Тарьей облегченно вздыхает, когда густую тишину нарушает звук захлопывающейся двери. Он знает, что Марлон озадачен его внешним видом – помятый, усталый, задумчивый и грустный. Но парень сейчас не готов делиться проблемами, которые мертвой хваткой вцепились в глотку и не дают свободно дышать. Беспокойство Лангеланда читается в каждом содрогании мускулов на лице, в каждом движении, в каждой натянутой улыбке. Мысль о том, что в ничтожной жизни Тарьея ещё остался друг – единственный человек, на которого можно положиться, – вселяет надежду, которая теплой дрожью вливается под кожу. Он не один.
Сандвик пытается отвлечь себя от бессмысленных раздумий раскладыванием вещей в шкафу, хотя раскладывать, как на деле оказалось, почти нечего. Две теплые толстовки, три футболки с необычными принтами и несколько пар брюк, среди которых синие потрепанные джинсы. Когда на кону стоит твоё будущее, особо не остается времени на детальное изучение гардероба и собирание чемоданов. Тарьей, не разуваясь, раскидывается на кровати, мысленно ругая себя за чрезмерную придирчивость к выбору одежды, и медленно погружается в сон. Он искренне надеется, что сможет выспаться. Впервые в этом месяце.
******
Тарьей просыпается от лязгающего звука мобильного телефона, который яростно бьёт по барабанным перепонкам, и буквально подрывается на кровати. Блондин не знает, сколько времени проспал, но понимает, что позволить себе закрыть глаза на пару минут было неудачной затеей. Он неохотно берет в руки телефон и сдавленно вздыхает, замечая на экране горящее слово «Мама». Сердце сжимается в комок, превращая кровь, пульсирующую по венам, в жидкий лед. Стальными иглами под кожу колет неоправданный страх. Сандвику не хватает смелости, чтобы ответить на звонок. Может, родители переосмыслили сложившуюся ситуацию? Может, они наконец осознали, что совершили безумную ошибку? Может, они готовы простить и принять его настоящим, без притворных иллюзий и надежд? Нет, родители никогда не смогут наступить себе на горло и закрыть глаза на общепринятые законы. Им плевать на то, что на дворе двадцать первый век, и каждый человек в праве самостоятельно вершить свою судьбу без контроля общества. Они верят только в то, во что им удобно верить.
Сандвик с досадой сбрасывает вызов и откладывает телефон на прикроватную тумбочку. Он удобнее размещается на кровати, на ходу снимая с себя обувь, и закрывает глаза. В груди предательски щемит сердце, напоминая о последнем разговоре с матерью. Наверное, она ещё ночью все рассказала отцу, и теперь они разыскивают Тарьея, чтобы как можно строже его наказать и посадить под домашний арест. Раньше, когда блондин творил немыслимые глупости, это спасало ситуацию. Только вот семейство Сандвик так и не осознало до конца, что их горячо любимый сын давным-давно вышел из подросткового возраста. Может, они просто отказываются это понимать, но от правды не убежишь. Перед Тарьеем настежь открыта дверь во взрослую жизнь, только вот почему-то он не решается пересечь порог. В прошлом его держит многое, как бы горько не было это признавать. То, что принуждает его рассыпаться на осколки, по-прежнему не отпускает, удерживая за руки и за ноги скрипящими цепями.
Телефон прерывисто пищит, оповещая о новом сообщении, но Сандвик наперед знает, кто так настойчиво пытается с ним связаться. Родители не успокоятся, пока не получат ответ, и вполне могут поднять на уши весь Берген. Это было бы в их стиле. Тарьей тянется за телефоном, преодолевая жгучую боль, сковывающую мышцы. Усталость не перестаёт о себе напоминать, и блондин в который раз даёт себе обещание выспаться этой ночью. Перед глазами все плывёт, как в тумане, но парень протирает глаза и пытается разобрать слова:
«Сынок, перестань игнорировать наши звонки. Ты не можешь так поступать с нами…
А какое родители имели право поступать с ним так лицемерно? Втаптывать в грязь обидными словами. Доводить до сумасшествия криками отчаяния. Переворачивать душу вверх дном. Тарьей не виноват, что его выбор крайне отличался от мнения родителей. Не виноват, что не оправдал их надежд. Не виноват, что его настоящая сущность проявилась не сразу.
…Мы с отцом переживаем, потому что ты не ночевал дома. Где ты? Нам нужно поговорить, возвращайся домой».
