Отец предложил нам присоединиться к нему за охотой на кроликов, затем пойти плавать на озеро, потом поехать в усадьбу его сестры, но ни одно из этих предложений не было принято: мы с Сергеем только что решили как можно скорее отправиться за границу, а именно во Францию, в Париж, который мы давно хотели посетить. Было решено этим же вечером покинуть страну.
До этого времени мать успела высказать мне искренние соболезнования по поводу кончины Маши, что некогда была моей невестой, и того, что и мне осталось недолго. Отец молчал. Может быть, он был разочарован во мне, может быть, обижен на то, что я не остался надолго. Мать дала мне несколько пузырьков с лекарствами, которые, по её словам, могли бы мне помочь при ухудшении самочувствия, и вручила большую сумму денег в дополнение к моим собственным сбережениям. «Я знаю, что мы можем больше не увидеться. Ты тоже это знаешь и, конечно же, хочешь, чтобы ты и твой друг провели остаток жизни так, чтобы ни о чём не жалеть перед смертью. Тебе не повезло, сынок, и всё, что я могу сделать — это помочь тебе забыть об этом», — сказала мне мама, и я едва не расплакался, когда понял, что действительно этот день в родительском доме может оказаться последним.
Позднее к нам присоединился Сергей. Он не понимал, как вести себя с моей матерью, поэтому просто был собой и очаровал её до глубины души. Он говорил о Париже, а она — о женщинах, любви и том, что, быть может, сама судьба ведёт нас во Францию, где много прекрасных дам. Мы с моим другом, неловко смеясь, переглядывались, и мама думала, будто причина этого — то, что мы и сами неоднократно рассуждали о девицах. Знала бы ты, матушка, что все твои пожелания нам найти свою любовь сбылись ещё перед тем, как появиться в твоей голове! Позже наступило долгое прощание и утомительная дорога.
Здесь, в Париже, мы провели три дня, с утра и до вечера разглядывая достопримечательности и просто прогуливаясь по улицам, наслаждаясь обществом друг друга. Прекрасный город этот Париж! Сергей рассказал много интересных событий из его истории. В особенности его увлекают революции: в каких ярких красках мне было о них рассказано! После этого становится тяжело воспринимать Францию как Россию, страной исключительно большой красоты и стати. Если Россия — место безропотного служения негласным порядкам, то Франция имеет гордую свободолюбивую душу, а тело её прекрасно, но покрыто безобразными шрамами. А ещё здесь не преследуют за те преступления, к которым относится и наша с Сергеем любовь, признанная в России безнравственной.
Затем Сергей захотел покоя и я испугался, будто это из-за того, что он плохо себя чувствует, но потом понял его желание оказаться в уединённом месте, где нет посторонних глаз, и мы поселились в небольшом домике с таким же небольшим, но удивительным цветущим садом. Прислуга была нанята приходящая, и поэтому двадацать три часа в сутки здесь нет никого, кроме нас двоих. Кажется, уют этого места смог действительно сделать нас счастливыми. Тёмная печать злобы на судьбу сошла с лица Сергея, и он, забыв обо всём плохом, стал ещё прекраснее, а я влюбился в него ещё сильнее. Наверное, скоро часы моей жизни станут настолько наполнены счастьем, что я совершенно забуду про этот журнал.
***
Алексей обнаружил Сергея в саду. Юноша выглядел очаровательно в одежде своего возлюбленного: слишком большая рубашка и такие же брюки на широких подтяжках заставляли его казаться хрупким и миниатюрным. На его лице виднелся лёгкий здоровый румянец; медового цвета глаза, с восторгом рассматривающие цветы в клумбе, сияли, а некоторые пряди каштановых волос небрежно спадали на лицо, и Сергей хмурился, пытаясь сдуть их.
Алексей наблюдал за этой картиной и боялся лишний раз пошевелиться, дабы не спугнуть ту диковинную бабочку, которой казался Сергей. Он смотрел на него, срывающего листья с яблони, и плетущего из них небрежный венок. Юноша даже прикусил губу, настолько старательно его пальцы сплетали между собой черенки. Алексей щурился, стараясь разглядеть его, и какое-то странное, жгуче-тёплое чувство возникало в его животе при виде этой нежной мужской красоты, сплетающейся с очарованием природы.
Заметив наблюдателя, Сергей широко улыбнулся, сощурился из-за яркого солнца и поманил Алексея к себе рукой. Тот приблизился и поцеловал его в щеку.
