Будильник, заведённый ровно на пять утра, зазвенел в моей голове вместе с жуткой мигренью. Никогда не умела пить, тем более не следовало этого делать накануне своего первого рабочего дня на такой важной должности. Встав с диванчика, я поплелась в ванную, где мгновенно проснулась, стоило мне только увидеть своё отражение в зеркале. С бигуди, которые «нужно было снять срочно ещё в час ночи», с припухшей щекой, которую я отлежала, я выглядела просто королевой эпатажа.
– Чё-ёрт! – простонала я прежде чем начать судорожно срывать с себя вещи вперемежку с бигуди и лезть в ледяной душ.
Трижды чёрт, учитывая, что мне тащится на трамвае через полгорода, а привыкла приезжать я сильно загодя…
Часы показывали шесть пятьдесят две. Я выдохнула с облегчением. Успела, судя по тому, что двери в офисное здание было ещё закрыты. Выглядела я не лучшим образом – волосы, мокрые после душа, представляли из себя то ли завитую паклю, то ли паклевидную завивку. Их пришлось спрятать под берет, в котором я намеревалась проходить до конца рабочего дня. По просьбе Адама я надела свой вчерашний пиджак, и хотя бы он, вместе с юбкой в пол, был надёжным тылом, за которым я буду прятаться, пока не закончу все свои дела с Левандовским и не поеду домой. Вдобавок я решила не красить ресницы, зато зачем-то применила ту самую мамину алую помаду, что, по её заверениям, «обязательно оттенит мою красоту». На бледном лице она теперь горела ярким пятном, и совершенно не хотела стираться, как я ни пыталась с ней совладать.
Вишенкой на торте были отсутствующие перчатки, забытые мною дома, протестующе урчащий желудок, лишённый завтрака по причине боязни опоздать, и слишком лёгкие для декабрьского мороза сапоги.
Переминаясь с ноги на ногу, игнорируя своё отражение в стеклянных дверях, я поудобнее устроила сумку в руках и принялась ждать.
***
Ему всегда нравилось раннее утро.
Ощущение мирно дремлющего города, вид сонных громад домов, когда кажется, что все вокруг принадлежит лишь тебе. Редкие прохожие, мелькающие размытым пятном в окнах машины, мчащейся на предельных скоростях, огни фар немногочисленных авто на дороге впереди – все это погружало Адама в особое состояние умиротворения, при котором у него очищались ото всего мозги, чтобы вскоре он мог со свежей головой ринуться в мир большого бизнеса, требующего от него постоянного напряжения сил и мысли.
Было ещё по-декабрьски темно, когда на своём черном Бентли он выворачивал с Либнехта на улицу Малышева, где находился бизнес-центр, в котором располагался его офис. Адам тщательно следил за тем, чтобы его компания выглядела самым лучшим образом со всех сторон. Офис – только в центре города, внутри помещения – все оформлено дорого и со вкусом. Он не жалел денег на создание престижа, неуклонно следуя поговорке «встречают по одежке». А потому его западные партнёры – а Левандовски Корпорэйшн была ориентирована именно на европейский рынок – должны были видеть, что фирма, с которой они имеют дело, прочно стоит на ногах и может позволить себе все самое лучшее. Лучший офис, лучших сотрудников, лучший продукт.
Кстати, о сотрудниках и одежке… он мог только гадать, дожидается ли его ещё Ева, после того, как велел ей явиться в семь утра, а сам подъезжал к офису только сейчас, на час позже. Вообще-то обычно он действительно являлся раньше всех – любил перед началом рабочего дня сидеть в полупустом бизнес-центре, повернувшись в окну и, глядя на город с высоты двадцать первого этажа, наблюдать, как постепенно гаснут городские огни, уступая место новому дню. Да, именно так он поступал обычно. Но ради Евы сделал сегодня исключение. И, насколько успел вчера понять из общения с ней, упорства девице было не занимать, а значит, она наверняка ещё ждёт.
Подъехав к зданию поближе, он понял, что не ошибся. Невысокая фигурка переминалась с ноги на ногу у закрытых дверей, мужественно снося декабрьскую непогоду с порывистым ветром и летящим в лицо мокрым снегом.
