Леонард уже неделю спит на диване в гостиной, не в силах больше слышать мои тихие всхлипы по ночам. Я не позволяю ему меня жалеть, уворачиваюсь от его объятий, кричу, если он пытается заставить меня поговорить с ним. Он просто устал. Иногда я не выдерживаю холода его отсутствия и спускаюсь вниз, всего на пару ступенек, но затем возвращаюсь обратно и заставляю себя уснуть.
Леонард скрывает от меня тот факт, что дело Пакстера закрыли, не смотря на все доказательства его вины. Он думает, что мне будет сложно это пережить, но, к собственному удивлению, я ничего не чувствую…»
Сара жадно вчитывалась в каждый исписанный лист. Она перечитала множество записей. Монотонных, где Сара-2 просто описывала один из своих дней; истеричных, на грани безумия, где большинство слов было яростно перечеркнуто, листы измалёваны до дыр, а от смысла написанного хотелось выть даже терпеливой убийце. Ни в одной из записей не было описания аварии, подробностей произошедшего или хотя бы прямого намёка на события того вечера. Сара, другая Сара, словно скрывала это от самой себя, думала, что если не расскажет это даже дневнику, то сможет отгородиться, спрятаться и убедить себя в том, что это был лишь страшный сон.
Лэнс не читала по порядку, хаотично выбирала страницу и снова погружалась во мрак, что поглотил девушку из этой реальности, без шанса не спасение. Она тяжело выдыхала, читая записи с подробным описанием ссор с мужем; с силой сжимала дневник, когда натыкалась на болезненную исповедь, что находила отголосок в её собственной душе; на несколько секунд закрывала глаза, желая захлопнуть несчётную тетрадь и больше никогда к ней не прикасаться, но через мгновение снова лихорадочно цеплялась взглядом за каждое предложение.
«Понедельник, 14 ноября.
Прошло ровно 10 дней с тех пор, как не стало отца. Я едва смогла выдержать похороны, на которых мне хотелось прилечь рядом с ним, только бы не слышать истерических криков Лорел. Она в сердцах обвинила меня в бесчувственности, только потому, что за всю церемонию я не проронила ни слезинки. Может, я не могла поверить в это, может не могу поверить до сих пор, а, возможно, и вовсе разучилась плакать.
Леонард покинул похороны ещё до их окончания, молча уехал, даже не взглянув в мою сторону. Его не было пол ночи, и это были самые долгие и страшные часы в моей жизни. Он вернулся только под утро. Измученный, в грязной рубашке и с руками, перепачканными в крови. Он яростно отмывал руки под струёй воды, а я застыла в дверях ванной, окаменело наблюдая за его немым бешенством.
Я могу лишь догадываться, что произошло в ту ночь…»
Запись оборвалась раньше, чем Лэнс успела хоть что-то понять. Почерк сбился, во многих словах были ошибки, а некоторые и вовсе лишились окончаний.
Она залезла в интернет на телефоне и ввела фамилию: «Пакстер». Перейдя по нескольким ссылкам, Сара узнала, что Джерри Пакстер, виновник дтп, о котором не было никаких подробностей, наркоторговец и один из крупной группировки поставщиков героина, избежал суда. «Освобождён из-под стражи. Жители Старлинг Сити возмущённы подобным решением полиции, которая отказывается комментировать ситуацию. Лорел Лэнс отстранена от дела. Расследование закрыто.»
Сара вздрогнула от неожиданности, когда дверь тихо приоткрылась и в комнату заглянул Леонард. Увидев, что Сара не спит, он зашёл, снял пиджак и присел на кровать, в ногах жены. Выглядел он уставшим, напряженным и Лэнс вдруг захотелось обнять его, в качестве немого извинения за все, что ему пришлось пережить благодаря жене. Она не двинулась с места, лишь поджала ноги, словно боясь его прикосновения.
— Как твоя нога? — спросил Снарт, ослабляя галстук. Удивительно элегантно он выглядел в строгой рубашке с запонками. Совершенно другой образ, отличный от привычного для Сары. Она сжала одеяло в кулаке, сдерживая свою руку, чтобы не коснутся его. Все это было слишком. Она не была уверенна, что сможет пережить его отсутствие, вернувшись на корабль, если сейчас позволит эмоциям взять вверх. Они сопротивлялись, бились из груди, но не могли совладать с многолетней выдержкой.