— Ты проводишь здесь, в саду, всё своё свободное время, — сказал Алексей с каплей обиды в голосе. — Как же книги, почему бы нам не поехать и купить что-то? А общение со мной, неужели я надоел тебе и стал менее интересен, чем эти растения?
— Не говори так, — Сергей возвёл глаза к небу и сжал его руку. — Я жду тебя здесь, я хочу показать тебе то, что вижу сам, но ты уводишь меня в дом.
Сергей серьёзно смотрел на Алексея, но мгновенно его глаза снова засияли, на глазах появилась улыбка, и юноша водрузил зелёный венок на голову своего возлюбленного. Тот схватился за листья, и венок развалился, осев зелёным дождём у его ног. Сергей задорно рассмеялся под виноватым взглядом и сжал Алексея в объятиях, уткнувшись носом в его шею. Тот обнял его в ответ и подумал, что ему стоит вознести Богу благодарность за подаренное счастье.
— Я сделаю новый венок, но тебе его даже не покажу, — в шутку пригрозил Сергей. Он опустился на землю и лёг на траву, утягивая за собой Алексея.
Сергей крепко прижимал к себе юношу, нависшего над ним, а тот целовал его шею; нос щекотали ароматная трава и каштановые волосы; Алексей коснулся чужой ладони и невольно вспомнил, как они вдвоём недавно лежали точно так же, только прохладной ночью, а не солнечным днём.
— Можешь поверить, что это происходит с нами? Что мы, наконец-то, беззаботно счастливы? — спросил он.
В ответ Сергей пристально посмотрел в глаза Алексея и, в очередной раз улыбнувшись самой прекрасной из своих улыбок, ответил:
— Могу.
***
У порога дома Алексей заметил брошенный недоплетённым венок, клумбу со сломанными цветами и грязные следы, ведущие внутрь дома. Взволнованный, он зашагал по следам и обнаружил, что они ведут к кровати Сергея. Он неподвижно лежал под одеялом, чего не делал со времён своего появления в Доме для умирающих. Лишь спина его медленно вздымалась при каждом вдохе. Алексей мягко коснулся его, стараясь разбудить, но тот не реагировал.
— Серёжа? — тихо позвал он.
Сергей молчал.
— Что с тобой? Тебе плохо? Мне вызвать врача? Ты знаешь, что ты оставил следы на полу?
— Оставь меня! — Сергей снял с лица одеяло, но не повернул головы к Алексею.
— Сергей Михайлович, тебе плохо! Тебе нужна помощь! — уже констатировал Алексей и просто стянул с юноши одеяло и развернул лицом к себе.
Тот не сопротивлялся. Алексей положил его голову себе на колени и заботливо провёл по волосам. Глаза юноши были опухшими от слёз и закрытыми.
— Серёжа, ты плакал? Почему ты плакал? — снова забеспокоился Алексей.
В ответ Сергей открыл глаза. Они были едва подёрнуты мутной пеленой и смотрели в пустоту. Эти глаза ничего не видели.
========== Часть вторая. Дым ==========
Вечером того дня, когда случилась беда, Сергей позволил Алексею даже подойти к себе не сразу. Вначале пустота внутри требовала пустоты снаружи, но в один момент юноша вдруг ощутил, насколько близко подкралась к нему смерть, и пустота заполнилась безумным страхом, смешанным с отчаянием. Алексей, не говоря ни слова, опустился на его кровать и прижал к себе.
Перестав видеть природу, Алексея, свет, Сергей почувствовал, будто омерзительный тёмный дым окутал всё вокруг него. Он чувствовал его чёрный саван на своих плечах. Алексей терялся в темноте, до него нельзя было дотронуться; Сергей переставал чувствовать его запах и свой собственный, вдыхая лишь обжигающий дым. Панический страх подступал к горлу, и ему хотелось сдаться, умереть и быть навеки поглощённым этим дымом. Сопротивляться смерти стало невыносимо, когда она отняла привычную реальность, составленную из пяти чувств, оставив лишь четыре.
Сергей даже не думал о том, что Алексей может разлюбить его такого, незрячего, и оставить навсегда. Он бы хотел отпустить друга, чтобы тот не тратил драгоценные дни своей жизни на инвалида, но понимал, что они погибнут один без другого, а потому будут оба мучиться из-за недуга Сергея.