Возвращайся домой? Разве можно называть домом место, в котором тебя презирают и ненавидят? Где от тебя шарахаются, как от прокаженного. Где тебя готовы придушить, лишь бы заставить подчиниться своей воле. Обитель зла. Темный склеп. Адская пустыня. Это не семейный очаг.
Тарьей трет подушечкой большого пальца по сенсорному экрану, словно пытается стереть каждое слово, которое кислотой оседает в глазах и выжигает душу. Гадкая ложь плескается в каждой строчке, превращаясь ни во что большее, чем просто грязь или гниль. Пустые обещания, не имеющие под собой никакой почвы здравого рассудка. Родители просто хотят вернуть его, чтобы заставить стать другим. Чтобы сломить его пополам, как сухую ветку. Чтобы иссушить его чувства, которые связывают невидимой нитью с реальностью. Чтобы переплавить его разум на свое усмотрение, как куски железа. Но Сандвик не собирается становиться игрушкой в их руках. Он больше не поверит их словам. Он больше не даст себя в обиду.
«Мам, я в порядке. Я остановился в Осло у друга, но я не вернусь домой. Прости»
Тарьей смаргивает слезу и резко нажимает кнопку «Отправить». Кажется, зудящая боль в груди медленно утихает, а пальцы перестают дрожать. Изумрудные глаза темнеют – их заполняет пустота и разочарование. Но блондин понимает – рано или поздно тяжесть в груди окончательно исчезнет, а черную страницу жизни сменит белая. Просто нужно немного времени, чтобы вернуть веру в себя и начать сначала.
- Тарьей, иди ужинать! – за дверью гремит знакомый голос Марлона, и Сандвика словно пронзает вспышка молнии. Он совершенно утратил счёт времени.
Парень нерешительно заходит на кухню, краем глаза рассматривая своих новоиспеченных соседей. Они шумно что-то обсуждают, грозясь друг другу кулаками, а Марлон захлебывается от смеха. Когда ребята замечают смущенного Тарьея, застывшего в центре кухни возле круглого стола, все немедленно замолкают. Напряженная атмосфера в комнате накаляется до предела, но никто в течение минуты не решается нарушить загустелую тишину.
Рыжеволосая девушка лет восемнадцати беззастенчиво исследует Сандвика глазами, заставляя его жутко краснеть, как 15-летнюю школьницу. Кажется, такая удивительная искренность и простота забавляют незнакомку, потому что она даже не пытается скрывать широкую улыбку. У Тарьея сбивается дыхание до потемнения в глазах, потому что он чувствует себя подопытной крысой под микроскопом.
Тощий блондин с короткой стрижкой рассматривает лицо Сандвика пристальным взором, изучая чуть ли не каждый участок его кожи. Такой повышенный интерес к своей персоне кажется Тарьею прежде всего странным, может, даже немного подозрительным. В какой-то момент незнакомец начинает буквально пожирать его глазами, и Марлон вовремя это замечает. Он толкает блондина в плечо и непонимающе хмурит свои густые брови. Сандвик мысленно уже наделил старого друга кличкой «Бровастик».
- Меня зовут Лиза, приятно познакомиться, - приветливо протягивает руку рыжеволосая и расплывается в щедрой улыбке, от которой у Тарьея бегут мурашки по коже. Он, подобно натуралу, невольно начинает завидовать Марлону (отхватить такую девушку явно было непросто), но тут же отгоняет от себя дурную мысль, улыбаясь в ответ Лизе.
- Я – Карл, - ухмыляется блондин, игриво подмигивая Тарьею, от чего тот практически неподвижно падает на ближайший стул. Лиза опирается головой на плечо Марлона, и они одновременно начинают громко хохотать во все горло. Сандвик почти уверен, что Карл тоже гей.
- Не пугай нашего нового соседа, - Лиза отмеряет Карла испепеляющим взглядом, на что тот реагирует вспышкой бурного смеха. Сандвик по-прежнему находится в замешательстве, но скупая улыбка неожиданно проскальзывает на его губах.
Карл внимательно следит за каждым движением Тарьея, пока Лиза и Марлон обмениваются милостями. Блондин чувствует на себе пронзающий взгляд Эггэсбо, и его бросает в жар. Мысли путаются, а ледяной ком в горле не дает спокойно отвечать на вопросы Тейде. Мучиться парню приходится недолго, потому что в самый неподходящий момент у Карла звонит телефон, и тот с недовольным вздохом выходит в коридор.
