- Хорошо плывёт, однако, – одобрительно заключает Алек, разглядывая стремительно удаляющегося беглеца.
- Хорошо плывёт?! Какого демона ты стоишь тут и наблюдаешь, вместо того чтобы броситься следом?! – Грегор злится. Его люди бездействуют, а сам он уже не в том возрасте, да и не в той должности.
- В доспехах далеко не уплывёшь, – флегматично поясняет храмовник. – Пока я их снимаю, пройдёт уже немало времени. К тому же, плаваю я столь же великолепно, как и топор. Так зачем торопиться? Не лучше ли взять филактерию и лодку, а затем спокойно найти его и вернуть?
- В лодке кто-то сделал пробоину, командор. Мы отрезаны от берега.
- Тц… а он и правда неглуп, – довольно хмыкает Алек. – Значит не судьба его нагнать уже сегодня.
- Впредь тебе следует лучше отбирать рекрутов, Грегор. Слишком уж они невнимательны, – ехидно подмечает Первый Чародей.
- Оставь своё злорадство при себе, Ирвинг. Неужели из вас, идиотов, никто не умеет плавать?!
В ответ на это храмовники как-то уж совсем печально косятся на ледяную воду озера, единогласно принимая решение притвориться глухими.
- Позвольте мне отправиться за ним, – негромко говорит Катрина, и Алек морщится, когда Грегор назначает её ответственной за поимку. Его недовольство вполне можно понять – одну напарницу он отпустить не может, а значит, придётся отправиться с ней.
Первый Чародей и Рыцарь-Командор удаляются за амулетом беглеца.
- Чудесно. Опять мы, опять он, опять побег, опять искать, опять тащить обратно… – недовольно бурчит напарник женщины, медленно и с явной неохотой подходя к воде. – Только я собирался использовать отгул и наведаться… кхм, не важно куда наведаться. О Создатель! Даруй же этой воде приятную теплоту, дабы несчастный я не заболел смертельно и не скончался в мучениях, проклиная тот день, когда решил пойти учиться на храмовника.
- Что-то ты сегодня особенно ворчлив! – весело замечает кто-то из наблюдателей и получает в ответ крайне неприличный жест.
- Тебе не обязательно… – пытается отговорить его женщина, но он даже не дослушивает до конца.
- Ага. Эй, чудики! Ни в жисть не поверю, что ваша хвалёная магия не способна починить какую-то там завалящую лодку!
Рыженькая эльфийка, недавно прошедшая Истязания, смущённо выступает вперёд и предлагает свою помощь. Старшие Чародеи собирают детей группами и уводят в Башню. Больше смотреть не на что. Но Амелл видел достаточно.
Андерса тоже усмирят, как и ту эльфийку, ведь он сбегает уже второй раз. Правила едины для всех.
========== Год третий. Магические способности ==========
Виконду восемь, и он сильно переживает из-за своих способностей к магии, что не спешат активно проявлять себя и лишь множат сомнения неуверенного в себе мальчика.
Почти у каждого мага в Круге есть своя специализация, что-то, с чем он справляется лучше других. Почти у каждого – но не у него.
Стихийная, созидание, энтропия, дух – мало кто знает что-то из этого в совершенстве, но почти каждый имеет способности к одному из этих видов магии. Почти каждый – но не он.
У него не получается ни одно из заклинаний, которыми так любят хвастаться ребята постарше и некоторые его ровесники, дорвавшиеся до практики. Сколько бы он ни старался, как бы ни концентрировал силу в ладони, представляя огненные всполохи, ничего не получается. И, вероятно, не получится никогда. Может, он и вовсе не маг, и всё, что с ним произошло и происходит – ошибка?.. Злая насмешка судьбы или неведомого Создателя, если он вообще существует?..
Несколько раз Амелл слышал о «подзаборных магах» – тех, кто не способен научиться управлять своей силой. Их Церковь считает опасными и усмиряет сразу, не дожидаясь проступков. Йован всякий раз заверяет его, что это не так, что нужно лишь немного подождать и…
Что «и»?.. Этого Йован объяснить может. Он и сам не знает, что должно произойти за этим неведомым «и».