— Уже лучше. Лорел уехала?
— Да. Вы снова поссорились? Она была расстроена, — Леонард стянул рубашку, и Сара отвела взгляд, словно смущенная студентка при первой встрече с обнаженным телом мужчины.
— Кажется, она все ещё злится на меня. Так же, как и ты.
Снарт закрыл шкаф и ещё несколько секунд стоял спиной к кровати, руками упираясь в дверцу. Эти недомолвки, напряжение, сдавливающее воздух вокруг, недосказанные претензии, отравляющие души обоих — именно подобное пугало Лэнс и призывало сторониться любых отношений. Различие между Сарой и её копией из этой реальности больше не казалось таким ярким — Сара-2 закрылась от мужа, чем разрушила их жизнь, а она сама попросту отмолчалась, когда выпал шанс раскрыть все карты в ответ на недвусмысленный намёк «её» Леонарда на свои чувства. Своим молчанием она обрекла себя на ночные кошмары, муки совести и постоянную мысль: «А что, если бы?»
— Почему ты решила, что я злюсь? — спросил Лен, обернувшись. Он нахмурился, и Лэнс на автомате попыталась угадать о чем он думает. Привычка.
— Потому что должен, после всего того, что я сделала.
— Да, сейчас ты скажешь, что тебе жаль. Завтра тебя не будет дома, когда я вернусь. Ты снова сбежишь к Лорел или окажешься в полицейском участке. Я тебя заберу, ты возьмёшь себя в руки, но потом снова психанешь. Замкнутый круг, — Снарт устало выдохнул, в упор взглянув на жену, — Чего ты хочешь? Ты хотела развода, я согласился. Ради тебя. Ты передумала, захотела, чтобы я был рядом. Я был. Что теперь? — он повысил голос, — Скажи мне, что я должен сделать, чтобы все это закончилось?
И Сара вспыхнула, подобно факелу, разозлившись настолько быстро, что сама не заметила, как вскочила с кровати и сжала кулаки.
— Ты бросил меня, — выплюнула она, уже не контролируя обиду и злость, что скопилась за многие месяца после его героической смерти, — Ты просто исчез. Тебя не было, когда я больше всего нуждалась в твоей поддержке, — Сара перешла на крик, задыхаясь от бури эмоций, лавины слов, что не могли сорваться с губ, ведь перед ней был совсем не тот Леонард, в ком она нуждалась после смерти сестры. Но именно это она сказала бы ему, вернись он из мертвых.
— Да твою мать! — рыкнул мужчина и со всей силы ударил кулаком в дверь шкафа. Тот завибрировал и едва устоял на месте. Саре же хотелось перевернуть его, разбить и разорвать в клочья все на своём пути.
— ТЫ ЧОКНУТАЯ СТЕРВА! — выкрикнул Снарт, и Лэнс на мгновение опешила. Ледяная стена, скрывающая любые эмоции, с треском лопнула и разлетелась на морозные осколки, под давлением ярости, что он уже не мог удержать. Глаза почернели, кулаки сжались с такой неистовой силой, что побелели костяшки, — Думаешь только одна ты потеряла его? Это был и мой сын, Сара! Мой сын, черт побери. Я сотни раз думал о том, не опоздай я в тот вечер, не разозлись ты на меня… Ты бы не побежала на ту дорогу, а этот… — поток слов жгучим огнём рвался наружу. Сару сковало тисками, и она замерла, едва держась на ногах, — Ублюдок не сбил бы тебя. Я винил себя, ты меня ненавидела, но я не мог спасти нашего ребёнка, — его голос сел и он добавил, уже почти шепотом, — Не могу вернуть его…
Сара неподвижно стояла перед мужчиной, что в упор смотрел в её поблёскивающие от слез голубые глаза. Внешне она оставалась той же Сарой, но внутри разбилась на миллиарды осколков, один из которых застрял в сердце и раздробил в нем сквозную дыру. Она лишь смогла заторможенно обвить шею Леонарда, когда он с силой прижал её к себе. Она слышала удары его сердца, словно выстрелы, пронзающие грудь, и, со стоном выдохнув, разрыдалась. Впервые, за долгие годы…
Комментарий к Глава 7.
Самая тяжёлая и эмоциональная часть на данный момент.
