***
Больше пользоваться чужим гостеприимством Ксавьеры не могли, а потому сразу уехали, как только Чарльза снова вызвали на работу.
Остановившись у калитки родного дома, Джон задрожал. В голове сразу заиграла какая-то непонятная мелодия, которая заставляла парня улыбаться. Конечно, не так широко, как хотелось бы, но по крайней мере Аллердайс хотя бы просто проявил положительную эмоцию.
Чарльз, наблюдая за своим сыном, тоже невольно заискрился глазами. Взяв того за руку и прикоснувшись его спины, он слегка толкнул его вперед.
— Ты идёшь?
Джон кивнул и пошёл сам. Вот уже прошли маленькую тропинку, вот они поднялись по маленьким ступеням, вот Чарльз открывает замок двери, и они дома. Парень осматривается вокруг, он имел несчастье почти забыть, как всё выглядело. Он встал на месте, когда вдруг из его головы вылетело, где его комната.
— Идем, провожу, — сказал отец сыну.
Джон услышал, как Роберт что-то прошептал Чарльзу, и тот ему кивнул. Папа повел своего сына в его комнату, а когда они пришли, то Джон, наконец-то выдохнул. Он оглядывал это место: бледно-зеленые стены с голубыми пятнами будто кричали ему о его том прошлом до похищения.
— Мне нужно идти, ты справишься? — спросил Чарльз.
— Да, — кивнул Джон.
И отец спокойно вышел из комнаты, немного прикрыв дверь и оставив небольшой проём. Джон дальше продолжал заново изучать комнату. Он немного поёрзал пятками, желая полностью ощутить родной ковёр. Парень смотрит на шкаф, рядом с которым была просто стена, заполненная различными плакатами. Джон подошел поближе: это были плакаты спортивные, постеры фильмов и различных знаменитостей. Пройдясь рукой по лощеной бумаге, он ощутил маленький бугорок. Аккуратно забравшись рукой под плакат, он схватил небольшой конверт. Вытащив его, Джон прочел название на бумаге — Китай. Вот оно… Аллердайс засунул конверт обратно, не желая смотреть его содержимое.
Обернувшись, его взору предстал письменный стол. Всё, что на нём находилось, было аккуратно сложено, и почему-то Джон подумал, что так не должно быть, это ему показалось забавным. Присев на крутящееся кресло, он положил обе руки на стол, наслаждаясь прохладой дерева. Парень увидел фотографию в рамке, от которой эмоции Джона начали бурлить. Это была та самая фотография, где его мама сидела меж двух сыновей и обнимала их. Он сам на этом фото сидел, положив свою голову матери на плечо.
— Знаешь, прости меня, — начал шептать Джон. — Но мне кажется, что это хорошо, что ты не дожила до этого момента. Думаю, ты бы вряд ли пережила такое. Но что было бы, если ты всё-таки была жива?..
— Нельзя сказать, что было бы, если случись что-то иное, — он слышит голос матери. — Но в твоих руках сотворить будущее.
— И как мне жить после всего этого?!
— Доверься своей семье. Они любят тебя, помни это.
Джон печально вздохнул. Она была права. Мама всегда говорила правильные вещи, и это даже после смерти видно. Парень взглянул на кровать, что была аккуратно заправлена. Вдруг ему на миг почудилось, что это та самая кровать, на которой он лежал, будучи в рабстве. Аллердайс накрыл своей ладонью лоб, а затем медленно прошелся до подбородка. Кажется, это его никогда не отпустит.
Парень сел на кровать, и вмиг его тело покрылось мурашками, а после Джон почувствовал полное расслабление. Сняв обувь, он лег полностью, позволив себе раскинуться. Внезапно юношу поразил смех, правда, он выглядел скорее как нервный психоз… Аллердайс перестал отдавать отчет своим действиям и вскоре залился уже настоящим смехом, иногда стуча кулаками по матрасу.
