- Я встал раньше, чтобы прогуляться по замку, - ответил первокурсник.
И реакция закипания Амбридж получила свой катализатор.
- Ты был вместе с ними все это время, мальчик, - обманчиво ласково сказала она, не обременяя фразу знаком вопроса.
Гарри молча отошел от стены и встал перед Томом, упрямо и тяжело смотря на женщину.
- Хождение по замку исключает возможность оказаться с нами в одной кровати, профессор, - заметил он.
- Помолчите, Поттер. Мистер Риддл, должно быть, хочет рассказать нам, как все было. От этого же зависит его учеба в Хогвартсе, - раздраженно отрезала Амбридж, оттесняя Гарри в сторону.
- От этого не может зависеть его учеба в Хогвартсе! – возмущенно отозвался Поттер, которого было не так-то уж и просто оттеснить.
- Вы должны немедленно признаться в содеянном, мистер Риддл, – продолжила женщина, не отрывая взгляда от Тома. – Ведь первая же проверка покажет, что вы лжете. Как только я применю к вам легилименцию…
- Вы не имеете права применять легилименцию к ребенку! – выпалил Гарри, холодея и крепко сжимая руку Тома; на них с Роном это было невозможно, потому что у Гарри были хорошие учителя, один из которых сейчас находился в этом же кабинете, а так же парочка защитных амулетов, которые действительно работали; но вот у Тома ничего из этого не было.
- О, правда, мистер Поттер? Возможно, я озабочусь этим вопросом уже после того, как узнаю правду, - улыбнулась Амбридж, протягивая руку к своему карману розовой мантии, из которой выглядывала палочка.
Гарри открыл было рот, чтобы потребовать сюда Люциуса прямо сейчас, потому что глава Попечительского совета имеет право знать, что за права нарушаются в школе ее же сотрудниками, но Том резко толкнул его плечом в руку – потому что дотянуться куда-то повыше пока не удавалось.
- Вы можете начать, если готовы к последствиям, - с расстановкой произнес слизеринец, думая о том, что если это не лучший блеф в его жизни, то он понятия не имеет, как еще это назвать.
Директор поспешно выступил вперед, примирительно разводя руки в стороны, собираясь хотя бы отобрать палочку у Амбридж, но та взмахнула ей внезапно и резко, выкрикивая заклинание.
Том моргнул.
Он видел перед собой зеркало. Большое, с золотой рамой и выгравированными словами на ней. Том присмотрелся. Этот язык был ему совершенно незнаком.
- Erised stra ehru oyt ube cafru oyt on wohsi, - медленно прочитал Том, едва шевеля губами.
А потом шагнул к зеркалу. Зеркальная гладь дрогнула при его приближении, будто потемнела, и когда Том прикоснулся к зеркалу кончиками пальцев, стирая вековую пыль, то увидел в нем лицо незнакомого человека. Поспешно проведя по поверхности рукавом мантии, не думая о том, что может ее совершенно испортить, он вгляделся в зеркало и понял, что там отражается уже не один мужчина.
Чтобы разглядеть всех, слизеринец отступил назад. Из зеркала на него смотрели счастливые лица десятков похожих друг на друга людей. В центре стоял худой мальчишка в красном свитере с золотистой буквой на груди, его обнимали за плечи молодая рыжеволосая женщина и мужчина в очках, на которого мальчишка был чудовищно похож. Дальше, по бокам и за их спиной, стояли другие люди – седые, взрослые, молодые.
Том почувствовал, что ему отчего-то становится очень грустно, несмотря на то, что он никогда не видел ни этих людей, ни этого мальчика. Разве что…
… они все были отдаленно похожи на Гарри Поттера.
Том увидел перед собой кабинет директора так же внезапно, как и зеркало. Он непонимающе огляделся, ощущая слабость и желание прикоснуться к Нагини, которая всегда действовала на него успокаивающе. А еще Том чувствовал, как его усиленно трясут за плечи.
- Ты в порядке? – взволнованно спросил Поттер, и, не дожидаясь ответа, повторил снова. – С тобой все хорошо? Слышишь меня?
- Да… - вяло кивнул Том, понимая, что во рту у него тоже чудовищно сухо.
Он хотел было потянуться к чашке с горячим шоколадом, которую ему всучили, как только привели в кабинет директора, но понял, что все еще сжимает руку Поттера. И совершенно ее не контролирует.
