— Да, я понимаю. Спасибо.
Я похлопал его по спине.
— Всё, закончили с серьёзным и взбодрились, иначе опоздаем на автобус.
Дорога должна была занять около шести часов. Денег на нечто более скоростное я решил не тратить. Энтони удалось уснуть, но ко мне сон не приходил. Я смотрел на пробегающие мимо фонари. Глазам было немного больно, но я никак не мог заставить себя отвернуться. Мне уже давно не приходилось путешествовать дальше пригорода. Я вспомнил то время, когда с радостью забирался к папе в машину, и мы ехали на рыбалку или в поход. Тогда это было целым приключением и неимоверным счастьем встречать рассвет вдали от дома. Отец… Скажет ли он мне что-нибудь при встрече? И правда ли, что маме настолько плохо? Я оставил их, когда был ещё совсем молод. Сейчас я сам родитель и мог их понять намного лучше, чем тогда. За все сказанные мной злые слова мне сейчас было в двойне стыдно и больно.
Солнце уже виднелось над горизонтом. Было ещё относительно темно, но я уже узнавал пригороды некогда родного места. Тут многое изменилось, всё же жизнь не стоит на месте. Автовокзал располагался недалеко от центральной площади, так что какое-то время предстояло ехать по городу. Когда мы подъезжали к улице, на которой раньше жил Стефан, я отвернулся от окна, чтобы разбудить Энтони. Он открыл глаза, и я, наверное, в первый раз подумал о том, как же сильно сын похож на своего отца. Эта мысль током пробежала по моему позвоночнику, и я вздрогнул от внезапного желания встретить свою первую любовь, при этом ясно осознавая, что лучше бы этого не произошло.
От автовокзала до моего дома было около двадцати минут пешком. Я не совсем узнавал окружающие меня здания, но ноги всё ещё помнили свой частый маршрут и буквально шли сами. Городские часы показывали шесть утра, на улицах попадались редкие прохожие, но чем дальше мы отдалялись от центра, тем меньше их было. Беспокойство почти переросло в панику, я старался прислушиваться к шагам Энтони, это немного успокаивало.
Когда перед глазами показался знакомый каменный забор, я остановился. Потребовалась минута, чтобы пересилить себя и подойти ко входу. Дрожащими пальцами я ввёл код, калитка открылась. За столько лет они так и не сменили пароль, хоть раньше меняли его по несколько раз в год. Эта мысль заставила меня в очередной раз пожалеть, что я даже не попытался вернуться раньше. Ключи от дома семнадцать лет назад с горяча были выброшены в какую-то придорожную канаву, необходимо стучать в дверь. Энтони понял, что я не мог этого сделать, и постучал вместо меня. В прихожей тут же раздались торопливые шаги. Дверь была поспешно открыта.
На пороге стоял мой отец, я не сразу его узнал. Ему было уже за шестьдесят, некогда тёмные волосы стали совсем седыми, а лицо покрылось сетью глубоких морщин. К горлу подступил ком. Мужчина порывисто обнял меня. Он беспрерывно повторял «сынок» и гладил меня по голове. Трясущимися руками я обнял его в ответ, голос меня не слушался, а глаза покрыла мутная пелена. Не знаю, сколько времени мы так провели, но, когда отстранились друг от друга, я заметил, что Энтони тоже плачет. Я взял его за руку и повернулся к отцу.
— Это мой сын. Его зовут Энтони, ему шестнадцать.
Отец торопливо закивал. И потянулся к внуку, чтобы обнять, вышло слишком неловко, обоих трясло.
— Наверное, тяжело встретить через столько лет своего нерадивого деда. — сказал мой родитель, затем снова развернулся ко мне. — Твоя мать наверху, в твоей комнате. Она отказалась находиться где-то ещё.
— А как же лечение? — спросил я, когда отец закрывал за нами дверь и доставал гостевые тапочки.
— Врачи говорят, что требуется операция, но риск велик. Она сказала, что лучше проведёт свои последние дни в мучениях, но с надеждой вновь увидеть тебя, чем умрёт на операционном столе. Мы ничего не могли с ней сделать. — он снова обнял меня. — Ах, Гленн. Мы так боялись, что ты не приедешь, если мы начнём тебя искать. Я так рад, что всё же решился.
