из ниоткуда выбегает запыхавшаяся девушка. Амелл видел её пару раз возле лазарета – кажется, ученица старшей чародейки Винн.
- Что случилось?
- Винн просила тебя срочно зайти в лазарет, – подтверждает она догадку мальчика.
- Что-то серьёзное?
- Нет, не очень: андерский молчун уверяет, что его побили храмовники. А она сказала, что не будет возиться с вруном.
- Почему она решила, что он врёт?
- Грегор, по просьбе Ирвинга, за ним отправлял Катрину и Алека, – насмешливо фыркает юная ученица Винн, нетерпеливо теребя завязки мантии. Виконд согласен с чародейкой и её ученицей. Да что там, все маги Башни знают: эта парочка не только ребёнку вред причинить не сможет, но даже лишний привал из жалости сделает. Амелл убедился в этом на собственной шкуре. Катрина сама по себе сплошное сострадание и сочувствие, ну а Алек… спокоен и равнодушен до невозможного. Его вывести из себя нереально. Быть может, если бы за ним были отправлены только они, все сложилось бы по-другому. Может, сейчас матушка была бы жива?.. и сестрица…
- Тогда почему Винн нужен я? – искренне недоумевает целитель.
- Ну ты же её знаешь: ворчать она любит, строгую из себя строит, но всё же беспокоится за мальчонку. А вдруг и правда дурно ему?.. Пойдём! Она просила срочно!
- Иду я, иду, – Карл бросает взгляд на притихшего Амелла, словно вопрошая, можно ли его оставить одного, и мальчик кивает.
Ему нужно побыть в одиночестве и обдумать произошедшее. Казалось бы, ничего плохого лично для него Ирвинг не сделал, но доверие к нему подорвано раз и навсегда. Виконд не сможет больше всецело верить его словам.
«Верить нельзя никому, даже самому себе», – твёрдо звучит в голове, и Амелл кивает, соглашаясь. А после идёт к Йовану, чтобы рассказать ему о произошедшем, тем самым внося в выведенное правило небольшую, но существенную корректировку.
Иногда ученикам разрешается покидать Башню и выходить на берег. Места там немного, но это всё же лучше, чем сидеть всё время в стенах Башни. Возле входа растут удивительно красивые цветы, к которым запрещено прикасаться. Амелл заворожёно разглядывает их, и Йован, заметив интерес друга, поясняет:
- Это розы. Правда красивые? – Виконд кивает, не отводя от них взгляда, и старший мальчик продолжает: – я бы хотел, чтобы у меня была хоть одна такая. Лично моя и ничья больше…
Где-то позади раздаются испуганный вскрик и громкий плеск воды. Когда Амелл оборачивается, он видит быстро плывущую прочь фигуру одного из учеников.
Побег. Снова Андерс.