Все, кто пробыл в Круге столько же, сколько и Виконд, уже умеют хоть что-то. Могут сотворить хотя бы самое простое заклинание, вроде магического светлячка или огненного шара, а он…
Когда очередная попытка заканчивается неудачей, он находит Йована в библиотеке, садится рядом и кладёт голову ему на плечо, не говоря ни слова. Его друг уже привык к подобному, лишь вздыхает и тихо спрашивает причину дурного настроения.
- Я не могу. Не способен даже на простейшие заклинания, – звучит почти беззвучно, но отчаяние и обречённость в голосе слишком сильны, чтобы можно было оставить это без внимания.
- Первый Чародей не взял бы тебя в ученики, если бы это было так.
- Откуда тебе знать?! – Виконд вдруг вскакивает на ноги и обхватывает себя руками. Его немного трясёт, но всё же Амелл пытается взять себя в руки не только буквально, но и фигурально. Словно змей он шипит: – Как можешь ты утверждать, что это не было обыкновенной жалостью?! Что, если они правы? – последнюю фразу он произносит уже гораздо спокойнее. Йован не сразу понимает, что его друг имеет в виду.
- Ты о Квентине и его приятелях?.. Вик, не говори ерунды.
- Моё имя не сокращается, – недовольно бурчит Амелл, вновь садясь рядом с ним. – Извини. Я не должен срываться на тебя.
«Ты мой друг» - повисает в воздухе, но так и не произносится. Нет, он не сможет произнести это, только не сейчас.
- Так вы, молодой человек, всё же умеете говорить?
Эти слова звучат неожиданно и громко для их разговора. Йован испуганно вздрагивает и понуро опускает взгляд, словно чувствуя вину за что-то, будто они обсуждали не обычные страхи юных магов, а как минимум тщательно проработанный план побега.
А вот Амелл взгляд не отводит, упрямо продолжает смотреть в глаза Первому Чародею, и тот – о Андрасте! – сам разрывает зрительный контакт.
- Умею, - тихо, но твёрдо отвечает ученик наконец.
- Йован, ты не мог бы нас оставить?
- Нет, – Амелл капризно поджимает губы и хватает друга за рукав мантии, чтобы не сбежал. Но тот всё же выворачивается из хватки и, напугано покосившись на Первого Чародея, бормочет:
- Мне правда нужно идти, Вик.
«Трус», – провожает его ёмким замечанием внутренний голос.
- Я стал невольным свидетелем вашего разговора, Виконд.
«Как красиво он обыграл слово «подслушал» – проскальзывает в голове насмешливая мысль, и мальчик встряхивает головой, чтобы прогнать её.
- Вас он не касался, Первый Чародей.
- И всё же. Почему ты считаешь, что не можешь творить магию?
- Я… – хочется соврать, уйти от разговора, но Ирвинг просто так не отпустит. Рано или поздно он всё равно вернётся к этому разговору, так почему же не сказать сейчас?.. – У меня не получается огненный шар. И молния тоже.
- А я ничего не понимаю в целительстве. Следуя сказанному тобой ранее, меня назначили на пост Первого Чародея из жалости, ведь я даже не всемогущ.
Ответ учителя ему не нравится. Как можно сравнивать настолько разные вещи?
- Нет, это другое. Вы другой.
- Все мы разные, Виконд. Ошибочно сравнивать себя с кем-то и давать оценку на основании этого. Да, с огненной стихией ты не можешь справиться. Скорее всего, не сможешь никогда, – Ирвинг делает паузу, давая мальчику возможность принять это, а затем продолжает: – но ты способен делать то, что огненным магам вовсе не под силу. Взгляни на оконное стекло. Хорошенько всмотрись, и скажи: что кажется тебе странным?
Амелл, насупившись, делает, как велит ему Первый Чародей. Первые несколько секунд он непонимающе разглядывает стекло, покрытое тонким слоем изморози, не зная, что он должен искать, а затем к нему приходит понимание.
- Сейчас лето, а не зима. Такого быть не должно.
- Именно, мальчик мой. Ты злился и, сам того не замечая, воздействовал на окружающее тебя пространство. Уверен, если ты спросишь Йована, не мёрзнет ли он иногда без видимой на то причины, он подтвердит это.
- Значит, моя стихия – ледяная? – проговаривает Виконд скорее для себя самого, пытаясь разобраться с тем, что чувствует от открывшегося знания. – А ещё… энтропия? – предполагает он ещё тише, совершенно неслышимо для Ирвинга, вспомнив оборванный финал своего кошмара, произошедший в реальности.
