— Давай поговорим, Ли.
Ли.
— Джон, всё хорошо, можешь быть свободен.
Мужчина мнётся пару секунд на одном месте, но всё же оставляет меня наедине с зеленоглазым разрушителем моей репутации и того, что я так долго строила — стены.
— Говори быстро и по делу, — театрально зеваю и поправляю ремешок сумочки на плече.
— Это тебе, — Гарри пожимает плечами как-то слишком по-мальчишески и его губ касается смущённая улыбка. — Я хотел купить розы, но…
— Я люблю ромашки, Гарри, не стоит объясняться.
Он разрушает мою репутацию, а потом дарит ромашки и смущённую улыбку подростка. На секунду я забываю, что передо мной стоит парень, который пришёл в мой дом в отвратительной футболке от «Gucci». Но каким-то образом он, мистер Нахальные Штаны, превратился в моё обезболивающее всего за несколько дней и моментов, которые подарило мне его сердце.
Небольшая доза Гарри Стайлса способна на многое.
— Мне нужно объяснить некоторые вещи, Елена, иначе твоя испорченная репутация превратится в завтрашний день.
Мне не совсем понятно, что Гарри имеет в виду, но я хочу сгореть до тла и проснуться с мыслями о том, что всё это был ужасный сон, в котором я не начала искать себя в чужой жизни.
— Давай поговорим с тобой, пожалуйста.
— Говори.
— Не здесь, — парень качает головой, и я прячу свои покрасневшие щёки за букетом ромашек. — Я знаю один уютный ресторан.
Он ждёт ответа и смотрит на меня как собака на кусок мяса, но я хочу видеть другой взгляд.
Извиняющийся.
— Хорошо, — улыбка на моём лице растёт и я не хочу, чтобы Стайлс видел её, ведь тогда он заметит одну важную деталь… — Поехали.
Парень выглядит удивлённым и даже застигнутом врасплох.
— Я очень голодна, Гарри, так что у тебя есть буквально пара минут для того, чтобы сесть за руль своей чёртовой машины и отвезти меня поужинать куда-то, где знают, что такое «Аи».
— Понял, — мистер Нахальные Штаны открывает мне дверь своей «пока-ещё-не-Ауди» и я сажусь в машину.
Я наблюдаю за быстрыми шагами Гарри и в моей голове стираются воспоминания о провальном вечере, когда я чувствовала себя героиней песни «The Lucky One».
— Обещаю, что сегодня вечером ты не будешь голодна.
Не знаю, какой смысл он подразумевает под этими словами, но моё нутро подсказывает мне, что играющие недавно бесы в его глазах — лишь начало. Мы мчимся по вечернему городу, на фоне играет «Ride» Cary Brothers и я всматриваюсь в лица прохожих, так стремительно идущих куда-то. Замечаю несколько пожилых парочек и нежная улыбка появляется на моих губах.
— Мой дедушка очень сильно любил мою бабушку, — внезапно говорит Гарри. — Когда ей поставили неутешительный диагноз, он сказал, что настоящая любовь сможет победить всё, — на секунду парень замолкает и я не до конца понимаю, что его голос дрожит. — Теперь он делает одну чашку ванильного чая и в ванной стоит одна зубная щётка.
Мне хочется сказать, что «всё будет в порядке», но Гарри взрослый мальчик и он знает, что такое не проходит. Очень больно и тяжело, когда вокруг тебя умирают люди, потому что дальше нужно жить с мыслью, что ты всё ещё здесь, а рядом нет того, кто играл тебе песни на гитаре и щекотал за пятки по утрам.
— Мне жаль, — это всё, что я говорю и слёзы непроизвольно начинают течь по моим щекам. — Останови машину, пожалуйста.
Гарри выполняет мою просьбу и я выскакиваю из автомобиля. Рядом какой-то парк и я замечаю лавочку. Занимаю там место и вглядываюсь в кроны деревьев. Они прекрасны и одиноки — им плевать на то, что происходит вокруг. Я завидую им и сочувствую одновременно.
— Елена, — рука Гарри касается моего плеча и я накрываю её своей. — Ты можешь рассказать мне, если хочешь.
— А потом ты подорвёшь мою репутацию этим?
Кудрявый хмурится и проводит языком по нижней губе. Я вижу в его глазах честность, но хочу видеть другое.
Другое.
Другое.
Другое.
Другое.
Другое.
— Я ничего не сделаю, Елена.
И я верю ему, но это чувство похоже на лёгкое дуновение ветра.
