- Кхм… простите, если помешал, - внезапно в дверях появляется Карл, поражённо тараща глаза на соседей. Он точно не рассчитывал стать свидетелем такой умилительной картины после того, как его новый друг не показывал носа с комнаты последние три дня. Тарьей моментально отскакивает от рыжеволосой при виде Эггесбо, и румянец рассыпается на его щеках багровой вуалью. По неизвестной причине резкое появление Карла заметно напугало Сандвика, но это был беглый страх, который сменяет глухая досада. Сосед невольно заставляет Тарьея вспомнить о Хенрике, и его непослушное сердце снова скрипит от боли.
- Ты никогда не научишься входить без стука? – наигранно фыркает Лиза, переводя на друга недовольный взгляд. Тот хитро ей подмигивает, но внимание сосредотачивает на Тарьее, который смущённо поправляет толстовку и не смотрит на него.
- Я всего лишь хотел передать Тарьею, что его через два часа ждут на работе, - подмечает Карл с покорной улыбкой, прислоняясь плечом к стене. Эггесбо задумчиво сверлит Тарьея глазами, замечая нервную дрожь его сухих точеных пальчиков, и невольно закусывает губу. Ему нравится каждый изгиб ангельского лица блондина, каждая чёрточка на его поджатых губах, каждая искорка в его изумрудно-янтарных глазах, каждый взмах ресниц. Но Карл не имеет малейшего права на этого парнишку, потому что сияние его глаз обращено не к нему. Приятное тепло разливается по телу от одного лишь робкого взгляда Тарьея, но Эггесбо игнорирует неистовое пламя в груди и бросает напоследок: – Не буду отвлекать вас, голубки.
*****
- Я думал, ты даже в дом меня не пустишь, - виновато бормочет Хенрик, попутно стягивая с себя белые кроссовки. Песочные волосы беспорядочно разметаются в разные стороны, джинсовая куртка сползает с правого плеча, а ледяные глаза косятся в сторону Карла, который направляется в сторону кухни. Холм выглядит запыхавшимся и взвинченным, но Эггесбо не собирается так легко его прощать за один лишь горестный взгляд его пронзительных голубых глаз - не помешает немного его помучить.
Хенрик отряхивает помятые черные брюки и выискивает взглядом Карла. Он беспокойно мечется по кухне, словно не обращает внимания на друга, который по-прежнему мнётся в коридоре, не решаясь пройти в комнату. Холм прокручивает в голове вымученные слова извинения, которые продумывал последние три дня, но сердце подозрительно быстро стучит и выбивает из головы разумные мысли. Предательский страх комом подступает к горлу, и Хенке нервно сглатывает, задерживая взгляд на полу.
Резкий щелчок разрезает загустелую тишину в доме, и за пепельно-серой дверью показывается силуэт Тарьея. Карл бросает в его сторону лихорадочный взгляд, но через мгновение снова возвращается к кофе-машине. Сандвик закидывает на плечи тёмно-коричневый рюкзак, застёгивая молнию олимпийки, и направляется в сторону выхода. На бледноватом лице проскальзывает слабая улыбка, и он спокойно бросает Карлу на прощание: «Увидимся!» Худые ноги Хенрика врастают в пол, как корни деревьев, когда он слышит до боли знакомый робкий голос. Он чувствует себя рыбой, безжалостно выброшенной на берег во время жары: задыхается, засыхает, расплавляется, умирает. Холм не может сдвинуться с места, словно каменная статуя, и ждёт своего смертного приговора. Как он мог забыть, что Тарьей живёт в одной квартире с Карлом? Как?
Хенрик слышит его вкрадчивые шаги и шарканье брюк. Он мысленно представляет, как Тарьей с неловкой улыбкой смотрит на него и заливается краской, как смешно морщит нос и звонко хохочет над его неприличными шутками, как задумчиво крутит в руках любимую красную бейсболку, рассуждая о жизни. Хотя нет, Холм ничего не знает о его жизни и теперь уже никогда не узнает, потому что Сандвик попросил держаться подальше. Осознание горькой правды больно ударяет под дых, и Хенрик боится рухнуть на пол от безысходности. Он совершенно не знает этого парня, но его выразительные зелёные глаза с сизой дымкой грусти крепко засели в его голове, утягивая его в водоворот пустоты и горести.