На шум в комнате среагировал Бобби, комната которого находилась по соседству. Дрейк мигом кинулся к брату, а зайдя к нему в комнату, он увидел, как Джон, уткнувшись в подушку, истерически ржал, временами сжимая её.
— Джон?! — Роберт подошел к брату и потряс его за плечи. — Что с тобой?
— Ооо, — протянул Аллердайс, а затем прокричал. — Что со мной, действительно? Я ёбнулся, вот что со мной!
Парень перестал смеяться, просто накрыв лицо руками и застыв в таком положении на несколько минут.
— Держи себя в руках, понял?! — отрезал Бобби, продолжая трясти того за плечи. — Все давно закончилось, ты вернулся к нормальной жизни!
— Да, я вернулся к семье, — начал Джон, снова усевшись на кровати, а затем с серьёзным видом продолжил. — Но ты посмотри на меня! Я уже не тот, что прежде. Что-то во мне сломалось, я урод…
— Вовсе не урод. Сломанное можно починить.
— Не в моём случае…
— Ты не должен так думать. Джон, прошу тебя, прекрати так думать!
Братья смотрели друг к другу в глаза, Джон со злостью, Бобби с сожалением.
— Знаешь, — выдохнул Роберт. — Будем честным, я никогда не смогу тебя понять, потому я не пережил того, что пережил ты.
— И слава богу, — перебил Джон. — Ты ни за что на свете не должен на себе это почувствовать, это мерзко и аморально.
— Знаю. Но тем не менее, я же твой брат? Я хочу лишь помочь тебе смириться с этим и вернуть к нормальной жизни.
— А если я не хочу?
— Так захоти!
Джон продолжал мерить Роберта взглядом. Он заметил, как Бобби меняется в лице от сочувственного выражения к напряженному.
— Мне не место здесь, ясно? Все мои шансы быть нормальным умерли два месяца назад, — сказал, наконец, Джон всё, что держалось в его мыслях долгое время.
Теперь же Бобби пронизывала злость, его губы сжались в тонкую линию. И вдруг рука Дрейка резко соскочила, и парень дал своему брату крепкую пощечину. Джон схватился за разгоревшуюся щеку.
— Если ты так считаешь, — зло процедил он. — То тогда вали на крышу и прыгай оттуда! Только знай, что от этого ты всем сделаешь только хуже.
Дрейк развернулся и ушел к себе, оставив Джона наедине с самим собой. Аллердайс смотрел на дверь, которой только что хлопнул Бобби. В глубине души парень понимал, что сморозил полную чушь, и эта чушь только что ранила Роберта. Но что он может сделать ещё?..
«Доверься своей семье. Они любят тебя, помни это.»
Он вспомнил мамины слова и вместе с этим почувствовал огромнейший прилив стыда. Ладно, это хотя бы был Бобби. А что произошло бы, если он то же самое сказал бы своему отцу? Одной пощечиной дело бы вряд ли обошлось…
Парень продолжал держаться за щеку. И вдруг до Джона дошло: та пощечина, которую дал ему брат гораздо больнее, чем все эти акты насилия, что над ним регулярно совершали. Физически да, пощечина и рядом с ними не стояла. Но его насиловали чужие люди, которых он боялся и ненавидел, а пощечину ему дал брат, которого он любил всем сердцем (хотя и не всегда в этом готов был признаться). И морально это убивает гораздо сильнее.
***
Джон пришел на кухню, чтобы налить себе чаю для успокоения, но тут он внезапно увидел отца, который сидел за столом и строго поглядывал на него.
— Присядьте, мистер Аллердайс, — Чарльз говорил спокойно. Он рукой указал на стул, что стоял с другой стороны стола. Джон подчинился и сел, с непониманием глядя на папу. Мужчина, дождавшись, когда юноша сел, продолжил. — Скажите, вас посещали мысли о самоубийстве?
— Ты всё слышал? — Джон вскинул брови.
— Отвечайте на вопрос.
Аллердайс нахмурился. С ним явно сейчас говорил не его отец, а доктор Чарльз Ксавьер, известный психолог. И именно от этого у парня участилось биение сердца. Он не знал, как отец вел себя со своими пациентами, а от того с ним приходит понимание того, что исход может быть непредсказуем.