— Люди считают меня холодной и ко всему безразличной, только потому что я дочь Патрисии Джонс, — качаю головой и пытаюсь успокоиться. — Но они не знают и половины того, через что я прошла. Всё это было как снежный ком, понимаешь? — я смотрю Стайлсу в глаза и вижу там что-то родное, почти знакомое. — Смерть отца, булимия, холод матери, давление со стороны — как тут не сорваться?
Парень потрясён моим откровением и его губы слегка приоткрываются.
— Я просто хочу жить нормальной жизнью и встретить старость не с сумкой от «Chanel».
Я утопаю в его глазах, которые не знают меня настоящую.
— Ты сильная девушка, Елена.
Мне приятно, что Гарри считает меня сильной, но я не стану от этого действительно сильной.
— Кто та девушка?
Я любопытная. Через чур, знаю, но ничего не могу поделать со своими мыслями.
— Моя бывшая.
— И как? Вызвал у неё ревность?
Мне становится неприятно от собственного вопроса и в воздухе витает неловкость.
— Скучаешь по ней?
Гарри смотрит мне в глаза и я чувствую искру, проскакивающую между нами.
— Немного, но я не могу перестать думать о тебе.
Ох.
— Со мной тоже такое было.
Мы смотрим друг на друга пару секунд и наши губы соприкасаются почти в невесомом поцелуи. Я кладу руки на его шею, а он притягивает меня к себе ближе и я чувствую себя старшеклассницей. Мне хочется, чтобы этот момент никогда не заканчивался, но в следующую секунду он отрывается от моих губ и говорит:
— Хорошие девочки отправляются на небеса, а плохие — куда захотят, Елена.*
Комментарий к Часть 5
* — Уте Эрхардт
Следующая часть… Ох, просто дождитесь ???
*типа интрига”
========== Часть 6 ==========
***
taylor swift — dress
Хорошие девочки отправляются на небеса, а плохие — куда захотят, Елена.</i
Его руки исследуют моё тело и я сдерживаюсь, чтобы не наброситься на него, ведь на нас слишком много одежды и томление начинает раздражать. Мои руки дрожат и Гарри улыбается. Между нами несколько слоёв одежды — меньше, чем любовь, но больше, чем просто страсть.
Между нами татуировки и что-то под рёбрами.
— Когда я покупала это платье, то даже предположить не могла, что однажды ты его снимешь.
Его губ касается самая привлекательная улыбочка и мне становится спокойно на душе, потому что Гарри Стайлс разрушил всё за одну минуту и собрал за секунду.
Так это работает.
Я могу сказать, что это пустяки и попытаться не распускать руки, но, если честно, не вижу в этом смысла, ведь я не лгунья.
— Какое интересное замечание, — он хмыкает и расстёгивает змейку на моём платье. Ткань скользит по моему телу и прохладный воздух в его комнате обжигает. — Выглядит знакомо, Елена.
Гарри шутит, но я пылаю. Думаю, что красным. Таким образом он оказался неизбежным, а я даже не пыталась его миновать, но если я обожгусь, то буду знать, что между нами был ток.
— Ты играешь нечестно, Гарри.
Мне нужно увидеть его сверху. Услышать его шёпот возле уха и почувствовать прикосновения на теле — тогда я буду знать, что жива и всё ещё здесь — рядом с ним.
Гарри Стайлсом — парнем, который произвёл на меня худшее впечатление, а теперь он снял с меня платье и всё показалось в другом цвете.
— Как и ты, Елена, как и ты, — мы падаем на его кровать и я хныкаю, потому что я в одном нижнем белье, а Гарри полностью одет. — Знаю, о чём ты думаешь, но позволь всему случиться позже. Почувствуй этот воздух, услышь биение моего сердца и увидь в моих глазах то, что я так отчаянно пытаюсь скрыть.
Елена, которую все знали, умерла вчера.
Вчера много лет назад, когда однажды солнце над её головой не взошло.
— Такой важный момент, — Гарри вздыхает и опускает голову мне на грудь, покрывая её поцелуями.
Я слегка отталкиваю его и буквально стягиваю рубашку с него. Парень разбирается со своими джинсами сам, и я улыбаюсь уголком губ. Хочу сделать этот момент сладким, таким, чтобы я прожила его сейчас, а не завтра утром, когда на моём теле будут следы от сегодняшней ночи.