Жалость юноша в достаточной мере испытывал сам к себе, поэтому Алексей принял решение сделать всё, чтобы никогда не дать своему другу забыть, что он не один, и погрузиться в печальные мысли.
Алексей заметил граммофон и несколько пластинок, когда только впервые зашёл в дом, однако ещё ни разу не предпочёл музыку живому общению или книгам. Сергей сидел в спальне, в своей постели, с задумчивым видом. Казалось, он не хотел никого подпускать к себе, но Алексей готов был рискнуть и включить музыку. Не глядя на надпись, он взял первую же и поставил в аппарат. Тот резко взревел, и Сергей, испугавшись, вздрогнул.
— Если бы я не знал, то подумал бы, что ты захотел свести меня в могилу. Может быть, это было бы к лучшему…
— Не смей такое говорить! — крикнул Алексей, стоя на пороге спальни, чтобы граммофон его не заглушал. Из трубы доносился красивейший вальс, который был известен ему на слух, однако точное имя автора сейчас не интересовало никого. — Дай мне руку! — он приблизился к Сергею и протянул ладонь.
Тот неохотно поднялся, оперевшись о друга, и вложил свои пальцы в его.
— Чего ты пытаешься этим добиться? — спросил он. — Зрение мне танцы точно не вернут.
— Верно, — ответил Алексей, — не вернут. И прекрасное настроение вряд ли сразу же снова придёт к тебе. Но у нас будет на одно воспоминание больше перед смертью.
На секунду он задумался: «И когда же я перестал бояться умирать, начав так просто говорить об этом?».
Алексей вывел Сергея из спальни, отвёл руку в сторону, второй обнял его за плечи; тот в свою очередь сделал то же самое, только его руки были слабы, будто Алексей управлял безвольной марионеткой.
Едва попадая в ритм, двое двигались, легко прижимаясь щекой к щеке; Сергей наступал на ноги Алексея и раздражённо вздыхал, а тот лишь тихо смеялся и целовал его в лоб в знак прощения.
— Красиво, не правда ли? — старался завести беседу Алексей. — Мне нравится, как звучит партия скрипки.
Сергей продолжал двигаться и молчал, но спустя несколько минут разорвал объятия, бросив безразличным голосом:
— Я утомился. Мне нужно отдохнуть.
***
Дождь был тёплый-тёплый; Алексей довольно мотал головой из стороны в сторону, с его золотистых волос на землю падали капли, и сверху приземлялись новые. Он вбежал в дом и направился к Сергею. Тот дремал, сидя в кресле. Вид юноши стал менее измученным, чем раньше. Алексей присел на пол у его ног и осторожно взял чужую руку в свою. Сергей тут же открыл глаза и сжал покрытые дождевыми каплями пальцы в ответ.
— Серёжа, пойдём на улицу, — ласково произнёс Алексей, прижимаясь щекой к его ладони.
— Зачем?
Алексей вышвырнул из головы приготовленную заранее речь, содержащую такие описания, как «глубокое синее небо», «блестящие под соседским фонарём лужи», и приказал себе впредь ради Сергея мыслить ощущениями, звуками и запахами. Он начал придумывать новое:
— Там прекрасно. Свежо, спокойно. Пахнет умиротворением, идёт тёплый дождь, капли крупные, барабанят по земле, по лицу колотят, как раз, чтобы таких как ты ото сна пробуждать.
— Какой мне смысл идти туда?
Алексей был уверен, что описание было превосходным, поэтому такое равнодушие страшно возумтило его. Он подскочил на ноги и теперь возвышался над юношей в полный рост:
— Сергей, я скоро начну тебя меньше любить! Этот убыток станет лишь каплей, испарившейся из океана, и даже я его не замечу, но лучше тебе об этом знать. Я понимаю, что тебе плохо, что ты чувствуешь себя потерянным, полуживым, но пойми же, что ты, как бы сложно ни было в это поверить, ослеп, а не умер! Ты ещё не умер. Но можешь умереть в любой момент, как и я. Неужели ты хочешь провести отведённое время, уничтожая и жалея себя?
Тирада не произвела на Сергея впечатления. Алексей продолжил:
— А обо мне ты подумал? Я, в отличие от тебя, прекрасно всё вижу, и мне физически больно наблюдать тебя таким. Я хочу поцеловать тебя так сильно, как никогда не хотел. Просто чтобы избавить от мучений нас обоих. Но это было бы безумно эгоистично, поэтому я прямо сейчас корю себя за то, что признался в этом…
В ответ на это Сергей сделал движение вперёд, и Алексей тут же взял его за руки, машинально, желая поддержать юношу даже тогда, когда это может его оскорбить.