- Я… ты не мог бы? – Том красноречиво перевел взгляд на свои почти что белые пальцы, отчаянно сцепленные с горячими руками самого Гарри.
- Ох, - понимающе отозвался тот, нежно проводя по пальцам мальчика своими. – Мой храбрый мальчик.
Гарри сел на пол, потому что это был единственный способ оказаться ниже Тома. Тот непонимающе моргнул, но через секунду уже пораженно замер. Гарри Поттер потянул руку Тома к себе и прижался к ней губами, выцеловывая ярко выпирающие косточки и согревая дыханием. Слизеринец почувствовал, как к щекам медленно подкатывает жар, точно так же как и к руке, которой Том уже через секунду мог шевельнуть.
- Я тобой очень горжусь, - доверительно сообщил Гарри, на секунду отрываясь от своего занятия. – Самый особенный мальчишка, которого я вообще встречал.
- Поттер, от мистера Риддла сейчас пойдет пар, - строго сказал Снейп, возникая за спиной Поттера. – Немедленно отпустите его и позвольте оказать помощь, мистеру Риддлу нужен покой и время на восстановление. Действия Амбридж могли привести к непоправимым последствиям.
- Мадам Помфри сейчас занята ей, - отмахнулся Гарри, не собираясь отпускать первокурсника. – Бедняжка, так и не запомнила, что теперь любое зеркало будет вызывать у нее приступ паники и моральных страданий.
- Теперь уже я посоветую тебе закрыть рот, если ты не собираешься провести в Азкабане пару месяцев! – резко отвесил Поттеру подзатыльник зельевар.
Том нервно отшатнулся, все еще не разобравшись, что именно произошло, и чувствуя смутную угрозу от профессора Снейпа, который был страшен не только в гневе, но и в любом другом состоянии.
- Ты подверг опасности Уизли и моего единственного перспективного ученика! Ты ничуть не лучше своего взбалмошного, неблагодарного отца! – продолжил профессор, нависая над Поттером.
- Я помню, помню! Как в прошлый раз, - поспешно отодвинулся Поттер, уже совсем прижимаясь к ногам Тома и незаметно вытаскивая свою ладонь из его пальцев. – Я очень сожалею. И больше никогда не буду брать с собой ни Рона, ни Тома. Потому что если кто-то должен вылететь из школы, то только я. Правильно все сказал?
- Ты совершенно не осознаешь, что творишь, - устало произнес Снейп, наконец отступая.
- Я пытаюсь облегчить всем жизнь, - отозвался Гарри. – Да, это было жестоко. И то зеркало находится в реестре запрещенных и особо опасных магических объектов, которые были давно утеряны. Но Амбридж целый год наказывала учеников Черным пером, и это не менее жестоко, поэтому даже не думай, что я буду раскаиваться в чем-то, кроме того, что заставил переволноваться своих друзей.
Гарри пожал плечами. Они действительно оказались в кабинете директора по его вине. Сначала Гарри учел почти все: взял мантию, тщательно следил за Картой, отыскал нужное зеркало в Выручай-комнате самостоятельно, и только после взял с собой Тома. И Рона, потому что его лучший друг имел право на совместное приключение.
После они добрались до кабинета Амбридж и установили там зеркало. А потом Том научил его делать больно.
Это зеркало было давно потерянным артефактом, которое раньше использовали для совершенно иных целей. История его создания до жути романтична: молодой маг создал это зеркало и наделил стекляшку возможностью передать его чувства любимой – когда маг смотрел на свою юную невесту, у него замирало дыхание, а его сердце было готово подняться ввысь. И маг, обделенный даром красноречия, хотел выразить эти чувства как можно полнее. Так, когда девушка смотрелась в зеркало, она чувствовала бесконечную любовь своего возлюбленного, и это делало ее счастливой.
А после эти волшебники умерли, и зеркало перешло к их детям, которые обнаружили его интересное свойство. Оно может впитывать любое чувство и воспроизводить его.
И Том научил его делать больно. Гарри предполагал, что эффект будет одноразовым – в конце концов, это была только первая часть плана, Гарри хотел и дальше портить жизнь этой отвратительной женщине – но тот вышел далеко за предполагаемые границы. Теперь при взгляде в зеркало Амбридж замирала, раскрывала рот в безмолвном крике, и начинала сотрясаться мелкими конвульсиями, испытывая инстинктивный ужас раз за разом. Гарри считал, что это справедливо, пусть и понятия не имел, почему получилось так.