— Я поговорю с ней. — Изнутри дом совсем не изменился, я без труда нашёл свою комнату. Мать лежала с закрытыми глазами. — Мама. — язык меня не слушался, впервые столь простое слово мне было так сложно произнести. Она резко повернула голову в мою сторону и открыла глаза. — Мамочка, я вернулся.
Женщина попыталась сесть на кровати, но ей это никак не удавалось. Я быстро подошёл к ней и попытался заставить лечь. Её и так хрупкие плечи теперь мне казались вообще хрустальными. Она обхватила ладонями моё лицо.
— Боже, мой малыш, мой Гленн. Я же не сплю. Это правда ты? — её голос звучал совсем тихо, но проникал стрелами в самое сердце. — Мой мальчик, моё сокровище. — продолжала шептать она. Я целовал её руки, они выглядели почти прозрачными, но всё ещё оставались невероятно нежными. — А где он? Твой ребёнок, он же родился?
Я оглянулся, Энтони не последовал за мной в комнату. Мой сын всё ещё стоял в коридоре, пытаясь подавить рыдания. Услышав слова бабушки, он медленно приблизился к ней и опустился на колени перед кроватью. Она нежно погладила его по голове.
— Это Энтони, мой сын. — представил его я.
— Прости свою бабушку, мы с твоим дедушкой были такими идиотами. Мы так сожалеем. Ты вырос таким красивым мальчиком. — мама тихо расплакалась, прижимая внука к себе. Энтони до сих пор не проронил ни единого слова, но никак не мог унять слёзы.
Папа принёс в комнату раскладной столик и налил всем чай. Нужно было время, чтобы успокоиться. Родители не задавали никаких вопросов, но я то и дело ловил их взгляды на своих загрубевших от постоянной работы руках.
- Мам. — начал я. — Будет лучше, если ты ляжешь в больницу. Я буду на связи, не стоит больше переживать, я хочу, чтобы ты была здорова.
Она покачала головой.
— Твой отец уже сказал тебе о риске операции. Я слишком слаба и уверена, что не переживу её, но так у меня есть ещё год или даже два. Я хочу видеть тебя и своего внука каждый день, больше ни за что вас не отпущу.
Краем глаза я заметил, как мой сын напрягся.
— Я не могу вернуться, там моя работа и Энтони учится в школе, в которую мечтал поступить, у него там друзья и любимый человек. Но, мама, я обещаю, что буду тут каждые выходные. Пожалуйста, ложись в больницу. Врачи смогут тебе помочь, я уверен.
— Как далеко от сюда ты живёшь? — спросил отец после небольшой паузы.
— Около шести часов. Мы уедем завтра вечером. Я бы хотел лично отвезти маму в больницу.
Папа благодарно кивнул, но явно был расстроен моим ответом. Про наш отъезд нам больше вопросов не задавали. Мама отвернулась к окну и молча плакала, пока отец расспрашивал Энтони про его учёбу. Возможно, он пока не знал, о чём ещё может с ним поговорить. Мы просидели в моей бывшей комнате до полудня, пока мама не уснула.
Энтони устроился в гостиной перед телевизором. Ему не сразу удалось его включить, ведь у него раньше нигде не было возможности посмотреть его. Отец терпеливо объяснял ему, что значит та или иная клавиша на пульте. Когда мой сын кивнул, что всё понял, папа отвёл меня на кухню.
— У вас никогда не было телевизора? — я печально улыбнулся, ему всё сразу стало понятно. — Вам на жизнь хватает? У нас всегда были деньги, мы копили их для тебя и твоего будущего. Сейчас так больно осознавать, что в то время пока мы жили в достатке, наш самый важный человек едва сводил концы с концами. В начале мы верили, что ты быстро вернёшься, но шли дни, а тебя всё не было. Потом нам стало так страшно, что мы не могли решиться начать поиски. Мы не имеем права просить прощения, но всё же, прошу, больше не исчезай.
— Мне было уже двадцать, когда это произошло. Я был вполне взрослым, вы уже не должны мне были ничего.
Отец покачал головой.
— У тебя есть ребёнок, я думаю, ты понимаешь, как страшно будет отпустить его когда-нибудь. Сейчас он верит, что уже взрослый, но это не так, он ещё совсем малыш. И это чувство не изменится. Даже глядя на тебя сейчас и осознавая, как ты вырос, я не могу перестать думать о тебе как о моём маленьком мальчике. — он растерянно улыбнулся и потрепал мои волосы. — Кстати, об Энтони. Когда он родился? Твоя мать высчитывала дату, мы отмечали каждый год.
— Он родился на два месяца раньше положенного срока, но спасибо. Это очень важно для меня, я уверен, что Энтони тоже будет счастлив.
Вечером мы вызвали скорую, чтобы отвезти мать в больницу. Энтони остался дома. Палата оказалась просторной и приятной на вид. Папа просил выделить для своей жены одиночную, чтобы мы могли много времени проводить у неё. Выйдя в коридор, я сразу же ощутил знакомое, но давно забытое чувство присутствия. С первой секунды во вне не оставалось никаких сомнений, кто же это мог быть. Я медленно поднял глаза. В конце коридора стоял Стефан.
========== И снова здравствуй ==========
Когда наши глаза встретились, время будто замерло. Стефан почти не изменился, хотя следы прожитых лет наложили свой отпечаток. Он неуверенными шагами приближался ко мне, тогда как я словно прирос к полу. Несмотря на шум вокруг, казалось, что каждый его шаг эхом разносится по коридору, а такой некогда родной запах заполняет лёгкие. Мужчина поднял руку, не знаю, чтобы обнять или ударить, но тут же безвольно опустил её.
— Давно не виделись. — слова дались мне тяжело.
— Да, давно… — он произнёс это одними губами, что пробудило во мне непреодолимое желание услышать его голос.
Мы молчали, непрерывно глядя друг другу в глаза. Казалось, что ноги вот-вот подкосятся, и я рухну на пол. Его запах будто окутал меня с головой. Мне никогда не хватало слов, чтобы описать, как он пах. Перед глазами всегда возникали хвойный лес, рассвет, роса… Какая-то смесь из различных ароматов, к которым я обычно употреблял слово «свежесть». Не знаю, сколько бы это продолжалось, если бы в коридоре не появился отец. Сначала он растерянно остановился на пороге палаты, но затем всё же подошёл к нам.
— Ох, Стефан. Давно не виделись. Я вас не прервал?
— Здравствуйте, мистер Форальберг. — а ведь раньше, он звал его просто по имени… — Я могу забрать на время Вашего сына?
Папа перевёл взгляд на меня.
— Это ему решать.
На немой вопрос Стефана я лишь кивнул. Он развернулся и быстро зашагал к выходу. На улице было уже совсем темно. Дул холодный ветер, и я не мог понять из-за чего конкретно меня так знобит.
— Ко мне домой, я подозреваю, ты не поедешь. Кафе подойдёт?
Я огляделся.
— Тут поблизости вряд ли есть хоть одно.
— То, наше, оно всё ещё работает. — я вздрогнул. В голосе мужчины было столько нежности, когда он произнёс слово «наше». Отказать ему я не смог.
Стефан отвёл меня к своей машине. Шикарная и дорогая, к таким я даже не мог позволить себе приблизиться. Когда-то я увлекался автомобилями и у меня была своя коллекция игрушечных машинок. Столько времени минуло, теперь я не помнил даже названия марок, что говорить о моделях. По дороге мы молчали, изредка я замечал, как мужчина поворачивает голову в мою сторону будто хочет что-то спросить. Я же старательно пытался спрятать куда-нибудь руки, мне было ужасно неловко плохо выглядеть перед ним.
За семнадцать лет кафе практически не изменилось. Был сделан ремонт, но сама атмосфера осталась прежней. Сюда мы ходили фактически каждый день после школы, чтобы подольше побыть вместе. По мне расползалось противное тягучее чувство ностальгии.
Наш обычный столик был пуст. К нему нас и провела молоденькая девушка-официантка. Раньше такие девочки тут же начинали заигрывать со Стефаном, он всегда был видным парнем, но теперь им вряд ли был интересен такой взрослый, хоть и невероятно красивый мужчина.
— Вам как обычно? Жасминовый чай?
Я вздрогнул. Со слов Стефана, это был мой запах.
— Сегодня я возьму что-нибудь другое. Будьте добры меню, пожалуйста.
С собой у меня были деньги, отложенные на обратную дорогу. Я бы не хотел их тратить, но просто сидеть без всего было бы неуютно. Я так давно не ел в кафе и теперь чувствовал себя крайне странно. Принесли меню. Цены оказались выше, чем я себе представлял. Рассматривая те или иные блюда, я невольно думал о составляющих компонентах и их стоимости. Хотелось бы, чтобы Энтони мог попробовать нечто такое… Закончилось всё тем, что мы взяли чайничек молочного улуна на двоих и каждый по десерту.