— Я не помню, где дверь, — смутившись, признался Сергей.
Алексей просиял:
— Следуй за мной, — и попятился к двери, не отпуская чужих ладоней.
Оказавшись на улице, Сергей закрыл глаза. Его рубашка быстро пропиталась холодной водой, по лицу струились чистые капли, и Алексей было подумал, что эта несчастная душа обрела, наконец, умиротворение, но вдруг плечи Сергея затряслись, он согнулся пополам и горько зарыдал. Алексей подбежал к нему и крепко обнял, оседая на лестницу следом за ним. Он гладил темные пряди, от воды казавшиеся чёрными, крепкой ладонью; Сергей буквально лежал на его груди и всё плакал, плакал, сжимая в кулак ткань на его плече.
— Прости меня, прости! — заговорил он и поднял глаза; хотя они ничего не видели, они смотрели, смотрели так, что Алексей готов был целовать его ресницы. — Ужасно с моей стороны было заставлять тебя видеть меня таким. Клянусь, я больше не заставлю тебя это терпеть. Просто я не могу унять злобу в себе. Злобу на богов, на природу, на кого угодно за то, что мы, Алексей, не можем просто быть вместе, как те, кого назначила друг другу Вселенная. Не можем целоваться, заниматься любовью, жить вместе и при этом не думать ни о чём кроме того, как нам повезло встретить друг друга. Если бы ты был женщиной, у нас был бы шанс спасти друг друга, хотя и это лишь шанс. Я мог бы смириться с тем, что не могу поцеловать тебя, но ведь теперь я даже не могу видеть твоих светлых глаз, не могу любоваться тем, как твои волосы отливают золотом при свете фонарей!
— Ты всегда можешь коснуться моих волос, — ответил Алексей, — а к остальному просто нужно привыкнуть. Просто осознай, что мир жесток, но он таков, каков есть, а значит, нам остаётся лишь любить друг друга несмотря ни на что.
Сергей грустно улыбнулся и медленно провёл пальцами по его лицу, покрытому каплями; затем запустил ладонь в волосы и глубоко вздохнул. Алексей надеялся, что теперь Сергей отпустит свою боль. Он крепко обнял возлюбленного и ещё долго покрывал поцелуями его лицо, шею и руки, пока дождь не стал слабее и двое вернулись обратно в дом.
========== Часть третья. Ч У В С Т В О В А Т Ь ==========
Алексей ввёл в дом Сергея. Оба были промокшие с ног до головы, точно собаки после прогулки, но такие же счастливые. Он оставил друга в комнате, а сам удалился, чтобы запереть входную дверь.
Вернувшись в комнату, Алексей увидел обнажённого Сергея, не успевшего переодеться в сухую одежду, и быстро шагнул назад.
— Алексей? — позвал тот. — Ты здесь?
— Клянусь, я не разглядывал тебя, — принялся оправдываться он.
— Почему? Я не красив? — без обиды спросил Сергей.
— Ох, нет, красив, если бы ты только знал, насколько! — воскликнул Алексей, но тут же осёкся, заставив Сергея усмехнуться. — Не думай, будто я испытываю похоть. Я знаю, что это грязно и подло, и я никогда даже не трону тебя без твоего позволения!
— Я хочу, чтобы ты рассказал мне правду, — твёрдо попросил юноша. — Скажи, что ты думаешь обо мне сейчас, я прошу.
— Я не хочу смущать тебя подобными откровенными мыслями.
— Я прошу тебя! — в голосе Сергея послышалась мольба, он сделал несколько шагов, став совсем близко с Алексеем. — Ты зрячий, я хочу убедиться в том, что ты ценишь это и смотришь внимательно! И отбрось стыд. Я испытываю то же, что и ты, и это не похоть, а страсть, проявление любви, заставляющее нас желать всецело, не только души, но и тела друг друга. Сними одежду. Скажи мне, о чем ты думаешь.
— Я думаю, что ты невероятно прекрасен, — заговорил Алексей, расстёгивая пуговицы на своей рубашке. — У тебя прекрасные глаза, в которых всё ещё сияют золотые крапинки. Мне хочется коснуться твоих щёк и губ, раскрасневшихся от смущения из-за такой откровенности.