И тем более Гарри испытывал мрачное удовлетворение после этой глупейшей попытки Амбридж использовать ребенка. Правда, он и в этот раз не мог понять, как Том умудрился противостоять легилименции и подсунуть ей видение зеркала. Как и не мог понять успехи Тома в учебе, его умение говорить со змеями, его поразительное для одиннадцатилетнего ребенка спокойствие …
«Пожалуй, кто-то из моих знакомых имеет право быть совершенно особенным», наконец решил Гарри, и эта мысль успокоила его.
А слова Поттера все-таки смогли успокоить Снейпа.
- Больше никакого безрассудства, понятно? – осведомился зельевар, и Гарри поспешно закивал. – Эта история не закончится сейчас, но как только Люциус узнает о том, что Амбридж использовала заклинание, которое могло навредить рассудку ребенка, у него будут развязаны руки. Ты не представляешь, как он ждет этого.
- О, я представляю, он мне писал, - счастливо ответил гриффиндорец, а потом поднялся на ноги. – Сейчас мне стоит быть тише, и я, честно, постараюсь. А ты пригляди за Томом, ладно?
- Ну конечно, Поттер, - недовольно ответил Снейп. – Он студент моего факультета, и ответственность…
- Благодарю за беспокойство, профессор, - резко прервал его Том, уже добравшийся до шоколада, который теперь уже был совсем не горячим. – Но будет лучше, если Гарри научится брать на себя ответственность и сам за мной присмотрит. Да, Гарри?
Гарри с сомнением перевел взгляд с Северуса на Тома. Не то, чтобы он был против, но и не то, чтобы он мог быть в нескольких местах одновременно. Приглядывать за первокурсником, который обожает сбегать после отбоя – а если Амбридж поймает его за этим, то повод для исключения точно найдет – и при этом управляться с собственным забитым квиддичными тренировками, занятиями в Выручай-комнате и прочими важными делами расписанием…
- Конечно, змейка. Все, что попросишь.
========== Глава 12 ==========
Гарри предполагал, что так будет. Конечно, не все предположения Гарри сбываются — например, он все-таки не нашел Тайную комнату в спальне Снейпа — но некоторые настолько логично переплетены с основной веткой событий, что не сбыться просто не могут. Амбридж решила открыть охоту на Поттера, пока еще в состоянии это сделать. И Гриффиндор впервые в истории едва не ушел в минус.
Снимать баллы с Гриффиндора было легко, и это постоянно доказывал профессор Снейп, лишая нескольких сотен баллов за один урок зельеварения. Но Снейп делал это нечасто и не всерьез: только если Невилл опять портил потолок в кабинете или Гарри окончательно доводил его до полубезумного состояния. Ну, или когда гриффиндорцы выигрывали матч по квиддичу, но то было всего раз в несколько месяцев, и это было очень мелочно.
В этот же раз каждый ученик Хогвартса понимал, почему баллы Гриффиндора постоянно обнуляются, когда у шестого курса стоит в расписании урок Защиты. Амбридж не стремилась замаскировать это как-то, просто снимала по тридцать баллов за «невнимательность на уроке» и остальные триста за неправильные ответы на вопросы. Гарри раньше полагал, что имена составителей учебников ему не пригодятся, но теперь, как оказалось, каждое имя стоило Гриффиндору десяти баллов, а имен было достаточно много, чтобы обескровить целый факультет за один день.
Реагировали на это все нервно. С одной стороны, если кто-то отрывался на Поттере, то все остальные могли быть в относительной безопасности, с другой стороны, Тео даже подошел к Гарри после очередной пары ЗОТИ, которые теперь стояли каждый день, и пообещал, что когда слизеринцы выиграют кубок, они дадут гриффиндорцам его подержать. Гарри огрызнулся тогда, но позже ему пришлось признать, что все так и будет. Если Амбридж задержится в Хогвартсе хотя бы до Рождества, гриффиндорцам нагнать остальных будет уже просто нереально.