Удовлетворенно улыбнувшись, Адам свернул к паркингу, оставил машину и, обойдя здание, направился к своей новой секретарше. Ветер трепал полы его расстёгнутого пальто, стремительно пробираясь под одежду, но это было сущей ерундой по сравнению с тем, как, похоже, замерзла Ева. Сложив покрасневшие от холода руки в замок, она тщетно пыталась согреть их своим дыханием. На мгновение он ощутил укол совести за то, что подверг ее подобному испытанию, но тут же напомнил себе, что платит ей очень приличную зарплату, ради которой вполне можно померзнуть. Разве помощь кошачьему приюту не стоит того, чтобы потерпеть часок на морозе?
Он подошёл к ней ближе и внимательно оглядел. Судя по тому, какой она предстала перед ним вчера, удивляться не стоило ничему, но Ева каким-то образом ухитрялась превосходить его ожидания раз за разом.
Интересно, где она откопала этот ужасный берет? Такое даже на бабушку не спишешь, потому что этот экземпляр выглядел как сошедший с картины начала прошлого века. Но особенно удался Еве сегодня макияж. Без туши, с бледным лицом и ярко-красными губами она напоминала ему Марфушеньку-душеньку из «Морозко», румян бы ещё только добавить – и полное сходство. Он сдержал при себе порыв спросить ее «тепло ли тебе, девица? Тепло ли тебе, красная?» и вместо этого сказал:
– Доброе утро. Весьма похвально, что вы пришли заранее.
Она хмуро посмотрела на него из-под покрывшихся инеем ресниц:
– Я здесь с семи утра.
– Вот как? – он удивлённо приподнял брови. – Зачем же вы пришли так рано? В это время здесь все закрыто.
– Потому что вы велели.
– Я? – Адам слегка нахмурился, будто что-то вспоминая, – хм… возможно. Я, знаете, бываю довольно рассеянным, – он растянул губы в обезоруживающей улыбке. – Это как раз один из тех моих недостатков, что вам придется терпеть. Но, как вы, надеюсь, помните, это щедро компенсируется.
Он открыл перед ней дверь и галантно пропустил вперёд.
– Я распоряжусь, чтобы вам сегодня же сделали пропуск, – сказал Адам, проводя ее через турникет.
В полном молчании они поднялись на лифте наверх. Он снова открыл перед ней дверь и с порога начал знакомить с обстановкой:
– Ваше рабочее место здесь, в приёмной, рядом с дверью в мой кабинет. Можете устраиваться. Кофеварка в углу. На столе стоит, как вы видите, монитор, а вот эта коробка под ним – системный блок. Все вместе зовется компьютером. Можете начать самостоятельно его осваивать, вы ведь любите приобретать опыт, – Адам усмехнулся. – Если вы мне понадобитесь, я вас позову.
Прежде, чем скрыться в своём кабинете, он ещё раз посмотрел на нее. Ева дрожала, видимо, промерзнув на улице слишком долго. Только этого ему не хватало – едва наняв секретаршу – отправить ее на больничный. Внутри снова неприятно зашевелилось нечто, подозрительно похожее на раскаяние. Ведь это именно он постарался для того, чтобы у нее сейчас зуб на зуб не попадал.
– Раздевайтесь, – кинул Адам ей довольно грубо, злясь на себя за непрошеные эмоции.
На лице Евы отразилось удивление, и он пояснил:
– В смысле, снимайте верхнюю одежду. Она холодная. И сделайте себе горячий кофе или чай.
На этом он мог спокойно идти к себе, но почему-то стоял на месте, наблюдая за тем, как Ева непослушными замерзшими пальцами расстегивает молнию. Нахмурившись, Адам включил на максимум кондиционер и, когда она избавилась от своей довольно тонкой куртки, подошёл к ней, снял с себя пальто и накинул ей на плечи, укутывая. А потом сделал совсем неожиданное – провел по плечам вниз, заключая ее холодные руки в свои и подержал несколько мгновений, пытаясь согреть.
– Вы совсем замерзли, – сказал почему-то тихо, и от того, насколько интимным получилось это прикосновение и этот шепот – мгновенно отпрянул, удивляясь сам себе. – Отогревайтесь, – кинул он, прежде, чем скрыться в своём кабинете. – Вы мне нужны здоровой.
Выглянув из кабинета через полчаса, Левандовский обнаружил, что его секретарша выглядит уже гораздо лучше, если не считать так и оставшегося на голове раритетного берета. Может, это у нее семейная реликвия, передающаяся из поколения в поколение, которую надевают по особым случаям? Как бы там ни было, он был совсем не против того, чтобы она никогда не снимала этот предсмертный писк моды, как и свой пиджак, способный начисто скрыть все, чего он знать не хотел.