- Мне казалось, что такими темпами он меня съест, - растерянно заявляет Тарьей, кивая в сторону Карла, и смахивает со лба бисеринки пота. Его дыхание постепенно приходит в норму, и острое ощущение неловкости полностью отступает. Марлон и Лиза незаметно переглядываются между собой, отмечая зримые изменения в поведении Тарьея. Идея стать друзьями всей компанией перестает им казаться такой заоблачной.
- Звонил мой друг из агентства - Хенрик, - совершенно непринуждённо лепечет Карл, вальяжной походкой возвращаясь в комнату. Его лицо сияет, как начищенный таз, а в глазах танцуют хитрые искорки. Тарьей нетерпеливо вслушивается в мягкий звук его голоса, потому что этот парень явно что-то задумал. Поймав на себе любопытные взгляды соседей, Карл добавляет: - Кажется, мы нашли работу для нашего маленького фотографа-симпатяги.
========== Глава 3. Маленький мальчик ==========
Комментарий к Глава 3. Маленький мальчик
the neighbourhood – 93 to infinity
toby randall – rockabye (cover)
P.S. Автор официально объявляет, что вышел из запоя - вдохновение снова у меня в кармане. Спасибо за это очень хорошим людям :3 (они меня поняли)
Окружающие видят тебя таким, каким ты позволяешь себя видеть. Замкнутым отшельником с потухшими глазами, который не вызывает ничего, кроме жалости и недоверия. Или маленьким мальчиком с разбитым сердцем, которого все норовят обогреть и приласкать, как выброшенного на улицу котенка. В болоте жалости невозможно удержаться на плаву достаточно долго: не успеешь и глазом моргнуть, как вязкие воды презрения затянут тебя на дно. Люди не способны терпеть человека, которого ломает от отчаяния и боли. Сначала они делают жалкие попытки протянуть тебе руку помощи. Но когда ты с треском проваливаешься и падаешь, они переступают через тебя и идут дальше, чтобы грешным делом ты не утянул их за собой. Безжалостный закон выживания, которому, к сожалению, следует большинство.
Когда ты начинаешь склеивать осколки сердца воедино, кромсая острым стеклом пальцы, за спиной вырастают широкие крылья. Твоя душа возрождается из пепла, исцеляя израненное сердце. Ты становишься решительнее и храбрее, пресекая одной лишь улыбкой утомительные страхи, бурлящие внутри. Гложущая боль уступает место силе, которая заполняет все тело теплом. Человек забывает о страданиях, отдаваясь целиком и полностью поступкам, которые в корне меняют его судьбу. И тогда приходит осознание, что можно справиться с любыми трудностями, победить самые мучительные страхи, когда в жизни появляется нужный человек. С ним ты больше никогда не будешь чувствовать себя маленьким мальчиком с тяжелой судьбой, потому что его пронзительные глаза навеки вытравят из сердца боль.
- Поверни подбородок вправо и прикрой глаза, - темноволосый мужчина недовольно вертит в руках фотоаппарат, пристально следя за каждым движением модели. Фотосессия длится почти полчаса, но Магнусу так и не удалось запечатлеть хотя бы парочку годных кадров. Хенрик подозрительно рассеянный и озадаченный весь день: на его лице отчетливо играет нервозность, искажая обычно несокрушимое лицо гримасой страха. Фотографа ужасно напрягает присутствие одного приставучего блондина по имени Карл, который то и дело мельтешит у него за спиной, отвлекая Холма пустыми разговорами. Магнус мысленно доходит до последней точки кипения, но, стиснув зубы, продолжает работать.
Хенрик послушно выполняет указания фотографа, пытаясь сосредоточить взгляд только на объективе. Пшеничные залакированные волосы переливаются под пеленой яркого света, который очерчивает его тёмный силуэт. Обостренное вниманием лицо отражает холодное спокойствие, прорезаясь иглами суровости лишь на скулах. Черный облегающий костюм контрастирует с задним фоном, таким слепяще-белым, что напрочь разъедает глаза. Снимки определенно получились бы качественными, если бы Холм собрался и перестал обращать внимание на своего неумолкающего друга.