Тем не менее, мысль о том, что Люциус уже начал активное выдворение женщины из школы, успокаивала Поттера. Короткий ответ на недавнее письмо — «Дела у меня исключительно секретные и важные, а Ваши попытки соблазнить меня на Ваше усыновление все еще бесплодны. Вечно Ваш, Люциус Малфой» — говорил о том, что тот действительно проводит все время в Министерстве и организовывает хотя бы небольшую по масштабу проверку. Теперь не с целью снять Дамблдора с директорского кресла, но Гарри не сомневался, что Малфой своего не упустит и все равно предпримет такую попытку.
«Ну и пусть», думает Гарри. «Мне не сложно поиграть в несчастного мальчика и рассказать, как все мы сильно любим нашего директора. Разве сможет мистер Малфой устоять?»
Скрытый флирт с мужчиной, пусть женатым и в отцы ему годящимся, должен был хоть немного расслабить Поттера. В последнее время он уже на каждом гриффиндорце сорвался, потому что те в самый неподходящий момент решали сообщить Гарри, что они совсем не винят его в отсутствии баллов. После возмущенной тирады они винили его даже в вымирании амурских тигров, но Гарри было плевать. Рон был прав, Гарри нуждался в том, чтобы его любили. Или чтобы на него хотя бы обращали внимание!
— О, и ты меня не винишь? Какая прелесть, — доброжелательно оскалился Поттер, и Джинни Уизли, младшая сестра Рона и единственная, кто пока не сообщил Гарри о том, что он не виноват, нервно поежилась и промямлила что-то невразумительное. — Почему бы тебе вместо этого не пойти учить уроки? Как минимум два человека тоже не винят меня, но при этом являются лучшими учениками Хогвартса. Или мозги — привилегия избранных?
— Гарри, немедленно заткни рот едой, — возмущенно прикрикнула на него Гермиона. — Не принимай на свой счет, милая, он эгоистичный придурок, которого давно не любили.
Гарри хотел было что-то сказать в ответ, но внезапно до него дошел смысл фразы. До всего гриффиндорского стола он тоже дошел, пусть и после того, как Поттер резко поднялся и направился к выходу из Большого зала.
— Я… я ведь не сказала ничего плохого, да? — нервно спросила Гермиона у сидящего рядом Рона.
Тот медленно пожал плечами, сам не понимая, почему Поттер, который всегда абсолютно нормально относился к юмору, внезапно сорвался с места и решил поиграть в оскорбленную невинность.
— Ты так же делала на четвертом курсе. У него запоздалый переходный возраст? — предположил Уизли, активно решая, стоит ли ему отправиться за Гарри и выяснить, что с тем происходит с самого начала учебного года.
— Но я-то это делала потому, что меня никто не любил, — мрачно отозвалась девушка. — А Гарри любят все.
— Кроме слизеринцев, — возразил Рон.
— Все, — со знающим видом повторила Гермиона.
Гарри же было глубоко плевать на то, кто там его любит и не любит. Сейчас он планировал нарушить правило и отправиться в Хогсмит прямо посреди пар, чтобы достать что-то покрепче сливочного пива и наконец избавиться от всего накопившегося напряжения. Сейчас способность пьянеть буквально с первого глотка огневиски здорово спасала Гарри от денежных трат, потому что бедному школьнику тратить было в принципе нечего.
Поттер ненавидел спиртное. Честно. Всегда скептически смотрел на Сириуса, когда тот отстаивал его право на огневиски в Рождественскую ночь, ведь «Гарри уже большой мальчик! В его возрасте ты был тем еще алкоголиком, Джеймс». Но сейчас ему нужен был универсальный способ отвлечься. Метла была не вариантом: Амбридж запретила Поттеру участвовать в квиддичных матчах, пока тот не перестанет быть таким идиотом на уроках Защиты. Учеба должна быть на первом месте, вспомнил Гарри ее противный голос и чуть было не свернул к личному кабинету «дамы из Министерства». Вряд ли ему сейчас полезно натыкаться на людей в принципе, что уж говорить о тех, кто может его исключить.
«Но наверх подняться все равно придется. Без мантии в Хогсмит соваться…», вяло размышлял Гарри, пока автоматически выбирал краткий путь до башни Гриффиндора; тело знало замок ничуть не хуже мозга.
— Во имя Мерлина, ты можешь извиваться менее активно? — спросил кто-то в темноте коридора, и Гарри почти представил вымученный взгляд вверх.