– Принесите мне кофе. Чёрный, с двумя кусочками сахара, – приказал Адам, перед тем, как снова исчезнуть в кабинете, – и пока обойдемся без минета.
Выпив первую чашку кофе, Адам задумчиво барабанил пальцами по столу, размышляя о том, стоит ли пожертвовать сегодняшний день на дрессировку новой помощницы, и в конце концов решил, что стоит. Он сразу обозначит ей то, в каком стрессовом режиме придется работать в дальнейшем, и вместе с тем не даст свободного времени на доклады Нике насчёт того, что происходит у него в офисе. Двух зайцев – одним выстрелом.
Через десять минут он попросил у Евы ещё одну чашку кофе. Затем ещё. И ещё. И так каждые пять минут в течение часа. И каждый раз, как она входила в кабинет, кидая на него взгляд, в котором ясно читалось «и как вы не обоссались ещё, Адам Данилович?», только мило улыбался и благодарил, незаметно сливая принесенное ему пойло в мусорное ведро.
Покончив с последней чашкой, Адам выждал две минуты и нажал кнопку селектора.
– Ева, зайдите, пожалуйста.
Когда она явилась в кабинет, все в том же берете и с блокнотом в руках, сосредоточенно сжимая пальцами ручку, он поднял брови:
– Слушаю вас. Вы что-то хотели?
Она непонимающе моргнула, но, довольно быстро очнувшись, сказала:
– Это вы хотели.
– Да? Не припоминаю. Я позову вас, если вы понадобитесь. Можете идти.
Через десять минут он вызвал ее снова.
– Да, Адам Данилович, – произнесла она, серьезно глядя на него.
– А я что-то спрашивал? – полюбопытствовал он удивлённо.
– Нет. Но вы вызывали…
– Я передумал, – улыбнулся он и опустил ее.
В следующий раз он вызвал ее спустя семь минут.
Она вошла молча, но все ещё держа в руках блокнот, а на голове – берет. Пожалуй, он готов был вызывать ее бесконечное число раз, только чтобы посмотреть на это чудо столетней выдержки.
– Да, Ева?
– Вы звали?
– Нет.
Она вышла также молча, а он, подождав ещё три минуты, снова позвал ее к себе.
– Может, я прямо здесь сяду? – не выдержала она.
– Зачем? – он посмотрел на нее недоуменно.
– Чтобы не ходить туда-сюда и быть рядом, когда вам действительно понадобится.
– А что же вы пришли?
– Вы же меня вызывали!
Он видел, что она уже на грани.
– Да? Я, должно быть, забыл. Вы же помните, что я страдаю рассеянностью, – улыбнулся он и пожал плечами.
Ева вышла и Адам мысленно отметил, что она прекрасно держится, раз до сих пор ещё не хлопнула дверью.
Так продолжалось до самого обеда. Когда он в очередной раз позвал ее к себе без пяти минут два, она вошла в кабинет с лицом, которое заставляло заподозрить, что скоро ему придется искать новую секретаршу.
– Что-то случилось, Ева? – спросил он, поднимаясь с кресла. – Ну, чтобы там ни было, это подождет. Я хочу пригласить вас на обед. За счёт фирмы, разумеется. Здесь, на самом верхнем этаже, имеется очень хороший ресторанчик. Идемте.
Адам сделал жест, приглашая ее пройти первой в так и оставшуюся распахнутой дверь.
То, что Левандовский нанял её на эту работу с какой-то целью, Еве стало ясно не сразу. Даже тот час, который она провела на улице, когда её попросили выйти наружу и ждать там, не навёл её на эти мысли. Отсутствующий на проходной пропуск, о котором Адам Данилович не позаботился, тоже не особо сигнализировал о каких-то задумках со стороны её босса.
Но вот то, что Левандовский устроил в офисе, буквально кричало: либо она пошла работать к человеку, методам которого позавидовали бы даже самые заядлые садисты, либо… О втором «либо» подумать времени было в обрез. Адам гонял Еву туда-сюда, вызывая её к себе каждые несколько минут, и в конце концов она заподозрила даже, что какой-то демон вселился в боссов селектор, отчего тот живёт своей жизнью. С толку так же сбивало и странное поведение Левандовского, который перед началом рабочего дня вдруг проявил по отношению к ней вполне человеческое участие. И не мог же он не знать, как именно действует на женщин? Не мог, разумеется, потому всё, что он творил дальше – как согревал её руки, как смотрел на неё в тот момент – Ева предпочла счесть спланированной акцией по её соблазнению. Своего рода самообман, дающий возможность черпать уверенность в себе, если ты пришёл в офис к самому сексуальному мужчине Екатеринбурга в виде пугала с красными губами.