Пухлые губы плотно сжаты, будто Холм боится нарушить важность момента. Пленительные сапфировые глаза не блестят, а воспламеняются неистовым интересом от каждой новой вспышки камеры. Каждый щелчок пробуждает желание раствориться в снимках, как в океане, стать частью особенной истории, которую создаешь сам. Бесконечный трёп Карла, который трётся за спиной фотографа, почти его не напрягает. Ему хочется в это верить, потому что завалить третью в его жизни фотосессию он не имеет никакого права. Директор агентства не закроет глаза даже на малейшую ошибку, потому что моделям без непосредственного опыта никто потакать не станет, ни при каких обстоятельствах.
Хенрик Холм вступил в ряды моделей год назад волей случайности. Он учился на третьем курсе в университете на факультете актерского мастерства, попутно подрабатывая официантом в одной уютной кофейне Kaffebrenneriet, и даже не мечтал о модельном бизнесе. Однажды на него обратила внимание директор известного модельного агентства в Осло «ManiaModels», Камилла Ларсен, и предложила работу. Хенрик считал себя далеко не красавцем, скорее невзрачной тенью в большом городе, хотя никогда не был обделён вниманием, как девушек, так и парней. Не взирая на издёвки друзей, он не стал отказываться от столь выгодного предложения и до сих пор ни капли не пожалел о своём поступке. Ему никто не обещал золотые горы и не засыпал деньгами с первых дней работы. Все начиналось с примитивной рекламы одежды и скромного жалования, а закончилось дорогостоящим контрактом и подиумом.
- Я не ослышался, Карл? Ты хочешь, чтобы какой-то неизвестный пацан меня фотографировал? – вспыхивает Хенрик, удивленно поднимая брови на Карла. Магнус возмущенно вздыхает, и парень пытается выглядеть в кадре максимально расслабленным. Ему ещё только размытых снимков не хватало, прошлая фотосессия и так была не самой удачной. – Я хочу обновить портфолио, а не засрать его.
- Всего лишь пара снимков, Хенке, - со щенячьими глазами тянет Карл, складывая руки в умоляющем жесте. Фотограф готов вытолкать этого неугомонного парня в шею отсюда, но Холм спокойно кивает ему и просит продолжать. – Я договорился с Камиллой.
Хенрик резко наклоняется всем корпусом вправо, будто пытается дотянуться рукой к полу. Выражение лица становится более смирным и вдумчивым, но глаза холодят изнуряющей серостью, за которой не видно и проблеска теплоты. Минимум движений – максимум огня. Оглушающий щелчок камеры. На стальном лице появляется лукавая ухмылка, стягивающая губы в тонкую линию. Холм полностью расслабляет плечи, незаметно склоняясь вперёд. Нельзя не заметить, что парень полностью владеет своим телом, что значительно упрощает работу Магнусу. Только вот недоумевающий Карл мечется по залу до сих пор, вымаливая его помощь, и не собирается сдаваться.
- Карл, ты можешь перестать носиться по залу как сумасшедший? – возмущается Магнус, осторожно толкая Эггесбо в плечо. Блондин взволнован не на шутку, поэтому сейчас его мало заботит тот факт, что он срывает фотосессию лучшему другу. – Ты же нам мешаешь! – глаза фотографа наливаются кровью, а голос раскатками грома проносится по съёмочной площадке.
- Почему ты так сильно хочешь помочь этому маленькому мальчику? – ухмыляется Хенрик, пытаясь не рассмеяться прямо в кадре. Ему нужно выдерживать одну единственную эмоцию – хладнокровие. Менять позу, не отвлекаясь на Карла, становится все труднее с каждым снимком. Процесс идёт, поэтому главное не утерять нить вдохновения.
- Во-первых, Тарьею уже есть восемнадцать, - с важным видом заявляет Карл, совсем не кстати привлекая внимание Магнуса. Лицо фотографа багровеет от злости, напоминая спелый томат, и у него начинают дрожать руки. Хенке неосознанно теряет из виду объектив камеры, полностью поворачиваясь лицом к Карлу. – А во-вторых, у него из знакомых в городе только Марлон, и ему позарез нужна работа.
- Занялся благотворительностью? Что-то ты темнишь, Карл, - подозрительно хмурит брови Хенке, наблюдая за мечущимся по залу другом. Он никогда раньше не видел его таким разгоряченным, будто тот в любой момент может вспыхнуть как спичка. Магнус едва слышно чертыхается и, пригвоздив Хенрика к полу свирепым взглядом, высвобождает его из лап надоедливого друга.