Холм долгое время не хотел серьёзных отношений после того, как его жестоко предали, но этот солнечный мальчик зажёг в нём надежду. Глупо? Банально? Похоже на сказку? Может быть. Но так бывает: ты встречаешь человека, который ни капли не похож на безликие тени, что тебя окружают. В его глазах болото боли, рассадник страха, но свет пламенными потоками льётся изнутри – из сердца. Он не боится показаться смешным в своей застенчивости и растерянности, не пытается быть лучше остальных или следовать мнению толпы. Ему не нужно быть лучше – он просто самый лучший, хотя и не подозревает об этом.
Тарьей ощущает знакомый аромат духов в комнате и подозрительно оглядывается по сторонам. Пьянящая смесь лаванды, мёда, табака, кипариса и сандала, которая невидимым облаком закрадывается в лёгкие, оседая на их оболочке горячими капельками. Сандвик жадно вдыхает сладостный запах и через секунду натыкается глазами на Хенрика. Он стоит посреди комнаты с опущенными плечами и сверлит взглядом пол, нервно сжимая пальцы в кулаки. Тарьей мысленно умоляет его взглянуть на него хоть краем глаза, чтобы дать возможность окунуться в студёное море родных глаз, чтобы увидеть его лучистую улыбку, чтобы снять острое напряжение. Холм чувствует на себе буравящий взгляд, но заставляет себя держаться до последнего и пройти к Карлу на кухню. Эггесбо раздосадованно наблюдает за парнями, побелевшими как полотно, которые застыли в противоположных концах комнаты, и не решается проронить хотя бы слово.
Сандвик дрожит всем телом, и равнодушие Хенрика отравляет его душу. Два часа назад он убедил себя в том, что его жизнь налаживается, что всё изменится в лучшую сторону, но теперь все надежды рассыпались с треском. Сердце снова даёт трещину, рана открывается с невыносимой режущей болью, и парень вновь проваливается в бездну одиночества. Тарьей глотает слёзы и просто пробегает мимо Хенрика, боясь столкнуться взглядом с леденящим океаном в его глазах. От Холма веет свинцовой обидой и холодом, и Сандвик стискивает зубы от горького отвращения к самому себе. Но всё равно случайно задевает Хенке плечом. Но всё равно буравит его испуганными глазами, ища надежду в поникшем лице. А Хенрик на него не смотрит - сжимает пальцы до побеления костяшек, прикусывает губу до крови, но не смотрит. Потому что он должен держаться подальше.
- И что это, чёрт возьми, было? – возмущается Карл, ставя прямо перед носом Хенрика чашку с горячим кофе. Холма удивляет, что в его глазах не плещется обида, смешанная с ненавистью, - напротив, Эггесбо выглядит разочарованным. Хенке трясущейся рукой подносит чашку к губам и боится посмотреть другу в глаза. Он может сорваться прямо сейчас.
- Херня всё это, забудь, - мычит себе под нос Хенрик и надпивает глоток крепкого кофе. Перед глазами по-прежнему стоит фигура Тарьея, растераянного и разбитого, но Холм не понимает, почему тот грустит. Ему тяжело скрываться от пристального взгляда изумрудных глаз, когда от Сандвика за километр несёт разъедающей тоской. Холм поклясться готов, что ещё бы минута – и он бы набросился на Тарьея с объятиями, лишь бы выдворить гримасу грусти с ангельского лица. Хенрик отгоняет от себя мучительный образ и вспоминает о Карле: - Я пришёл сюда, чтобы извиниться.
- Я злился на тебя очень сильно, но теперь понял, что это бессмысленно, - громко вздыхает Карл и усаживается напротив Хенрика. Тот сидит мрачнее тучи и смотрит в одну точку, не моргая. Такое поведение кажется Эггесбо до жути знакомым, но он не собирается терпеть такие фокусы лучшего друга. Блондин простил его за попытку увести у него из-под носа Тарьея, но у всего этого было одно простое объяснение. – Я знаю, почему ты вдруг решился отбить у меня парня.
– Я просто хотел защитить мальчишку от тебя, - отмахивается Хенрик и выдавливает из себя слабую улыбку. Он усиленно пытается спрятать дрожь в голосе и не выдать себя с потрохами. От вездесущего взгляда Карла скрыться не так просто, потому что тот начинает давить на все рычаги управления. – Ты бы его использовал, а потом бросил.
– Хенке, ты меня совсем за идиота держишь? - раздражается Карл. В его глазах плескается гнев, но голос звучит чугунно-глухим. Эггесбо безошибочно может уличить Хенрика во вранье, потому что слишком хорошо выучил его за два года дружбы. Ломающийся мрачный голос и бегающие глазки его не обманут. – Я видел, как ты на него смотришь. Просто признай, что он тебе понравился.
Хенрик отставляет в сторону чашку и начинает лихорадочно тереть пальцами лоб, чтобы не видеть требовательного взгляда Карла. Он понимает, что бессмысленно скрывать от друга то, в чём не хочет признаваться самому себе. Для Эггесбо расколоть его – как два пальца об асфальт. Карл осторожно подходит к Хенке со спины и накрывает его плечи теплыми ладонями, разминая их. Холм прикрывает ледяными ладонями лицо, потому что на душе так гадко и пусто, что выть хочется. Он снова и снова вспоминает Тарьея, который уже второй раз от него сбежал. Почему Хенке позволил этому мальчику залезть в самое сердце и разрушить каменные стены, которые он упорно выстраивал вокруг него? Почему Хенрик не может перестать думать о нём который день? Почему не может протянуть без его глаз?
- Да ты влюбился, чувак, - непроизвольно Карл даёт одним предложением ответы на все вопросы, которые третий день расплавляют мозг Холма. Эггесбо колошматит непослушные волосы Хенрика и победно улыбается. В очередной раз одним махом достал все подводные камни, которые душили лучшего друга. У Карла появилась другая навязчивая идея – сделать Холма счастливым, потому что он-то определённо знает больше, чем его друг. И только ему известно, что не один Хенрик мучается и ходит с кислой миной. Эггесбо опускается на стул и слегка хлопает блондина по плечу: - Я не в курсе, что Тарьей тебе сказал, но знай: он не вылезал из своей комнаты почти три дня после твоей фотосессии, поэтому вам однозначно стоит поговорить. Беги за ним, идиот!
========== Глава 6. Я не хотел тебя потерять ==========
Комментарий к Глава 6. Я не хотел тебя потерять
Staind – Something To Remind You
Dead By Sunrise – Walking In Circles
Poets of the Fall – Moonlight Kissed
P.S. Я даже не заметила, как глава получилась такой большой, поэтому мне нужно увидеть ваше мнение. Загляните на огонёк https://vk.com/rainy_hurt_fanfiction
Когда в застывшую холодную комнату попадает сверкающий луч солнца, занавес темноты с треском спадает, оставляя за собой кружевную пелену света и тепла. Лучиком солнца в жизнь сломленного, отчаявшегося человека приходит другой человек, который способен выжечь беспощадные страхи, высушить жгучие обиды, стереть пульсирующую боль, вытрясти неизлечимую пустоту. После встречи с ним ты обретаешь давно забытый смысл жизни, находишь в себе силы наслаждаться каждым новым днём, замечаешь скрытые краски в обыденных вещах, возвращаешь способность чувствовать и любить. Близкий человек не даёт тебе упасть или сбиться с пути, потому что отныне дорога у вас одна на двоих.
Ты привязываешься к солнечному человеку без сопротивления и тягостных сомнений. Ты смело смотришь в его глаза, ища в них поддержку и понимание. Ты держишь его за руку, чтобы не потерять палящий огонь его сердца. Ты улыбаешься ему самой щедрой улыбкой, чтобы он не переставал сомневаться в твоих чувствах. Ты невесомо касаешься его губ, потому что боишься разрушить ореол его душевной чистоты. Ты оберегаешь его от губительного влияния окружающего мира, в котором враг выдаёт себя за друга и расставляет под ногами капканы. Ты ценишь каждую минуту, проведённую с ним, потому что не чувствуешь себя живым без него. Ты просто не хочешь терять его, потому что твоя горькая жизнь рухнет без солнца, твоего солнца.
Тарьей с досадой смотрит на отдаляющийся автобус и прекращает бег. Он тяжело дышит и чувствует клокотание сердца внутри, которое сильными ударами крошит грудную клетку на острые ошмётки. Кожа по-прежнему покалывает от жуткой дрожи, а перед глазами горит до боли знакомый силуэт Хенрика. Прерывистое дыхание никак не возвращается в норму, и Сандвик понимает, что виной этому точно не двухминутный бег. Он прокручивает в голове проклятое воспоминание, где Холм впервые был таким равнодушным и отрешённым. Мимолётное соприкосновение плечами окатило Тарьея ледяной водой с ног до головы. Кровь в жилах замерзает, превращаясь в жидкий свинец. Слёзы замерзают, размазываясь снежной изморозью на щеках. Губы замерзают и трескаются при столкновении с пронизывающим ветром.