О том, чтобы перекусить хотя бы чашечкой кофе, не могло быть и речи. Во-первых, поначалу ей кусок в горло не лез, как только она вспоминала о прикосновениях горячих рук Левандовского. Во-вторых, времени у неё не было от слова «совсем». Потому, когда пришло время обедать, Ева с тоской смотрела то на часы, то на кубики сахара, которые регулярно клала в чёртов Адамов кофе.
И вот теперь Левандовский вполне себе мирно и спокойно сообщает ей, что они идут в ресторан за его счёт. Ну, не совсем за его, но очень на то похоже. В голове Евы замелькали мысли, направленные преимущественно на то, что стоит поставить во главу угла – свой голод или страх выглядеть на фоне Адама ещё большим чучелом. Она могла побиться о заклад – там будут его знакомые, которых он ещё не поставил в курс относительно нового приобретения в виде своей «супер-секретарши», а это значит, она станет на какое-то время объектом для повышенного внимания.
Вопрос был решён, когда живот снова свело от голода. Уж лучше быть сытым посмешищем, чем уехать из офиса не на трамвае, а на карете скорой помощи, упав в обморок в конце рабочего дня. Это решение показалось Еве наиболее здравым, она царственно кивнула Левандовскому, вскинула подбородок и гордо прошествовала в сторону выхода, всем видом показывая, что она согласна.
Ресторанчик действительно был весьма неплохим – Ева посудила об этом, исходя из своего весьма небогатого опыта хождения по подобным местам. Добирались до него они молча, только Еве всё казалось, что взгляд Адама Даниловича то и дело опаляет её своей притягательной темнотой. Впрочем, когда они устроились за столиком, она успела заверить себя, что всё это лишь плод её воображения.
Неловко стянув берет, залившись при этом краской с ног до головы, она пригладила всё ещё влажные волосы, старательно делая при этом покер-фейс. Он ей удавался редко, но Ева надеялась, что сейчас Левандовский по её виду не поймёт, что именно она испытывает.
– Скажите, босс, – впервые обращаясь к Адаму именно так, попыталась она начать непринуждённую беседу. – Вы всех своих секретарш заставляли скакать козами по вашему офису с пятьюстами чашками кофе или только мне так повезло? И если только мне, то в чём причина таких, не побоюсь этого слова, спортивных упражнений, устроенных в мою честь?
Адам только брови приподнял, когда Ева проплыла мимо него к лифту с царственным видом – так, словно оказывала огромную честь тем, что идёт с ним обедать за его же счёт. Возможно, будь на ее месте какая-то другая – и он вместо обеда уже выставил бы ее на мороз, но подобные трюки в исполнении его неотесанного бриллианта наблюдать было любопытно.
Особенно любопытно Адаму стало, когда новоявленная секретарша, садясь за стол, сняла наконец с головы свой винтажный берет из раздела «столько не живут». Он гадал, что такого может под ним таиться, если она столь старательно прятала это весь день? Но сбыться его ожиданиям было не суждено – под головным убором не оказалось ничего неординарного – ни старушечьего пучка, ни неудачной завивки а-ля восьмидесятые. Всего лишь непросохшие волосы. Красивые, длинные, чуть влажные как после душа или хорошего секса… черт! Надо попросить ее впредь не снимать свой старинный берет. И не краснеть. Потому что заливший щеки Евы румянец снова сделал ее лицо более живым и привлекательным, чем было до того, когда она больше походила на мумию, чем на живого человека.
Пока они ждали, когда их обслужат, Ева начала с ним разговор. Выслушав ее вопрос, он хмыкнул, и, усмехнувшись, невозмутимо заявил:
– Нет, по офису я заставлял скакать не всех. Некоторых я заставлял скакать прямо на мне. Но, уверяю вас, им нравилось. – Он с интересом следил за тем, как она среагирует на сей раз на затронутую им тему секса, от которой вчера так краснела. – Что же касается вас… считайте, что это была проверка на прочность, которую вы достойно выдержали. Так что до конца дня я больше не буду вас… трогать. – Адам посмотрел на нее насмешливо и тут же добавил, уже более серьезно: