— Джеймс, — парень убирает руку с моего плеча и идёт к двери. — Тебе следует обсудить с ним тот вечер, правда. Ты — мой друг и я хочу, чтобы ты была счастлива. Даже если не со мной.
Томлинсон оставляет меня наедине с мыслями, которые убивают меня. Проходит несколько минут и я слышу приближающиеся шаги, поэтому выключаю свет на кухне.
— Джеймс?
Гарри.
— Что ты здесь делаешь в темноте? — я слышу в его голосе усмешку. — Ничего же не видно.
В этом и смысл.
— Джеймс.
Гарри находит выключатель, и кухня озаряется светом.
— Здесь же убиться можно было.
— Мне было нормально.
Повисает неловкая тишина и я точно знаю, что должна сказать.
— Спасибо большое за пионы, Гарри. Они очень красивые.
— Это меньшее, что я мог сделать после того случая. Сейчас я знаю, что должен объясниться перед тобой, потому что не хочу вводить тебя в ещё большее заблуждение.
— Хорошо, но перед этим позволь сказать кое-что мне, — Стайлс кивает и подходит ко мне. — Ты думаешь, что я ненавижу тебя, потому что ты не получал ответа от меня некоторое время. Роуз рассказала мне, — щёки Гарри краснеют. — Поверь, Гарри, я хочу ненавидеть тебя также сильно, как и люблю, но не могу.
В следующую секунду он целует меня.
Я чувствую всё тот же вкус ментоловых сигарет и отчаяния вперемешку с лучшими извинениями.
Это один из тех моментов, что просто исчезают из памяти, но я чувствую его от сердца до кончиков пальцев.
— Я был не в своём уме, когда даже не попытался объяснить тебе всё.
Он прижимает меня к холодильнику, и его поцелуи обжигают словно огонь.
И вдруг я начинаю верить ему снова.
— Тем вечером я правда собирался приехать к тебе после встречи с Хелен, — он сглатывает и продолжает. — Я хотел, чтобы она вернула кое-что, что принадлежит мне.
Гарри обнимает меня.
Не знаю почему, но, кажется, я прозреваю.
— Твоя скрытность начинает раздражать, Стайлс, — я запускаю пальцы в его волосы и начинаю накручивать один локон. Гарри прикрывает глаза и утыкается лицом в изгиб моей шеи.
Я околдована Гарри больше, чем можно себе представить.
— Я могу разговаривать с сотнями людей за день, Джеймс, — шепчет он и я чувствую его влажные поцелуи на своей шее. — Но правда в том, что никто из них не сравнится с тем, как ты можешь заставить меня улыбнуться всего за одну минуту.
Гарри отстраняется от меня и его рука касается моего лица.
— Ты такой хороший, но поступаешь так неправильно, — мои губы около его губ.
Я слышу оповещение о приходящем мне на телефон сообщении, но игнорирую его и вместо этого целую Гарри.
Снова.
— К чёрту соцсети, — Стайлс ухмыляется и начинает покрывать мою шею поцелуями.
Снова.
И все те разы, когда я впускала Гарри просто для того, чтобы он снова ушёл, исчезают, когда он опять возвращается и целует меня наилучшим образом.
— Я влюблена в тебя так сильно, — слова вырываются из моих уст прежде чем я успеваю подумать.
— Джеймс, — его голос ласковый, а на губах — моя любимая улыбка.
Я слышу, как мне и Гарри приходят оповещения на телефоны.
— Прервёмся на секунду, — я достаю свой телефон из заднего кармана и вижу, как Гарри делает то же самое. — Что это? — я вижу рассылку из твиттера.
— Профиль, которые постит всякие сплетни, — кудрявый хмурится и я открываю содержимое рассылки.
Моему взору предстаёт фотография страницы из чьего-то личного дневника и первая строчка заставляет моё сердце замереть: «С того момента как я увидел Джеймс Голден, я знал, что проведу остаток своей жизни избегая её, потому что она околдовала меня…»
Он в моей голове, я проигрываю войну и небо становится чёрным, словно перед штормом.
========== Часть 14 ==========
***
В конце концов, всё, что у тебя остаётся — это ты сама.
— Я влюблена в тебя так сильно, — слова вырываются из моих уст прежде чем я успеваю подумать.
— Джеймс, — его голос ласковый, а на губах — моя любимая улыбка.
Я слышу, как мне и Гарри приходят оповещения на телефоны.
— Прервёмся на секунду, — я достаю свой телефон из заднего кармана и вижу, как Гарри делает то же самое. — Что это? — я вижу рассылку из твиттера.
— Профиль, которые постит всякие сплетни, — кудрявый хмурится и я открываю содержимое рассылки.
Моему взору предстаёт фотография страницы из чьего-то личного дневника и первая строчка заставляет моё сердце сделать сальто: «С того момента как я увидел Джеймс Голден, я знал, что проведу остаток своей жизни избегая её, потому что она околдовала меня…»
— Не могу поверить, что Хелен сделала это, — шепчет Гарри и я вижу слёзы в его глазах.
Раньше я не могла и подумать, что джентльмены умеют плакать.
— Гарри, — я дотрагиваюсь до его плеча, но он отталкивает меня и уходит, даже не посмотрев в мою сторону.
Знаю, что поступаю неправильно, читая это, но Гарри не объяснял своих чувств ко мне, а эта страница в его дневнике знает куда больше, чем я, возможно, могу предположить…
Я снова смотрю в свой телефон и начинаю читать:
«С того момента как я увидел Джеймс Голден, я знал, что проведу остаток своей жизни избегая её, потому что она околдовала меня. Я не помню как родился, что получил в подарок на первое Рождество и как впервые отправился на пикник, но я помню, как впервые услышал самый прекрасный смех в мире.*
Он принадлежал Джеймс.
Я понял, что это станет проблемой, когда она посмеялась с моей самой ужасной тук-тук шутки. И, возможно, она первая увидела меня таким, какой я есть или каким хочу быть.
Джеймс была милой красивой. Наверное, самой красивой девушкой из всех. Самое интересное, что она не осознавала это. В её глазах всегда было море. Пожалуй, я никогда не встречал кого-то такого вдохновлённого.
Она видела, каким одиноким я был, но ничего не говорила. Я заметил это её в голубых глазах — понимание. Иногда я ловил на себе её взгляд, когда рисовал что-то в своей тетради или когда писал в своём блокноте о ней.
Джеймс была простой, но при этом о ней всегда отзывались как о человеке, общение с которым очень сложное и двусмысленное.
Она пыталась меня разгадать, но тем больше не понимала. Джеймс часто кричала на меня и говорила, что я не способен на разговоры. Тем не менее она всегда разрешала мне быть рядом с ней, даже когда я возвращался к ней в чём-то или в ком-то запутавшийся.
Я хотел смеяться с Джеймс и засыпать, держа её в своих объятиях. Грезил о том, чтобы мы могли делать за закрытыми дверьми. Сколько бы всего узнали вместе и от чего бы отказались.
Я проводил с Джеймс много времени в университете, но даже этого не хватало, потому что я начинал скучать уже через десять минут.
Всегда уходил, оставляя её со слезами на глазах и разбитым сердцем, потому что Джеймс Голден — моя сплошная болевая точка.
Твой аромат — наркоз, изнеможенье, обморок, истома. Как странно вспомнить, что бутон был прост и не сулил особого восторга…**
22.10
Я смотрю на дату и понимаю, что он написал это в день моего рождения. Как раз тогда, когда мы впервые поцеловались.
— Джеймс, — я слышу голос Роуз и поднимаю свои заплаканные глаза. — Мне жаль…
Ничего не говоря, обхожу подругу.
— Он на балконе.
the fray — never say never
Я вытираю слёзы и отмечаю про себя, что в последнее время постоянно плачу.
Чаще всего из-за Гарри.
— Гарри, — я тихо зову его и захожу на балкон. Здесь чертовски холодно. — Пойдём внутрь, прошу, — тяну его за руку, но он не шевелится.
Он поднимает глаза к небу и я замечаю дорожки слёз на его щеках.
— Небо сегодня очень красивое, — замечает парень.
Это напоминает мне вечер, когда он рассказал о том, что у него есть девушка.
— Пойдём внутрь, ты заболеешь, глупый, — я снова тяну его за руку, но он по-прежнему не двигается. — Хорошо, — я скрещиваю руки и становлюсь возле него. — Я буду стоять здесь, рядом с тобой. Если заболею, то это будет на твоей совести.
Если шантаж — это единственный выход, то я согласна на него.
— Я никогда не хотел, чтобы люди увидели эту мою сторону, — парень пожимает плечами и я замечаю в его правой руке стакан виски и сигарету. — Романтичность — не мой конёк.
— Какая разница, что скажут другие, Гарри? — я развожу руками в стороны и заставляю его взглянуть на меня. — Пока ты пытаешься скрыть часть себя от посторонних глаз — жизнь проходит мимо.
Он продолжает плакать и теперь я вижу в его изумрудных то, что не замечала раньше — отчаяние.
Я думала, что отчаяние только на его губах, но оно было закопано куда глубже.
— Я долго пыталась вспомнить момент, когда влюбилась в тебя, — Гарри делает глоток виски и продолжает смотреть на меня. — Мне казалось, что таким образом я смогу найти все воспоминания о тебе в своей черепной коробке и перестать любить, — горько усмехнувшись, добавляю я.
В моих самых диких мечтах он — мой король, а я — его львиное сердце.
— И сейчас я очень чётко помню тот момент, — я смотрю на ночное ноябрьское небо и расплываюсь в улыбке от воспоминаний. — Это был второй курс, мы сидели в кафетерии и что-то обсуждали.
Воспоминания проносятся в моей памяти, словно я смотрю в калейдоскоп — также ярко и красочно.
— Шла речь о том, чтобы наша группа участвовала в каком-то конкурсе. Я предложила идею, но меня никто не услышал, — поворачиваюсь к парню и вижу то, что и не думала увидеть — горько-сладкую улыбку. — Никто, кроме тебя, Гарри.
Я сломлена, но спасать нужно не меня.
— В тот момент я посмотрела на тебя и ты сказал, что моя идея хорошая. Ты разговаривал со мной так, словно я была твоим другом.
— Эй, ребят, Джеймс дело говорит. Это отличная идея, — он поправляет волосы и смотрит на меня. — Нужно чуть-чуть поработать над ней и мы в финале, я уверен.
— Спасибо, — чувствую, что мои щёки покраснели.
— Не надо краснеть, Джеймс. Ты — находка.
— Я так не думаю, Гарри.
— А ты заставь себя так думать. Такие девушки как ты являются нашим будущим…
— Это самое настоящее, что я когда-либо испытывала, Гарри. С той самой минуты я начала думать о том, что я не знаю, как стать той, по которой бы ты скучал в два часа ночи.
Стайлс вздыхает и поправляет свои волосы.
— Такие люди как я, не подходят таким людям как ты.
— Хватит! — я толкаю его в грудь и он слегка пошатывается. — Мы уже выяснили, что я тебе небезразлична. Ты бы не посвящал какой-то ничего не значащей для тебя девушке страницу в личном дневнике.
Он не играл со мной. Теперь я это знаю, но почему у меня складывается такое впечатление, словно его никогда по-настоящему не было рядом со мной?
— Я понимаю, что этот вечер отстойный и ты в ужасе от происходящего. Поверь, Гарри, когда я в плохом настроении, мне тоже хочется разрушить отношения с каждым, кого я знаю, — обнимаю себя руками и ёжусь от холода.
На этот раз от холода.
— Если тебе есть что сказать мне, то не молчи, пожалуйста, — я касаюсь его лица рукой и Гарри прикрывает глаза.
Любовь — это то, чего Гарри Стайлс никогда не просил.
— Я не могу перестать думать о тебе, Джеймс, — он кладёт свою руку поверх моей и я слышу звук разбивающегося стекла. — Я думаю о тебе очень много. Всё время, на самом деле. Это всегда ты, Джеймс.
Впервые вижу Гарри таким слабым и уязвимым и от этого моё сердце сжимается.
— Я думаю о тебе так много, что мне даже странно, откуда берётся время на всё остальное.***
— Тогда почему ты все эти годы молчал? — слёзы обжигают моё лицо и я чувствую, что даже водостойкая тушь растеклась.
— Потому что я никогда не знал, как сделать тебя счастливой.
Вот так всё просто.
Счастье и боль, оказывается, находятся в одном спектре.
— Сейчас, Гарри, я счастлива, потому что всё то время, пока я теряла свою гордость в попытке узнать тебя, — прижимаюсь своими губами к его шее и оставляю там лёгкий поцелуй. — Всё то время, пока я была безоговорочно влюблена в тебя, — я запускаю свои пальцы в его взъерошенные волосы и оттягиваю их. — У тебя были самые реальные чувства ко мне.
Гарри отстраняется от меня и я немедля целую его со всем спектром своих чувств: отрицанием, болью, отчаянием, отрешённостью, ненавистью, безнадёжностью и, самое главное — любовью.
Гарри Стайлс был королём всего.
Он был королём моего сердца, тела и души.
— Я вижу будущее с тобой, Гарри, и если тебе этого недостаточно, то… — он кладёт палец на мои губы, заставляя замолчать.
— Ты видишь будущее со мной? — в его голосе я слышу недоверие и боль.
Боль.
Боль.
Боль.
Боль.
— Я представляю его с той самой секунды, как ты обратил на меня внимание в кафетерии.
Я знаю, что у нас с Гарри всё запутанно и сложно, но реально. Так что я назову любое место домом, если там будет он.
—Уверен, что тебе никогда не приходило в голову, что я не могу сказать «привет» из-за риска услышать твоё тихое «прощай», Джеймс, — зеленоглазый отпускает меня и делает шаг назад. — Я убедил себя, что счастлив с Хелен. Это было не так уж трудно, ведь раньше я думал, что счастье — это когда ты не одинок и у тебя есть с кем поболтать по телефону, пока ты куда-то идёшь.
Сколько оттенков в одиночестве Гарри Стайлса?
— Мне казалось, что можно стереть любовь из памяти, но, как оказалось, выкинуть из сердца — это уже другая история, Джеймс.****
Я вижу, как ему тяжело, но знаю, что мы должны пройти через это.
Сейчас или никогда.
— Ты словно зыбучий песок.
Я улыбаюсь, потому тоже сравнивала его с зыбучим песком.
Так это работало.
— И теперь, когда ты всё знаешь, я не знаю, что делать, потому что по части отношений — я девственник. — Стайлс ухмыляется, но с такой теперь для него привычной болью. — Мы с тобой…
— Такие понятные теперь, Гарри, — я хочу взять его за руку, но он отступает назад. — Мы могли бы попробовать, понимаешь? После нескольких месяцев борьбы мы с тобой всё выяснили. Если ты уйдёшь, то ты будешь самым большим козлом из всех.
— Однажды, стоя возле панорамного окна с видом на Сиэтл, ты поймёшь, Джеймс.
В его голосе — любовь, в словах — боль.
— Не смей уходить, Гарри! — я срываюсь на крик и не узнаю свой голос. — Только не сейчас.
— Мне жаль, — парень выходит с балкона и я слышу его всхлипывания.
— Я хочу, чтобы ты вернулся, Гарри… — мой голос переходит в шёпот.
Гарри не возвращается.
Ни через пять секунд.
Ни через минуту.
Ни через десять.
Мы были почти хороши друг для друга.
У нас почти всё получилось.
В конце концов, всё, что у тебя остаётся — это ты сама.
========== Часть 15 ==========
***
Я буквально вижу какой-то порядок во всём этом бардаке.
Дни пролетают быстро.
Я вижу Гарри несколько раз: в кафетерии, сидящем в компании Дрейка и Майкла; в библиотеке, пишущим что-то в своём блокноте; на парковке, разговаривающим с Хелен на повышенных тонах, и в актовом зале, слушающим ужасную речь декана перед практикой.
Он не делает попытки, чтобы вернуть всё на свои места, а я больше не делаю вид, словно он — единственный парень в мире. Теперь мы лишь изредка переглядываемся, иногда здороваемся, оба делаем вид, что всё как раньше — что мы всё ещё друзья.
Мы больше не разговариваем, потому что он знает, что я люблю его.
Я не разговариваю с ним, потому что знаю, что он не хочет быть со мной.
— Мистер Стайлс и мисс Голден, останьтесь, пожалуйста, — миссис Марпл закрывает дверь за последним студентом, выходящим из аудитории и смотрит в свой блокнот. — У вас двоих есть один плохо написанный тест.
— Мне обязательно нужно написать его сегодня?
Гарри говорит только о себе.
— Да, потому что я не собираюсь оставаться ещё раз, — миссис Марпл выдаёт нам два теста и утыкается в свой блокнот, пытаясь что-то найти в нём.
Я вижу тему теста и понимаю, что абсолютно ничего не помню. Гарри же в свою очередь берёт ручку и быстро обводит правильные ответы. Конечно, каким-то образом ему не нужно читать один и тот же параграф по двадцать раз.