========== Глава 8. ==========
Сара так и не смогла провалиться в сон, ворочалась с боку на бок, мысленно принуждая себя, наконец, отключится.
Тяжесть в груди, тягучая, схватывающая из секунды в секунду, не давала ей покоя. Она то и дело утыкалась носом в подушку, переставала дышать и прислушивалась к размеренному дыханию спящего Леонарда, что теплотой щекотало не прикрытую спину. Тело покрывалось мурашками от его близости, и Сара вцепилась в свои перепутанные волосы, стараясь не шевелиться. Желание прижаться к нему снова, попросить не отворачиваться, что он сделал, не решившись тревожить её, одолевало все эти длинные бессонные часы. В конце концов она сдалась и перевернулась на спину, всматриваясь в темноту, в потолок, совершенно потерянная и разбитая. Ей как никогда хотелось домой. В свою уютную комнату с большим окном, через которое она убегала после полуночи и возвращалась к утру, чтобы не заметил отец; укутаться в своё пуховое одеяло, болтать с Лорел до рассвета обо всем на свете, а с утра проснутся под лучами солнца, почувствовать сладкий запах папиных фирменных блинчиков с джемом и улыбнутся новому дню.
Она пролежала в своём мучительном путешествии в прошлое ещё некоторое время, а потом тихо встала, стараясь не разбудить Леонарда. Она взглянула на его мирное лицо, не омраченное страданиями и бесконечным контролем над душевными терзаниями, чувством вины и едва уловимым страхом. И Сара вспомнила, что один раз ей удалось увидеть его спящим на корабле — очередной вечер вместе, за прочтением книг, а, точнее, он сосредоточенно уткнулся в книгу, а Лэнс молча разглядывала блики за окном волнолета, положив голову ему на колени. В какой-то момент он заснул, в той же сжатой позе, а Сара ещё некоторое время разглядывала его, не боясь наткнутся на холодный взгляд.
Лэнс прихватила дневник, который прятала под матрасом, и скользнула из комнаты, в холод, аккуратно прикрыв за собой дверь. Она хотела спустится вниз и заварить себе чай, в надежде, что сможет немного успокоится и уснуть. Пришлось перерыть пол кухни, погремев посудой, прежде чем удалось найти чай с ромашкой — то, что было спасением от бессонницы на корабле. Она наполнила кружку и уселась на диван, поджав здоровую ногу. Тусклый свет торшера осветил исписанные страницы, и Сара принялась читать, с ещё большей жадностью и волнением, чем прежде.
«Среда, 24 ноября.
Сегодня я проснулась с мыслью, что смогу перебороть свои страхи, справиться с болью и начать, наконец, жить. Я давно не выходила из дома никуда, кроме работы. Я боюсь дорог, боюсь автомобилей, снующих туда-сюда, боюсь большого скопления людей и шума, исходящего от них.
Раньше я любила собираться с друзьями где-нибудь в кафе и веселиться, наслаждаясь каждым мигом общения, каждой улыбкой дорогих моему сердцу людей, каждым глотком шоколадного коктейля, который я так любила. Первое время Леонард пытался вывести меня погулять, сходить в кино или на вечеринку, которую устраивал кто-то из его коллег. Он думал, что общение поможет мне отвлечься, но из раза в раз, при взгляде на меня даже незнакомого человека, я бесилась. Мне казалось, что каждый из них знает, что произошло со мной, каждый впивается взглядом в мой плоский живот и молча смеётся над моим отчаянием.
После одной из вечеринок, которую я безнадёжно испортила, муж оставил меня в покое. Он долго злился за то, что я разнесла половину дома Билла, побила антиквариат и прокляла каждого гостя на этом вечере. Конечно, потом я пожалела об этом, хотела позвонить Биллу и извиниться, а так же напомнить ему какая же долбаная сука его жена. Именно она довела меня до истерического припадка: весь вечер пыталась завладеть всем вниманием Леонарда, демонстрируя свои надутые сиськи через огромное декольте; оттесняла меня, и, возможно, не будь мне так панически страшно отпустить его руку, я бы просто ушла к столу с шампанским и остаток вечера провела в компании милых адвокатов, беседуя о погоде. У стола с шампанским я все-таки оказалась, на беду всех присутствующих. Я долго держалась, но фраза из уст сучки Трейси: «Мистер Снарт, ваши дети будут безупречно красивы, как и вы», сказанная предельно радостно и громко, окончательно выбила почву из-под моих неустойчивых ног. Леонард лишь взволнованно взглянул на меня, видимо, догадываясь, что эта вечеринка запомнится надолго.