========== Год четвёртый. Запретная магия Льда ==========
Виконду девять. Он не общается со сверстниками, кроме Йована. Избегает разговоров с чародеями. Всё свободное время проводит в библиотеке, изучая старинные труды великих магов прошлого, которые редко берут в руки даже самые прилежные ученики или любознательные маги. Они читают дополнительную литературу лишь из интереса, он же занят поиском действительно полезных ему знаний.
Заклинания, которым учит его Первый Чародей слишком простые, они скучны, однообразны и совершенно не подходят для защиты: светлячок не способен напугать даже самого трусливого труса, а барьеры выходят слишком слабыми – этот вид магии не его. Его – ледяная стихия и энтропия, но учитель почему-то избегает даже упоминать их, не говоря уже об обучении.
Йован объяснил ему то, что знал сам, но этого мало, слишком мало, чтобы удовлетворить растущую день ото дня потребность в знаниях.
Изнывая от скуки и безделья, Амелл решается порыться в кабинете Ирвинга и взять какую-либо из книг в его личной библиотеке – их там так много, что Первый Чародей не заметит пропажи.
Дождавшись удобного момента (учитель отлучился по важным делам, оставив его одного), Виконд подходит к книжным полкам и замирает. Глаза разбегаются от обилия материала. Но выбор он всё-таки останавливает на красивой чёрной книге с позолотой – очень дорогая даже на первый взгляд, такие не хранятся в общей библиотеке.
Мальчик осторожно прикасается к обложке, опасаясь охранных заклинаний, но не чувствует в ответ никакого дискомфорта. Осмелев, он открывает книгу на случайной странице и восторженно всматривается в иллюстрацию, где изображена скульптура: тонкая работа, в которой неведомый скульптор тщательно высекал каждую линию, каждую чёрточку лица. Девушка словно живая, хоть и изо льда.
Когда Амелл переводит взгляд на описание, улыбка на его лице исчезает. Она и вправду живая. Вернее, была живой, пока её не заморозили насквозь. И от этого знания красота девушки-статуи меркнет, уступая место ужасу и отвращению. Виконд хочет быть сильным, хочет уметь постоять за себя, защитить Йована, но не так. Не такими заклинаниями.
Мальчишка захлопывает книгу и спешно ставит её на место, надеясь, что Ирвинг не заметит, что он к ней прикасался.
Когда юный маг уже собирается переступить порог и сбежать в комнату учеников, в голову приходит абсолютно неправильная мысль, о которой он в будущем будет жалеть неоднократно.
В сущности, ему ведь не обязательно использовать заклинание заморозки в полную силу, или же и вовсе, против людей или эльфов.
Весь остаток дня Амелл скован страхом, не может сосредоточиться на внеурочном задании от Первого Чародея, постоянно опасается, что кто-то обнаружит у него украденную книгу. Но время идёт, никто так и не заглядывает к нему под подушку (иного тайника парнишка придумать не смог: никогда раньше ему не приходилось держать что-то в тайне), а Ирвинг, кажется, даже не замечает пропажи.
С трудом дождавшись момента, когда все уснут, Виконд достаёт книгу и прячется вместе с ней под одеялом. Вот и пригодился ему магический светлячок. Читать трудно не только из-за полумрака, но и из-за непонятного почерка и обилия незнакомых терминов. Но Виконд упорный, можно даже сказать, упрямый. Он по нескольку раз перечитывает страницу, пробираясь через витиевато составленные предложения к самой сути, знанию, которым стремился поделиться неведомый автор книги.
- Ты чего не спишь?
Амелл вздрагивает и испуганно взирает на поднявшего одеяло ученика. Он узнаёт в нём Йована, лишь рассеянно моргнув, после чего заметно успокаивается. Его друг не выдаст его. Не столько из преданности, сколько из страха.
Виконд молча указывает кивком на место слева от себя и чуть сдвигается, чтобы старший мальчик мог разместиться под одеялом рядом с другом. Кровать неширокая, им тесно, но ни один из них не выказывает недовольства.