— Как странно, мы не виделись уже почти пол жизни. — я хотел развеять очередную паузу, возникшую между нами, но, возможно, это была не та фраза, которую мне следовало произнести.
Стефан грустно улыбнулся.
— В больнице я каждый день ждал, что ты придёшь, но ты всё не приходил. Больше всего я жалел, что не сбежал тогда, чтобы увидеться с тобой. — я усмехнулся, это было так похоже на мои мечтания того времени. — Не знаю, может, твой отец тебе говорил, но мы разминулись всего на день. Один чёртов день.
Один день. И правда, как комично.
— Я сам виноват, что ты там оказался. Наверное, уже поздно, но прости. Надеюсь, последствий не оказалось.
— Нет, никаких… Ты тут надолго?
Я уже было открыл рот, чтобы сказать про работу и школу Энтони, но он ведь не знал о нём. Я понимал, что скрывать от него сына — крайне глупая затея. Он имел право хотя бы о нём знать, он имел на это право ещё семнадцать лет назад, когда я только узнал, что у нас будет ребёнок. Стефан не был ни в чём виноват.
— Знаешь, ты только сядь поудобнее и глубоко вдохни. – мужчина последовал моим указаниям, настороженно глядя на меня. Помню, как в молодости перед зеркалом репетировал фразу «у нас будет ребёнок», теперь же мне было бы неплохо вспомнить, как мне это удавалось. В конце концов я посмотрел Стефану в глаза и произнёс. — У нас есть сын.
Мужчина сидел в явном ступоре. Прошло несколько минут прежде чем он смог хоть что-то вымолвить.
— Это шутка такая? Мы в последний раз были вместе семнадцать лет назад!
— Ему уже шестнадцать. Я назвал его Энтони, он альфа. Я не буду просить тебя взять за него ответственность, он не знает о том, кто его отец. Можешь не беспокоиться и забыть, что я сейчас сказал. Просто я искренне жалею о том, что не сказал тебе ещё тогда.
Стефан опёрся локтями о стол и закрыл лицо руками.
— У меня есть ребёнок. Я просто не могу в это поверить.– он поднял на меня взгляд, явно ещё сомневаясь. — Мы же всегда пользовались презервативами.
— Ты, наверное, не помнишь, ты был сильно пьян. У меня тогда была течка, а мы переспали без него.
— Я действительно плохо помню ту ночь… Я так о многом хотел тебя спросить, а сейчас словно вакуум в голове.
— Я понимаю, прости.
Снова пауза.
— Думаю, нам надо поговорить о том, что тогда произошло. — нарушил тишину Стефан. — Та ночь была ужасной, и я очень перед тобой виноват, но неужели ты меня бросил лишь по этой причине?
— Та ночь… Знаешь, дело было не в ней, просто она стала последней каплей. Я очень тебя любил, но я не чувствовал себя уверенно как минимум наши последние два года. Среди твоих друзей было много красивых и ярких омег без пары, ты часто зависал с ними вместе. Твой запах не менялся, но в то же время я не был уверен в тебе, в нас. При этом почти все мои друзья-омеги получили свою метку, сыграли свадьбу и жили счастливо. Мы же просто встречались, а тема брака даже не поднималась. Я не пошёл в университет, потому что думал, что мы вот-вот поженимся, и я буду сидеть с нашими детьми. Наверное, после той ночи я в очередной раз надеялся на предложение. Не дождавшись, разозлился и уехал. Это была глупая причина и абсолютно нелогичная, сейчас я могу это понять, но, увы, не тогда.
Стефан молча меня слушал, по выражению его лица вряд ли что-то можно было понять. В конце концов он откинулся на спинку дивана и потёр рукой лоб.
— Я хотел на тебе жениться. Я боялся, что, предложив брак, получу отказ. Ты всегда отличался от других омег. Был таким своевольным, гордым, активным… Ты так сильно отличался от всех других, что я всегда думал, что ты можешь отказаться вступать в ранний брак. Я потерял тебя, потому что боялся потерять. Я такой идиот, прости.
Я покачал головой.
— Тут в первую очередь виноват только я. Брак — обоюдное дело, я вполне мог предложить тебе сам, но почему-то тогда мне казалось, что это ниже меня. Сейчас я понимаю, обычный разговор, такой же как сейчас, полностью бы всё изменил, но я даже не попытался. Я был так глуп и горд.