Весь оставшийся вечер я, после того как, наконец, оказалась дома, провела в ванной, не как не реагируя на мольбы Леонарда впустить его и поговорить. Я послала его к черту.
Может сегодня я решусь и соглашусь на предложение Лорел сходить по магазинам…
Чем больше Сара читала, тем сильнее сжималось её сердце. По началу она сетовала на несправедливость судьбы, жестокость жизни, затем смирилась с происходящим, научилась принимать свою темную сторону и даже использовать её во благо. Теперь она не знала, кого переломило сильнее — её, наивную девчонку, возносившую свою любовь к парню сестры наперекор здравому смыслу, из которой суровые испытания и борьба за жизнь выковали смертоносного бойца; или же Сару -2, чей смысл жизни оборвался в одно мгновение, в одну секунду, и она потерялась в пучине собственной боли и горечи.
Чай остыл, оставив тёплую пульсацию на влажной ладони. Сара сделала пару глотков и прилегла на диван, поёжившись от холода. Под желтоватым светом расплывались буквы, что уносили Лэнс далеко от реальности, в другую жизнь, не менее сложную и запутанную, чем её собственная…
***
Проснулась Сара от неприятного натяжения в затёкшей шеи и боли в пояснице. В нос тут же ударил запах дыма, переплетённый с тонким запахом чего-то сладкого, и Лэнс, открыв глаза, огляделась. Ей понадобилось несколько секунд для осознания, что она не на волнолете. Запах дыма — не пожар на корабле, странный шипящий звук — не сбой системы Гидеон, а тихий шёпот возмущения не принадлежит кому-то из команды, нагло подсматривающему за её сном. Странные звуки и запах гари — всего лишь результат неудавшегося завтрака, над которым корпел Леонард, даже не замечая лукавого сонного взгляда Сары. Она украдкой наблюдала за его махинациями с миской и ложкой, невольно улыбаясь его сосредоточенному важному виду. Он что-то буркнул себе под нос, с выдохом расстройства плюхнул миску на столешницу и только тогда заметил жену.
— Давно ты проснулась?
— Достаточно для того, чтобы увидеть твой провал, — Сара вылезла из-под плюшевого пледа, которым заботливо укрыл её Снарт. Она так и уснула за прочтением дневника, и теперь, вспомнив о нем, огляделась в поисках. Бежевая тетрадь лежала на журнальном столике, и Сара поспешила спрятать её под диванную подушку — Сара-2 наверняка бы не хотела, чтобы муж увидел написанное. Слишком много болезненных терзаний, обвинений и ядовитого презрения — все то, что тщательно скрывалось внутри.
— Ты права. Это полный провал.
Сара, потянувшись, прошла на кухню и заглянула в сковородку, из которой во всю валил дым. Что-то пригорело настолько сильно, что сковородку невозможно было спасти. От дыма и запаха гари, Лэнс поморщилась и отключила плиту. В миске была коричневая масса, похожая на смесь молока и муки, только слишком жидкая для любого возможного завтрака.
— Это блины, — разочарованно сказал Снарт, переведя на Сару свой самый невинный взгляд, — Вроде.
Сара приподняла бровь, едва сдерживая смешок. Весь в муке и шоколаде, раздражённый своим проигрышем Леонард был беспрецедентно милым, что слегка облегчило тяжелый груз на сердце Сары и разогнало тучные мысли, терзающие её даже во сне. Она покачала головой и пихнула Снарта бедром, оттесняя его от плиты. Он, казалось, был приятно удивлен её легкой улыбкой и просветлевшим лицом, более не искаженный бесконечными душевными муками. Сара чувствовала его внимательный взгляд, изучающий, не доверчивый, но в то же время мягкий и заинтересованный. Он следил за каждым её движением, переодически усмехаясь её неловкости — готовить на волнолете не требовалось, и девушка отвыкла от этого муторного занятия. В её семье, обычно, готовила Лорел, заботливая и хозяйственная, настоящий мастер изысканных блюд. Сара же предпочитала появляться на кухне только в случае крайней необходимости, ну или оценить очередной эксперимент сестры. Судя по взгляду Снарта, Сара-2 тоже не отличалась умением готовить.