— Чувствую себя очень странно, если честно, — говорю я, когда Стайлс достаёт из прикроватной тумбочки серебристый пакетик. — Ты говорил, что относишься серьёзно к отношениям, — на его лбу выступила испарина и мне хочется запустить руку в его волосы.
Он напоминает мне коробку шоколадных конфет: я не знаю, какая конфета попадётся точно так же, как не знаю, что Гарри скажет или сделает в следующую секунду.
— Давай беспокоиться только о следующем мгновенье и распоряжаться временем правильно.
Свет в конце моего пути гаснет, но я не виню Гарри.
— Просто давай уже сделаем это, чёрт возьми, — моё терпение заканчивается, я морально избита, но благодаря прикосновениям этого парня собираюсь стать другой версией Елены. Улучшенной.
Мне хочется быть особенной в этот момент.
— Не медли, — я больше не контролирую свой голод и мысли. Всё такое размытое и красивое вокруг, но Гарри красивее.
Тогда всё происходит: он снимает с меня последние кусочки ткани, отделяющие нас друг от друга и я по-настоящему чувствую его. Самым лучшим образом. Это напоминает момент из фильма, но всё так реально, что я ни на минуту не сомневаюсь.
— Хорошо? — он шепчет и я замечаю его яркие зелёные глаза, дающие мне в этот самый момент всё и ничего.
— Хорошо.
Он нетороплив и осторожен. Я оставляю царапины на его спине и Гарри прикрывает глаза. Чувствую себя на миллион долларов и пытаюсь отогнать непрошеные мысли о том, что между нами изменится, но его руки на моих бёдрах и груди говорят о нежности и страсти, а взгляд — о том, чего я и не думала просить.
— Это платье будет напоминать тебе об этой ночи, — опуская голову на мою грудь, почти разборчиво говорит парень. — Теперь это моё любимое платье.
И всё вокруг становится таким радужным и искрящимся, как Таймс-Сквер в новогоднюю ночь. Искры летят из моего сердца и задевают Гарри. Он чувствует себя прекрасно, я вижу. Так, как никогда до этого. Он разрушил мою репутацию и я позволила ему думать, что он спас меня.
— Никогда не забывай о том, что произошло между нами, Елена.
Гарри смотрит на меня взглядом, которого я так давно не видела нигде, а после касается моего лба и пропускает волосы сквозь пальцы.
— Ты великолепна.
Я дарю ему ключ от своего сердца и поцелуй в грудь.
Мы оба знаем, что только что произошло. Моё платье — доказательство.
***
Я просыпаюсь следующим утром от солнечных лучей, играющих на моём лице. По соседству лежит Гарри и его сонное лицо выглядит превосходно.
Просто великолепно.
Когда я выхожу из квартиры Стайлса на Третьей авеню, парень посапывает в подушку и, вероятно, видит в своих снах картинки прошлой ночи. Это вызывает у меня улыбку и смятение, потому что моё платье — это напоминание теперь. Не знаю, что будет дальше, но если всё серьёзно, то я хочу держаться за руки, даже если моя репутация будет испорчена вновь. Что это за отношения, когда нельзя держаться за руки? Я хочу этого больше, чем туфли от Джимми Чу. Хочу этого сильнее, чем тепла в самый холодный день февраля. Моё сердце сказало Гарри: «Заходи, располагайся. Будь, как дома». Такие дела.
Я оставляю мистера Нахальные Штаны с тяжестью в груди. Всё превращается в большую пытку, когда на пороге своего дома я вижу ботинки Зейна, которые мы покупали вместе, и слышу голос Джордин. Зейн — это пол беды, Джордин — полторы. Они вместе — глобальная проблема. Снова превращаюсь в любопытную девушку и ищу их в доме. Их голоса доносятся из кухни и я иду на звук. Разговор проходит на повышенных тонах и я слышу фразу Джордин: «Отношения закончились, если примирительный секс не так уж и хорош, как раньше».
— Ты знаешь, почему я расстался с Еленой, — чеканит Зейн. — И я буду винить себя до конца своей жизни.
— Если бы так раскаивался, Малик, то рассказал бы всё Елене, но теперь ей нет дела до тебя и твоих извинений, — я не вижу лица сестры, но знаю, что она злобно ухмыляется. — У неё новый парень.
— Я видел её нового парня, Джордин, и я искренне рад за Елену. Если тот парень из школы Парсонс делает её счастливой, то я поддержу Елену.
Что ж, мне хватает этого, чтобы прекратить играть в шпиона.