- Тарьей, стой! – в спину горячей волной ударяет надрывный оклик, и Сандвик вздрагивает от звука родного голоса. Он слышит нарастающий шум в ушах: сигналы машин, болтовня прохожих, стук его трепещущего сердца. Тарьей впечатывается жесткой подошвой кроссовок в асфальт и не решается повернуться.
Через минуту Хенрик настигает Тарьея возле пустой остановки и резко останавливается прямо за его спиной. Сандвик слышит его сбитое дыхание и обречённо закрывает глаза. Он не хочет пугать Холма своим мрачным видом, но радость вскипает в сердце, потому что тот помчался следом за ним, несмотря на обиду. Хенрик не выдержал мучительного молчания, которое дымной тучей нависало над ним и Тарьеем последние три дня. Сандвик нервно растирает ладонями и без того измятое лицо и медленно поворачивается, утыкаясь взглядом себе под ноги.
- Я не могу отпустить тебя в таком состоянии, - недовольно качает головой Хенрик, рассматривая лицо блондина. Он замечает, что Тарьей нервничает: ресницы дрожат, губы сжаты почти до крови, а руки и вовсе спрятаны за спиной. Холму приятно осознавать, что юный фотограф разделяет его чувства, мучается не меньше его самого, но невыносимо больно видеть мальчишку таким поникшим и уставшим. Недосып прорезается свинцовыми кругами под глазами, и это вгоняет Хенрика в ступор. Он точно не такого результата добивался.
- Я опоздаю на работу, - бормочет себе под нос Тарьей, но Холм отчётливо слышит каждое его слово. Хенрик растерянно засовывает руки в карманы тёмно-зелёной куртки и не знает, как растормошить поникшего Сандвика. Тот совершенно не идёт на контакт, а лишь блуждает в своих мыслях где-то далеко отсюда. Новый укол режущей боли пронзает сердце, когда Хенке замечает на полыхающих щеках парня засохшие слёзы.
- Удели мне пять минут, - настаивает на своём Хенрик, наблюдая за Тарьеем. Холм чувствует, что тот боится смотреть ему в глаза, будто нашкодивший ребёнок, и на стальном лице пробегает скупая улыбка. Сандвик винит себя в том, что оттолкнул Хенке, но в силу неопытности не находит нужных слов для извинения. В голову сбредает одна сентиментальная хрень, которая больше подходит для дешёвой мелодрамы, чем для серьёзного разговора. Хенрик театрально прокашливается в кулак и с трудом привлекает внимание парнишки: - Поедешь на другом автобусе.
- Я тебя слушаю, - подводит глаза Тарьей, тревожно сцепляя губы. В дрожащем голосе леденеет страх, смешанный с волнением, и Сандвик готов упасть на асфальт, чтобы не видеть пытливого взгляда Хенрика. Тот буравит его своими искрящимися глазами, будто высчитывает количество вздохов, и водит ботинком по асфальту. Ему нравится видеть Тарьея взвинченным и краснеющим, потому что понимает, что причина его смущению – только он.
- Почему ты всегда смущаешься, когда я смотрю на тебя? – восклицает Хенрик, любопытно заламывая бровь. Тарьей бросает на него короткий взгляд и снова смотрит себе под ноги, будто не расслышал вопроса. Холм задал безобидный вопрос, хотя в мыслях крутились иные слова. Сандвик смутился ещё больше, вжимая голову в плечи, и по привычке облизал языком губы. Он нервничает и даже не подозревает, насколько его замешательство заводит Хенрика.
- Ты об этом хотел поговорить? – хмурится Тарьей, недовольно скрещивая руки на груди. Он пытается говорить как можно увереннее и сдержаннее, но мучительный ком вьётся в горле юлой, выбивая из лёгких последние остатки кислорода. Хенрик небрежно отшучивается, но выглядит напряженным, как натянутая струна, и это тревожит Сандвика. Холм бежал за ним неспроста, и Тарьей с опаской ждёт продолжения разговора.