- Откуда она у тебя? – едва слышно вопрошает Йован, разглядывая книгу, но придавая больше внимания скорее внешнему виду, чем содержанию. – Красивая. В библиотеке таких нет – там книги мигом становятся потрёпанными. Тебе Первый Чародей её дал, Вик?
Виконд сдерживает усталый вздох. Он ненавидит, когда его имя сокращают, показывая тем самым придуманную близость к нему. Даже единственный друг не достаточно близок к нему, чтобы называть его столь по-свойски, преувеличенно по-домашнему.
Однако, он решает не поправлять. Йован и без того считает его слишком занудным и обидчивым, незачем лишний раз акцентировать на этом внимание.
- Я её украл.
Амелл игнорирует встревоженный взгляд, прислушиваясь к собственным ощущениям от этого новопознанного слова, пытаясь уловить некий эмоциональный отклик на свою наигранную смелость. Но ничего не ощущает. Совесть молчит.
- Ты же шутишь? Нет, ты не умеешь шутить. Вик, ты в своём уме? – но на этот вопрос ответа не следует, и старший мальчишка, смирившись, переворачивает страницу. – Тебе не кажется, что она совершенно нечитаемая?
- Но представь, какие знания в ней содержатся…
Йован хмыкает и зажигает небольшое пламя над своей ладонью. Огонь движется, но сильнее не разгорается, контролируемый юным магом.
- Знаешь, мне и этого слишком много.
Виконд пристально смотрит на языки пламени, целенаправленно взывая к своей магической силе. Потушить пламя льдом – казалось бы, что может быть проще? Но всё идёт совершенно не по его плану. Огонь не потухает, вокруг него появляется тонкая ледяная стенка заковывающая пламя в свои объятья на веки вечные. Красиво, но бессмысленно.
- Я даже этого не могу!
- Да брось, Вик. Вышло забавно.
- Но какая мне от этого польза?! – гневный шёпот звучит очень громко, и Йован, опасаясь за них обоих, закрывает другу рот ладонью. Амелл потрясённо замирает, переставая даже дышать. Ещё никогда в Круге к нему не прикасались столь внезапно и бесцеремонно, никто не был с ним так близок после смерти семьи. Стоит ли проигнорировать? Или, быть может, нужно одёрнуть старшего мальчишку, чтобы впредь подобного не повторялось?..
Страха нет. Виконд решает никак не реагировать, по крайней мере, пока.
- Успокойся. Ты по храмовникам соскучился, или как? – Йован опасливо прислушивается, не звучат ли приближающиеся к ним шаги надзирателя? Но в спальню младших учеников заглядывают несколько реже, чем в комнату старших. Никто не гремит доспехами, и мальчишки расслабляются.
А зря.
Внезапно одеяло приподнимается, и к ним беспардонно заглядывает огненно-рыжий эльф, примерно одного возраста с Йованом. Судя по добродушной улыбке и заинтересованному блеску в светло-карих глазах, сдавать нарушителей режима он не собирается. По крайней мере, намеренно.
- Ой, а у вас тут ночные посиделки? Можно мне тоже поучаствовать?
- Нет! – озлобленно шипит Амелл, прикрывая книгу и отстраняясь от Йована. Его лучший друг печально вздыхает и качает головой.
- Нет, Алим, у нас не «посиделки». Вику приснился кошмар…
- А! Понимаю, – эльф принимается так активно кивать, что Виконд на секунду сомневается в его душевном здравии. Всего на секунду – затем ему становится ясно, что сомнения излишни. – Кошмары – это плохо. Мне они тоже частенько снятся. Например, вчера снились гигантские пауки. Бррр, ненавижу этих мохнатых восьмилапок. Правда, в кошмаре они были милыми. На них были вязаные пинетки, а ещё они пели колыбельную, пока заматывали меня в кокон и впрыскивали яд. А потом…
- Сурана, мы поняли и сочувствуем тебе. Но не нужно продолжать, прошу.
- Тогда я, пожалуй, пойду. Не хворай, Викки.
- Моё имя Виконд, – мальчик произносит это с такой непоколебимой твёрдостью и злостью, что этот беспардонный эльф согласно кивает, а затем исчезает так же быстро и бесшумно, как и появился. – Кто он?
- Алим Сурана из денеримского эльфинажа. У него ярко выраженные способности к огню. Странно, что ты с ним ещё не знаком.