— Так почему же ты расстался со мной, Зейн? — они оба напуганы и удивлены. — Ты мне так и не сказал причину, по которой ушёл.
Брюнет опускает голову и я просто пялюсь на его худое тело, обрамлённое красным свитером.
— Елена, я хочу быть честен с тобой.
— Малик, заткнись, — вмешивается Джордин, но мой бывший даже не смотрит на неё. — Это не только твой секрет.
— Потеря моей невинности тоже была секретом, но ты разболтала всё матери, и она сделала из меня дешёвку.
Так это было: я рассказала своей сестре про свой первый раз, а она помчалась рассказывать всё матери. Тогда я приняла решение не разрешать одной и той же руке разбивать моё сердце дважды.
— И я сожалею, Елена, — Джордин всплёскивает руками и отворачивается. — Мне жаль, очень.
Но я не верю.
— Мы знакомы с детства, Елена, и ты была моей первой любовью, — начинает Малик. — Ты всегда будешь тёплым воспоминанием о беззаботной юности.
Моей тоже, Зейн, моей тоже.
— Я сделал кое-что плохое, — Зейн смотрит на меня печальным взглядом и я вижу в его глазах влагу. — Сделать тебе больно — это последнее, чего я хотел.
Нельзя расстаться так, чтобы никто не страдал.
— Просто скажи правду, Малик.
Брюнет выдыхает и прикрывает глаза.
— Я изменил тебе с Джордин.
Земля уходит из-под моих ног буквально на пару секунд, но я шепчу про себя свои собственные молитвы и думаю о лучшей ночи в моей жизни.
— Спасибо, что сказал это.
Я услышала это, укололась, потерпела маленькое крушение и ожила.
— И ты даже не злишься? — Джордин поднимает брови и смотрит то на меня, то на Зейна.
— Мне двадцать чёртовых лет, Джо, — я давно не называла её так. — Мне больно, неприятно, но я не могу вычеркнуть из своей двух самых близких людей. Ты облажалась. Снова, — качаю головой и ухмыляюсь. — Я тоже ошибалась, так что мы квиты.
Почти квиты, но Джордин никогда не узнает этого.
Никогда-никогда.
— Я пойду в свою комнату.
Чувствую взгляд, которым меня провожает Малик и вспоминаю наш первый поцелуй.
Правило третье: не вспоминать о поцелуях с бывшими.
***
В течение двух дней я игнорирую все звонки и сообщения. Никого не пускаю в свою комнату и никуда не выхожу. В моём плеере играет «I Don’t Want to Miss a Thing» и я грущу так, как никогда прежде. Хочу и не хочу одновременно всё и ничего — как банально. Мне хочется напиться, расплакаться где-то у моря, чтобы никто не увидел моих слёз или чтобы они не казались такими значительными. Музыка в моей жизни изменилась, но я всё ещё здесь.
Я живу.
Я пою.
Я танцую.
Я здесь. В эту самую минуту я отпускаю ту Елену, которой была прежде. Теперь я буду той, кем я есть сейчас. Я больше не хочу быть мнением кого-то, кто меня не знает. Хочу, чтобы меня полюбили и в первом, и во втором случае — независимо от того, какой будет моя репутация, сексуальная ориентация, материальное положение и сумочка. Я потеряла парочку вещей, но мне не нужно, чтобы они вернулись ко мне снова. Разбитое сердце, иллюзия и испорченная репутация — не мои друзья. Пускай у меня не будет двое детей к двадцати двум годам, как у Ганди; не будет тридцати симфоний, как у Моцарта. Я просто хочу быть живой — не хочу быть Бадди Холли.* Не хочу считать себя мёртвой, чтобы чувствовать себя живой.
Не хочу отсчитывать дни до собственной смерти. Я хочу решать свои собственные задачи и получать опыт. Мечтаю переродиться в чайку и улететь отсюда, чтобы стать музой для кого-то. Мне нужно супер-геройское дерьмо. Я хочу любви. Настоящей любви, а не холода от сумок «Hermes». Чтобы кто-то боролся не со мной и моей репутацией, а за меня и мою любовь.
Я не верующая. Люди рождаются, стареют, а потом они умирают.** У меня лишь желание прожить жизнь так, чтобы быть здесь и сейчас, а что будет потом, если честно, меня не интересует, потому что тогда меня уже не будет. Как бы я не игнорировала вселенскую скорбь и боль, она вернётся и даст мне по лицу. Я могу принять это как данность, а могу бороться и победить — это фокус.