— Частенько, — ответил, наконец, Джон. — Я часто думаю о том, что после того, что со мной произошло, мне больше здесь нет места.
— Это нормально… В смысле, это вполне естественная реакция после того, что с вами произошло. Некоторые другие жертвы, действительно, кончали жизнь суицидом после такого, — констатировал Чарльз. Но вдруг выражение его лица смягчилось, и Джон понял, что его отец вернулся. — Но ты сильнее этого, Джон! Я знаю, что тебе сейчас нелегко. И для этого я рядом, чтобы помочь осознать тебе, что жизнь на этом не закончилась. Ты еще очень молод, и у тебя есть все шансы стать нормальным.
Юноша смотрел на своего отца, а его глаза снова становились мокрыми. Он сморгнул, чтобы избавить себя от лишних слез и эмоции.
— Ты не тот, кто пострадал. А тот, кто выжил и стал сильнее. И когда ты это поймешь, тебе станет намного легче.
— Я не знаю, смогу ли, — Джон опустил глаза.
— Ты сможешь, — кивнул Чарльз. — Я тебе никогда не рассказывал историю об Эрике?
— Твоём лучшем друге?
— Да.
— И что это за история?
— Когда мы только познакомились, нам было по столько же, сколько и тебе сейчас. Хотя… Чуть моложе. Эрик тоже когда-то, как и ты, пережил сексуальное насилие. Один человек, по имени Шоу, держал его взаперти почти полгода, и юноша тогда очень сильно пострадал. Но сейчас… Ты видел его? Ты можешь сказать, что этого человека когда-то морально уничтожили? Сейчас у него вполне нормальная семья: прекрасная жена, доброй души человек, и не менее замечательные дети. А знаешь, почему так? Потому что Эрик в свое время нашел в себе силы жить дальше. Правда, я ему, конечно, помог, но всё же… Такое делается не без помощи. А если он смог, то значит, что и ты сможешь.
— Я… я не знал! Черт, — эта история шокировала Джона по самое не хочу. Он хорошо знал Эрика Леншерра, но никогда не задумывался о том, что с ним могло произойти что-то подобное. Казалось, этот человек был словно из стали.
— Ничего страшного. Такое всем не расскажешь. Но ты, я надеюсь, понял, к чему я всё вёл? Да, Эрик мой друг, брат практически, но ты… Ты мой сын! И я никаким Полам или Саймонам, никому, не позволю сломать тебя. Я даже тебе самому не дам это сделать, ты понял меня?!
Джон легонько улыбнулся. Он был поражен решимостью в словах своего отца. Этот человек знал, куда нажать на человека, чтобы он снова мог почувствовать себя полноценным, теперь Аллердайс это понял. Правда, если быть честным, он пока ещё не готов снова ощущать себя полноценным. Но по крайней мере уже есть первые шаги, а значит, скоро всё образуется. Парень очень хотел в это верить.
— И, кстати, — сказал Чарльз. — Пойди и извинись перед Робертом. В конце концов, он так же, как и я, хочет для тебя только самого лучшего.
— Да, — ответил Джон. — Я понял, что был неправ.
— Вот и замечательно.
Юноша встал из-за стола и направился к выходу, но тут же остановился, обернувшись в сторону отца.
— Спасибо, — прошептал он. — Честно, я не знаю, что бы я без тебя делал…
— Не стоит. Я лишь делал то, что должен делать любящий родитель по отношению к своему ребёнку.
Тот кивнул и пошел дальше. Джон и не подозревал, что в данный момент Чарльз обдумывал свои последние сказанные слова, о том, каким бы отцом может быть Джон? Ведь есть еще девушка Ханна, что сейчас носит под сердцем его ребенка…
Постучав в дверь, Джон вошел в комнату брата. Тот лежал на кровати, перечитывая старый мужской журнал. Заметив посетителя в своей комнате, тот отложил чтиво и посмотрел на своего брата.
