========== II. Душа одного волшебника. ==========
Если наткнётесь на ошибки, отметьте их, пожалуйста, в ПБ;)
Мрак и трепет на воде, позади — трава.
Над кострищем искры, а под ним — зола.
Призываю тенью время
Из ушедших лет,
Чтобы те врага узнали,
Вывели на след.
© Ebiscus — «Ритуал».
Гарри полз по длинной трубе. Его мощное и гибкое тело неслось вперёд, ведомое животным чутьём. Он гнал ничтожную добычу по не менее ничтожной канализации, уже предчувствуя вкус её крови на своём юрком тонком языке, который то и дело выскальзывал из сомкнутой сильной пасти, полной смертельного яда…
Вдруг быстрым неуловимым рывком юноша сократил дистанцию между собой и жирной крысой, а затем хищно впился в неё, крепко сжал и стал душить. Та завертелась, запищала, извернулась и издохла, стоило только Гарри плотнее сдавить её хрупкое тельце хищными челюстями. Кровь обожгла пасть, но смаковать её слишком долго у парня желания не было. Он проглотил тушку и пополз дальше — к Хозяину. Приятный аромат этого существа, его невероятная сила пленяли юношу. Он был рад служить этой мощи и преклоняться перед тем страхом, что испытывал при виде своего Господина. Он… она… никогда бы его не предала.
Нагайна выползла из трубы, заскользила по мраморному полу, обжигавшему брюхо пронизывающим холодом, остановилась, приподнялась и уткнулась острой мордой в холодную ладонь. Та мягко погладила её, привлекая ближе, и змея вновь привстала, перекинула голову через подлокотник кресла, а затем и всё своё великое и великолепное тело. И вот она уже лежала на коленях Хозяина. И вот она уже ощущала часть его внутри себя. Часть силы, которую он разделил с ней. Самый великий его подарок.
Нагайна молчала и слушала грубый язык людей. Она не понимала его. Однако что-то внутри неё умело читать эти звуки. Кто-то умел.
— Я не ослышался, Северус? Фанат? — Воландеморт скривил губы в кривой усмешке.
— Да, мой Лорд.
— Что ж, — мужчина устало откинулся на спинку кресла, — в таком случае мне нет дела до него.
— Они пропали примерно в один день. Я думаю, стоит проверить.
— Что ты собрался проверять, Северус? — скептически спросил Тёмный Лорд. — Я хорошо изучил мальчика. Он предпочитает держаться подальше от собственной славы, как и от людей, которые боготворят его. Он бы ни за что не сбежал из школы вместе с, как ты там выразился, своим фанатом.
— У меня другое мнение на этот счёт, — тихо прошептал зельевар.
— И тебя я тоже хорошо знаю, Северус! — вдруг вспылил Воландеморт. Нагайна же угрожающе зашипела на коленях хозяина, почувствовав как тот раздражается. — Твой гнев, ревность и ненависть! Я знаю всё! Я помню, по какой причине ты здесь! Помню о твоей просьбе и о том, что я её не исполнил. Но это не даёт тебе права дерзить мне… — Воландеморт устало вздохнул и продолжил уже спокойнее: — Скажи лучше, чем занимается сейчас Дамблдор? Что он предпринимает?
— Преподаватели и члены Ордена Феникса прочёсывают Запретный лес, территорию школы и Хогсмид, — тут же ответил Снейп, словно заранее подготовив ответ на этот вопрос.
— А авроры?
— Аврорам запрещено появляться рядом со школой, чтобы не вызывать паники. Они, вероятно, занимаются поисковыми ритуалами под прямым надзором главы Аврората. Ритуал точно показывает, что мальчик жив, но… найти его пока не выходит, — отразился от стен бархатистый голос Снейпа. Мужчина стоял на коленях вот уже десятую минуту, но тело его, сухое и чёрствое, как и сердце, не чувствовало усталости.
— То есть они делают почти то же самое, что и мы… — заключил волшебник, а затем чему-то мягко усмехнулся, чем вызвал удивлённый взгляд, робко брошенный на него Северусом. — Та связь… — туманно бросил мужчина. — Между мной и мальчиком… — задумчиво прошептал Воландеморт в следующий миг. — Ты не смог что-то узнать о ней, но я заметил кое-что весьма интересное. Нечто совершенно странное, мой скользкий друг, — после этих слов Тёмный Лорд подпер худыми длинными пальцами голову Нагайны, призывая ту подняться. Змея с радостью покорилась. Отвратительная любимица сосредоточенно замерла перед лицом повелителя, вглядываясь холодными глазами в не менее ледяные глаза человека — «недочеловека», — перед собой.
— Мой Лорд… — обеспокоенно прошептал Снейп, подняв голову, когда по истечению минуты ничего так и не произошло. Темноволосый зельевар позволял себе слишком много, но он также был слишком близок своему Милорду, чтобы получить за споры, несогласие и вольности справедливое наказание. Он знал это. И пользовался этим постоянно.
— Нагайна тоже чувствует мальчика. Не так сильно, как я, но всё-таки… — произнёс Воландеморт, вздрогнув так, словно он только что проснулся ото сна. — Он глубоко в ней… И прямо сейчас, — Тёмный Лорд широко улыбнулся, всматриваясь в глаза своей фаворитки, — наблюдает… — на выдохе произнёс мужчина, коснувшись лбом узкого лба Нагайны. Этот жест показался Снейпу очень нежным, почти интимным, но мужчина тут же отвёл глаза в сторону, тряхнул головой, отгоняя от себя прочь мысли о том, что этот монстр ещё не исчерпал в себе капельки человечности до конца и может испытывать привязанности к кому-либо, пусть даже этот кто-либо — животное…
Однако Северусу просто было не доступно осознать всю суть и величие отношений Лорда и Нагайны. Сам зельевар мог любить других. Он, несмотря на потухший взгляд и умершую веру в лучшее, всё ещё мог встретить человека, способного пробудить его ото сна, возродить в нём способность чувствовать и быть объектом чьих-то чувств. В то время как Воландеморт был рождён от союза, сплочённого приворотным зельем, и не имел возможности влюбиться. Том Риддл мог любить только себя, беречь только себя, заботиться лишь о себе… С самого своего первого вздоха он, казалось бы, был обречён на одиночество, не способный к великим переживаниям. Или правильнее будет сказать: к одному конкретному из великих переживаний.
Какого же было удивление покинутого всеми мальчика, когда в шестнадцать лет он столкнулся с тем, кто вызвал в нём доселе незнакомое обожание. Навсегда замершее во времени его собственное отражение было прекрасным! Хоркрукс. Оно было просто восхитительным! Потрясающим! Впервые его нежность нашла выход наружу. Вышла прочь из хрупкого белокожего тела.
Это была его первая любовь. И Тёмному Лорду даже не стыдно было себе в том признаться.
То тёплое чувство было настолько всеобъемлющим, тёплым и уютным, что мужчина не выдержал и создал ещё одну свою копию, а затем это повторилось снова ровно четыре раза. Как следствие его душа стала тонкой, словно шёлк. Она могла легко порваться. Но это лишь увеличивало ценность каждого из его возлюбленных.
Каждый из них любил его.
Каждого Тёмный Лорд искренне обожал.
***
Через пару дней Гарри Поттер вновь лицом к лицу встретился со своим злейшим врагом — с серым тазиком. При виде этой водружённой на руки Криви ноши Гарри вымученно скривился и устало отвёл воспалённые глаза в сторону. Взгляд юноши на долю секунды задержался на фотографии с Джинни, а затем съехал к дальнему углу мрачной комнатушки, там и застыв. Избранный удручённо сопел с таким не воодушевляющим видом, словно только что посетил в Мунго Локонса и его нетленное самолюбие, дурно попахивающее нарциссизмом.
— Тебе не кажется, что мытьё это уже неактуально? — спросил Гарри через несколько минут, исподтишка наблюдая, как Колин, устроив возле края кровати таз, завершает необычайно долгие на этот раз приготовления, что-то упорно пряча за спиной, нечто, явно не похожее на палочку: оно было довольно большим, овальным, похожим на пластмассовую кастрюльку с трапом…
На самом деле именно палочку Криви старался вообще не использовать. О чём Гарри сильно сожалел. Магия и пара несложных заклинаний могли избавить юношу от многих тягот его нынешнего положения. Хотя бы от того же мытья. Впрочем, уже вскоре гриффиндорец был с этим категорически не согласен.
— Эй, ты меня слышишь? — небрежно, явно желая задеть Криви, кинул Избранный, сам поражаясь своей несдержанности.
— Да, Гарри, я тебя слышу, — без тени обиды произнёс Колин в ответ, но стоило глазам парней лишь встретиться, как Поттер тут же разглядел в чужих какой-то нехороший и откровенно пугающий огонёк. — Я прекрасно тебя слышу, — расплылся в улыбке юноша, поднялся с коленок и наконец показал Гарри то, что до того так тщательно прятал за спиной. Впрочем, Избранному это несильно помогло. Он понятие не имел, что за дрянь в этот раз притащил к нему бывший товарищ. Очень бывший.
— И что это? — в конце концов, не выдержал гриффиндорец.
— Ты не знаешь? — удивился Криви.
— Нет, конечно, знаю, — раздражённо произнёс Герой. — Просто строю из себя подслеповатого дурачка.
— Тем лучше, — невинно улыбнулся юноша, отложил диковинную вещицу и… в то же мгновенье схватил Гарри за щиколотки и резко поднял ноги гриффиндорца вверх, на что затёкшее, не готовое к таким подвигам тело мгновенно отреагировало судорогой в мышцах и хрустом, казалось бы, совершенно закостеневших хрящей. Гарри даже тихо вскрикнул и поморщился от неожиданности, а в следующий миг началась борьба.
Гарри пытался отпихнуть от себя Колина. Он отчаянно отбивался от него ногами. Бесстрастно, но упорно. Похититель был ещё более тощим, чем Избранный, и палочку не использовал, поэтому связанному льву не составляло особенного труда оказывать вполне себе серьёзное сопротивление. Но всё это, откровенного говоря, было больше похоже на цирк абсурда и комедии, театр одного ужасного актёра, а не на серьёзный бой.
Поттеру казалось, что Криви, несмотря на показушную ненависть и даже ругань, получает дикое удовольствие от этой молчаливой возни. И скорее всего, он был прав. Потому как только происходящее стало наскучивать самому Колину, тот довольно быстро, прижав коленкой мошонку Гарри, смог его успокоить и заодно, обвязав торс юноши незнамо откуда взявшейся верёвкой, зафиксировать ноги своей жертвы у живота.
— Сука! — зло выругался Гарри, во всех красках ощущая всю степень унизительности происходящего. — Это не может продолжать вечно, подонок! Проклятье, как только я выберусь отсюда… — Гарри тяжело втянул ртом воздух. — Чёрт, уж поверь, тебе это с рук не сойдёт, маленький засранец!
— Конечно, я засранец… — согласился разгорячённый боем Криви, слезая с буйствующего гриффиндорца. — А вот ты Гарри уже несколько дней в туалет по большому не ходил. Ты знаешь, что это очень вредно для организма? — задумчиво произнёс он в следующий миг.
— Да я и не жрал ничего всё это время! — возмутился связанный. — И не двигался совсем! Это, по-твоему, не вредно?!
— А вот это… уже… совсем другой вопрос, — запинаясь, произнёс Криви, смотря на пунцовое от гнева и стыда лицо Гарри. Однако же, его взгляд недолго оставался на уровне глаз Героя, почти сразу скользнув ниже, к открывшимся бёдрам. Криви тяжело сглотнул и закусил нижнюю губу. — Сначала мы разберёмся с проблемой более насущной, — и парень отвлёкся от прекрасного вида крепкого тела и указал подбородком на уже забытую Избранным невидаль, большую, овальную, выпуклую. — Это, — учительским тоном начал Колин, подняв неизвестный Гарри предмет, — судно. Оно нужно для того, чтобы…
Но убитый своим положением гриффиндорец уже не слушал его. Юноша и без того всё понял и теперь лишь зло смотрел прямо перед собой, напрягая мышцы ног и пытаясь избавиться от пут.
«Бестолку», — пронеслось в голове Поттера.
— Бестолку… — шёпотом произнёс гриффиндорец. — Гадство… — как-то совершенно жалко вырвалось из него. Зелёные глаза в панике, словно ища хоть какой-то поддержки, уже в который раз совсем некстати метнулись к фотографии с Джинни, обнимающейся с Дином. Сердце сжалось. И в Гарри внезапно появилась ненависть к этим двоим. Как же они его бесили! И юноша с ещё большей злобой натянул верёвки.
Вдруг холодная ладонь мягко легла Гарри на бедро. Поттер дёрнулся и как-то совершенно по-звериному отчаянно впился взглядом в безмятежно улыбающееся лицо Криви, который гладил его, словно домашнюю зверушку или упрямую кобылу, которая никак не хотела успокаиваться и делать то, что ей велят.
Гарри ничего не говорил, ни о чём не просил. Просто зло пялился в умиротворённое лицо, ненавидя и проклиная. Под этим взглядом похититель почувствовал себя несколько неуютно, словно и не Гарри был перед ним, а нечто мрачное и холодное. Но парень не отступил. Колин с ещё большим рвением огладил горячее бедро своей жертвы холодной ладонью.
— Это не так уж и страшно, — мягко шептал он. — Если будешь слушаться, на всё уйдёт не больше получаса.
— Хрен тебе, — всё-таки не выдержал Гарри. — Будешь возиться с моим дерьмом часы напролёт, чтоб на всю жизнь хватило, — резко отрезал он и отвернулся.
— Хорошо, — согласно кивнул Колин. — Я же сказал, что всё буду для тебя делать: и кормить, и мыть, и подмывать. Всё-всё, Гарри, — промурлыкал юноша.
— Сдохни! — зло прошептал гриффиндорец. — Просто сдохни! Надо было задушить тебя ещё в первую нашу встречу, фанатичный ты ублюдок, — но Криви уже его не слушал. Он расстелил под бёдрами Гарри ещё одну клеёнку, положил на неё утку и вынул из кармана волшебную палочку.
— Теперь постарайся расслабиться, — вежливо попросил Колин. А Гарри напрягся пуще прежнего. Впрочем, это вряд ли смутило похитителя. Он продолжал оглаживать ладонью трясущуюся от гнева и внутреннего напряжения ягодицу, поросшую тёмными волосками, которых становилось меньше у упругих, поблёскивающих от пота смыкавшихся полукружий и чуть больше между ними, возле тёмного напряжённого сфинктера, по которому Криви нежно провёл указательным пальцем, несильно нажимая на дырочку, на каждую маленькую складочку вокруг тугого входа.
Гарри тихо выл.
— Тише-тише, — шептал Криви, без всякой брезгливости облизнув только что ласкавший анус гриффиндорца палец, стараясь оставить на нём как можно больше слюны, и вновь приставляя тот к входу, надавливая сильнее и проникая внутрь. Гарри забрыкался и непроизвольно затужился, стараясь вытолкнуть инородное тело из себя.
— Гадство… — вымучено прорычал Гарри, запрокинув голову назад, — вытащи…
И вскоре мольбы юноши были услышаны. Криви вынул палец. И его место заняла палочка. Она была несравненно тоньше фаланги, но втолкнуть её Колин старался куда глубже. Он осторожно претворял свой план в жизнь, стараясь не повредить нежные стенки прямой кишки, невзирая на все попытки Избранного помешать этому.
— Клянусь, как только я выберусь отсюда… — шептал непрестанно Гарри. — Как только я выберусь… Мыххх… ха… Чёрт!
— Агуаменти, — чётко выговорил Колин, и из палочки заструилась тёплая вода. И пока та заполняла тело дрожащего то ли от страха, то ли от гнева Поттера, Криви всё гладил того по бедру.
Минуту парни провели в молчании. Затем же, когда пленённый гриффиндорец стал вполне отчётливо ощущать, что внутри него что-то есть, комната наполнилась тихими и нервными стонами, рвущимися сквозь плотно стиснутые губы — сквозь желание своего обладателя, — наружу.
— Не волнуйся, — ласково произнёс Колин. — Не лопнешь, — слова звучали почти с издёвкой.
Тонкие струйки воды беспрестанно вытекали из робко сжимающегося ануса Гарри. Как бы тот не силился сжимать свой сфинктер, воду в себе он удержать не мог. Но всё самое ужасное началось после того, как Криви вынул палочку. К этому моменту Поттер, откровенно говоря, ощущал себя ни много ни мало — беременным, и когда последнее препятствие между ошмётками достоинства и полным унижением было убрано, Избранному пришлось сильно постараться, чтобы тут же не низвергнуть в утку всё накопившееся в нём «добро». Он уже даже не ругался, не стонал, и не мычал в плотно сжатые зубы: всё существо гриффиндорца было сконцентрировано сейчас в одной очень привлекательной для Криви точке.
О, какими же жалкими были попытки Героя сопротивляться неизбежному!
— Гарри, — обратился к гриффиндорцу Колин, — не сдерживайся. Хуже же будет. Ну, — бодро произнёс он, — давай же! — и быстрый взгляд зелёных глаз метнулся к Криви на секунду, вновь опалив чистым презрением, и снова устремился куда-то вглубь себя. — Что ж… я предупреждал, — тяжело вздохнул мучитель, поднялся с постели и, протиснув руки между вздувшимся животом Избранного и его ногами, стал мягко надавливать на кишечник.