— Мм? — Роберт вопросительно наклонил голову.
— Я бы хотел извиниться, — виноватым тоном начал Джон. — То, что я сказал тебе… Эта была полная ахинея, и я не должен был этого говорить.
— Ух, — Бобби привстал и сел на кровать. Выражение его лица заметно полегчало. — Ты тогда тоже прости меня, не стоило мне тебя ударять.
— Ничего, — он усмехнулся. — Я заслужил это.
— Иди сюда.
Джон подошел к Бобби, пока тот вставал. И тут Дрейк обнял Аллердайса, а тот в свою очередь расслабился в объятьях своего брата…
Потихоньку-помаленьку он возвращался в привычное русло.
========== 6. Жизнь на перезапуске ==========
— Ты это серьёзно? — Джон посмотрел на своего брата, как на идиота. — Какие ещё шахматы?..
— Ну, знаешь, я бы не стал пока тебе предлагать ходить на всякие вечеринки. Но ты даже просто прогуляться не хочешь…
— А шахматы тут причем?!
— Там как раз в парке есть небольшое местечко, где сидят на специальными столами люди и играют.
— Ага, старики в большинстве. Не хочу тусить среди них!
С того самого момента, как Джон вернулся домой, он ни разу не выходил из него. Вместо каких-либо прогулок парень больше предпочитал сидеть у окна и смотреть, как гуляют там.
— Ты ведь добьёшься того, что я тебя туда силой потащу! — сказал Бобби.
— Ты меня. Не. За-ста-вишь, — медленно и чётко процедил Джон. — Хочешь знать правду? Я не могу выйти туда.
— Знаю, — выдохнул Роберт. — Но не может же это вечно продолжаться, так ведь?
Джон выдохнул, закатив глаза. Он, взяв плед с кресла, накрылся им и в таком виде забрался на подоконник, а затем приоткрыл форточку, упершись взглядом туда.
— Вот, — сказал Аллердайс. — Если ты беспокоишься о том, что мне мало свежего воздуха, то вот: этого мне достаточно.
— Короче, — Дрейк резко рукой закрыл форточку, от чего Джон испуганно дернулся. — Мы, значит, поступим по другому. Смотри, давай так: один раз я тебя всё-таки свожу, а если тебе не понравится, то мы вернемся домой, и я больше тебя по этому поводу не побеспокою.
— Роберт, — Джон посмотрел на своего брата. Тот стоял прямо, не считая того, что держит сейчас рукой форточку, а его выражение лица было серьезным. Юноша почувствовал, что на него давят, и от этого ему стало не по себе. Шумно выдохнув и зажмурившись, он сказал. — Ладно, хорошо. Но только один раз.
Бобби расслабился, почувствовав победу со своей стороны. Вдруг зазвенел звонок в дверь, чего не ожидали оба брата.
— Я посмотрю, кто там, — сказал Роберт и ушел.
Джон остался сидеть на подоконнике, плотнее укутавшись в плед, смотря в одну точку. В мыслях завывал ветер, попеременно уступая странным голосам. Спустя некоторое время Роберт возвращается в комнату, но уже не один, а… с Ханной? Что она тут делает? Джон свесил ноги с подоконника, но продолжал там сидеть.
— Я не говорил тебе сразу, — начал было говорить Бобби. — У тебя и так потрясение хуже некуда, а с этой новостью у тебя вообще бы крыша поехала.
— И что это за новость? — Джон внимательно сузил глаза, наблюдая за девушкой, за тем, что она слегка непропорциональна.
— Я беременна, — сказала Ханна. — Почти три месяца как.
Джон смотрел на девушку и недоумевал. Теперь, конечно, понятно, откуда у неё такой живот, не могла же она его наесть, ведь так? В голове сразу всплыла та самая ночь, когда они с Ханной… И ведь это была та самая ночь, после которой Джон и оказался в плену. Понимая, к чему все идет, парень нервно выдохнул и старался беспристрастно смотреть на Ханну.